Системный Кузнец

Глава 19

— Согласен.

Это была разумная сделка, хоть и не вполне справедливая. Выбор стоял простой: уйти отсюда ни с чем, признав своё поражение, или получить желаемое, заплатив за это собственным потом. Конечно, перспектива махать киркой в тёмной шахте, где, судя по всему, кишат какие-то твари, не больно радовала. Но где-то в глубине души была уверенность в охотниках — в той спокойной ауре, что исходила от Йорна. Они должны справиться.

Кнут расплылся в довольной улыбке — странная реакция для сурового бригадира. А может, я и вправду как-то расположил его к себе? Не лестью, не заискиванием, а просто честной работой.

— Тогда ждём, как парни эту нечисть вычистят, и сразу внутрь, — сказал он. — Руду будешь долбить на первом ярусе, в старом забое. Глубже не сунешься. Кайлом-то махать умеешь? — спросил дед с внезапным энтузиазмом.

— Научусь.

В голове мелькнули воспоминания о разборе завалов. Часы монотонной работы ломом и киркой, чтобы пробиться к пострадавшим. Думаю, наколотить себе несколько корзин руды не станет неразрешимой задачей. Я быстро прикинул: сделка была «три им, одна себе». Значит, чтобы набрать корзины четыре для себя, придётся поднять на гору шестнадцать штук — цифра внушительная. Но теперь у меня было «Дыхание Жизни», я научился восстанавливать силы.

— Вы сказали, ночью шуметь нельзя, обычно в тёмноте не работаете, — решил уточнить. — Что-то изменилось?

— Ага, — кивнул старик, направляясь к выходу. — Приказ главы. В счёт пропущенной дневной смены — работаем в ночь. Если, конечно, охотники с этими мерзкими падальщиками управятся. Так что ты пока заканчивай с остальным инструментом, пригодится.

«Закончить с остальными инструментами?» — нахмурившись, подумал наскоро. Стоп. Сделка ведь сорвалась, я не успел. Так разве правильно доделывать работу, учитывая, что придётся колоть руду, дабы всё-таки забрать своё? Что-то мне подсказывало, здесь снова пахнет какой-то лажей.

Рванул к выходу, чтобы догнать Кнута. Тот удалялся в сторону зева шахты, возле которого, как было заметно, начали собираться охранники — проверяли мечи и подтягивали ремни. Охотников пока не было.

— Кнут! — крикнул деду в спину.

Наверное, стоило обратиться уважительнее. А впрочем, плевать, надоело быть вежливым в месте, где тебя пытается использовать каждый встречный.

Старик медленно обернулся.

— Постойте. Уговор был такой: я точу весь инструмент до заката — вы даёте руду, — подходя ближе, чувствовал, как внутри всё сжимается от гнева. — Я не успел. Значит, сделка сорвалась, руды не будет, и я это принял. Новая сделка — иду в шахту, чтобы отработать своё. Тогда почему мне ещё нужно доделывать работу по проваленной сделке?

Кнут поджал свои тонкие губы. Видимо, вопрос он не оценил.

— Малец, ты не наглей, — прохрипел, почёсывая седую голову. — Сделай дело до конца. А не то… и этой возможности лишишься, усёк?

Старик развернулся и побрёл прочь, не оставляя мне шанса на ответ. Навстречу ему уже спешил парнишка Тарк — дед что-то коротко бросил ему, и тот, вздрогнув, направился ко мне.

Старый бармалей. И на что я рассчитывал? На справедливость? Да уж… Пока что устанавливать здесь свои правила даже близко возможности не было — приходится подстраиваться и прогибаться.

Тяжело вздохнул и поплёлся обратно в сарай. Тарк догнал меня уже внутри.

— Я за инструментами, — сказал он дрожащим голосом.

Взглянул на него — этот паренёк был ходячим воплощением страха. Очевидно, его здесь шпыняли так, что он вздрагивал от собственной тени.

Я молча указал на аккуратную стопку заточенных кирок. Тарк кивнул и, стараясь не смотреть на меня, спешно двинулся к куче. Сгрёб в охапку столько, сколько мог унести, и скрылся за дверью.

Факелы погасли почти синхронно, погрузив сарай в абсолютную темноту. На ощупь нашёл мешочек с паклей и жиром. Процесс был примерно понятен: я выдернул сгоревшие дотла огарки, плотно набил просмолённую паклю в железные чаши факелов, а затем высек искру огнивом. Огонёк неохотно занялся, и через мгновение сарай снова наполнился неровным светом.

К этому времени желудок опять свело голодом. Подошёл к своему потрёпанному мешку и, напевая под нос какую-то незнакомую мелодию, пришедшую из глубин памяти Кая, пошарил в припасах. Настроение, на удивление, было сносным. Чувствовал в себе спокойную силу, несмотря на то, что работал без остановки уже почти сутки.

Достал завёрнутый в тряпицу кусок твёрдого сыра, отрезал ножом щедрый ломоть. Затем — половину лепёшки. Сел на пень и принялся жадно есть. Сыр был острым, солёным, с необычным привкусом каких-то горных трав — такого в прошлой жизни пробовать не доводилось. Он оставлял на языке лёгкую, но приятную горчинку. Чуть чёрствая лепёшка быстро насыщала.

Закончив с едой, откинулся назад, прислонившись к стене, и просто сидел несколько минут, наслаждаясь моментом. Не нужно никуда гнать — марафон с заточкой до заката был окончен. И пусть я не справился, по телу разливалась приятная усталость, а на душе было чувство удовлетворения.

Ещё немного работы и получу свою руду. К тому же, было до чёртиков интересно увидеть шахту изнутри. Посмотреть, как Система будет реагировать на руду — может, подскажет, где сырьё качественнее? И что там внизу, на глубоких уровнях? Может, есть что-то особенное? Почувствовал укол досады от того, что туда проход закрыт.

Пока размышлял об этом, снаружи донёсся скрежещущий звук. Стало ясно — поднимают решётку зева.

Вскочил на ноги. Если шахту открывают, значит, охотники готовятся войти. Я выскочил из сарая и замер — передо мной предстала шокирующая картина.

Окованная железом решётка медленно и с визгом ползла вверх. Перед ней, в свете факелов, стояли Йорн, Брок и Киан с мечами наголо. Чуть позади них полукругом расположились лучшие бойцы охраны, вооружённые мечами, копьями и луками. Их лица очень напряжены.

Из-за решётки доносился не рёв или рык, а мерзкий писк, похожий на звук, который издают сотни мокрых пальцев, скользящих по стеклу.

И тут в образовавшуюся щель хлынуло оно:

Это были не кроты и не многоножки, как мне представлялись падальщики. Первое, что я увидел — тонкие костяные конечности, которые скребли по камню. Затем показались сами твари — размером с крупного земного волка, они имели длинные и покрытые блестящим хитином тела серого цвета. Глаз не было видно, их плоские головы заканчивались вертикально раскрывающимися жвалами, похожими на клюв птицы, а внутри виднелись сотни игольчатых зубов. Существа двигались быстро, на шести суставчатых ногах, издавая тот самый пронзительный писк. Они не бежали, а словно текли из темноты шахты. Одна, две, пять, десять… Целая волна.

Она катилась прямо на трёх охотников.

И тут я наконец увидел этих воинов в деле.

Йорн двинулся первым. Это был не рывок, а какое-то смещение реальности. Я даже не успел разглядеть начало движения — вот он стоит, а в следующее мгновение уже в трёх метрах впереди, и его меч описывает широкую дугу. Клинок прошёл сквозь трёх тварей так легко, будто они были сделаны из масла. Их сегментированные тела разлетелись в стороны, с хлюпающим звуком врезаясь в каменную кладку у входа.

Пока Брок и Киан только вступали в бой, одноглазый уже наносил второй удар по следующей волне. Тварей было слишком много — они лезли и лезли, и даже командир, казалось, мог утонуть в этом рое.

Тогда в дело вступил молодой охотник. Он подпрыгнул — не просто подпрыгнул, а взлетел вверх на несколько метров и приземлился прямо в гущу врагов. Его длинные волосы, собранные в хвост, мгновенно окрасились чёрной слизью, брызнувшей из падальщика в тот момент, когда клинок Киана пронзил существу голову. Усатый тоже ринулся вперёд, и его меч превратился в размытое облако — настолько быстрыми были движения. Крестообразные удары, выпады, развороты Брока — слились в один смертоносный танец. Ни один падальщик не смог даже коснуться его.

За какие-то полминуты троица уложила десятка два этих существ, от одного вида которых у меня всё сжималось внутри. Для охотников же твари, судя по всему, не представляли серьёзной угрозы. Это была не битва, а профессиональная зачистка.

Охранники, стоявшие позади, не двигались — на их лицах застыло чистое изумление. Было очевидно, что до такого уровня владения телом и оружием мужчинам было как до луны. Они переминались с ноги на ногу, не решаясь вмешаться, и лишь несколько человек стояли абсолютно спокойно, будто на учениях. Те двое не вмешивались не потому что боялись, а потому что, как мне показалось, таков был уговор. Одним из них был седобородый Арн, сжимавший в руке сделанный мной меч. А второй был гигантом — выше и шире в плечах, чем сам Йорн, одетый в массивный доспех из тёмной кожи. За спиной мужика виднелась рукоять огромного двуручного меча. Это и был тот самый Хакон, начальник охраны. Его лицо, наполовину скрытое густой бородой, было абсолютно невозмутимо.

Всё стихло так же внезапно, как и началось. Перед зевом шахты растеклось отвратительное болото из чёрной слизи, хитина и внутренностей. Одноглазый Йорн и остальные, не меняя выражений лиц, опустили мечи. Командир охотников что-то бросил начальнику охраны и, не оглядываясь, шагнул в темноту шахты. Брок и Киан последовали за ним.

Моё сердце колотилось от адреналина. Бывалый спасатель, видевший смерть и разрушения, был изрядно напуган. Неудивительно — когда тело сталкивается с чем-то совершенно чуждым, включается древний рефлекс: бей или беги, а ничего подобного мне даже близко в жизни не доводилось видеть.

Несмотря на ужас, дико хотелось подойти поближе, заглянуть в темноту, увидеть продолжение. Но в шахту меня сейчас никто не пустит, а снаружи всё уже закончилось. Охранники, взяв оружие наизготовку, медленно двинулись следом за охотниками, прикрывая их отход. Через минуту у зева осталось лишь пятеро — караул. Всё стихло, но это была тишина лишь снаружи — из тёмной пасти шахты снова начали доноситься эти писклявые звуки. Бойня только начиналась.

Я повернул голову, когда Тарк снова прошмыгнул мимо, унося охапку заточенных кирок. У каждого здесь была своя работа, и моя ждала в сарае.

В лагере уже зажгли редкие факелы, выхватывая из сгущающихся сумерек клочки утоптанной земли и тёмные силуэты срубов. Я постоял ещё минуту, пытаясь прийти в себя после увиденного. Из зева шахты всё ещё доносилось эхо бойни — приглушённые крики, лязг стали и тот же мерзкий писк. Наконец, заставил себя отвернуться и пошёл к себе в мастерскую.

Внутри было прохладно, но теперь это место ощущалось почти уютным — мои инструменты, верстак, точильные камни, которые успел изрядно сточить. Мелькнула мысль: «Что скажет на это Гуннар?», ведь такого уговора у нас не было. Тут же отбросил её — слишком много всего происходит, чтобы беспокоиться ещё и об этом.

Подошёл к горящему факелу и начал дышать. Вдох — втягиваю в себя жар, представляя его как золотистую живительную энергию. Выдох — отпускаю напряжение и страх. Растекающееся по телу тепло тут же погасило внутреннюю дрожь от увиденного, наполняя спокойствием. Это было приятное чувство уверенности, той самой «заземлённости», которую искал.

Ощутил, что «внутренний котёл» внизу живота — не просто метафора, а вполне себе реальность. Эта точка в теле чувствовалась как нечто более плотное, вибрирующее, будто тёплый шарик. Я ощущал, как накопленная там сила тонкими ручейками растекается к работающим мышцам, к дыханию, к самим мыслям, делая их более устойчивыми.

Постояв у огня минут десять, подошёл к куче инструментов. Взял молотки и принялся за работу, стараясь вкладывать в каждое движение не только физическую, но и эту новую внутреннюю силу. Действия стали увереннее — разница была заметна, что не могло не радовать.

Молотки были в ужасном состоянии. Зажимал каждый рукой и сначала грубым камнем сдирал с бойка ржавчину и заусенцы, а затем, перевернув, тем же камнем выравнивал носок. Я не стремился к идеальной полировке — здесь это было не нужно. Главное — восстановить правильную геометрию и убрать дефекты, которые могли привести к сколу.

Пока работал, Тарк, как тень, несколько раз заходил и молча уносил готовые кирки. Когда закончил с последним молотком, стопка кирок исчезла, а мне осталось доделать только лопаты.

Их нужно было не только очистить от ржавчины, но и заточить. Без фанатизма, не до бритвенной остроты, но так, чтобы лезвие легко входило в землю, а не мяло её. Процесс заточки стал приносить медитативное удовольствие. Счищая ржавчину и выводя ровную кромку на куске железа, я будто наводил порядок не только в инструментах, но и в собственной голове.

Работал методично. Сначала грубым камнем счищал землю и ржавчину. Затем, используя камень средней зернистости, формировал на лезвии лопаты ровный и широкий спуск. Движения были длинными и тягучими. Полностью погрузившись в процесс не заметил, как прошло часа три.

— Ну что, пацан, готов?

Голос Кнута за спиной прозвучал неожиданно, выдернув из медитативного состояния. Как раз заканчивал с последней лопатой, проверяя, как сидит рукоять. Повернулся, не выпуская инструмент из рук. Несмотря на подпитку Ци, тело было на пределе — кости ныли, а мышцы гудели. Усталость была приятной, как после хорошо выполненной работы, но веки налились свинцом, и всё, чего хотелось в этот момент — упасть на кучу соломы и отключиться.

Внутри мелькнула мысль: отказаться, попроситься на следующую смену, сказать, что валюсь с ног. Система показывала девяносто шесть процентов Закалки Тела. Всего четыре процента до прорыва и моей жизни ничего не будет угрожать.

Подошёл к стопке готовых молотков, лопат и посмотрел на старика. Тот стоял, прислонившись к дверному косяку, и его глаза в полумраке блестели как у ночного хищника.

Закончи дело до конца, — пронеслась в голове мысль. — Закончи, а потом с чистой совестью рухнешь спать.

— Да. Готов, — аккуратно положил лопату на землю, прощаясь с последней надеждой на отдых.

— Тогда пошли к зеву. Парни как раз управились — выносят последние трупики, — он сказал это и мерзко хихикнул. Я заставил себя выдавить в ответ что-то похожее на улыбку и шагнул к нему.

— Ты всё-таки подумай над моим предложением, — не унимался Кнут, когда мы вышли на холодный ночной воздух. — Работа у нас всегда есть.

— Подумаю, — ответил спокойно, чувствуя, как глаза сами собой закрываются от усталости.

Дед, кажется, заметил моё состояние, но ничего не сказал. Лишь хмыкнул, развернулся и зашагал в сторону шахты, а я, сделав глубокий вдох, чтобы прогнать сон, последовал за ним. Каждый шаг отдавался тупой болью в ногах.

Из темноты зева доносились звуки шагов. В глубине туннеля плясал неровный свет факелов, и из этой тьмы выходили люди, таща за собой что-то в больших мешках — тела падальщиков, как я уже понял. Мне было не привыкать, в моей прошлой работе приходилось делать и не такое — вытаскивать из-под завалов неузнаваемые останки. Грязная работёнка, которую всегда приходится кому-то делать.

У входа уже выросла целая гора этого отвратительного месива. В предрассветном полумраке детали было не разобрать, но по всему лагерю уже распространился тошнотворный смрад. Рефлекторно прикрыв нос рукавом, продолжил идти за Кнутом.

Возле небольшого сруба, похожего на мой сарай, стояло человек десять шахтёров — они выглядели напуганными. По их перешёптываниям было ясно — никто не горел желанием спускаться в шахту, опасаясь, что твари там ещё остались. Эта тревога тут же волной прокатилась и по моему телу.

В этот момент из зева вышли трое охотников, зрелище было жутковатое — мужчины были сплошь покрыты чёрной слизью, на них буквально не осталось чистого места. Брок громко выругался, тыльной стороной ладони стирая с лица ошмётки внутренностей. А Киан, несмотря ни на что, выглядел весёлым. Молодой охотник что-то сказал усатому товарищу и сам же рассмеялся над шуткой.

— Как они могут так спокойно… Звери, а не люди, — прошептал рядом со мной низенький шахтёр с неряшливой бородкой. — Я бы туда ни за что не полез, даже если бы мечом умел махать, как они.

— Потому ты и здесь, с кайлом в руке породу долбишь, — прохрипел другой шахтёр, высокий и грузный, лет на десять старше. Взгляд у него был пустой, будто жизнь не оставила в нём ничего, кроме усталости. — Потому что ни на что больше не годишься.

К нам подошёл Кнут, протянув мне кирку — ту самую, которую взял из моих готовых. Я мельком бросил на неё взгляд — добротная работа. Губы сами собой разошлись в лёгкой улыбке. Тут же у моих ног оказались две плетёные из древесной коры корзины.

— Вот, пока две. Как набьёшь, поднимаешься сюда, отдаёшь Тарку, он даст пустые. Каждую четвёртую ставишь в тот угол, она — твоя. Вопросы? — сухо спросил Кнут.

— Нет вопросов.

— Держись поближе к Йохану, — дед указал подбородком на того самого шахтёра с потухшим взглядом. — Если будут трудности, подсобит. Он как старый крот — нутром чует, где жила идёт, а где пустая порода. Подскажет, куда бить, чтобы не впустую махать, а где лучше не трогать, чтобы на башку не посыпалось. Слушай его — и целее будешь, и руды добудешь.