Симбионт

Глава 5

Стратегия и тактика дома Дружининых

Когда я появился в тренажёрном зале, там никого, кроме Варяга, мага Кузнича и отца не было. Парочка крепких парней, пропустивших меня, остались по ту сторону плотно закрытой двери. Марк Ефимович расхаживал по паркету, усиленно массируя подбородок, пытаясь таким образом унять возбуждение.

— Миша, вы обязаны мне рассказать всё, что там произошло! — воскликнул он, подскочив ко мне и хватая за руки.

— Марк, остепенись, — тут же возразил отец. — Никаких разговоров вне стен моего кабинета. Мы не для этого сюда пришли.

— Да-да, прошу прощения, — родовой чародей оглядел меня с ног до головы. — Вы принесли этот нож?

— Конечно, — я извлёк из-за пояса тренировочных штанов ритуальный клинок и подал его Кузничу.

Чародей впился в него чуть ли не носом, как и Варяг, впрочем. Им обоим это нужнее, чем отцу. Тот стоит в сторонке, сложив руки на груди и ждёт авторитетного мнения.

— Хм, нож из метеоритного железа, — сделал первый вывод Кузнич, а Варяг кивнул в подтверждении его слов. — Впрочем, все ритуальные клинки выковывают из него, тут ничего удивительного. Старинный, сразу чувствуется аура прежних хозяев. Несколько наложений без стираний. Значит, передавался из рук в руки с добровольной отвязкой.

— То есть он не может перейти в чужие руки без согласия хозяина? — удивился я.

— Ну, почему же? — пожал плечами чародей. — Может. Только его функционал будет серьёзно сокращён. Кроме как порезать колбаску или починить сломанный карандаш он ни на что не годен.

— Или глотку вскрыть, — мрачно бросил отец, присаживаясь на скамейку.

— Да, и это тоже. Но опытный и сильный маг может вернуть утерянные свойства. Историю ножа, и какими атрибутами Горыня наделил ритуальное оружие, мы уже не узнаем.

— Так Мишка привязал нож к себе? — не унимался отец. — Или нет?

— Кровь бывшего хозяина, выброс энергии Алтаря, активированный атрибут «Ледяные крылья», Михаил находился рядом с Горыней, держа нож в руке. Пока, к сожалению, я не могу дать точного ответа, Александр Егорович, — развёл руками чародей. — Предполагаю, это был разовый выплеск Силы вашего сына. Дар почувствовал угрозу носителю и использовал всю свою мощь, беря под контроль чужой артефакт.

— Ну, не знаю, не знаю, — мне ещё в подвале Татищева показалось, что нож полностью слился с моей аурой. Я забрал у Кузнича трофей, отошёл на несколько шагов, сжал гладкую рукоять и пустил Силу в клинок. И едва не обругал себя за излишнюю самонадеянность. Нож, кажется, не собирался демонстрировать свои новые качества. Понимаю, что сейчас выгляжу идиотом в глазах трёх мужчин. А что я хотел? Оружие чужое, оно реагировало на мои желания лишь из-за близости с Алтарём, причём, настроенным на графа, а не на чужака.

Отрешаюсь от всего лишнего, настраиваюсь только на энергетические потоки Ока, которые ощущаются даже через мощные стены и экранирующие армированные решётки, залитые в бетон. Настраивайся же, железяка кривая! Теперь ты моя!

«Да, да, моя прелесть!» — с придыханием слышится голос Субботина. Я едва не заржал. Не знаю, что он этим хотел сказать, но получилось довольно забавно.

Ладонь, сжимавшую рукоять, стало пощипывать от проникновения мириад невидимых иголок. Нож дёрнулся, завибрировал и стал на глазах покрываться бутонами распускающихся роз. Их было гораздо больше, чем на саблях! Блин, надо как-то поменять визуализацию потоков! Иначе в университете засмеют.

«Рыцарь роз, очень даже звучит, — подколол меня Субботин. — Девушкам понравится».

«Или Розовый Рыцарь, — хмыкнул я, ощутимо напрягаясь от перетекающей из руки в рукоять энергии. — Надо на огненные молнии переходить. Они красивее и ужаснее».

«Пробуй. Мне кажется, возле Ока тебе удастся гораздо быстрее перепрофилировать визуализацию Дара», — голос майора был необычайно серьёзным, и мысль свою он подал дельную. Вот только к Алтарю просто так не сунешься, с отцом надо согласовывать мероприятия, а Кузнич должен присматривать. Всё так и было, когда я впервые с клинками обратился к родовому Оку Ра.

Пока я мысленно общался с Субботиным, ножик весь покрылся алыми цветами и стал вытягиваться, принимая форму ятагана. Так же вытягивались лица Кузнича и Варяга. Они ошеломлённо глядели на трансформацию простого инструмента для ритуальных действий в грозное оружие. Усмехнувшись, я несколько раз взмахнул клинком, с мягким шорохом разрезая уплотнившийся вокруг меня воздух. Лепестки вздрогнули и разлетелись в разные стороны, подобно испуганным бабочкам, но тут же осели на клинок, создавая энергетическое поле, которым и пробивается магический доспех. Глянул на отца. Вот у кого выдержка железная. Ни один мускул не дрогнул на лице. Хоть бы показал, что рад за меня.

— Как чужой нож подчинился Мишке? — Варяг с опаской отошёл подальше от меня и встал рядом с отцом. Марк Ефимович проявил куда большее любопытство, чуть ли не под руку влезая. — И не просто подчинился, а перепрограммировался с атрибута Льда на нужные для Огневика способности?

— Полагаю, нахождение возле Алтаря, даже чужого, способствует какой-то тонкой астральной настройке, — пробормотал чародей, заложив руки за спину и обходя меня по кругу.

— Граф — Водник, с атрибутом Льда, — заявил я, проведя несколько комбинаций атак с переходом в оборону.

— То, что он Водник — знают все, кому надо, — пробурчал отец, погружённый в свои мысли. — Почему его Око подстроилось под твой Дар — вот что интересно. Не потому ли, что ты там жертву Алтарю принёс? И что с этим Алтарём стало? Не примчится ли граф предъявлять претензию за покушение на магическую собственность?

— Алтарь цел, — уверенно ответил я, потому как иначе никто бы из подвала не вышел живым. В эпицентре магического взрыва нет шансов. — И граф не предъявит претензию, гарантирую.

— С чего такая уверенность? — хмыкнул папаша.

— Он нарушил слово дворянина не причинять мне вред.

— А кто докажет, что было именно так? Ты записал его слово?

— Телефон заставили выключить, — пробурчал я.

— Вот видишь… не будь таким самоуверенным.

— Нет, он предпочтёт промолчать, — я не сдавался, и отец махнул рукой, обратив внимание на чародея.

— Марк Ефимович, тебе задание…

— Да, Александр Егорович, я уже понял, что нужно делать, — Кузнич, наконец, перестал маячить перед глазами и тоже пристроился к отцу. — Придётся поднять старые связи, освежить память в библиотеках. Практический результат, на удивление, опередил теоретические изыскания.

— Так и хорошо, — хмыкнул Варяг. — Теперь у тебя есть чем крыть оппонентов.

— Не переусердствуй, — старший Дружинин наморщил лоб. — А то появятся ненужные вопросы.

— Подобные вещи случались, — успокоил нас семейный чародей. — Вопросы могут возникнуть, но, скорее, у профессионалов. Остальные даже не станут вникать в ситуацию.

— Вопросы связаны с «перепрограммированием» клинка? — догадался Варяг.

— Ну да. Дело трудоёмкое, зато сулит неплохие дивиденды, если так можно сказать о магической сущности холодного оружия, — усмехнулся Кузнич.

— Марк Ефимович, а я могу поменять визуализацию? — я обрадовался возможности задать нужный вопрос. — Ну не нравятся мне эти розы. Девчачьи атрибуты. Вон, у Иришки куда грознее клинки выглядят.

Варяг заржал, хлопая себя бёдрам. Отец же сдержанно улыбнулся, щадя мои чувства.

— И что ты хочешь, Михаил? — полюбопытствовал чародей. — Тебе же нравились цветы, насколько я помню. Ты сам их выбрал.

— Маленьким был, не понимал ничего, — увернулся я. — Хочу чего-нибудь посерьёзнее.

— Определился уже?

— Например, молнии чем плохи?

— Молнии — атрибут Воздуха, — покачал головой Кузнич. — Двойка вам, Михаил. Как вы могли забыть о такой простой вещи?

Когда Марк Ефимович сердился или огорчался, он всегда переходил на вежливое обращение к своим ученикам.

— Не согласен, — я нисколько не смутился. — Можно комбинировать. Например, удар молнии в дерево вызывает пожар в лесу.

— Так и сделай «пожар», — оживился Варяг. — Сначала искры по всему клинку, а потом верховой огонь, сжирающий всё на своём пути.

— Большая затрата энергии для такой визуализации, но попробовать можно, — согласился Кузнич.

— Вы увидели всё, что хотели? — не выдержал отец. — Тогда позвольте забрать Михаила. У меня к нему серьёзный разговор.

Пока мы шли из тренажёрного зала, он успел позвонить Даньке, начальнику внутренней СБ Проклу и воеводе Ильхану. Без долгих разговоров приказал им быть через пять минут возле кабинета. Выбор логичный. Все они в большей мере, чем другие, отвечают за безопасность семьи Дружининых. И ведь как ловко устроил, чтобы отсечь Варяга и Кузнича от совещания, заинтересовав их ритуальным ножиком. Мне даже пришлось отдать его в руки чародея. Пусть вместе с Антиповым изучает трофей.

Пока мы дошли до кабинета, вызванные уже ожидали нас, негромко переговариваясь между собой. И как только отец открыл дверь, все потянулись за ним.

— Присаживайтесь, кому где удобно, — отец устроился в своём кресле, нажал на какую-то кнопку в глубине стола, приводя в действие механизм опускания жалюзи. Дождавшись, когда окна будут плотно прикрыты, он откинулся на спинку кресла и обвёл взглядом всю нашу компанию. — Сейчас Михаил расскажет о своих сегодняшних приключениях, а потом нам придётся выработать стратегию поведения. Как будем жить дальше в свете открывшихся обстоятельств. Давай, сын, излагай.

На первой половине прожитого дня я особо не зацикливался. А вот о визите в загородный особняк графа Татищева рассказал подробно. И о разговоре, и о требовании высокородного господина, и о том, что произошло в его подвале. Судя по лицам мужчин, они были ошеломлены услышанным. Самое поганое, мне пришлось раскрыть причину всего, что за последнее время случилось со мной. Теперь о майоре Субботине знает гораздо больше людей. А с другой стороны какой смысл таиться, если Татищев прямым текстом сказал, что о симбионте знают даже в Москве?

Когда я замолчал, Даниил вскочил на ноги и воскликнул:

— Ну, братец, затянул ты нас в дерьмо!

Отец с грохотом опустил ладонь на крышку стола.

— Давай-ка без бабской истерики! И так всем понятно, в какой субстанции мы сейчас находимся! Есть у тебя решение проблемы?

— Надо подумать, — проворчал брат и опустился обратно в кресло.

— Так думай, а не ной! — старший Дружинин вздохнул полной грудью. — Ладно, пока мозги напрягаете, я скажу, что хочу предпринять в первую очередь. Раз угроза исходит от какого-то высокопоставленного столичного лица, нужно ехать в Москву и добиваться аудиенции у государя. Да, к сожалению, придётся полностью раскрыться и тем самым ещё больше усугубить ситуацию для Михаила. Я думаю так: пока сущность делит с ним одно тело, покоя нашей семье не будет.

— И как её удалить оттуда? — Данька, к сожалению, принял деструктивную позицию, и это не понравилось как Ильхану, так и Проклу. Оба силовика только обменялись понимающими взглядами, но пока промолчали. Чувствовалось, они были за меня, потому что видели, на что я способен под влиянием сущности.

— А с чего ты взял, что симбионта надо удалять? — поинтересовался я, с трудом сдерживаясь, чтобы не нагрубить брату. — Мне с ним как-то спокойнее. Если бы не он, я бы из этого подвала живым не вышел. Пропал бы как дядя Коля… бесследно.

— Ты нас под монастырь подводишь, — старший брат заиграл желваками. — Предупреждение Татищева — не просто слова. Если за его спиной серьёзная поддержка из старой аристократии, они добьются своего. Хоть мытьём, хоть катанием.

— Неконструктивно мыслишь, — я поморщился. Братишка и в самом деле запаниковал. — Отец правильно говорит. Пока есть возможность решить проблему с помощью связей, симбионт должен оставаться со мной. Или предлагаю найти ему подходящее тело и перебросить матрицу.

— Клон подойдёт? — живо спросил Ильхан. — Если симбионт такой резкий и боевой, как ты рассказываешь, нам не помешает обзавестись опытным воякой, прошедшим горячие точки. Я — только «за».

— Нет, клон не подойдёт, — мотаю отрицательно головой. — Скорее, донор со схожими физическими характеристиками, чтобы не чувствовать дискомфорт. Рефлексы и мнемоника должны быть отработаны. Иначе ему долго придётся обучать новое тело.

— Хочешь сказать, вы идеально совпали? — недоверчиво посмотрел на меня Даниил.

— Как раз нет, — усмехаюсь в ответ. — По его словам, у меня недостаточно наработанный мышечный каркас, «физика» проседает, а навыки работы с клинками мешают ему работать в ножевом бою.

— При чём здесь физика? — не понял Прокл.

— Так называют физические характеристики тела там… откуда симбионт, — пояснил я. — Сленговое слово.

— А-аа, теперь ясно, — кивнул безопасник. — Тогда я тоже обеими руками за то, чтобы Михаил не избавлялся от этого майора. Пока Александр Егорович не исчерпает все возможности, лучше защитника не найти.

Данька ничего не сказал, но по выражению лица стало ясно, что у братца своё мнение. И это мне не нравилось. Когда за меня возьмутся всерьёз, он легко пожертвует мной. Очень легко, даже не сомневаюсь. Такой человек мой брат. Любящий родителей, свою семью, но циничный и рациональный до мозга костей. И дело даже не в его холодности лично ко мне. Даня как раз встанет на защиту младших, если понадобится. Но делая выбор между семьёй и мной, он не станет сомневаться. И такой вариант очень плох. Как бы за спиной отца не начал мышковать.

— Всё это лирика, — проворчал отец, внимательно глядя на каждого из нас и отмечая для себя какие-то моменты. — Меня больше всего волнует вопрос переноса симбионта в тело реципиента. Сможет ли Кузнич провести подобный ритуал?

— Горыня же знал, как это сделать, — пожимаю плечами. — Значит, и Марк Ефимович сможет. Подозреваю, наш чародей осведомлён о подобных ритуалах нисколько не хуже. Просто боится показывать уровень.

— Ну да, кому охота попасть под статью о каббалистической магии, — хмыкнул Прокл.

Да, существовала такая статья, имевшая отношение ко всем одарённым и обладателям Ока Ра. Источник — всего лишь генератор магической энергии, ему наплевать, как её используют, для хороших или плохих дел (тем более, у каждого своё понимание добра и зла). Но чёрная магия, колдовство, заклинания на определённые действия, не говоря уже о некромантии, преследуются без всяких «если». Граф Татищев нарушал закон, и знал об этом так же ясно, как и Марк Ефимович. Но в отличие от нашего мага прекрасно осознавал, что его защитят и прикроют высокие лица в Москве. И вот что ещё интересно: догадался ли Горыня, каким образом меня вернули к жизни? А если догадался, успел рассказать Татищеву до своей гибели? Когда только в планах было вытащить из меня матрицу Субботина? Тогда у граф появился весомый рычаг давления на меня и семью. Шепнёт кому надо — и накроют нас с превеликим удовольствием.

— Может быть, всё-таки клон? — Данька мыслил в том же направлении, даже по лицу видно, как ему не нравится наш разговор. — Перекинем симбионта в новое тело, чтобы потом никто нам ничего не предъявил.

— Граф — не идиот, сразу догадается, — возразил я. И почему-то решил не говорить сейчас про кристалл душ, лежащий в моей комнате. Нет доверия к Дане, совсем нет.

— Ну и пусть догадывается, — набычился старший брат. — Нам-то какое дело? Отдадим ему клона, пусть решает, как с ним поступить.

— Что-то легко разбрасываешься чужим, — я сцепился с Данькой взглядом. — Так и просвистишь все активы семьи. Одному отдал, чтобы тебя не трогали, с другим поделился — и пойдут наши потомки с протянутой рукой.

— Тебе почём знать, как оно будет? — взъерошился брат. — Сам, небось, живёшь беспечно, не беспокоясь ни о чём! Хорошую позицию занял! А нам отдуваться за то, что ты по своему склочному характеру с графом сцепился!

— Ничего у меня не склочный характер! — возмутился я. — Я белый и пушистый, никого не кусаю, когда зубами к стенке сплю!

Ильхан и Прокл, не сговариваясь, захохотали, разряжая обстановку. Отец, вместо того, чтобы прикрикнуть и прекратить нашу свару, очень внимательно слушал, что-то прикидывая в уме. Мои слова вызвали у него улыбку, которую он попытался быстро стереть с лица.

— Хорош! — старший Дружинин снова опустил ладонь на стол, только с меньшим шумом. — Устроили балаган из совещания. Значит, сделаем так… Мишка завтра уезжает в Уральск на учёбу. С ним поедут Арсен и Глеб, будут присматривать. Я осторожно прощупаю связи, оставшиеся в Москве, ну и выясню, с кем там якшается Татищев. Прокл, на тебе усиление мероприятий по безопасности. Думаю, нужно набирать дополнительно людей в боевое крыло. Сколько человек понадобится, Ильхан?

— Трудно так с ходу сказать, — воевода помассировал подбородок. — Не меньше двадцати, наверное. Нанимать надо сразу целой командой, а то получится кто в лес, кто по дрова. Зато можно будет кинуть их на охрану второстепенных объектов, а своих людей оттянуть в особняк. Чужакам я бы не стал доверять сразу.

— Дельно, — кивнул отец. — Займись поиском подходящих частных наёмных компаний. А в остальном, живём как жили, не дёргаемся по пустякам. Да, Прокл, ещё на заметку тебе. Может усилиться наплыв работников, среди которых Татищев обязательно попробует внедрить своего агента, а то и парочку. Отнесись внимательно к подбору кадров.

— Понял, Александр Егорович, — кивнул начальник семейной службы безопасности.

— Хозяин, а почему Михаилу выделяешь такую маленькую охрану? — обеспокоенно спросил Ильхан, видя, что мой отец не собирается больше ничего обсуждать.

— А смысл в большей? — бесстрастно взглянул на него Глава. — Если граф захочет достать Мишку, он бросит такие силы для этого, что и десять телохранителей не помогут. Нам люди здесь нужны. Будем надеяться на лучший исход. Ведь Татищеву или его нанимателю (кто за его спиной стоит, мы пока не знаем) мой сын нужен живым.

Я не стал говорить отцу, что он ошибается. Иначе придётся расстаться с мыслью об университете и попасть под плотную опеку Прокла, или сидеть безвылазно в подвале, дрожа от страха. Ну уж нет, с майором мне куда безопаснее, да и семья не пострадает. В первую очередь будут охотиться за мной, а в Уральске это сделать куда легче. Но так, хотя бы, я оттяну на себя интерес бенефициара. На всё воля божья.

«Аминь, — откликнулся Субботин, а потом повеселевшим голосом добавил: — Прорвёмся! А ты не ссы, носи усы!»

Юморист он, конечно. И вдруг я отчётливо осознал, что с той минуты, как во мне поселился этот вояка-офицер, жизнь заиграла новыми красками, где опасность была таким же обыденным явлением, как совместный ужин с семьёй или общение с друзьями. Не будь Субботина, я бы продолжил плыть по фарватеру, чётко очерченному на лоцманских картах родового бизнеса. Учёба, развлечения с друзьями и девушками, потом женитьба и погружение в унылую действительность, в которой на первом месте стоят деньги и успех, фуршеты и презентации, дорога на вершину славы, до которой можно и не добраться. Теперь понимаю аристократов, ищущих приключения на свою пятую точку. Скука-с, господа! Жуткая и всепоглощающая скука, и ничего более! Вот и пускаются во все тяжкие, рискованно проходя по грани. Тот, кто заказал Татищеву вытянуть из меня симбионта, явно играет по-крупному, и ставки в партии такие, что нам из глубинки не осознать масштаб игры. Но это уже не со скуки, и в дальнейшем охота на меня и майора станет более агрессивной. Потому что у них есть цель. А вот какая? Боюсь, мне этого не узнать. Поэтому Ильхан и беспокоился, что всего лишь двое телохранителей будут находиться рядом. А отец прав. Даже сто человек охраны не помогут, только зря людей погубим.

Я уже собирался уходить вместе со всеми, как папаня попросил меня задержаться на пару минут. Он выждал некоторое время, словно собирался с мыслями, потом вышел из-за стола, приблизился ко мне, доверительно положил руку на плечо.

— Мишка, мне твоя судьба небезразлична, — сказал отец, глядя на меня. — Поверь, я бы очень хотел защитить тебя от неприятностей, связанных с произошедшим. Мать… она, понимаешь, руководствовалась эмоциями и любовью, что привело к таким последствиям. Разум просто отключается, логика перестаёт работать. Но что ж теперь делать… Придётся как-то выкручиваться. Я надеюсь, ты сам всё осознаёшь…

— Отец, давай без предисловий, — вздохнул я. — Хочешь сказать, что не сможешь меня защитить, так и говори. Сам вижу, что у нас вариантов не так много. Из двух зол выбирают меньшее.

— Хочу защитить, и постараюсь найти выход, — честно ответил старший Дружинин. — Но ты должен быть осторожным и внимательным. Тебя могут похитить и спрятать так, что ни один амулет поиска не поможет. Поэтому каждый понедельник утром звони мне, чтобы я знал: с тобой всё в порядке.

— Почему в понедельник? — мне стало любопытно.

Отец убрал руку и усмехнулся:

— Потому что выходные ты будешь проводить явно не за чтением книг. Клубы, танцы, выпивка, девушки… Мало ли какие казусы возникнут. Я всё понимаю, сам таким был. Но помимо ощущения свободы от родительской опеки не забывай, что за твоей головой охотятся.

— Понял. Да ты и сам будь осторожен, когда начнёшь выяснять, кто может стоять за спиной графа.

— Само собой, — отец снова ухмыльнулся и прошёлся по кабинету, погружаясь в задумчивое состояние.

— Батя, — я редко так обращался к нему, — а ты не жалеешь, что влез в конфликт с аристократом-дворянином?

— А чего мне жалеть? — отец встал у окна, раздвинул планки жалюзи, как будто пытался разглядеть в окутавшей улицу темноте что-то интересное, и тут же отпустил их. — Как ни странно, мы сейчас находимся в гораздо лучшем положении, чем сто лет назад. Произойди такое в начале двадцатого века, нашу семью уже завтра утопили бы в Урале. Но теперь Око дало нам шанс уравнять позиции. Ну… до определённой черты, конечно. Тут я свой оптимизм умерю.

— Нанять снайпера и убрать графа, — вдруг вырвалось у меня. — Вместе с заказчиком.

Отец с удивлением поглядел на меня.

— Снайпер против одарённого? Да каждый из них доспехом прикрывается, выходя из дома. Вряд ли пуля пробьёт его. Но идея здравая, буду думать.

Я про себя ухмыльнулся. Так и знал. Папаня мой крови никогда не боялся, зря я подумал, что он дрогнул перед замаячившими перспективами столкнуться с высокородными. Кровь предков-авантюристов до сих пор клокочет в нём, а теперь, как оказалось, и во мне.

— Ладно, иди отдыхай и готовься к отъезду, — махнул рукой отец, пряча улыбку. — Когда машину готовить?

— Да часиков в семь, — подумав, ответил я. — Хочу пораньше заселиться в общежитие, чтобы день свободный был.

— Ваньку не забудь предупредить. Заберёте парня по дороге.

— Конечно, — я вышел из кабинета и направился в свою комнату. Все вещи были собраны, клинки и гитара надёжно упакованы в футляры. А вот что делать с кристаллом-хранилищем? Забрать с собой или спрятать понадёжнее здесь? В Уральске он мне, если честно, не нужен. Решено, оставляю в родовом гнезде. Только место надёжное найду.

А теперь звонок Ивану.

Дубенский откликнулся сразу же, даже ждать не пришлось. Сказал ему, чтобы завтра был с утра готов к отъезду. Заберём его прямо у дома. Ванька радостно выдохнул и поинтересовался, как у меня дела. И добавил с осторожностью:

— Слухи тут ползут странные про тебя.

— Какие? — напрягся я.

— Опять в какую-то заварушку влип, где куча трупов. Правда, что ли?

— А-аа, наглая ложь, — как можно небрежнее отвечаю ему. — Никуда я не влипал. Это всё по старому делу дознание идёт. Господин Мирской никак не успокоится.

— Ну, ладно, — чем мне нравился Иван, он особо-то не заморачивался насчёт своих проблем, а чужие и вовсе его не интересовали. Спросил, получил ответ — и успокоился. — Ты мне звякни, когда будешь выезжать.

— Обязательно. Всё, до завтра.

Я отложил телефон и ещё раз мысленно пробежался по списку вещей. Вроде бы ничего не забыл, можно и спать ложиться. Но тут в дверь раздался требовательный стук. Ага, размечтался! Сегодняшний день оказался настолько суматошным, что сначала пришлось успокаивать маму и сестру, но Иришке оказалось этого мало. Она проскользнула в мою комнату и бросилась на шею, горячо сопя в самое ухо.

— Знаешь, как я испугалась, когда эта дурочка оглашенная примчалась на твоей машине? — шмыгая носом, сестра отлипла от меня, сбросила тапки и забралась с ногами в кресло. — Думала, опять с тобой беда случилась. А потом отец с Проклом и Варягом куда-то рванули. Миша, у нас большие проблемы?

Она смотрела на меня красивыми бездонными глазами, в которых плескалась настороженность, но никакой паники не проглядывалось. Да, наш предок, сумевший подняться с самых низов, наградил своих потомков многими качествами, но страх среди них отсутствовал напрочь. Пожалуй, из нас всех только Даниил отличался осторожностью и невероятной тягой к тщательно выверяемым действиям. Его скрупулёзность, серьёзность и правильность мне до тошноты надоели. Будь на месте отца старший брат — я бы живым из особняка графа не вышел.

А это был ещё один сигнал к предупреждениям Субботина приглядеться к Даньке.

— Да какие проблемы? — я улыбнулся. — Так, возникло недопонимание с графом Татищевым.

— Ты меня за дурочку-то не считай, Мишенька, — у сестры опасно блеснули глаза. — Одно дело с конкурентами сцепиться за жирный кусок, и совсем другое — аристократу с родовым Даром перейти дорогу. Это связано с тем, что в тебе находится?

— Ничего в этом доме не скрыть! — раздражённо ответил я, и развернув стул спинкой вперёд, сел напротив Ирины.

— Да тебя вся обслуга сторонится, как будто ждёт, что тобой овладеет демоническая сущность, и ты будешь всех рвать на куски, — хихикнула сестра. — Только и шепчутся по углам, когда же ты, наконец, уедешь.

— Даже так? — стало неприятно, что меня представляют каким-то монстром. — А ты тоже в это веришь?

— Ай, брось! — отмахнулась Ирина. — Лучше скажи, к чему готовиться? Вот чувствую какое-то напряжение в воздухе. Отец нервничает, Ильхан своих парней гоняет в хвост и гриву, Прокл носится, как угорелый.

— К войне, сестрёнка, — серьёзно ответил я. — Возможно, она вас не коснётся, но клинки стоит наточить.

— Я тебя поняла, — вздохнула девушка. — Значит, интуиция меня не подвела.

Я не стал пытаться успокоить сестру. Она уже взрослая, всё понимает и трезво оценивает происходящие вокруг события. Да и не жили мы в тепличных условиях, постоянно ожидая подлянок от конкурентов. До откровенной войны дело не доходило, но стычки иногда происходили, где-то там, на периферии. Например, поджоги складов или нарушение логистики. В основном, удар на себя принимали боевые отряды, нёсшие охрану помещений или сопровождающие грузы. Но граф Татищев и неизвестный нам бенефициар — это запредельный уровень противостояния.

— Признайся, Мишка, а тебе не мешает это… эта сущность? — Иришка превратилась в любопытную девчонку.

— Нисколько. Симбионт мне помогает, и ещё ни разу я не пожалел, что он во мне, — честно ответил я. — Но ты же понимаешь, что не стоит кричать об этом на весь город. Я бы обслуге языки отрезал. Теперь на первое место выходит безопасность семьи, а эти трещотки в белых фартуках могут разнести слухи.

— Не переживай, мама уже наложила на них печать молчания, но всё равно грозно поглядывает. Дескать, не шалите, — рассмеялась сестра. — А ты изменился, без дрожи в голосе про отрезание языков сказал. Прадедушка Матвей одобрил бы.

Я поморщился. Матвей Алексеевич, говорят, был ещё тот любитель экстремальных наказаний. Застав деда Егора Матвеевича в живых, наслушался вдосталь, как его папаша в наказание нарезал с кожи своих врагов лоскуты, высушивал их и скармливал им же. Не забывая, кстати, солить и раны, и полоски плоти. И это только одна из экзекуций. В середине двадцатого века за Уралом ещё бушевали страсти, давно утихшие в западной России, и кровушки лилось столько, что кое-кто успел откормить Око Ра и с его помощью поднять уровень Дара. Врать не буду, Дружинины в этих войнах выжили и приросли богатством, нрав имея далеко не голубиный.

— Ладно, отдыхай, — Иришка соскользнула с кресла, подошла ко мне, обвила шею руками на мгновение, потом отпрянула. — Ты в Уральске нас не забывай, и поосторожнее с девками. А то я твою любвеобильность знаю. Уцепишься за юбку самой смазливой барышни, потом проблем нахватаешь.

— Лизу сюда не впутывай, — я понял, в чей огород камень.

— Да при чём здесь эта оглашенная? — вздохнув, сестра вышла из комнаты.

С новосельем!

Из-за всех перипетий с графом Татищевым я и Ванька едва не опоздали к началу учебных занятий. Так получилось, что мы заселились в общежитие за сутки до первых лекций. Комната под номером «четыре» была за нами давно забронирована, поэтому оставалось только взять ключ у администратора и подняться на третий этаж, где селились студенты, которые могли себе позволить выкупить комфортное проживание на весь срок обучения.

Нам достался номер с двумя спальнями небольшой, но уютной гостиной, санузлом и кухонькой, в которой недавно провели ремонт, заменили гарнитур. Даже невооружённым глазом виден свежий светло-коричневый пластик, блестящие ручки и небитые края шкафчиков. О, счастье! И холодильник присутствовал! Ну, ещё бы его не было! Папаша мой заплатил за первый год проживания в этом студенческом великолепии кругленькую сумму. Насчёт питания каждый решал сам, как поступить. Кто-то из высокородных приехал с прислугой, кто поскромнее — обедал и ужинал в университетской столовой, а вот завтракали все в своих комнатах. Вопрос с готовкой у меня не стоял. Ванька без проблем мог любое блюдо сварганить. В общем, мы этим вопросом пока не заморачивались.

— Шик, блеск, красота! — обойдя комнаты, вынес свой вердикт Дубенский. — Чур, моя спальня слева!

— Поближе к кухне? — ухмыльнулся я, не собираясь спорить. Лично мне было безразлично, где спать.

— Ага, — друг расплылся в улыбке. — Люблю по ночам в холодильник заглянуть. И тебе мешать не буду своими похождениями.

— Да ради бога, шляйся, когда хочешь, — я занялся личным благоустройством. Первым делом вытащил из сумки выходной костюм, аккуратно расправил его и повесил на плечиках в гардеробный шкаф. Надо потом пройтись утюжком и щёткой. Туда же ушёл футляр с клинками. Пусть пока там побудут, потом найду им место. Холодное оружие любит, чтобы на него смотрели, а уж магические сабли сам бог велел разместить на стене. Ладно, потом выпрошу у эконома молоток и гвозди. Не к спеху.

На полках разложил футболки, шорты, трусы, носки, спортивные костюмы, которые захватил из дома аж три комплекта. Один из них предназначался для тренировок летом, другой осенне-зимний, а третий я всегда надевал на тренировки с клинками. Зимнюю обувь пока оставил в шкафу, а кроссовки, тапочки, туфли — всё это перекочевало в прихожую.

Гитару повесил на боковую стенку шкафа. Кто-то добрый, проживавший до меня в этой комнате, прикрутил там несколько крючков, и я поблагодарил его за такую предусмотрительность.

— Ты устроился? — я заглянул в комнату Ваньки. — Нам нужно в ректорат сходить, отметиться, а то сходу зачислят в неблагонадёжные.

Иван посмотрел на кровать, где стопкой лежала неразобранная одежда, махнул рукой.

— А, вечером разберусь!

В коридоре было шумно. Большинство студентов уже подъехали днями раньше, но теперь многие ходили из одной комнаты в другую, знакомились. Увидели Шакшама с какими-то двумя парнями, такими же смугловатыми, с азиатским разрезом глаз. Наверное, свитские. Устав разрешал студентам из высокородных семей содержать на своем коште двух сопровождающих. Вот наш казах и воспользовался этим правом. Надо же, не ожидал от него такой статусности. Это, скорее, для Юрки Голицына подходит, но никак не для сына степей. Хотя, кто их знает, стараются в ногу со временем идти.

Шакшам помахал рукой, тоже заметив нас, но подходить не стал, показав знаками, что занят. Мы особо не расстроились и поспешили к лестничной площадке. И надо же было столкнуться с Андрюшей Яковлевым. Он как раз поднимался вверх со своими свитскими.

— А, Дружинин! — сразу ощерился тот. — На ловца и зверь бежит! Не забыл, что я тебя на дуэль вызвал? Или зассал?

В голове сразу мелькнула картинка, как мой кулак влетает в наглую рожу Яковлева и опрокидывает его вниз. Позиция была великолепной. Сверху бить удобно, а если вложить в удар весь свой вес — вообще песня получится.

— Не терпится? — ухмыльнулся я. — Хочешь сегодня? Тогда сразу предупреждаю, что бой будет до смерти.

— С чего вдруг? — вытаращился на меня Яковлев.

— Официально мы станем студентами завтра, и вот тогда придётся драться по Уставному положению о дуэлях, — с важным видом взял на себя роль толкователя Иван. — А до того момента действуют иные правила. Поэтому сегодняшний бой может стать для кого-то последним.

Яковлев смешался. Он не ожидал такого поворота. Думал, что на дуэли помашет сабелькой, размажет меня по полу и стенам, доведя до унизительного момента вставания на колено, символизирующего признание поражения, получит десятки восторженных отзывов и новых поклонниц — и всё? Не, так не бывает. Или ты дерёшься, или не выставляй себя идиотом.

До Андрона, кажется, дошло, в какую ситуацию он влип на виду своих свитских. Отказаться нельзя — сразу же сам заработаешь репутацию труса, и в то же время рисковать жизнью, когда это не требуется от молодого человека — абсолютная глупость. Я с непроницаемым лицом ждал ответа, заранее зная, чем закончится выпендрёж Яковлева.

— Я пришлю секундантов… завтра, — с трудом проталкивая слова, ответил Андрон, и наклонив голову, попёр вверх, всем видом показывая, что его сейчас не стоит задерживать.

— Твоё право, — я пожал плечами и посторонился. Ну что ж, Яковлев показал себя разумным человеком, не все мозги перемешаны в черепной коробке, общаться с ним можно, пусть и с трудом. Посторонившись, пропустил его и вместе с компанией прихлебателей, продолжил спускаться по лестнице.

— Что ж ты фраер, сдал назад! — пропел Иван нарочито громко, и его голос разнёсся по гулкому лестничному пролёту.

— Ну ты не очень-то! — поморщился я. — Тактически он правильно поступил. Замарал свою репутацию перед свитой, но стратегически выгадал для себя более выгодную позицию. Ему здесь пять лет учиться, за это время проведёт сотню дуэлей, а сегодняшняя трусость забудется.

— А если бы согласился — бой до смерти, без дураков? — Ванька дурашливо запрыгнул на перилу и скатился ниже, вызвав смех у двух девушек, поднимавшихся навстречу. Они, проходя мимо, стрельнули глазками в нашу сторону, и я приветливо улыбнулся. Тоже первокурсницы, с сумками идут заселяться.

— Конечно, — я пожал плечами. Развитие биотехнологий, выращивание клонов и возможность нескольких циклов возрождения начисто отбивают инстинкт самосохранения у молодых людей. Вот те, кто постарше, уже иначе смотрят на подобные развлечения, стараются минимизировать риски. Яковлев, к моему удивлению, проявил здравый смысл, поступившись репутацией. Зачем тратить жизнь, данную богом, и заменять её суррогатом? И знаете, я понял маму, которая, возможно, руководствовалась именно такими мыслями. Можно спорить по некоторым моментам: ведь и я был мёртв, когда ко мне подселили сущность майора Субботина, но зато душа не покинула родную оболочку. Жалею, что не поговорил с Кузничем о перспективах рекуперации. Возможна ли она после ритуала? Или мне нужно опасаться своей гибели, потому что никакого шанса на следующую жизнь я не получу?

«Хорошая мысля приходит опосля», — философски отреагировал на эти вопросы Субботин.

Мы очутились на улице. Погода была великолепной. Прозрачное сентябрьское небо без единого облачка раскрасилось лазурью, свежий ветерок с реки шевелил багряно-жёлтую листву деревьев, весело распевали птички, прыгая по веткам или по клумбам с яркими пышными цветами, выискивая жучков и червячков.

— Может, прогуляемся? — предложил Иван. — Денёк-то какой, аж кровь бурлит!

— Не кровь, а гормоны у тебя бурлят, что вырвался из-под опеки родителей, — ответил я с улыбкой. — Только не вздумай девиц в свою комнату приводить без предварительного соглашения со мной.

— Так закроешь дверь, нацепишь наушники, — ухмыльнулся друг. — Сам-то монахом собрался все пять лет жить?

— Ну, почему? — возразил я, со скрытым волнением представив ладную фигурку Марины Турчаниновой в своих объятиях. — Тут не угадаешь, как дело пойдёт. Видел, сколько здесь красоток разгуливает? Нет, монахом быть не вариант.

— Интересно, Рита с Мариной приехали? — Иван задрал голову, словно хотел разглядеть в бесконечном ряду окон студенческой гостиницы то, за которыми поселились наши знакомые.

— Конечно, приехали. Они барышни педантичные, опаздывать могут только на свидание, — ухмыльнулся я, выходя за ворота студенческого кампуса, имевшего свой выход, чтобы в свободное от учёбы время учащиеся не толклись во дворе университета. Пришёл-ушёл, и это всё под надзором управляющего, а не всего преподавательского состава. За исключением сторожа, эконома, нескольких подсобных рабочих и охранников из частной компании здесь властвовала студенческая вольница.

Мы пересекли дорогу, и дворами высившихся тут и там многоэтажек делового центра прошли к набережной, где уже толпами прогуливались студенты, многие из которых были уже вполне себе «весёлыми». Компании сидели в кафешках и попивали пиво, гремела музыка, по Уралу скользили прогулочные катера.

— Как здесь шумно, — почесал затылок Ванька. — И места все заняты. Может, куда-нибудь в центр махнём? Всё-равно пока знакомых нет, не приткнёшься. На Большой Михайловской есть куча разных кафе.

— Тебе же не кафе нужны, а познакомиться с кем-нибудь? — я рассмеялся и хлопнул по плечу друга. — Ладно, уговорил. Только зачем пешком топать? Сейчас Арсену позвоню.

Назначенный приглядывать за нашим благочинным поведением Арсен откликнулся сразу. Я попросил его подогнать машину к южному концу набережной и сбросил вызов.

— Надо свою тачку заиметь, — озадаченно сделал заметку сам себе. — Какую-нибудь простенькую, чтобы мотаться по городу, а не просить телохранителей.

— В «Шанхае» есть рынок подержанных автомобилей, — тут же загорелся идеей Ванька. — Можно туда сходить, присмотреться.

— Вот туда в одиночку точно соваться не стоит, — отрезвил я его, вспоминая всё нелестное, что говорили об этом районе. — Местные махом натянут глаз на задницу. Надо искать людей, знающих систему. Без поддержки и нужного слова я в «Шанхай» и шагу не ступлю.

— Так не завтра же, — успокоил меня Дубенский.

Мы достигли южного конца набережной, спустились по широкой бетонной лестнице в уютный маленький парк, забитый детворой под присмотром мамаш и бдительных бабушек, пересекли его и увидели наш микроавтобус, возле которого прогуливался Арсен.

— Наконец-то, — проворчал он, когда мы подошли. — Надо предупреждать, когда выходите из кампуса.

— Арсен, ну мы же не маленькие, — я обогнул машину и нырнул в распахнутую дверь. Глеб, сидевший в соседнем с водителем кресле, показал мне кулак. — Решили погулять, девчонок снять, э… познакомиться с ними. Каждый раз отчитываться?

— Александр Егорович нам жалование платит за вашу безопасность, — проворчал Арсен, пристраиваясь за рулём.

— Да вот прямо сейчас из-за угла выйдет какой-нибудь оборванец и выстрелит из РПГ в машину. И что вы сделаете? — я вздохнул, усаживаясь возле окошка. Иван пристроился на противоположном сиденье. — Не надо рисковать своими жизнями. Она у вас одна. Главное, меня побыстрее доставьте в Оренбург, чтобы матрицу души в клон перекинули.

Всё-таки я верил в бессмертие души и гений родового чародея. Если он исполнил приказ матери, а не стал сопротивляться ему даже под угрозой смерти, значит, шансы возродиться в теле клона не такие и маленькие.

— Господин Дружинин в таком случае нас в расход пустит без права возрождения, — хохотнул Глеб. — Смысл беречься?

— Тоже логично, — я махнул рукой. — Давайте на Большую Михайловскую. Там высадите и не отсвечивайте, хоть за спиной стойте, но чтобы я вас не видел.

— А вот это разумно, — кивнул Глеб. — Надо стратегию продумать, как нам за эти пять лет живыми остаться и желательно ещё премиальные заработать.

— И не надоесть друг другу, — ржёт Арсен.

Правильные мысли. Чувствую, сработаемся мы. В конце концов для кого-то жизнь одна, и он стремится использовать её на полную катушку, а другие медленно пресыщаются ею, зная, что можно возвращаться из небытия раз за разом. Но я не хочу без меры пользоваться этими шансами, потому что в ответе за душу майора Субботина. Ведь нет уверенности, что после моей смерти он не покинет меня навсегда. Растворится в вечности.

«Спасибо, тёзка, — тут же откликается вояка, услышав мои мысли. — Я оценил».

Арсен лихо вписался в поворот и оказался на широкой улице, бурлящей деловой и обычной жизнью. Старинные купеческие дома с обновлёнными фасадами глядятся празднично и радуют глаз; яркие витрины блестят в осенних лучах солнца, нарядные женщины в шляпках, барышни с небрежно распущенными волосами, степенные мужчины и угловатые ещё юнцы с резкими движениями — все они потоком шли куда-то по своим делам, не обращая внимания на поток машин.

— Высади нас здесь, мы тоже пешочком пройдёмся, — решил я, зная, что за мной парни приглядят, причём — незаметно.

Арсен заехал на автобусную остановку, высадил нас и быстро смотался, чтобы полиция штраф не наложила. А мы продолжили дефилировать по длинной «купеческой» улице, пока не остановились перед вывеской «Спорт. Ставки. Пиво».

— Я ставками не увлекаюсь, — сразу предупреждаю Ивана, зная его легкомысленность. Он хоть и не просаживает деньги в букмекерских конторах, но может увлечься азартом вот в таких спортивных барах и запросто спустить студенческий минимум, что выделила ему семья. А если Ольга Анисимовна узнает, шкуру с него спустит самым настоящим образом.

— Вот те крест! — размашистыми движениями сложенных в щепотку пальцев Иван показал, что готов выдержать искус. — Только пивка попьём.

— Нет, в таком месте с девушками не познакомишься, — решительно отверг я его предложение. — Давай до городского парка дойдём, там тоже пиво продают. Пошли, пошли, не кисни. Только нам в другую сторону.

— Далеко же, — прикинул расстояние до конца улицы Иван.

— Да ладно, полезно даже, — я не хотел зависать в душных барах как купеческого квартала, так и параллельного ему, где ошивалась рабочая молодёжь, имевшая свойство делить людей на «своих» и «чужих». Понятно, что чужаки рисковали ощутить на себе все прелести «гостеприимства». А дрались здесь жёстко. Обойтись парой сломанных рёбер считалось за счастье. Ну и зачем мне нарываться на проблемы, если я прекрасно знал, к каким последствиям приведёт стычка с местными? Мой тёзка обязательно переломает бедолаг, а мне проблемы с полицией не нужны. Пусть на Большой Михайловской купеческая дружина смотрела за порядком, но на чужую территорию она не лезла.

Именно такой расклад и заставил меня уговорить Ивана прогуляться до парка, где публика тоже приличная, полиция за порядком смотрит, не как в Ханской роще!

Неторопливой походкой мы прошли по Большой Никольской, наслаждаясь тёплым осенним деньком. Скоро здесь станет неуютно, особенно зимой, когда дуют колючие и раздражающие ветра со степи. Несмотря на рабочий день, улица была запружена праздно гуляющими горожанами. Разноцветье нарядов, постукивание женских каблучков по тротуару, доносящиеся до нас обрывки оживлённых разговоров, резкие звуки автомобильных клаксонов — какофония звуков взлетала над крышами домов и устремлялась в безоблачное, пронзительно голубое небо Уральска.

Мы дошли до входа в парк, знаменитый своей трёхметровой монолитной аркой из бетона, изучили план расположения разнообразных объектов, нашли кафе под названием «Летучая мышь» и неторопливо пошагали по широкой асфальтированной дорожке. Посетителей хватало. Гуляли парочки разных возрастов, молодые мамаши с детишками, на скамейках грелись под осенним солнышком старики. Девушки весёлыми стайками мелькали между кустов.

Сориентировавшись по указателям, вскоре вышли к этой самой «Летучей мыши». Симпатичный павильон летнего типа, стеклянный, с открытой верандой, заполненной посетителями, находился чуть ли не в самом центре парка. Хозяин кафе имел неплохой доход, судя по оживлённому трафику. Глядишь, до первых морозов будет держать на улице столики,

Мы зашли внутрь, огляделись по сторонам. На удивление, свободный столик нашёлся. Возможно, многие предпочли находиться на веранде, обдуваемой свежим ветерком. Но нам и здесь хорошо. Официант в белой накрахмаленной рубашке принял заказ — по кружке пива на брата, солёных орешков и вяленого леща — тут же убежал.

Моё внимание привлекла компания молодых людей, расположившаяся на веранде. Они только что подошли и о чём-то весело переговаривались. Трое парней, прилично одетых, сопровождали ослепительно красивую девушку в небрежно распахнутом бежевом плаще, под которым виднелось голубое платье с золотой цепочкой и овальным медальоном поверх него. Тёмно-русые волосы были распущены и падали на плечи.

— Ваш заказ, судари, — официант ловко поставил на бирдекели[1] кружки с пивом, тарелки с солёными орешками и сухим лещом величиной с лапоть, и удалился.

— Ты куда смотришь? — поинтересовался Иван. Ему не повезло оказаться спиной к панорамному окну, поэтому и не заметил новую компанию.

Я кивнул в ту сторону, и друг присвистнул, обернувшись.

— Ничего себе, кралечка, — сказал он и жадно хлебнул пиво, оставив над верхней губой пенный след. — Как тебе? Уже наметил цель?

— У неё хватает воздыхателей, — усмехнулся я, потягивая напиток и мучительно вспоминая, где мог видеть эту девушку. Её лицо, обрамлённое шелковистыми кудряшками волос, точно уже мелькало в инфосети.

— Да ладно, по ним видно, что свита, — уверенно ответил Ванька.

— С чего ты взял?

— Вряд ли любовник-аристо повёл бы свою девушку в такое место, — Дубенский покрутил пальцем над головой. — Здесь мило, не спорю, но не дотягивает до пафосного ресторана. А вот девушка вполне могла уговорить своих сопровождающих прогуляться хорошим деньком по парку. Ну и заглянула сюда. Любопытство, сир, всего лишь вечное девичье любопытство.

— Логика железная, не поспоришь, — я усмехнулся и продолжил следить за компанией одним глазом. В конце концов мы сюда пиво пришли пить и рыбкой закусывать. Чем и занялись.

Иван уже не вертел головой, пытаясь посмотреть на девушку, а я всё пытался вспомнить, где видел эту красотку. При друге не хотелось судорожно рыскать по телефону, решил отложить до вечера. Было интересно наблюдать, как парни пытаются всячески развеселить её, а она улыбается как-то кисло, рассеянно посматривая по сторонам. Пару раз наши взгляды встречались, и девушка сразу замирала с застывшей улыбкой.

Мы снова заказали пивка, потому что рыба оказалась невероятно большой и вкусной. Не выбрасывать же её! Пока доели леща, начало потихоньку смеркаться. Мягкие закатные цвета стали резкими, громоздившиеся на горизонте облака приобрели тёмно-лиловые оттенки. Свежий ветерок оказался довольно прохладным, народу на веранде поубавилось. Девушка с компанией молодых ребят чуть раньше ушла в противоположную от центрального входа сторону.

Ванька прикрыл ладонью рот и рыгнул.

— Ну вот, теперь я доволен, — сказал он. — День удался.

— Прошвырнёмся ещё по парку? — я осмотрелся по сторонам, сам ещё не осознавая, что мне нужно.

— Может, в общагу? — задумался друг. Ему, кажется, уже и так было хорошо. — А то с охраной придётся объясняться, сразу на карандаш возьмут, как злостных нарушителей дисциплины.

— Да брось. Для студентов — вход до двадцати четырёх ноль-ноль, — усмехнулся я. — Плохо изучил распорядок дня.

— Ну ладно, уговорил, — развёл руками Иван.

Я позвонил Арсену и попросил его подъехать к центральному входу парка. Телохранитель попросил двадцать минут. Он сейчас вместе с Глебом застрял где-то на другом конце города, и по голосу было понятно, что парни немного смущены. Подозреваю, с местными девицами развлекались, вместо того, чтобы меня «пасти». Но я почему-то с некоторых пор стал относиться к своей безопасности наплевательски. Да-да, с майором Субботиным я чувствовал себя гораздо спокойнее, чем с двумя телохранителями. Парадокс…

— Ладно, подождём, — успокоил я Арсена.

Чтобы не торчать под аркой, мы решили прогуляться до большого фонтана, который значился на плане. Обогнули кафе и двинулись по дорожке мимо детских аттракционов, уже опустевших. Зажглись фонари, длинные тени запрыгали изломанными линиями по кустам.

Впереди послышались громкие голоса. Они доносились со стороны полянки, окружённой со всех сторон густым кустарником. Я сделал знак Ивану, чтобы тот не шумел, и мы осторожно подкрались к кустам акации, из которых хорошо просматривалась полянка, где толпилась компания молодых парней в кожаных куртках и в широких штанах. У некоторых на голове небрежно напялена кепка. Став полукругом, местные босяки решили познакомиться с той самой красоткой, которая довольно смело вела с ними беседу. Трое сопровождающих ничего не могли сделать, потому что возле каждого из них стояли ухмыляющиеся ребятки неприятной наружности. В сгущающихся сумерках я смог разглядеть, что часть из них — то ли бухарцы, то ли татары. Были и русские. Не меньше пятнадцати человек шпаны к своей радости нашли способ развлечься. Я бы прошёл мимо, если бы не девушка. Рассказ о том, что в Уральске орудует банда, не гнушающаяся похищением девочек и девушек, застрял в моей голове. Но выходить против такой стаи — настоящее безумие.

— На хрен нам такое счастье, — прошептал Ванька, которому тоже не улыбалось играть роль благородного рыцаря. — Ты же не собираешься встревать? У них ножи. Выпустят нам кишки и уйдут довольные.

— Не ссы, братан, — я усмехнулся, разглядывая компанию, которая весело гоготала, слушая словесные обороты девушки, которая как будто не боялась этих волчат. — За двенадцать часов нас довезут до Оренбурга и проведут рекуперацию. Смерти нет, Ваня.

— В конце даже самого долгого пути она ждёт всех, — философски отозвался друг.

Тем временем обстановка на полянке накалялась. Русоволосая красотка упёрла руки в бока и клокочущим от ярости голосом продолжала поливать шпану:

— Ты кто такой, Батыр? Сявка с Володарки, лижущая пятки Сафару! И как ты со своей помойной компашкой смеешь останавливать меня в моём родном городе и требовать какой-то долг, о котором я в жизни не слышала! Пёс ты нечёсаный! Давно тебя по хребтине палкой не лупили! Отпустил быстро ребят, пока в памяти!

— Эй, красивая, зачем так грязно говоришь? — стоявший перед ней худощавый парень лет двадцати пяти, явно из бухарской общины, нервно сбил кепку на затылок. — Знаешь такого Алима?

— Фамилию назови, что ты мне имя подсовываешь? Этих Алимов в Уральске, как блох на собаке! — не успокаивалась девушка.

— Алим Кусымов.

— Теперь ясно. Что он такого сделал, что ты меня в парке грязными руками хватаешь?

Мне стало чуточку понятно. Эта девушка точно аристократка, но со взбалмошным характером, что решила гулять по городу в столь слабой компании телохранителей. Да и не охрана это, а сопляки из вассальных семей. Вон, дрожат от страха, косясь на ножи.

— Долг надо вернуть. Алим тебе служит, значит, ты долг должна отдать за него, — нагло заявил Батыр.

— Почему я, а не он сам или его семья?

— Потому что они ваши слуги, — логика у бухарца была железобетонной, но совсем не понравилась девушке.

— Первым делом Сафар должен потребовать долг у самого Алима, — пояснила она, едва сдерживаясь от гнева. — Если не может, пусть требует от родственников, которые позволили ему играть в катране. Я здесь при чём? Ты ещё к императору заявись и потребуй от него возврата долга какого-то графа, который ему служит! Совсем ополоумел твой хозяин!

Интересно, одарённая ли она? Мой мозг начал прокачивать информацию об аристократических семьях Уральска, но кроме Ростоцких никого не мог вспомнить. Именно эта семья верховодила здесь… Стоп! А не Алла ли Ростоцкая собственной персоной сейчас на шпану шипит? Ну точно она, девушка, входящая в первую десятку уральских красавиц из знатных родов в негласном списке, составляемом нашими борзописцами!

— Алим сам сказал, что ты заплатишь, или твой брат Вадим, — ухмыляясь, сказал Батыр. — Он плакал, валялся в ногах, просил пощадить его.

— Дурная история, в которую я не верю, — отрезала Алла (я уже убедился, что это она, быстро найдя в инфосети её фотографию. Там она, правда, была жгучей брюнеткой. Подозреваю, использовала магические конструкты, меняющие цвет волос). — Скорее всего, сами за него придумали ответ, а парня запугали до смерти. Приведи ко мне Алима. Я хочу услышать его версию.

— Он не может, — Батыр мерзко ухмыльнулся. — Мало-мало ноги сломаны. В больнице сейчас.

— Ах ты, мерзкая лягушка! — взъярилась девушка и подняла руку, которая засветилась ярко-жёлтым пятном. — Никто не смеет трогать наших слуг! Ты ответишь за это!

Я напрягся. Как бы открытое применение Дара против простолюдинов законом запрещено, да в такой ситуации разве есть время думать? Девушка находится в опасности, а это смягчающее обстоятельство.

Увидев зарождающуюся магию, толпа мгновенно рассыпалась по сторонам, но далеко не убежала, что меня очень удивило. Батыр остался стоять напротив девушки, с ухмылкой ожидая дальнейших событий. Или он идиот, или далеко не трус, имеющий в загашнике какую-нибудь пакость.

— Эй, зачем так делать, красавица? — с наигранным удивлением спросил он. — Хочешь использовать магию против законопослушного простолюдина?

— Это ты-то законопослушный? — зло рассмеялась Алла, продолжая держать светящийся конструкт в руке. — Кому другому заливай, Батыр. Отпускай парней, и мы все спокойно расходимся, не причиняя вреда друг другу.

— Я не могу. Сафар требует долг. Если не принесу до завтрашнего утра, он мне палец отрежет, — Батыр покачал головой. — А если я лишусь пальца, Алим лишится головы.

— Ну ты и говнюк! — девушка презрительно сплюнула под ноги худощавому бандиту. — Сами напросились…

Она взмахнула рукой, посылая светящийся шар в Батыра, но ничего не произошло. Шар с лёгким хлопком разлетелся мириадами искр в разные стороны, осыпал пальто Аллы, отчего та удивлённо ойкнула и хлопками ладоней стала сбивать их на землю. Шпана радостно загудела.

— Красивая, но глупая, — ухмыльнулся Батыр, разжимая ладонь левой руки, в которой я с трудом разглядел какой-то кругляш. — Знаешь, что это такое?

— «Затвор», — мрачно ответила девушка. — Медальон блокирующего действия. Ты где достал этот артефакт, голодранец?

— Ой, дура, — прошептал Ванька, увлечённо глядя на представление. — Ей бы промолчать, согласиться на условия. Главное, покинуть парк целой и невредимой.

Друг был прав. А я с тоской подумал, что самое худшее впереди. Худшее для меня, потому что не мог просто отсидеться в кустах, когда стервозную (по слухам, гуляющим в Сети) девицу начнут резать на куски. Или стукнут по голове и утащат с собой. Ищи потом дурочку по всему Уральску.

«Диспозиция не в нашу пользу, — подтвердил голос тёзки. — Куча отморозков с ножами».

«И что делать? Оставлять девушку на произвол судьбы? — мой мозг искал выход из ситуации, но видел только два: тихо уйти, не привлекая внимания, или со слабоумным героизмом влезть в драку. — А если не вмешаюсь, с ней могут что угодно сделать».

«Да, девица видная. Только что-то мне не нравится. Какая-то наигранность, — бормотал задумчиво майор. — Как может голодранец диктовать условия аристократке, да ещё одарённой?»

«Поверь, может, — усмехнулся я. — И в заложницы могут взять, и в рабство угнать, чтобы потом потребовать огромный выкуп».

«Ладно, смотрим, что дальше будет, — откликнулся Субботин. — Безумству храбрых поём мы песню, да, тёзка?»

А Батыр, этот предводитель местной шпаны, вовсю изгалялся, сжимая медальон.

— Не получилось, красавица? Ай, как нехорошо! Ладно, если не будешь платить, то мы тебя заберём, пока деньги не получим.

Про угрозу Сафара отрезать ему палец за невыполненное задание Батыр благополучно забыл. И это тоже стало очередной странностью.

— Ты что городишь, сволочь? — зашипела девушка, не понимая, что шутки кончились, и даже сделала шаг вперёд, чтобы залепить пощёчину ухмыляющемуся бухарцу.

— Эй, нукеры, хватайте её! — крикнул он и отскочил назад.

Человек десять бросились на Аллу, схватили её за руки и потащили в дальний угол парка. Ну, вот, как я и предполагал. И девушка, наконец-то, сделала то, что нужно было с самого начала -вопить.

— Помогите-еее! Люди-иии!

— Наш выход, дружище, — я хлопнул по спине Ваньку, ободряя его на ратный подвиг.

— Да твою же мать… — прошептал помертвевший от страха Дубенский. — Мишка, ты же больной на голову! Нас на куски порежут!

Я хохотнул и расслабился, давая майору Субботину занять моё место. На мгновение в глазах помутнело, но тут же взгляд приобрёл резкость, движения стали по-хищнически опасными… ну, для тех, кто это понимает.

— Эй, ссыкуны володарские[2]! — весело крикнул я, вылезая из кустов. — А вы ничего не попутали? Девушку отпустите!

Примечания:

[1] Подставка под кружку, с немецкого «крышка для пива»

[2] Володарка — посёлок, пригород Уральска, вошедший в городскую агломерацию.