Симбионт

Глава 14. Медицинская.

Нет, я знал, что доктор Коннорс немного псих (а кто еще будет переживать и помогать обустраиваться жуткому монстру из космоса?), но ведь только немного же! То, что предложил этот человек… вот стану Темным Властелином (главное, чтобы не как в том сне, брр), обязательно сделаю его своим советником… или главным палачом, с его фантазией – самое место. Менгеле предложил ни много, ни мало, ввести в Паркера часть моих клеток, но не в чистом виде, а в физ-растворе, перед этим как следует обработав их звуком определенной частоты и громкости. Клеткам сия процедура явно будет не в кайф. В таком «полуразобранном» виде они должны будут перейти на инстинктивное поведение, а следовательно, в организме Питера будут сливаться (причем полностью) с самыми «продвинутыми» клетками – эволюционировавшими дальше других. Далее я восстанавливаю у себя исходное количество клеток, умерщвляя тем самым засланцев в тушку Паучка, а они, в свою очередь, прихватывают на тот свет и мутировавшие клетки Паркера. После чего остается удалить из организма омертвевшие ткани (их должно быть немного и тело, в принципе, может справиться и само) и вколоть ему пару стимуляторов и укрепляющих веществ. Такой способ может действительно помочь, хоть и не полностью – эволюцию это не остановит, но уберет всякие неприятные бяки вроде потери сил. При этом перед Пауком не будет раскрыто мое инкогнито, ведь все можно объяснить «изобретенными» нами препаратами. На вопрос, почему Док меня не сдал, я получил недоуменно – обиженный взгляд и отповедь.

– Ты хороший человек, хоть и ведешь себя частенько как та еще зараза, но монстром ты все-таки не стал, Назгул – внимательный взгляд на меня, – и стараешься творить добро, в меру своего понимания, конечно, я многим тебе обязан, как и Пауку, так что я предпочту подождать, пока вы сами уладите свои разногласия, а не закладывать одного своего друга другому, не так у меня много друзей, чтобы позволить себе их предавать – грустно выдал профессор.

– Ладно, прости, Док, был неправ – покаялся я. В этот момент мне захотелось рассказать Курту всю правду, а не только тот осколок, что я выдал ему при прошлом нашем разговоре, но… здравый смысл победил сентиментальность. Всей правды Коннорсу знать не нужно, для него это будет слишком большим ударом, а терять такого наставника и… все-таки друга, мне все еще не хотелось.

– Забыли, – подытожил профессор, – так что ты скажешь по поводу моего плана? – вернулся к теме разговора Курт.

– Что тут сказать… будет больно, причем очень, а если процесс зашел уже слишком далеко и изменения затронули мозг и нервную систему… такое «лечение» может убить Паука, или сделать идиотом, хотя обратился он к нам вроде бы вовремя, так что обойдется… скорее всего.

– Хм, нужно попробовать сократить риски.

– Попробуем, для начала – никакой звуковой обработки – отдать своим частицам нужные команды я смогу уже самостоятельно, было время немного в этом потренироваться.

– Хорошо, добавим красителей? Думаю антрацитово-черная жидкость в шприце сможет навести Паука на ненужные тебе подозрения, – задумался Док.

– Изменить цвет тоже не проблема, так что жидкость будет прозрачной, меня больше волнуют проблемы с болевыми ощущениями, все-таки придется резать по живому, причем почти во всем организме сразу.

– Ничего кроме как обезболивающего я предложить не могу, сомневаюсь, что Паук доверяет нам настолько, чтобы согласиться на полный наркоз.

– Предложить стоит, но шприц с морфином под рукой лучше все-таки иметь, – кивнул я. – Но это всё борьба со последствиями. А как дела с причиной?

– Можно пропустить его через излучатель, – это замедлит процесс, но все равно, лет через пять он станет монстром. – тяжелый вздох.

– Пять лет не так уж мало, может и придумаем что-нибудь за это время.

Остаток дня мы спорили до хрипа, выдвигали и отвергали различные теории, пытаясь изыскать еще какие-нибудь способы, но так ни к чему и не пришли. И вот наступил момент истины – в лабораторию пришел Человек-Паук, воспользовавшись любезно оставленным приоткрытым окном. К лечению уже все было готово – три шприца – с моими клетками, обезболивающим и стимулятором лежало на столе.

– Как успехи? – слегка нервно спросил Паук.

– Как сказать… вылечить полностью мы тебя не можем, во всяком случае, пока что, но нашли способ существенно замедлить твою эволюцию. Вальтер, объясни, пожалуйста, детали.

– Итак, на основе твоей крови мне удалось сконструировать… ммм… антитела, так будет ближе всего, что будут искать мутировавшие в твоем организме дальше необходимого ткани и удалять их. Поскольку такие ткани сидят не в одном месте, а равномерно распределены по твоему телу, повреждения от их уничтожения будут болезненными, но не фатальными, – слегка задумчиво, – о нужно будет попробовать использовать такой же метод с раковыми клетками, может и удастся добиться излечения… некоторых видов… на ранних стадиях… м-да, простите отвлекся. Так вот, после работы моих антител (и ведь действительно, самых что ни на есть моих), доктор Коннорс попробует при помощи своего излучателя замедлить сам процесс эволюции. Но учти, даже такой комбинированный метод дает тебе лет пять, от силы.

Кажется перестарался, вон как его проняло. На Питера было жалко смотреть, хоть маска и скрывала лицо, но осунувшиеся плечи и отчаяние в эмоциях говорили сами за себя. Узнать, что до 30 дожить не светит, а если и светит, то в виде какого-то монстра… это страшно. Стоп! Я ощущаю его эмоции? Как? Я попытался понять, ведь если я научусь чувствовать эмоции окружающих, то потом возможно получится эмоции транслировать, как было с Хобгоблином. Ушел в себя я довольно глубоко, так что к реальности меня вернул окрик Курта и легкие потряхивания.

– Вальтер! Ну наконец-то ты снова с нами, ушел в себя и заблудился? – возмущался Док, но я отчетливо чувствовал его беспокойство. Это что, я теперь постоянно буду всех так ощущать? Неее, нафиг, нафиг!

– Простите, задумался. Ну что, приступим? – Питер утвердительно кивнул.

– Есть два варианта – делать под общим наркозом, что я бы тебе посоветовал, или просто под анастезией, оставаясь в сознании, что выбираешь?

– Давайте под анастезией, – после некоторых раздумий вынес свое решение Паук и закатал рукав костюма.

Я протер кожу спиртовой салфеткой и ввел ему сначала обезболивающее, а потом раствор «антител». Пару минут ничего не происходило, а потом Паркера скрутило так, что я начал опасаться за целостность его позвоночника. И это под полным шприцем морфина! Вместо крика из его горла вырвался хрип, кажется, мои клетки добрались до голосовых связок. Когда же все закончилось, паук с трудом поднялся на ноги. Впрочем, мне тоже пришлось не сладко, попав в организм, определить, что именно нужно захватывать и отделять от Питера. К тому же еще следить, как бы не урвать чего лишнего (например мозговой ткани). Нет, как тренировка в захвате контроля такой опыт был бесценен, но даже на близком расстоянии постоянно контролировать работу сразу тысяч клеток в теле Паука было очень трудно, мне казалось, что из ушей сейчас полезут уже мои собственные мозги, но вроде бы справился. Как я и предполагал – часть клеток мозга уже тоже начала перерождаться, но с этим ничего поделать было нельзя. Из состояния анализа собственных ощущений и данных, что все еще поступали по непонятному каналу от клеток в теле пациента, меня вырвал страшноватый голос.

– И как часто мне нужно проходить через это? – теперь его голос больше напоминал мое Назгулье шипение.

Я подошел к Питеру, и закатав ему рукава уже на обоих руках, стал скребком собирать выступивший бурый пот (попутно собирая и забирая обратно свои клетки, оставив в Паркере только «дежурный» набор из самого минимума).

– Хотя бы раз в месяц, но в следующий раз будет куда легче, все-таки сейчас тебя «чистили» за весь период, начиная от твоего становления Человеком – Пауком до сегодняшнего момента. Так что большинство переродившихся, или начавших перерождаться клеток мы уничтожили. Но кровь сдавать лучше раз в неделю – я должен знать, как идет твоя эволюция, чтобы оптимизировать антитела к следующему разу.

– Спасибо, Вальтер, я твой должник.

– Брось, на той площади ты спас и мою задницу, так что это – меньшее, чем я могу тебе отплатить. А теперь, тебе пора к доктору Коннорсу.

– Эх, всю жизнь мечтал побывать подопытным кроликом у безумного ученого – бодрился Питер.

– Ну тогда не упусти свой шанс, Док уже ждет – улыбнулся я и вколол Пауку стимулятор.

– Между прочим, я все слышу! – донесся веселый голос Курта из соседнего помещения.

– Упс… – как-то синхронно получилось у двух его ассистентов – бывшего и действительного.

Через пару часов, когда измученный Паркер уполз в неизвестном направлении (закладка сообщала, что куда-то на юго-запад), у нас с Куртом состоялось очередное совещание.

– Что скажешь? – профессор выглядел уставшим и даже несколько постаревшим.

– Как мы и думали – пять лет… если скорость его трансформации по каким-нибудь причинам резко не изменится. Но моим способом лечить его можно не более трех лет – дальше есть вероятность, что он умрет от болевого шока, сам видел как его крутило, а ведь там был полный шприц обезболивающего!

Док помрачнел еще больше.

– У тебя хоть какие-нибудь идеи есть? – в голосе звучала усталость и отчаяние.

– Кроме Слияния – никаких, но это тоже смерть, если не для тела, то уж для личности Паука точно.

– Плохо, будем думать…

Но ничего путного мы придумать так и не смогли. Поэтому закрыли лабораторию и разошлись по домам.

Я шел и размышлял. А как вылечили Питера в каноне? Помню, там был препарат, что здорово ускорил его эволюцию, но вот как повернули процесс вспять? Препарат, ускоряющий эволюцию, я уже несколько раз задумывался о нем. Интересно, что такое вещество может дать мне? Надеюсь, я достаточно проявил себя, чтобы Паркер сначала обратился ко мне, перед тем, как вводить в свой организм неизвестное лекарство с весьма смутным описанием. Собственно, именно из-за препарата я не пошел по самому простому пути – вырубить паучка, накачать собой и за пару суток привести в норму (не все так просто, но главное – вполне возможно). Эгоистично? Да. Подло? Несомненно, но я никогда не рядился в одежды паладина, да и не собираюсь. Пауку это вещество только проблем доставит, а вот мне очень даже не помешает. Самое забавное, что я опять не соврал ни в одном слове – описанный мною выше способ лечения является, по сути, частичным слиянием, а полное – действительно убьет личность Питера, ибо убивать свою личность я точно не буду. Вот только есть подозрение, что Курту ход моих мыслей не понравится, но его ведь не может огорчить то, о чем он не знает, верно?

– Майер! Ублюдок, так опозорить меня на глазах у всей группы, на глазах у Фелиции! – студент со всей силы ударил в стену своей комнаты, с потолка упала не ожидавшая такого летучая мышь.

– И как мне теперь показаться ей на глаза, если одно мое появление в пределах института вызывает гомерический хохот окружающих? – продолжал разоряться парень. Неет, этому гаду нужно организовать несчастный случай, такое не прощается. Может, в его лаборатории я найду что-нибудь интересное и компрометирующее? Можно попробовать.

Морбиус, вышел из дома и зашагал в сторону лабораторного корпуса, где в одном помещении, в холодильнике, хранился образец очень интересной крови… А в это же время в одной сверхнадежной тюрьме в одиночную камеру для опаснейших преступников проник небольшой робот с интересным приборчиком и запиской…