Шурик 1970. Книга 2

Глава 11. И снова заново

Березин полностью материализовался на фоне необъятной Якутии и окинул комнату взглядом. И был этот взгляд не очень трезвым. Березин сфокусировался на кувшине, стоявшем на столе, подошел к нему, налил в высокий бокал. Выпил.

— Киндзмараули, шестьдесят пятый, — сказал он с видом ценителя и причмокнул губами. Видимо, напиток понравился. Потом повернулся ко мне, никакого удивления по поводу моей персоны не проявил. Спросил:

— Как там мамка?

Я сначала не понял, о чем это он. Потом вспомнил заплаканную женщину из поселка Соколовка.

— Скучает. Плачет по сыночку.

Березин понимающе кивнул:

— Жалко мамку. А Гога бухает?

— Когда видел, бухал, — признался я.

— Увидишь, скажи, чтобы завязывал. А Ильичу скажешь, чтобы курить бросал, — посоветовал Березин, наполняя бокал снова. Видимо, вино ему реально понравилось.

Я не понял, какому именно Ильичу я должен говорить о вреде курения, и с удивлением продолжал наблюдать за математиком. И тут услышал голос Зины.

— Ну, Березин, ты в своем стиле, и тут под мухой! — Зина заспанная и растрепанная, стояла у лестницы, ведущей в спальню, видимо, только что проснулась. — Вот принесла тебя нелегкая! Если опять начнешь Тимофеева спаивать, я тебя сама убью. Кинжалом зарежу. Шурик, там в спальне такой ковер на стене! Мечта всей жизни! И на ковре кинжалы и пистолеты. Все такие старинные. Как у Лермонтова. Здорово! Слушайте, что у вас творится, мужики какие-то в коридоре орут…

Березин сделал невинное лицо посмотрел на напольные часы в углу комнаты, поставил бокал с вином обратно на стол и подошел к карте. На то же место, где недавно появился. Подумал и сделал небольшой шажок в сторону, ближе к Сахалину. Посмотрел на профессора и постучал по запястью руки.

— Гелий Иванович, цигель-цигель. Вектор не бесконечен.

— Да, Маша, нам кажется пора, — сказал профессор и посмотрел на запястье. Но никаких часов я там не заметил.

— Эй, уважаемые, — вдруг встала с дивана Елизавета Петровна. — А как же деньги? Вы сейчас его заберете, и мы останемся… Пусть этот ваш скажет, где деньги.

— Не беспокойтесь, — спокойно сказал Громов, захлопывая крышку на спине андроида. — Это уже не понадобится. Приношу свои извинения за причиненное моим подопечным беспокойство.

Потом повернулся ко мне:

— Рад был еще раз познакомиться, уважаемый Александр Сергеевич. Извините, еще раз, что по вине нашего подопечного был испорчен ваш отдых, постараюсь по возможности компенсировать. Надеюсь еще увидеться…

Едва он это сказал, в глазах моих потемнело. И пол под ногами зашатался, да так, что я только успел схватить Зину за руку, падая на диван.

Больно! Диван оказался на удивление жестким. Да и не диван это был, а столик на корме катера. Качнуло на волне, вот я и упал прямо на стол, сильно ударившись боком. Столик опрокинулся, стекло лампы разбилось, свеча с шипением погасла, жареная камбала рассыпалась по палубе, смешиваясь с красным вином из упавшей бутылки.

— Шурик, сдурел что ли? — услышал я голос Зины. — Ты чего на ногах не держишься?

Я поднялся на ноги, осмотрелся. Ага, мы на катере. В небе — звезды. Плывем на ночную рыбалку. Идем, ибо плавает дерьмо в проруби, а по морю ходят! За штурвалом Петрович в фуражке с крабом. И я знаю его фамилию. Волобуев, сука! Стоит за штурвалом, обернулся, смотрит на меня недовольно. Что, сволочь, события развиваются не по плану? Или вино со снотворным есть еще?

Юнга помог мне подняться и поставил стол опять на ножки. А Петрович сказал с досадой:

— Эх, что же вы, товарищ отдыхающий, так неловко. Весь ужин насмарку. Камбалы больше нет, но есть барабулька. Щас юнга мигом ее зажарит на плитке.

— Шел бы ты в жопу со своей барабулькой, — сказал я, открывая ящик на корме и доставая гарпун. — Отдыхай, юнга.

Парень испуганно на меня посмотрел и попятился. Я же взвел гарпун и направил его на капитана:

— Тихого часа не будет, Волобуев, спасатель ты хренов. И удочек закидывать не будем. Курс на Сочи. Полный ход! В случае неповиновения стреляю! Давай рули, чтобы через два часа мы уже были в Сочи на Приморском пляже!

— За два не успею, — буркнул Волобуев недовольно. — Движок старый, не выдержит.

— Ничего, Гурейко тебе новый купит. Он у нас богатый…

— Шурик, ты что? — спросила Зина, удивленно таращась на меня. — А как же рыбалка?

— А ну бы ее в жопу, эту рыбалку, дорогая! Поплыли в Сочи! Я захватил эту посудину, назначил себя капитаном и сам назначаю порт прибытия. Ты же хотела на «Старую мельницу»? И пусть Веселый Роджер реет на ее верхушке.

— Ну, тогда не поплыли, а пошли! — Потому что настоящие пираты ходят, а плавает… сам знаешь что, — поправила меня супруга и звонко засмеялась. Против захвата судна она не возражала. Своему мужу — отважному пирату всецело доверяла.

Мы вдоволь насладились морской прогулкой и обозрением блестящего огнями побережья Большого Сочи. Зина прижалась ко мне, пригрелась под теплым пледом и в скором времени заснула. Без всякого снотворного. А я думал, что, наверное, именно этот лишний день к отпуску за пережитые мною потрясения и имел в виду профессор Громов. День, который можно пережить заново. Этакий день сурка. Даже, получается два дня!

Хоть я Волобуева постоянно подгонял, угрожая гарпуном, за два часа мы дойти до Сочи не успели. К пирсу Приморского вокзала мы причалили в районе часа ночи. Несмотря на позднее время он был весь в огнях, да и вокруг вокзала все светилось и жило, а с борта большого белого теплохода громко гремела музыка. Курортный город отказывался так рано засыпать.

— Давай, капитан Волобуев, — сказал я неудачливому усыпителю, бросая гарпун на палубу. — Алику скажи, чтобы не ждал. А Гурейке… Ничего не говори. Гурейке я сам скажу.

К счастью, такси мне удалось поймать почти сразу, в скором времени мы подъехали к «Старой мельнице». Действительно, деревянная мельница с крыльями, и крылья медленно вращались. Рядом с двухэтажным зданием «хата мельника» с гнездом аиста на крыше. На сцене танцплощадки патлатые мужики лабали какой-то медляк из «Битлов». Красиво и даже романтично. Мест, конечно, не было. Более того, у входа, несмотря на поздний час, очередь из желающих отдохнуть.

— Шурик, может быть поедем домой, — сказала Зина неуверенно. — Смотри, какая очередь. Поздно уже, нам ведь завтра на Рицу.

— Что ты, Зина! Разве в этом заведении не найдется лучшего столика для звезды экрана Зинаиды Багрянской?! Погоди минутку.

Я прошел мимо очереди, подошел к мужику в красной рубахе, подпоясанной толстым шнуром. Вроде как от гардин. Метрдотель? Тот стоял у деревянных ворот с калиткой, обозначавших вход в ресторанную зону, и посмотрел на меня… Ну вот на кухонных тараканов смотрят с большей симпатией.

— Передайте Вилорию Юрьевичу, что здесь Зинаида Багрянская с мужем, — сказал я.

При упоминании имени Кравцова лицо мужика сразу изменилось. Только что совершенно надменная морда расплылась в широчайшей улыбке.

— Прошу прощения, но Вилорий Юрьевич не предупреждал, что кого-то ждет. Но я сообщу немедленно. Одну секундочку-с…

Он оглянулся в поисках, кого послать, не нашел и сам бросился к дверям одноэтажной мазанки с журавлиным гнездом на соломенной крыше. Очередь недовольно зароптала, но открыть калитку с картонкой «Мест нет» так никто и не осмелился.

Вернулся мужик довольно быстро, калитку отворил и нас с Зиной с поклоном запустил. На зароптавшую снова очередь, прикрикнул:

— Это заказные, понятно?!

Не сказал бы, что в «Хате мельника» было особо многолюдно. Пара столиков и вовсе были не заняты. Кравцов с Елизаветой Павловной сидели за столиком в углу. Увидев Зину, Кравцов встал и поцеловал даме ручку. Я также приложился губами к тонким пальчикам Елизаветы Петровны.

Кравцов жестом предложил нам занять места за столом и тут же дал знак официанту тоже в красной вышиванке.

— Признаюсь, удивлен, — сказал он, внимательно разглядывая мое лицо. — Как вы узнали, что я… здесь? Ведь я тут в некотором роде инкогнито…

Сказать, что про место ужина московского гостя вчера проговорилась девушка Лиза? Вернее, проговорится она только завтра, когда будет допрашивать меня на берегу озера Рица. Вряд ли он поймет. Я и сам не все понимал с этим временным парадоксом. Но порадовать Зину приятным вечером очень хотелось. А та уже шепталась о чем-то с Лизой, кажется, дамы нашли общие темы.

— Инкогнито из столицы. «Ревизор», — парировал я, оглядывая остальных клиентов заведения. Это и есть местная элита? Теневики и чиновники? И вряд ли с женами. Гурейки, к счастью, не видно.

Я спросил:

— Вы ведь не отдыхать приехали, а, кажется, с инспекцией, верно?

Я перехватил взгляд Кравцова. За столиком у двери сидели Сандро с Васей в компании двух молодых дам приятной наружности. Я понял, что опять сболтнул лишнее. Постарался сменить тему:

— Вы уж извините за наше внезапное вторжение, просто мы с Зиной хотели специально пригласить вас на завтрашнюю премьеру в «Восходе». Это в Лазаревском. Покажут новый фильм «Белое солнце пустыни». Зина будет выступать перед показом. Очень бы хотели вас видеть.

Лицо Кравцова смягчилось.

— Хм, признаться, я уже получил приглашение. От некого Гурейко — директора кинотеатра. Буду обязательно. И все-таки, как вы узнали, что я здесь?

— Очень просто! Увидел на стоянке ваш лимузин. Второго такого в Сочи нет, а стоять в очереди не хотелось, вот и решили воспользоваться мимолетным знакомством… Еще раз извините…

Кравцов впервые за все время улыбнулся. И даже рассмеялся. Дал знак охранникам, что все нормально, повода беспокоиться нет. Добавил:

— Извиню, конечно, если позволите потанцевать с вашей очаровательной супругой.

С Зиной Кравцов потанцевал и вообще мы чудно провели время. Отведали рябчика и ухи из осетра. Зина рассказывала про кабачок и веселые истории из театральной жизни, хохотали на всю избу. Разговаривали о разном. Кравцов, оказалось, очень хорошо разбирался в автомобилях. Спорили. Когда решили разъезжаться, Кравцов даже отказался нас отпускать. Тем более, когда узнал, что у нас завтра экскурсия на Рицу. С ним на Рицу и поехали. Ночевали в даче Хрущева, в спальне с шикарным персидским ковром на стене. А утром я сам провел для Зины и московских гостей экскурсию по достопримечательностям. Удивленная моими познаниями, Зина шепнула, что открывает Шурика заново.

Обедали там же, на берегу Рицы. Тамада подозрительно на меня смотрел, но все положенные тосты сказал, а Артурчик подарил Зине бурдюк с лучшим вином.

Вечером вместе с Кравцовым и Лизой поехали на премьеру. И смотрелся лимузин у красной ковровой дорожки не менее круто, чем «Победа». А вот вид у Гурейко был какой-то кислый. Видимо, капитан Петрович ему рассказал, что из затеи нас усыпить ничего не вышло. Но, скорее, внезапное исчезновение наивного робота — кормильца корыстного кинокрута очень огорчило. Сам же штурмовать особняк с миллионом зассал. Хотя ведь мог и абреков своих натравить.

На фуршет у коварного кинокрута мы не остались

Остаток отпуска получился, может быть, скучный, но… прекрасный! Днем мы больше никуда не ездили, валялись на пляже и купались. Кожа наша к концу недели покрылась очень симпатичным смуглым загаром. Зина пару раз сходила на процедуры, но потом все это дело забросила. Вечером за нами приезжала белая «Волга» и везла на очередную премьеру «Белого солнца пустыни» к зрителю, которому обещали встречу с пани Катариной из «Кабачка». Я опять сидел в первом ряду и опять слушал Зину. Она была на сцене прекрасна, и она не повторялась. Не говорила заученный монолог, а каждый раз смело пускалась в экспромт. И ей аплодировали, и несли к сцене цветы.

После премьер были фуршеты. И еще были подарки. Очень много подарков. Большей частью длинногорлые кувшины и кавказская керамика. Чеканка, очень много чеканки. Блюда и подносы. Лохматые папахи. Рога для вина и само вино в оплетенных бутылях. Бурка, чьи-то загнутые рога, благо, что не ветвистые, какие-то огромные раковины и ракушки, кинжалы в богатых ножнах. Я с ужасом смотрел на это все прибывающее и заполняющее номер богатство, но Зина была совершенно спокойна и даже рада. В ее тетрадке уже все было расписано, кому дома что подарить. Но как это все увезти?

В последний день Зина потащила меня на рынок, где был приобретен чудовищных размеров кожаный чемодан, в котором запросто можно было вывести взрослого человека, к примеру, меня. Если ноги в коленях согнуть, вполне влезу. Зина приволокла из санаторной библиотеки пачку старых газет, мне пришлось все это богатство упаковывать.

Утром перед выездом в аэропорт мы пошли к морю бросить монетки на память. Чтобы вернуться. Мне реально хотелось сюда обязательно вернуться. Море было словно недовольно нашим отъездом — штормило. Мы вышли на пустой пляж, я достал из кармана два пятака, дал один Зине, второй хотел бросить в набежавшую волну.

— Нет, неправильно, — остановила меня Зина. — Волна просто внесет монетки на берег, и мы никогда сюда не вернемся. А я хочу вернуться. У меня еще никогда не было такого интересного отдыха. С тобой, Шурик, не соскучишься. Так что бросать надо с пирса.

Я посмотрел, как разгулявшиеся волны заливают пирс, но спорить не стал. Мы разулись на бережку, прошлись по мокрому пирсу, подошли к самому краю. И одновременно бросили свои пятаки в серые волны.

Когда вернулись к началу пирса, обнаружили, что нашу обувь наполовину смыло. На мокрой гальке лежали один мой туфель и одна из Зининых босоножек. Как нарочно!

— Эх ты, непутевый, — громко рассмеялась Зина. — Оба мы непутевые.

Что было делать? Мы вернулись в санаторий босиком. Из обуви в номере у меня оставались только ласты и… чудовищные штиблеты Артурчика. Как они оказались в нашем шкафу, я представления не имел. Но ведь как-то оказались.

Так ласты или штиблеты?

Выбор был очевиден…

А внизу уже ждал автобус в аэропорт.

Доехали без происшествий. В аэропорту на стоянке у автобуса я увидел уже знакомый мне лимузин. Что, полетим опять вместе? Действительно, около машины стоял Кравцов в своем легком курортном костюме и что-то говорил охранникам Сандро и Васе. У ног Василия я увидел кожаный чемодан желтого цвета. И я сразу догадался, что в нем. Все понятно, обретенный «лимон» летит в Москву.

Я кивнул Кравцову, тот ответил легким кивком и снова повернулся к охранникам. Все ясно, ему не до меня, да и мне… как бы с багажом разобраться. Два огромных чемодана, не считая сумок. Слава богу, хоть ту проклятую шляпную коробку Зина с собой брать не стала, надела шляпку на голову.

Особо пугал меня тот «подарочный» чемодан с привязанным к нему винным бурдюком. Тяжеленный и тащить неудобно. Но оказалось, главный сюрприз еще ждал меня впереди.

Добил меня ковер. Прям натуральный ковер из чистой шерсти. Этакий толстый рулон двух метров в высоту на тележке. Вот честно, привезли бы его раньше в санаторий, я б его не взял — оставил в номере. Но ковер доставили прямо в аэропорт.

— Вы товарищ Тимофеев будете? — спросил дядечка с тележкой, протягивая мне блокнот и ручку. — Получите, распишитесь…

Я уже открыл было рот, чтобы отказаться от этого чуда, но тут подошла Зина.

— Шурик! — прошептала Зина, отгибая край ковра рукой и пытаясь рассмотреть рисунок. — Этого не может быть. Тот самый, что приснился мне во сне. Я ж тебе рассказывала.

— Как у Лермонтова? — вздохнул я.

— Да, точно!

Я понял, что отделаться от ковра — не судьба и поставил в квитанции свою закорючку. Причем таинственный даритель в квитанции обозначен не был.

Наша служба и опасна, и трудна

И на первый взгляд как будто не видна.

Если кто-то кое-где у нас порой

Честно жить не хочет.

Я обернулся на звуки музыки. Песня раздавалась из открытого окна подъехавшей черной «Волги». Из машины вышел сосед Леонид, он широко нам улыбнулся и махнул рукой.

— Александр Сергеевич! Так вы что же, сегодня улетаете? Что же вы ничего сказали? Вместе бы отметили.

Значит с ними нам вести незримый бой

Так назначено судьбой для нас с тобой

Служба дни и ночи.

Вслед за Леонидом из машины вышли трое крепких молодых людей спортивного вида.

— Вы тоже улетаете? — спросил я.

— Увы, — развел руками Леонид. — Море не отпускает. У меня с товарищами здесь еще дела.

Сосед посмотрел на мои вещи, на ковер, показал большой палец правой руки, кивнул товарищам головой, и они быстрым шагом двинулись к входу в здание аэропорта. А песня продолжила литься из окна «Волги».

Если где-то человек попал в беду

Мы поможем — мы всё время на посту

Ну, а если вдруг кому-нибудь из нас

Тоже станет туго —

Мне! Мне туго! Дядька сгрузил ковер к моим ногам и собрался уехать. И как я все это богатство потащу?

— Вещи-то хоть поможете довезти? — остановил я дядьку с тележкой.

— Не, мы не носильщики, мы — доставка, — ответил он с гордостью, собираясь оставить меня один на один с проблемой. Но я уехать ему не дал и перегородил дорогу.

— Товарищ, вы не безобразничайте! — нехорошо прищурился доставщик.

Я вытащил из кармана мятый рубль. Тот на денюжку посмотрел, подумал, кивнул и взялся за чемоданы.

В «Волге», кажется, был магнитофон, потому что это «Наша служба и опасна, и трудна» вдруг затихло и тут же запело снова.

Носильщик-возильщик повез нас на сдачу багажа. Почему-то песня про верных служителей закона за стеклянными дверями не стихла, а продолжала звучать у меня в ушах.

Что ж, друг друга выручали мы не раз

И не раз согрело нас в тяжёлый час

Сердце, сердце друга

Сосед Леонид с товарищами стояли у киоска «Союзпечать». Леонид оглядывался, кажется, кого-то искал.

Часто слышим мы упрёки от родных

Что работаем почти без выходных

Что разлуки нескончаемы порой

Встречи ненадолго…

— Вы кого-то провожаете? — спросил я Леонида, пока Зина выбирала в киоске, «что бы почитать в дорожку».

— Да, провожаем, — снова улыбнулся Леонид, не глядя на меня. Я проследил за его взглядом. В очередь у турникета на посадку встали двое. Знакомые мне Сандро и Вася. С желтым чемоданом. Леонид кивнул и первым двинулся к турникету, словно тоже торопился занять очередь, крепкие парни последовали за ним. Дальше все произошло очень быстро. Я даже подробностей не разглядел. Раз, и Сандро с Васей лежат на полу, а Леонид с товарищами фиксируют им руки за спиной наручниками.

Тут же появился молодой человек с фотоаппаратом и вспышкой. И еще люди в милицейской форме.

— Товарищи, только что на ваших глазах… — раздался голос Леонида. Дальше голос заглушился гомоном толпы, собиравшейся у места событий. Что там снимал фотограф я не разглядел. Да в принципе, я и так знал. Желтый чемоданчик, в котором ровными рядками лежат сто пачек новеньких сторублевок.

Люди в форме провели мимо нас Сандро и Васю, сопротивления они не оказывали.

— Майора Томина просят пройти на стоянку аэровокзала, — вдруг прозвучало объявление откуда-то сверху.

Точно! Томин! — вспомнил я фамилию майора из старого, долгого фильма про борьбу с нарушителями советской законности.

Уже у дверей аэровокзала Леонид повернулся и мне подмигнул. Развел руками, мол, что поделаешь, работа…

Только снова поднимает нас с зарёй

И уводит за собой в незримый бой

Наше чувство долга…

Уже в самолете я обернулся и не без удивления обнаружил в салоне Кравцова и Елизавету Павловну. Они сидели на тех же местах, что неделю назад, и не похоже было, что инцидент в аэропорту хоть как-то повлиял на их настроение. Кравцов так же просматривал бумаги, которые Лиза доставала из дипломата. И когда мы уже подлетали к Москве, Лиза подошла и протянула мне картонный прямоугольничек визитки. «Кравцов В. Ю. Министерство легкой промышленности. Начальник отдела прямых поставок».

Что, был и такой? Остальные поставки, надо полагать — кривые?