Шапка Мономаха

Глава 3

— С тобой всё нормально? — спросил Александр Петрович.

— Да, — ответил я. — А что?

— Да вид у тебя какой-то странный.

— Меня впечатлили Ваши слова.

Ответил я на автомате, но вышло удачно. Что-то придумывать не стоило — Романов почувствовал бы, что я вру. А так я сказал правду, но при этом не проболтался про меч.

— Экий ты впечатлительный, — усмехнувшись, произнёс кесарь. — Не замечал раньше такого за тобой.

Я не стал на это ничего отвечать — лишь развёл руками. Тем временем у меня в голове складывалась не очень приятная картина: Романов пригласил меня для важного разговора, рассказал про Великие артефакты и их значимость и в итоге подвёл разговор к Кусанаги-но цуруги. Аккуратно, плавно, так чтобы это выглядело естественно.

И теперь кесарь смотрел на мою реакцию, а я выдал себя с потрохами. Но с другой стороны, а как я ещё мог отреагировать на такую новость? Конечно, в руках себя надо держать всегда, но это легко сказать — удержишь тут, когда внезапно узнаёшь, что подаренный бабушкой меч оказывается одним из величайших артефактов, а возможно, самым великим.

Но по большому счёту я никак не выдал, что обладаю мечом японских императоров. Да, переволновался, но было отчего — столько важных вещей узнал. Например, то, что благодаря Великим артефактам Вильгельма Пятого и Хосе Второго в случае магической войны с Россией Священная Римская империя и Ацтлан будут иметь огромное преимущество. Такая новость вполне могла впечатлить.

И к тому же если Романов знал, что Кусанаги-но цуруги у меня, то какая по большому счёту разница, как я отреагировал на его слова? Но вот знал ли? И если знал, то от кого получил такую информацию? Кто мог ему об этом рассказать? Финны? Шпионы? Или кто-то ещё? Или всё же не знал, а лишь прощупывал почву? Но тогда с какой стати ему её прощупывать? В общем, вопросов было много, а гадать не хотелось, поэтому я спросил Романова в лоб:

— Александр Петрович, разрешите поинтересоваться, а зачем Вы мне это всё рассказали? Это очень интересно, но Вы ведь не стали бы тратить Ваше ценное время просто на то, чтобы повысить мою эрудицию?

— Нет, конечно, — согласился со мной Романов. — Я же сказал: у меня к тебе есть очень серьёзный разговор и, возможно, просьба. Но прежде чем к нему приступить, дай мне слово, никому не раскрывать его детали.

— Он ещё не начался, этот разговор? — удивился я.

— Нет. Я всего лишь рассказал тебе о Великих артефактах, поведал информацию, которую можно при желании найти в открытых источниках. Но есть ещё кое-что, и об этом я пока никогда ни с кем не говорил. Ты будешь первым.

Романов замолчал и уставился на меня, ожидая реакции на свои слова.

— Вы ждёте от меня обещания хранить тайну нашего разговора? — спросил я. — Я даю слово держать всё в тайне, но лишь при условии, что услышанное мной не может каким-либо образом навредить моей семье. В противном случае прошу Вас ничего мне не рассказывать.

— Не может, — успокоил меня Романов. — Если это кому-то и навредит, то точно не твоей семье.

— Тогда я даю слово никогда и никому не рассказывать о том, что услышу сегодня от Вас.

— Отлично.

Романов улыбнулся, выдержал эффектную паузу и начал свой рассказ:

— После возвращения магии Великие артефакты снова стали самыми ценными предметами на земле. Железную корону, весь период бездарья хранившуюся в Монце под Миланом, быстро прибрал к рукам Вильгельм Пятый. Он тогда ещё не был императором, да и Священной римской империи тогда не было, но при помощи Великого артефакта Вильгельму удалось довольно быстро и империю создать и возглавить её. Бриллиант Кохинур, являющийся часть английской короны, тоже всё время был на виду и достался, как нетрудно догадаться, англичанам. А вот зеркало Монтесумы «всплыло» в Ацтлане не сразу — лет через десять после возвращения магии. Точнее, в Мексике, это потом уже Хосе Первый при помощи Великого артефакта подчинил почти всю Америку и создал, или как он сам говорит, восстановил империю Ацтлан. А ещё два Великих артефакта до сих пор считаются ненайденными.

Александр Петрович замолчал, а я, воспользовавшись паузой, спросил:

— Считаются ненайденными или не найдены?

— Хороший вопрос. Надеюсь, что не найдены. Но так или иначе, их активно ищут вот уже сто лет. Ищут все — от простых авантюристов до обладателей трёх других Великих артефактов.

— А им зачем? — удивился я. — У них же есть уже.

— У кого будет два Великих артефакта, тот станет в два раза сильнее, — пояснил Романов. — А может, и не в два. Я не знаю, просто дополняет сила одного артефакта силу другого или приумножает её в несколько раз. Но точно знаю, что тот, кто будет обладать двумя Великими артефактами одновременно, станет невероятно могущественным. И чрезвычайно опасным.

— Такого мага невозможно будет победить?

— Практически. Он, конечно, в одиночку не уничтожит всех вражеских одарённых, но остановить его будет очень нелегко. Цена победы над таким магом будет невероятно велика. Поэтому я очень надеюсь, что шапка Мономаха и Кусанаги-но цуруги действительно ещё не найдены, а не спрятаны в тайнике у Вильгельма Пятого или Хосе Второго, или, что намного хуже, у англичан.

— Не очень весёлые вещи Вы рассказываете, — заметил я.

— Есть такое, — согласился Романов. — Но мне кажется, один из этих двух Великих артефактов я нашёл. Похоже, я знаю, где и у кого он находится.

Последнюю фразу Александр Петрович произнёс как-то по-особому, негромко, после чего посмотрел мне прямо в глаза и странно прищурился; я тут же почувствовал себя неуютно, однако в этот раз виду не подал. Ну или мне казалось, что не подал. Играть в гляделки мне не хотелось, и я спросил:

— Какой из двух? О каком артефакте Вы говорите?

— А сам как думаешь?

Вопрос Романова мне не понравился, но я твёрдо решил, что лишь под ментальным допросом признаюсь, что Кусанаги-но цуруги у меня. А пока я об этом думал, Романов добавил:

— Конечно, шапку Мономаха — это же логично. Откуда мне знать, где может находиться японский меч и как его вообще искать? А по шапке у меня были зацепки, всё же она моим предкам принадлежала.

У меня отлегло от сердца. Всё же не просто так говорят, что у страха глаза велики. Романов, похоже, своей мимикой и тихим голосом хотел придать важность произнесённым словам, показать лишний раз, что доверяет мне тайну, а я опять всё неправильно понял. И ещё я снова не сдержал эмоций — невольно расплылся в улыбке, когда услышал, что речь идёт не о моём мече.

Надо было серьёзно поработать над контролем эмоций, вон у Тойво или Ристо по лицу вообще никогда не понятно, что у них на уме. У меня должно быть так же, если я хочу стать по-настоящему сильным магом. Но мне повезло — в тот день с чтением эмоций ошибался не только я, неправильно истолковал мою улыбку и сказал:

— Не стоит пока так сильно радоваться. Я ещё до конца всё не проверил. Но шанс большой

— А где она находится?

— Об этом пока рано говорить. Для начала ты должен всё хорошо обдумать и принять решение, сможешь ли ты мне помочь.

— Что тут думать? — удивился я. — Если я могу Вам помочь в таком важном деле, я с радостью это сделаю.

— Погоди соглашаться так быстро, — осадил меня Романов. — Я должен предупредить тебя, что это будет чрезвычайно сложная миссия и очень опасная. Подумай хорошо, риски велики — есть шанс не только не выполнить задание, но и не вернуться с него.

— Я всё понимаю, Александр Петрович, но Вы же сами сказали, без этого артефакта Россия уязвима, а если он попадёт в руки к нашим врагам, особенно к англичанам, у которых уже есть один Великий артефакт, будет совсем плохо. Поэтому о чём тут думать? Надо добывать шапку Мономаха, не важно, готов я или не готов. Время наверняка есть на подготовку, не думаю, что Вы решили сказать мне об этом в последний момент.

— Время есть, — согласился кесарь. — Но в первую очередь, чтобы всё взвесить. Ты хороший человек, Роман, и я ценю твоё желание помочь, но всё же подумай. Нельзя такие решения принимать вот так сразу. Встретимся послезавтра. Я как раз ещё кое-что уточню.

— Как скажете. Послезавтра так послезавтра.

Романов кивнул, улыбнулся и сказал:

— Ещё тебя, наверное, волнует вопрос: если это так сложно и опасно, то почему я не сделаю это сам или не отправлю на такое задание кого-то более опытного и подготовленного, чем ты.

— Не то чтобы очень волнует, но я хотел бы это знать, — ответил я. — Думаю, эта информация мне пригодится.

— В то место, где по моему предположению находится артефакт, будет сложно, практически невозможно, попасть тем, кому больше восемнадцати — двадцати лет. Почему — скажу позже. Поэтому мне нужен молодой, но при этом опытный проверенный боец, который не испугается никаких опасностей, ещё и сильный маг, которому я к тому же должен доверять практически как себе. Кроме тебя, кандидатур на эту роль нет.

— Вы мне льстите.

— Отнюдь. У тебя в твои девятнадцать лет за плечами больше сложных и, что важно, успешных спецопераций, чем у многих агентов КФБ. Ты уже, по сути, профессионал в этом деле.

— Мне помогали.

— Ну если бы ты это всё сделал один, без помощи, я бы тебя уже боялся, — сказал Романов и рассмеялся. — В общем, подумай хорошо, без эмоций. Если надумаешь, жду тебя послезавтра в это же время, если нет, будем считать, что сегодняшнего разговора не было.

— Но я Вам обещал. Вы помогли мне спасти родных.

— А ты мне жизнь спас в Туркестане! Поэтому никто никому ничего не должен! — отрезал кесарь. — Если ты откажешься, это никак не отразится на наших отношениях.

*****

Каган Карим восседал на золотом троне и ждал важного гостя — виконта Карингтона. Обычно они с виконтом встречались в менее официальной обстановке, но это было до коронации Карима. А теперь он стал Великим Каганом, теперь ситуация изменилась, и Карим очень хотел подчеркнуть это.

Его брат использовал тронный зал лишь для встречи официальных иностранных делегаций и во время зачитывания особо важных приказов, но Карим проводил здесь почти все рабочие встречи. Золотой трон был очень массивным и высоким, новому кагану нравилось, когда на него смотрели снизу.

Двери тронного зала распахнулись, и в сопровождении сотрудников службы безопасности кагана в зал вошёл Кагингтон. Англичанин не спеша подошёл к трону, слегка преклонил голову и произнёс:

— Приветствую Вас, Ваше Величество!

— И я Вас приветствую, милорд, — ответил Карим и дал знак рукой одному из своих слуг, тот тут же принёс небольшое деревянное кресло и поставил его перед золотым троном.

После этого каган хлопнул в ладоши и дал отмашку всем слугам покинуть тронный зал, те немедленно исполнили приказ.

— Присаживайтесь, милорд, — сказал Карим. — Я не хочу, чтобы такой уважаемый гость стоял во время долгого разговора.

Карингтон, которому и так было дискомфортно разговаривать с каганом, глядя на него снизу вверх, садиться и становиться ещё ниже не спешил.

— Может, спуститесь, Ваше Величество? — спросил англичанин. — Сядем за стол, нормально поговорим.

— Вы считаете, что сейчас мы говорим ненормально?

Виконт улыбнулся, сел в кресло, откинулся на его спинку и закинул ногу на ногу, показывая, что его совершенно не смутил такой приём.

— Собственно, я к Вам ненадолго, — сказал Карингтон. — Не хочу отвлекать от государственных дел. Мне нужно всего лишь уточнить у Вас один момент.

— Какой?

— Вы ведь помните о нашей договорённости относительно организации второго фронта против России, в случае если Британия начнёт войну с русскими?

— Конечно, я это помню, — ответил Карим. — Вы пришли лишь для того, чтобы это уточнить?

— Нет, Ваше Величество. То был просто вопрос, чтобы освежить в памяти факт договорённости. А пришёл я, чтобы уточнить, сколько воинов, в том числе сильных одарённых, Тюркский Каганат сможет выставить против России? И как быстро вы сможете это сделать.

— Вы собираетесь начинать войну в ближайшее время? — удивился Карим.

— Сначала мы хотим выяснить, сколько боевых магов и обычных воинов способны собрать наши союзники нам в поддержку. А уже после этого будем принимать какие-либо решения.

— Мы можем выставить много одарённых, но прямо сейчас я не могу сказать, как быстро у нас получится это сделать.

— А когда Вы сможете сказать? — спросил Карингтон.

— Пока не знаю, — ответил Карим. — Сейчас в Каганате очень неспокойная обстановка, мне нужно немного времени, чтобы прижать всех недовольных. Потом я смогу выполнить своё обещание. Но хочу напомнить: чтобы мы могли отправить своих магов на вашу войну, нам нужны гарантии ненападения от Китая. Вы обещали нам их.

— Нет, Ваше Величество, — возразил виконт. — Мы такого не обещали.

— Но позвольте, милорд! — воскликнул каган. — Вы лично обещали!

— Я не мог этого обещать по той простой причине, что Британия не может отвечать за Китай. И, соответственно, мы не можем давать никаких гарантий, что они на вас не нападут. Китайцы мечтают вернуть себе Восточный Туркестан, Вы это знаете не хуже меня. Но мы обещали вам, что защитим Каганат в случае агрессии со стороны Китая. И пока не собираемся отказываться от своих обещаний. Но здесь всё сильно зависит от того, как вы будете выполнять свои.

— Но без гарантий ненападения со стороны Китая будет сложно.

— А без гарантий ненападения со стороны Британии будет ещё сложнее.

— Что Вы хотите этим сказать, милорд?

— Ничего, кроме того, что уже сказал. Сколько времени Вам нужно, чтобы Каганат подготовился к открытию второго фронта против России? Три месяца хватит?

— Дайте хотя бы год, милорд! — воскликнул каган.

— У вас есть семь месяцев, — отрезал англичанин. — До марта следующего года.

— Но я могу не успеть.

Карингтон встал с кресла, подошёл вплотную к трону, вызывающе посмотрел снизу на Карима и произнёс:

— Мы помогли Вам стать каганом, не для того, чтобы сейчас слушать, что Вы чего-то там не успеваете. Надо успеть, дорогой мой, надо сильно постараться и успеть. Оторвите свою монаршую задницу от этого золотого трона и делайте то, что обещали!

— Да как Вы смеете со мной разговаривать в таком тоне! — возмутился Карим.

— Семь месяцев, — невозмутимо произнёс англичанин. — И не вздумайте нас обмануть.

*****

Вернувшись домой, я первым делом спросил у охраны, где княгиня Белозерская; мне ответили, что Её Светлость у себя в кабинете, и беспокоить её нельзя. После дополнительных расспросов я выяснил, что в кабинете бабушка находилась с Милой и Тойво, и это означало лишь одно — мою девушку проверяли при помощи артефактов на скрытые магические печати. И проверка была серьёзной, раз уж бабушке понадобилась помощь ещё одного мага.

Я попросил Айникки сообщить мне, когда княгиня Белозерская освободится, и чтобы не терять просто так время, отправился в свою комнату — хотелось поискать в сети хоть какую-нибудь информацию о Великих артефактах. Очень уж они меня заинтересовали, особенно, что было логично, Кусанаги-но цуруги и шапка Мономаха.

Однако включив ноутбук и зайдя на несколько поисковых сайтов, я понял, что мне не до поисков — из головы не выходила вторая половина разговора с Романовым. И больше всего меня мучил вопрос: зачем кесарь дал мне два дня на раздумья? Он сделал это явно не для того, чтобы я всё взвесил — Александр Петрович видел, что я сразу принял решение, и явно понял, что за два дня мнение не изменю.

Но тем не менее Романов настоял на этих двух днях. Зачем? Ответа на этот вопрос у меня не было, но сделал он это неспроста. Возможно, для того, чтобы я посоветовался с бабушкой. Но если так, то зачем он брал с меня слово никому не говорить о нашем разговоре? Или это была какая-то проверка? Если так, то было интересно: прошёл я её или нет.

Но даже если я и провалил все проверки, визит к Романову оказался весьма полезным — теперь я знал, что за меч лежит в подвале бабушкиного замка. Правда, до конца ещё не понимал, во что в итоге для меня выльется обладание этим мечом. Мальчишеский восторг от осознания, что владеешь Великим артефактом, сменился пониманием того, что в первую очередь — это огромная ответственность. Недостаточно иметь великий меч, надо совершать с его помощью великие поступки. От открывающихся перспектив захватывало дух. И становилось страшновато.

А ещё из разговора с кесарем я узнал, что совершенно не умею сдерживать эмоции, и это не радовало. Навык невозмутимости нужно было тренировать и тренировать. И не затягивать с этим делом.

Не известно, сколько времени я просидел в раздумьях, уставившись на окно поисковика — в реальность меня вернул стук в дверь. Пришла Айникки и сообщила, что Её Светлость готова меня принять, и я отправился к бабушке.

— Как всё прошло? — спросил я, едва войдя в кабинет.

— Даже и не знаю, — уклончиво ответила бабушка. — Печатей мы не нашли. Вообще ничего не нашли. С одной стороны, это хорошо, но с другой — ещё острее встаёт вопрос: для чего твою подругу сюда прислали?

— А где она сейчас?

— У себя в комнате. Не беспокой её. Девочке надо отдохнуть хотя бы час, а лучше два или три. Хоть мы и без ментального воздействия обошлись, дело это всё равно неприятное.

Я кивнул, давая понять, что не пойду к Миле, и задал ещё один вопрос:

— А не может быть так, что на ней какие-то совсем уж хитрые печати?

— Нет. Мы использовали очень сильные артефакты и заклинания. Я могу допустить вариант, при котором мы бы что-то нашли, но не смогли расшифровать. Но вообще не обнаружить печать, если она есть — в нашей ситуации невозможно. На твоей подруге однозначно ничего нет. И это очень странно.

— А почему ментальное воздействие не использовали?

— Не вижу смысла. Оно могло бы помочь лишь в одном случае — если эта девочка осознанно желает нам зла и скрывает это. Тогда мы бы вывели её на чистую воду. Но я чувствую, что зла она нам не желает.

— А если у неё есть какое-то задание, но она просто не помнит о нём?

— Скрытое задание, которое она должна выполнить, сама того не ведая? — уточнила бабушка. — Не думаю. С её памятью никто не работал. По крайней мере, последние год-два. Она всё помнит. Никаких скрытых слоёв памяти ментальное воздействие нам бы не открыло. Ну разве что я могла бы у неё спросить, любит ли она тебя; но я и без этого вижу, что любит. И сестру тоже — просила помочь с латвийским или немецким паспортом. В Англию собралась.

— И что Вы ей на это сказали?

— Правду.

— Какую?

— Я сказала ей, что сестру свою она не спасёт.

— Не думаю, что это остановит Милу, — предположил я.

— Почему? — удивилась бабушка. — Она выглядит довольно вменяемой и умной девушкой.

— Но она явно не будет просто так сидеть и ждать неизвестно чего.

— Ждать неизвестно чего — дело глупое и бесперспективное. Но совершать необдуманные поступки — ничем не лучше.

— И что нам тогда делать? — спросил я.

Княгиня Белозерская едва заметно улыбнулась и произнесла:

— Вариантов много, мой мальчик, но точно на этот вопрос я тебе отвечу, как только выясню, для чего её сюда прислали.