Серебряная лоза

Глава 25. Прошлое. О тайнах правителя и тревожных известиях

Лишь на лестнице взгляд Ковара упал на босые ноги незнакомца, и он невольно содрогнулся. Ступни оказались на редкость безобразными, но вместе с тем напоминали что-то очень знакомое. Хвостатого осенило: такие же лапы у несушек Карла, да и у ворона. Три пальца впереди, один сзади, длинные и толстые, с кривыми когтями. Что за уродство! Не повезло бедняге.

Пленник тяжело наваливался на плечо, и Ковар с трудом удерживал равновесие на узкой лестнице, цепляясь свободной рукой за перила. По счастью, мастер помог преодолеть последние ступени.

Оказавшись внизу, незнакомец рухнул на стул. Его мучила одышка, будто это он тащил на себе хвостатого всю дорогу, а не наоборот.

— Воды? — предложил хвостатый, и пленник с благодарностью принял кружку. Пил он так, будто его морили жаждой.

— Где же волк? — спросил незнакомец, осушив третью по счёту кружку. Взгляд его обежал мастерскую.

— Сегодня он не здесь, — коротко ответил хвостатый. — Меня зовут Ковар, моего наставника — мастер Джереон. А вас?.. Кто вы такой?

— Альседо, вы можете называть меня Альседо. Так по каким признакам вы поняли, что волк разыскивал меня?

— Он глядел вверх, в каминную трубу, будто хотел подняться, — пояснил Ковар. — А что это вас так интересует волк?

— Когда-то я отправил одного такого… за помощью, — ответил пленник. — Но он не вернулся, и помощь не пришла. По следу его пустили других зверей, и я думал, посланный мною волк не уцелел. Вот хотел поглядеть, он ли это.

— Мальчишка, ты лучше бы на полу навёл порядок! — встрял в беседу мастер, гремя жестянками. — Чего доброго, стража утром заподозрит, что мы лезли куда не следует. Задавай скорее свои важные вопросы, из-за которых мы рискуем жизнью, и отправь человека обратно!

— Я не человек, — улыбнулся пленник. — Не догадались разве?

Улыбка сразу прибавила ему возраста, от уголков глаз разбежались морщины, вертикальные складки прорезали худые щёки. И всё-таки нельзя было сказать, стар он или молод.

— Я из рода пернатых, — пояснил незнакомец. — Точнее, был, прежде чем брат мой не изуродовал меня. Глядите.

Он наклонился вперёд, повернулся немного, и хвостатый с ужасом заметил на спине обтянутые кожей бугры — обрубки крыльев. Что-то такое он чувствовал под рукой на лестнице, но там было не время глядеть и расспрашивать.

— Мы родом из Светлых земель, из мира по ту сторону Вершины, — продолжил Альседо. — Мильвус — мой старший брат. Его готовили к роли правителя, но ещё до Испытания заподозрили, что он недостоин. Ему суждено было остаться бескрылым, и это, видимо, ещё сильнее изуродовало душу. Мильвус не смирился, пока не достиг желанной цели и не обрёл власть, но счастья это не принесло ни нашему миру, ни ему самому. Вы знаете моего брата под именем господина Ульфгара.

— Есть и другие миры? — с удивлением спросил Ковар. — Но зачем же тогда вы пришли сюда?

— Наш мир умер, — горько усмехнулся пленник. — Превратился в выжженную пустыню. Род пернатых тесно связан с землёй. Нам под силу очищать реки, приманивать дожди, ускорять рост лесов. Говорят, мы — дети самой Хранительницы. Но брат мой так и не обрёл эту силу, провалив Испытание, а я её утратил, лишившись крыльев и сердца.

С этими словами Альседо коснулся страшного шрама на груди, посередине которого блестела серебром небольшая пластина с замочной скважиной.

— Остальных Мильвус истребил, — с болью добавил он. — И в нашем мире, и в вашем. Настанет день, когда и от Лёгких земель останутся лишь бесплодные пустоши да развороченные, истощённые недра. Тогда мой брат направится в третий мир, в Ясные земли. Я нужен ему лишь потому, что моя кровь способна открыть врата — единственное, что я ещё могу как пернатый. Мильвус не годен и на это, он отказался от своей сути и навеки осквернил себя, отняв чужую жизнь.

— Как я и говорил, — мрачно кивнул мастер Джереон. — Земля умирает, я это вижу. А новое сердце, которое мы мастерим — тоже для тебя, бедолага?

— Оно уже для моего брата, — криво усмехнулся пленник. — Отступники-пернатые долго не живут. Мильвус стареет, как обычный человек, и лихорадочно ищет способ продлить свою жизнь. Согласен по доброй воле носить кусок металла в груди, лишь бы властвовать и видеть, как мир меняется по его приказу, как лебезят перед ним люди и трепещут от страха.

— Раз так, мы можем испортить механизм! — воскликнул хвостатый.

— Думаешь, брат мой пойдёт на такой риск, не позаботившись о безопасности? — покачал головой Альседо. — Наверняка ваши родные уже в его руках, не так ли? Если будете своевольничать, верные ему люди первым делом расправятся с ними. Решитесь ли вы на убийство, зная, что ваши близкие, да и вы сами неминуемо погибнете тоже? Мастера до вас не решались.

Пернатый вздохнул тяжело.

— Да и будет ли этим спасён остальной мир, тоже вопрос, — продолжил он. — Прежде чем выступить против семьи, мой брат позаботился о том, чтобы найти союзников. Это всё жадные до денег и власти люди. Случись что с Мильвусом, они займут опустевшее место, глядя вперёд не дальше собственной жизни. Для жителей этих земель ничего не изменится к лучшему. Зачем я вам, впрочем, об этом рассказываю? Надежды нет, и если вы это не поняли раньше, так знайте теперь. Прошу, дайте мне ещё воды.

Ковар отошёл, наполнил кружку.

— А к кому вы посылали волка за помощью? — спросил он, подавая посудину пернатому и помогая её удержать. — Кто, по-вашему, мог помочь?

— Мой народ правил во всех трёх мирах, — ответил Альседо, напившись. — Я отправил зверя с весточкой сквозь врата. Не знал, правда, в какой мир. Ох и непросто это далось! Извёл тогда немало крови, чтобы изменить злое сознание и чтобы волк смог проделать этот путь. Едва не умер — впрочем, в те дни был готов пойти и на это. Но если тот механический зверь, о котором я думаю, пришёл в Лёгкие земли, то значит, он не сумел передать послание. Здесь не были готовы к войне.

— Волк, о котором я говорю, попался в кроличью петлю моего отца около шести лет назад, — пояснил Ковар. — Он был израненный, с пробитым боком. Едва шевелился. Мне лишь недавно удалось его починить. Так если вы прежде хотели отправить кого за помощью, отчего бы не поступить так теперь?

— Врата без меня не открыть, — покачал головой пернатый. — Раньше… тогда я был сильнее. А сейчас брат мой позаботился, чтобы я и комнату едва мог пересечь, чтобы и рукой не шевельнул. Вам ни за что не дотащить меня туда, не успеете. Это сердце нужно заводить каждое утро, а ключ есть только у Мильвуса. Даже если каким-то чудом вы сумеете сделать копию, нас схватят быстрее, чем мы доберёмся до середины пути.

И в это легко верилось. Сейчас, глядя на пленника, невозможно было даже представить, что он способен стоять без поддержки. Мелодия сердца всё замедлялась, и даже слова давались несчастному с трудом, всё дольше становились паузы между ними.

— Да и у меня есть своя причина не идти, — устало добавил пленник.

Мастер, расставляющий в это время инструменты по полкам, обернулся.

— Не наговорились ещё? — спросил он. — Я каждое мгновение как на иголках. Всё равно разговоры эти ничего не дадут. Хранительницей вас заклинаю, давайте разойдёмся на сегодня! Дверь мастерской не запирается, да и в комнату наверху кто-то может войти!

— По ночам не входят. Но — вы правы, — сказал пленник и сделал усилие, чтобы подняться. Оно не увенчалось успехом. — Мальчик, помоги мне вернуться.

Обратный путь оказался ещё сложнее. Ковар едва дотащил почти бесчувственного Альседо. Механическое сердце, похоже, с трудом справлялось, нужно было поскорее его завести.

— Ты… не бойся, до утра протяну, — обнадёжил его пернатый, заметив, вероятно, тревогу во взгляде. — Так оно… каждый раз… Мильвус придёт на рассвете. Отсюда хоть и не видно, когда наступает рассвет, но я чувствую. Жду.

— Я постараюсь ещё вас навестить, — пообещал хвостатый. — Если получится, волка приведу и ворона, хоть развлечём вас.

— Серебряного ворона? — ненадолго оживился Альседо. — Живую птицу?

— Да, живую, — подтвердил Ковар. — Нам недавно удалось одну такую спасти, он забавный.

— Это очень хорошо, — ответил пернатый и прикрыл веки.

Сочтя это за конец разговора, Ковар отступил, осторожно затворив за собой дверь.

В мастерской долго пришлось сортировать раскатившуюся по полу мелочь. Мастер Джереон размахивал веником, ворча себе под нос и то и дело вылавливая из сора новые детали.

Наполняя коробку гайками, хвостатый продолжал видеть перед собой бледного, измученного Альседо. Чтобы брат сотворил такое с братом? Невероятно! Но если господин Ульфгар так безжалостен к родной крови, что он может сделать с ними, мастерами? С Гретой? Неужели угроза морить её голодом не была пустой?

Ульфгар правит долго, но не дольше человеческого века. Прежде были другие мастера. Где они, что с ними стало?

— Ты чего всё в одну кучу валишь? — прервал эти мысли недовольный голос старика.

Опомнившись, Ковар заметил, что добавил к гайкам и мелкие шестерёнки, и болты, и свёрла, и заклёпки. Охнув, принялся разбирать.

— И дался тебе этот? — указал мастер рукой на потолок. — Нам бы успеть дело закончить, а ты на что время тратишь! Сейчас не отдохнули, какие из нас завтра выйдут работники? Волка ещё, птицу тащить собрался. Тебе что, важнее того доходягу развлечь, рискуя шкурой, чем Грету спасти?

— Я всех хочу спасти, если только это возможно, — упрямо сказал хвостатый. — И всё-таки я верю, что способ есть. Вот вы не думали, куда подевались мастера, которые помогали господину Ульфгару прежде? Если он так не любит привлекать новых людей, почему не продолжил работать с ними, а позвал нас?

— Да уж не от старости умерли, это точно, — мрачно ответил старик. — И к чему ты ведёшь?

— К тому, что не хочу умирать раньше срока. А для этого нужно что-то менять.

— Пустые слова, — фыркнул мастер. — Мальчишкам всегда кажется, что они горы могут свернуть, если только поймут, как. Жизнь тебя ещё пообломает, если доживёшь, конечно.

Хвостатый не возразил, да и нечего ему было пока сказать. Не удавалось придумать, что можно сделать, но такие дела за пять минут и не решаются. Потолковать бы с Эдгардом — тот наловчился крутиться, чтобы выжить, и смог стать настолько ценным для правителя, что тот его не заменяет никем другим. Но, может, торговец и не знает мрачных тайн, открытых мастерам, и потому не представляет угрозы?

Эдгарда удалось увидеть на следующий день.

— Ну здравствуй, старый лжец, — поприветствовал его хвостатый.

Торговец в недоумении поднял брови, потому мастер Джереон пояснил:

— В доме у меня девчонка, волк и птица. Забери-ка их поскорее да увези подальше отсюда.

— Нет, не так, — поспешил добавить Ковар. — Волк и птица нужны мне сегодня ночью, сможешь подвезти незаметно? Не хотелось бы ещё раз идти с ними через весь город, риск велик.

Эдгард ухватил хвостатого под локоть и потащил к гудящей и потрескивающей печи, вблизи которой в двух шагах было не расслышать реплики говорящего.

— Жива девчонка? Цела? — спросил он, склоняясь к самому лицу Ковара.

— Цела. Зачем врать-то было, что она у Карла? Тот запил, а она нетрезвых боится, потому и удрала меня искать.

— Ох, камень с души, — вздохнул торговец, утирая пот со лба. — Где только ни искал её. Тебя раньше времени тревожить не хотелось. А волк и птица тебе здесь зачем? Желаешь похвастаться правителю?

— Нет, для другого человека. Эдгард, а ты знаешь, что господин Ульфгар держит взаперти собственного брата? Прямо здесь, над мастерской. Что они пернатые, знаешь? Что было три мира, и один уже погублен, а наш второй?

— Молчи, молчи! — зашипел торговец, взмахивая руками. — Даже и думать о таком опасно, не то что болтать! Во что ты, дурак, лезешь? Если попадёшься, как я отверчусь, что ничего не знал! Так ты говоришь, над мастерской? Точно?

— Точнее некуда. Мы даже видели его…

— И как до него добраться?

— Приходи ночью с волком и птицей, сам на него поглядишь.

— Никаких волка и птицы, — замотал головой торговец. — Может, ещё оркестр пригласить, чтобы играл погромче и стражники уж точно не пропустили того, что здесь творится? Просто расскажи, как тебе удалось увидеть пленника.

— Эдгард, а ты не думал о переменах? — упрямо продолжил хвостатый. — Для чего тебе летательный аппарат, а, Эдгард? Может быть, на нём можно добраться до Вершины вместе с пернатым, который откроет для нас путь в третий мир, и обратиться за помощью?

— Да ты хуже моего осла! — рассердился торговец. — Умолкни, ясно? Не лезь туда, в чём не разбираешься. Делай то, на что годишься и ради чего тебя сюда позвали, прочее оставь умным людям. А девчонку я Карлу сегодня же отвезу, да и зверинец тоже.

— Интересно, что скажет господин Ульфгар, когда узнает, что хранится у Карла в сарае, — прищурившись, негромко сказал хвостатый. — И любопытно, много ли болтает пьяный Карл.

— Да как я их протащу мимо охраны? — взмолился Эдгард. — Да и ночь — такое время, когда визиты вызывают вопросы. Тут самому бы ещё пройти.

— Позади дворца под оградой есть дыра, — улыбнулся Ковар. — Твоё дело — подъехать с той стороны, а я вас здесь встречу.

— Зачем хоть тебе это, скажи.

— Мне жаль этого несчастного, сидящего во тьме, в четырёх стенах. И потом, он наверняка знает о господине Ульфгаре больше других, а я хочу послушать.

Эдгард хмыкнул, задумался о чём-то.

— Вообще-то и я хочу, — сказал он наконец. — Только рассчитывал сделать это без лишнего риска, и птицу с волком бы не тащил. Впрочем, может, так пернатый будет поразговорчивее…

Они расстались. Ковар напоследок показал, как стучать, чтобы Каверза открыла, и до вечера не находил себе места. Даже в сон не клонило, хотя и почти не спал накануне.

Ближе к ночи, как назло, пришёл ещё Гундольф — хвостатый как раз собирался занять пост у стены, чтобы не пропустить появление торговца.

— С делом-то вашим как? — тревожно спросил Гундольф. — Движется?

— Да вроде как продвигается, — ответил мастер. — Только вот то у нас выходит или нет, может сказать один господин Ульфгар. Закончим — выслушаем, что скажет. Грета как, есть новости?

— Отто её сегодня видал, всё хорошо, а только вы поспешите, — ответил гость, и видно было: что-то его гнетёт. — Ковар, слышь, мне бы с тобой потолковать. Выйдем?

Они вышли наружу, отошли в сторону от двери, стараясь держаться в тени.

— Плохо всё! — прошептал Гундольф. — Сыро там, Грета простыла. Это ещё в тот раз, вам-то я не сказал, думал, пройдёт. А сейчас и вовсе слегла. Что вы сделали такое, что господин Ульфгар приказал её не кормить? Отто хоть и пронёс кусок хлеба, да она и съесть не смогла. Ей бы супа тёплого. Ковар, чего вы медлите так с работой этой?

— Думаешь, так легко всё сделать? — яростно зашипел хвостатый. — Из кожи вон лезем! И страдает Грета ни за что, мы ни в чём не провинились!

— Ну уж не думаю, что господин Ульфгар проявил бы жестокость без причины…

— Причина в том, что мы позвали его поглядеть на опытный образец, а он взъярился — думал, услышит, что уже всё готово!

— Так вы и правда тянете, — возразил Гундольф.

Хвостатого больно укололо, что товарищ встал не на его сторону. Неужто не понимает, что такие вещи мастерятся не быстро, не в один день? Хотя, справедливости ради, заказ они получили довольно давно, несколько месяцев назад.

— А ты чего мне одному всё это говоришь? — спросил Ковар.

— А кому приятно нести дурные вести? — насупился крепыш. — Ты же со стариком всяко лучше моего ладишь, знаешь, как подступиться. Ну, вот и передашь осторожненько.

Вернувшись в мастерскую, хвостатый не знал, как быть. Его наставник и так в последние дни был неспокоен. Быстрее ли пойдёт работа, узнай он о болезни дочери? Что, если старик окончательно сорвётся, потребует встречи с господином Ульфгаром, примется скандалить?

— Что стряслось-то? — встретил его вопросом мастер Джереон. — Товарищ твой нерадостен был. Может, у Греты что не так?

— Вести из дома, — покривил душой Ковар. — Мать моя будто бы нездорова.

— Ох ты, беда какая, — посочувствовал старик. — И сильно больна?

— Надеюсь, поправится. Знаете, я лучше снаружи подожду, вдруг Эдгард скоро явится.

— Ну иди, иди, — вздохнув, сказал мастер.

Ночь выдалась по-осеннему зябкой, хотя лето ещё не подошло к концу. Ёжась на ветру в своей тёмной рабочей рубашке, Ковар думал о том, каково приходится Грете, и не мог сдержать подступающих слёз.