Семь камней радуги

Глава 82.

Посреди комнаты на стуле с высокой спинкой, напоминающем трон, восседала Черная королева. Просторное серебристое одеяние не скрывало ее раздавшегося тела, холеное лицо лоснилось довольством. Скрестив руки на округлом выпуклом животе, она со спокойным любопытством разглядывала вошедших.

– Я ждала вас, - усмехнулась она.

Макс остановился, не зная, что предпринять, остальные окружили его с двух сторон, переводя взгляды с переливающегося в полумраке комнаты окна на трон королевы. Эдик, с видом сомнамбулы, вдруг сделал шаг вперед, немного постоял, как будто принимая какое-то решение, и двинулся к улыбающейся женщине. Макс сделал движение, желая остановить его, но было слишком поздно. Эдик подошел к трону, преклонил перед ним колена и тихо, одними губами, произнес:

– Моя королева…

Черная королева со снисходительной лаской погладила его по волосам.

– Ну, ты и подонок, - ошарашенно проговорила Виктория.

Макс молчал, не в силах поверить в происходящее. Его поразил взгляд, каким Эдик смотрел на королеву. В нем не было ничего от подобострастия, или униженности. В глазах парня светилась настоящая, искренняя любовь, сумасшедшее обожание. Теперь Макс понял, что означала татуировка Эдика, изображающая летучую мышь: точно такой же символ носили наемники Черной королевы.

– Простите меня, - сказал он, обращаясь к Виктории, - Простите меня все. Но я люблю, это настоящее. Она любит меня не потому, что околдована моим даром, и не потому, что я красив, а просто так, за меня самого.

– Ошибаешься ты, мальчик, - сквозь зубы процедил Гольдштейн.

– Простите, - снова повторил Эдик, - Я не знал, что это будет так тяжело. Все случилось еще до того, как вы меня нашли. Я не догадывался даже, что вы такие…

– Подождите-подождите, - потрясенно прошептала Милана, - Если еще до нас… значит, что же, это его?…

– Да, это мой ребенок. Я не могу поступить иначе, - на глазах у Эдика выступили слезы.

– Ну, надо же, предает нас и плачет. Вот уж, поистине, крокодиловы слезы, - с отвращением сказала Виктория.

Макса резануло слово "предает". Ему вспомнилась цветочная поляна перед домом Миланы, и маленькая фея, сказавшая: "У тебя будет великий дар, но обретешь ты его, только познав предательство и увидев смерть друга!" Вот оно, предательство! Кто же умрет сегодня?

– Отдай мне свой камень, мальчик, - мягко произнесла Черная королева, указывая на желтый камень, сияющий на руке Эдика.

– Не отдавай! - завопил Сергей Иванович.

– Дай мне его, и мы будем править миром - ты, я и наш сын.

Эдик, не сводя с нее влюбленного взгляда, стянул с пальца кольцо и доверчиво протянул его на раскрытой ладони. Королева взяла кольцо, надела его на свой длинный изящный палец и отставила руку, любуясь переливами камня, который, будто чувствуя беду, вдруг засиял зловещим темным светом.

– Ваш путь окончен, друзья мои, - торжествующе рассмеялась королева, - Может быть, вы хоть сейчас сумеете проявить благоразумие?

Виктория и Гарт взялись за рукояти мечей, остальные встали вокруг них, всем своим видом показывая, что готовы умереть, но не покориться. А Макс, не отрываясь, смотрел на Эдика, в руке которого появился какой-то маленький предмет синего цвета.

– Я хочу быть с тобой вечно, любимая. Я пью за тебя!

С этими словами он поднес к губам синий флакон, в котором Макс, наконец, узнал найденный в доме самоубийц эликсир бессмертия. "Не пей!" - хотел выкрикнуть он, но что-то остановило его, и Макс промолчал. Между тем Эдик осушил пузырек до конца. Он немного постоял, глядя перед собой невидящими глазами, потом захрипел, схватился за горло и упал к подножию трона, содрогаясь в предсмертной судороге.

– А настойка-то прокисла! - заметил Роки.

– Жаль, паренек был бы прекрасным украшением моей спальни, - задумчиво проговорила Черная королева.

Бедный, закомплексованный, обманутый Эдик! Он так мечтал встретить настоящую любовь, так боялся, что женщины не видят сквозь блеск его красоты его самого, что не заметил, как его толкнули на подлость. Максу было жаль Эдика, несмотря на совершенное парнем предательство.

– А сейчас разрешите представить вам моего верного слугу и помощника, - сказала Черная королева.

Поверхность окна на миг замутилась, и наружу вышел юноша с невинным лицом херувима. Небрежно откинув с гладкого лба белокурую прядь, он подошел к трону и встал по правую руку королевы. Высокий, статный, в белоснежных одеждах, он выглядел воплощением чистоты и юности. Но это впечатление развеялось, лишь только юноша поднял взгляд. Его глаза, до странности черные, непрозрачные, лишенные блеска, неприятно контрастировали с белыми волосами и нежным румянцем, играющим на его по-детски округлых щеках. Перед Максом стоял злой гений из его снов, кровожадное чудовище, чьи преступления не забылись и за тысячу лет - колдун и некромант Рамир. Он скользил тяжелым взглядом по лицам стоящих напротив него людей, и вдруг словно бы запнулся, увидев Аню. На его прекрасном лице не отразилось ни тени волнения, но Макс почему-то понял, что колдун потрясен. Рамир смотрел на девушку, не отрываясь, пожирал ее глазами, впитывая каждую черточку, каждое движение, будто стараясь отпечатать ее образ в своей памяти навсегда. Королева, не замечая волнения, охватившего колдуна, спросила Макса:

– Так что же, вы готовы служить мне? Я умею ценить силу и преданность.

– Ни за что, - с силой произнес Макс, отчетливо чеканя каждый слог.

– Хорошо, - усмехнулась королева, - Я могла бы уничтожить вас всех прямо сейчас, но наш вечер еще не окончен.

Она прищелкнула пальцами, и угол, противоположный тому, в котором находилось Окно, осветился ярким тревожным светом. Там, прикованная спускающимися с потолка цепями за руки, висела женщина. Ее голова безвольно опустилась на грудь, длинные черные волосы закрывали лицо. Ноги женщины не доставали до пола, подол длинного платья был изорван в клочья. Она не шевелилась и не дышала, казалось, в ней не осталось ни искорки жизни. У Макса остановилось дыхание, он всматривался в безжизненно висящее тело, уже понимая, кого он видит, но страшась в это поверить.

– Узнал? - издевательски спросила Черная королева и взмахнула рукой.

Порыв ветра поднял волосы пленницы, открывая измученное лицо с закрытыми глазами.

– Мама! - закричал Макс и кинулся вперед.

– Нет-нет, не так быстро!

Королева сделала неуловимое движение, и перед Максом, преграждая ему дорогу к маме, вспыхнула высокая стена пламени. Он заметался, отчаянно пытаясь обойти его, но огонь окружил тело мамы полностью.

– Как слепа материнская любовь! - задумчиво проговорила королева, - Стоило убедить эту несчастную женщину, что ее сын в плену, как она тут же предложила свою жизнь в обмен на твою. И я, как мать, ее понимаю.

Королева выразительно взглянула на свой большой живот и продолжила:

– Но какова твоя любовь? Вы, смертные, так любите рассуждать на эту тему. Так погаси жертвенный огонь. Это пламя исчезнет, только приняв жертву от того, кто испытывает к твоей матери истинную любовь. Войди в него и погибни, или смотри, как горит мать.

Не задумываясь, Макс сделал шаг к бушующему пламени, но тут что-то вихрем пронеслось мимо его ног, и в последнюю секунду он успел увидеть Роки, прыгающего в огонь. Раздался долгий пронзительный взвизг, полный боли и страха, и маленькое тельце, вспыхнув, рассыпалось в прах. Пламя исчезло, цепи, опутывающие мамины руки, со звоном упали, и ее тело рухнуло на пол.

– Жертва зачтена, - торжественно произнесла Черная королева.

Макс переводил помутневший взгляд с мамы, которая не подавала признаков жизни, на тело Эдика, лежащее у ног королевы. Эдик мертв, мама… Одна мысль об этом заливала его невыносимой болью. Роки больше не было. Преданный пес отдал свою жизнь за тех, кого любил больше всего на свете. А за дверями этого проклятого дома лежат тела сильных, добрых, честных людей. Они больше никогда не увидят солнечного света, не вернутся домой, не поцелуют своих родных. А скоро придет черед его друзей… Тяжелый, нечеловеческий гнев поднимался в душе Макса, затапливая сознание, смешивая мысли, не давая вздохнуть. Движимый бесконечной ненавистью, он выхватил меч и с яростным воплем бросился к трону Черной королевы. Комната завертелась перед его глазами, превращаясь в мелькание сплошной темной ленты, и Макс…

… Очутился в знакомом, сияющем мертвенной белизной, тоннеле. Он заметался, не понимая, как выбраться отсюда, стремясь снова попасть назад, и убивать, убивать… Вдалеке вырос темный силуэт, который начал быстро приближаться, превращаясь в огромного, уродливого полузверя-получеловека.

– Ты нужен мне, - прорычал демон, - А я - тебе. Не сопротивляйся, позволь мне завладеть твоей душой.

– Нет!

– Ты хочешь мести? Я помогу тебе. Тысячу лет я ждал своего часа, заточенный в холодную сталь, погребенный под толщей воды. Впусти меня в свое тело и душу, поделись своим даром, и мы станем всемогущи. Мы отомстим и колдуну, и Черной королеве.

Демон подошел к Максу и положил ему на плечи свои огромные лапы, неотрывно глядя в глаза. Его тяжелый голос завораживал, лишал воли, подчинял себе, и Макс почувствовал, как силы оставляют его.

– Я не собираюсь изгонять твою душу, - говорил демон, - Она нужна мне, ведь именно с ней связан твой великий дар. Наши души будут вместе обитать в твоем теле, и породят нового человека - бессмертного, непобедимого, всесильного. Мы будем богами - ты и я.

Макс из последних сил сопротивлялся странному оцепенению, охватившему его, он пытался понять, как избавиться от вцепившегося в него демона, но слабел все больше.

– Имя, вспомни его имя, - прошелестел тихий голос.

Вдали возникла тоненькая девичья фигурка. Она протягивала к Максу руки и повторяла:

– Вспомни его имя.

Появление Айрис придало Максу сил. Он напрягся, обшаривая закоулки памяти, пытаясь найти в них странное и дикое слово, которое все время ускользало от него. Демон, почувствовав опасность, заговорил громче. Теперь звук его голоса терзал Макса, не давая сосредоточиться, заглушая все мысли. Слово было совсем близко, оно вертелось на кончике языка, то всплывая на поверхность сознания, то снова исчезая в его глубине, вызывая раздражение и злобу. Макс почувствовал, как в нем мрачной волной поднимается гнев, пожирая все остальные чувства и мысли. Тут же он ощутил, что демон снова начинает одерживать верх.

– Впусти меня в свою душу! - торжествующе взревел демон.

– Отринь злобу, не питай его! - шептала Айрис.

Макс попытался успокоиться и подавить рвущиеся наружу темные чувства. Понемногу это ему удалось, и тут он вспомнил.

– Знающий твое имя изгоняет тебя, Карр'ахх! - крикнул он, отталкивая от себя чудовище.

Демон застонал и отступил, стены тоннеля начали истончаться, и Макс вновь очутился в мрачной комнате, перед троном королевы. Его рука с зажатым в ней мечом была занесена для удара. Макс опустил руку и отшвырнул ставший ненужным теперь клинок. Меч, падая, печально зазвенел, будто выпевая прощальную песню, и остался лежать на полу, одинокий и бесполезный, превратившийся в обыкновенный кусок металла.

Лицо Черной королевы исказила гримаса ужаса, Рамир, съежившись, отошел за спинку трона. Макс стоял неподвижно, глядя на них отсутствующим взглядом. Он не ощущал сейчас ни злобы, ни ненависти, зато чувствовал, как в тело возвращается энергия. Она поступала извне, сначала тонкими нитями, а потом переполнила так, что Макс выгнулся, стараясь устоять под пронизывающими его мощными потоками. Он раскинул руки в стороны, поднял голову к серому закопченному потолку, и увидел сквозь него небо, изрыгающее синие стрелы молний. Молнии устремлялись к телу Макса, не причиняя ему никакого вреда, и дарили невероятную, невозможную силу. В груди стало тесно от сконцентрированной там огромной энергии, и Макс переместил ее на ладонь правой руки. Небрежным и вместе с тем изящным в своей законченности движением он выбросил руку вперед, посылая энергетический заряд прямо в лицо королеве. Поток освобожденной силы подхватил трон и с огромной скоростью пронес его через всю комнату, ударив об стену. Искалеченное тело Рамира, прятавшегося за спинкой, осталось неподвижно лежать под обломками трона. Черная королева, упавшая недалеко от колдуна, со стоном приподнялась на руках и медленно поползла, оставляя за собой кровавый след. Через миг силы оставили ее, и она прислонилась спиной к стене, обняв обеими руками живот и с ужасом глядя на растекающуюся под ней темную лужу.

– Дитя, мое дитя, - прорыдала она, сжимаясь в комок при виде Макса, который, мысленно уговаривая себя не поддаваться жалости, подошел и склонился над ней.

Стараясь не наступить в кровавую лужу, Макс взял королеву за руку и стянул с ее пальца перстень Эдика.

– Скорей, пока она не пришла в себя! - крикнула Виктория.

Макс подошел к своим друзьям и, немного поколебавшись, протянул кольцо с желтым камнем Гарту. Сергей Иванович уже стоял около окна, внимательно разглядывая пол.

– Это, наверное, здесь, - сказал он.

На полу, прямо под пульсирующим светом окна, находился большой плоский камень с семью углублениями по краям. Углубления были расположены на равных расстояниях друг от друга. Окно парило над центром камня, не доставая до его поверхности всего несколько сантиметров.

– Я думаю, это и есть вместилище для ключей, - задумчиво проговорил Сергей Иванович, - По логике вещей, мы должны встать вокруг него и положить артефакты, расположив их в порядке перехода цветов солнечного спектра. Все помнят курс школьной физики?

– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, - мрачно ответил Макс.

Виктория рванула с шеи цепочку с висящим на ней рубином, Аня отстегнула с куртки сапфировую брошь, Сергей Иванович поспешно вытащил из нагрудного кармана александрит. Остальные сняли кольца. Встав так, как указал профессор, Носители одновременно подошли к камню и положили ключи в приготовленные для них гнезда. На несколько секунд камни потухли, и Макс испугался, что они что-то сделали не так. Но потом рубин Виктории выбросил вверх нестерпимо яркую стрелу кроваво-красного сияния, которое вскоре пересеклось с оранжевым лучом, исходящим от янтаря, принадлежащего Гольдштейну. Потом в их свечение влился поток желтого цвета из кольца Эдика, а через равные промежутки времени и остальные камни присоединили свои лучи, пронзив окно и пересекаясь в одной точке. Над окном вспыхнула большая радуга. Окно выбросило пульсирующие белые вспышки, будто состязаясь с радугой в яркости. Некоторое время казалось, что разноцветное сияние камней поглотит белый свет, исходящий от окна, но потом что-то изменилось, и постепенно радуга начала бледнеть.

– Ключи не справляются, нужно что-то еще, - прошептал Сергей Иванович, зачарованно глядя на борьбу красок.

Губы Макса зашевелились, тихо повторяя неизвестно откуда выплывшие строки пророчества:

"Лишь первый мужчина в волшебном роду,

Свой дар обретя, остановит беду…"

Теперь он понял, что должен сделать. Макс глубоко вдохнул, словно собирался нырнуть, и, почувствовав приток энергии, шагнул прямо в середину мутно-белого окна. Он не знал, что должно произойти, и приготовился к тому, что исчезнет в этом потоке света, погибнет, или окажется выброшенным во Мрак, на расправу к демонам. Но вместо этого Макс ощутил, как его тело, подхваченное невидимыми силами, поднимается вверх, к месту пересечения разноцветных лучей. Он вздрогнул, почувствовав, как лучи пронзили его, причиняя невыносимую боль, и в то же время, даря огромное, ни с чем не сравнимое, ощущение счастья. Интуитивно догадавшись, что от него требуется, Макс раскрылся навстречу энергетическим потокам, которые проникали в него извне, сконцентрировал их и отдал лучам, исходящим из ключей. Его тело превратилось в проводник энергии, питающей радугу. Не в силах больше выносить всепоглощающую боль, Макс громко закричал, вены на его шее вздулись от напряжения, руки и ноги свело судорогой. Он чувствовал, как через него с огромной скоростью проносится само пространство и время. Сквозь непереносимо яркие потоки света он увидел, как окно изрыгает белые щупальца, которые тянутся к Черной королеве и Рамиру. Миг - и их тела прошли сквозь тело Макса, заставив его вздрогнуть от отвращения. Затем пульсация окна стала слабее, и оно, выбросив напоследок еще одну вспышку, исчезло. Вместе с ним истаяла радуга, а лучи, исходящие от ключей, словно втянулись назад. Макс упал вниз, на секунду потеряв способность ориентироваться в пространстве. Он потряс головой, приходя в себя, и обнаружил, что стоит на четвереньках в центре плоского камня, по краям которого мирно лежат принадлежащие Носителям украшения. Его друзья стояли вокруг, с тревогой глядя на него. Первой очнулась Виктория. Она протянула Максу руку, помогла ему встать на ноги и, собрав камни, раздала их владельцам. Чувствуя себя разбитым и опустошенным, Макс подошел к маме, которая по-прежнему неподвижно лежала на полу.

– Я помогу, - тихо сказал Гарт.

Вдвоем с Гольдштейном они подняли маму и понесли к двери.

– Пойдемте отсюда, - сказала Аня, обнимая Макса.

Выйдя из дома, Макс зажмурился. Небо над Лиллигейтом очистилось и стало нежно-голубым. Светило яркое зимнее солнце. Но люди, стоявшие вокруг дома, казалось, не замечали этого. Радость победы была омрачена скорбью по тем, кто пал в последнем бою.

Отойдя от дома шагов на десять, Аня сняла с себя плащ и постелила его на землю. Гарт и Гольдштейн осторожно положили на него неподвижное тело мамы. Макс опустился рядом с мамой на колени и погладил холодный лоб. Виктория прикоснулась к ее шее, пытаясь нащупать пульс, затем прильнула ухом к груди. Ее лицо помрачнело, когда она произнесла:

– Не дышит…

У Макса потемнело в глазах, он стоял возле мамы на коленях и смотрел в изможденное, но странно умиротворенное лицо. "Не может быть, этого просто не может быть!" - билась в голове бессмысленная фраза. Вокруг него стояли его друзья, и впервые они ничем не могли помочь. Аня, по щекам которой текли слезы, положила руку на его плечо, пытаясь хоть как-то утешить. А отовсюду стекались те, кто сражался вместе с ним в этой войне.

Двое матросов с "Пьяной Маруси" принесли тело капитана Савки и положили его в нескольких шагах от мамы. На шее его зияла глубокая рана.

– Из всей команды только мы остались, - тихо сказал один из матросов и медленно стянул с головы лихо повязанный платок.

– Граф, нет! - со слезами крикнула Милана.

Воины из отряда графа Пржевецкого вчетвером торжественно и печально несли на плаще своего командира. Арбалетный болт, пробив кольчугу, вошел в грудь прямо напротив сердца. Его опустили рядом с капитаном. Макс поднял затуманенный слезами взгляд и увидел на губах графа веселую улыбку. Неистовый лониец умер, как и жил, смеясь. На его руке сиял девственно-чистый бриллиант. Виктория подняла свою руку: камень в кольце, подаренном ей графом, стал абсолютно черным. Девушка опустилась на колени рядом с телом человека, который любил ее так сильно и страстно, что, не задумываясь, бросил к ее ногам саму свою жизнь. Глядя в его улыбающееся, прекрасное даже в смерти, лицо, Виктория заплакала и прикоснулась к губам графа первым и последним поцелуем.

Повсюду были тела погибших, повсюду люди оплакивали своих покойников, повсюду стонали раненые, а над всем этим возвышался старый дом - источник всех бед и горестей. Макс не понял, что произошло, когда Гольдштейн, резко выкрикнув: "Ложитесь!", - пригнул его голову к земле, а сам, оттолкнув Милану и Аню, кинулся к двери дома. Он добежал до нее и встал, широко расставив ноги, раскинув руки, будто не давая чему-то прорваться наружу. В ту же секунду его тело вздрогнуло, взмыло в воздух, и, пролетев несколько шагов, рухнуло на землю. Макс вскочил и побежал к Гольдштейну, не понимая, что случилось, молясь лишь о том, чтобы с ним все обошлось. Но, уже на бегу, он понял, что Гольдштейн мертв - так неестественно он лежал, так изломано было его тело. Взгляд его неподвижных глаз был устремлен вверх, губы страдальчески закушены. Макс осторожно закрыл его глаза и вместе с Гартом отнес туда, где лежали мама, Савка и граф.

– Откат, - сказал Сергей Иванович, вытирая слезы, - В доме скопилась огромная магическая энергия, и произошел откат. Он понял это раньше всех и заслонил нас своим телом.

Милана рыдала, обнявшись с Аней. Виктория закрыла глаза и обессиленно прислонилась к Гарту. Макс снова встал на колени, не отводя глаз от мамы. От горя на него нашло странное оцепенение, он ничего не чувствовал, не понимал, только молча смотрел в мамино лицо. Победа далась слишком большой ценой, и теперь он не знал, как будет жить, похоронив стольких дорогих его сердцу существ.

Вдруг тело Гольдштейна осветилось ярким оранжевым сиянием, будто солнце на прощание подарило ему частичку своего тепла, и поднялось в воздух, постепенно бледнея и растворяясь в нем.

– Оранжевый ушел от нас, но остался его наследник, - раздался над головой Макса торжественный скорбный голос.

Возникнув ниоткуда, возле исчезающего тела Гольдштейна стоял Белый Бессмертный, держа на раскрытой ладони его кольцо с оранжевым камнем. Вдруг Макса пронзила мысль: почему с телом мамы ничего не происходит? Ведь оно тоже должно было исчезнуть! В душе проснулась надежда, он, затаив дыхание, смотрел на маму, боясь, что она сейчас уйдет, вслед за Гольдштейном. Но секунды проходили, складываясь в минуты, а мама оставалась с ним.

– Она жива, - сказал Белый, - Просто, не выдержав страданий, ее душа вышла из тела. Но она здесь, рядом с тобой.

– Так верните ее, - прохрипел Макс.

– Это должен сделать ты. Призови на помощь свой дар.

Макс поднял лицо к небу и посмотрел на солнце. Он постарался забыть свое горе, не думать о потерях, очистить свое сознание и почувствовал, как в него вливается живительная энергия солнечных лучей. Его тело наполнилось силой. Он взял мамины холодные руки в свои ладони, передавая ей исцеляющую энергию. Мама вздохнула и открыла глаза. Она увидела Макса, порывисто села и крепко обняла его. Макс, задыхаясь от счастья, прижался щекой к маминым волосам и, как когда-то в детстве, сладко, не стесняясь своих слез, расплакался. Мама была рядом, живая, теплая, любящая, но он не мог забыть о тех, кого больше никогда не будет с ним. Гольдштейн, Эдик, граф, Савка, Роки… При мысли о Роки, принявшем страшную смерть, горло сдавил обруч боли.

– Тише, тише, мой родной, - шептала мама, гладя его волосы, - Все пройдет, все будет хорошо.

Эти простые слова утешали Макса, убаюкивая боль в сердце. Он глубоко, судорожно вздохнул, успокаиваясь, и услышал громкий, протяжный вой. Макс поднялся на ноги и протянул маме руку, помогая встать. Вокруг стояли люди - жители города, пришедшие на помощь раненым, воины, дравшиеся с ним плечом к плечу. Все они обнажили головы, отдавая последние почести павшим в этом бою. Чуть поодаль от людей колыхались туманные призраки тех, кого тысячу лет назад превратили в мортусов. Суровой стеной стояло призрачное войско короля Айдина. Земля под ногами была покрыта полчищами крыс, которые, не страшась людей, замерли, будто разделяя всеобщее горе. А вокруг сидели волки и, подняв острые морды к небу, пели свою прощальную песню. Скорбные, надрывающие душу звуки возносились к небу и таяли в его безоблачной вышине, как последняя поминальная молитва. Волки оплакивали погибших, отдавая последнюю дань своим серым братьям, людям, зверям - всем воинам Света, чья жизнь оборвалась в битве со злом. Казалось, вместе с волками плачет сама природа, провожая в последний путь своих детей. Наконец, волчья песня закончилась, оборвавшись на высокой ноте, и звери медленно пошли прочь.

Крысы тоже зашевелились, покидая городские улицы. От серой массы отделился пушистый комок и с радостным писком принялся карабкаться по ноге Макса. Тот узнал Михалыча и, ласково взяв его в руки, посадил на свое плечо. Крыс тут же уткнул колючую мордочку в его шею.

– Ты жив, бродяга! - сказал Макс, поглаживая зверька.

"Я должен идти, прощай", - пришел ему мысленный посыл.

– Понятно. Что ж, иди. Спасибо тебе за все, - грустно ответил Макс, которому жаль было расставаться с Михалычем.

"Зови, если что. Я приду", - на прощанье просигналил крыс, и ловко пополз по кольчуге вниз. Он спустился на землю и вскоре исчез среди своих собратьев, уходивших из города.

Перед Максом возник призрак короля Айдина.

– Я уничтожил вашего убийцу, - сказал ему Макс.

– Проклятие Лесного народа сбылось, - проговорил король, - Мы уходим, отмщенные.

Он обернулся к своему войску и взмахнул рукой. Мертвые воины в благодарственном жесте подняли к небу оружие. На мгновение Максу показалось, что он видит впереди войска прозрачный силуэт Айрис, которая с улыбкой машет ему рукой. Спустя мгновение войско Лесного народа исчезло, а на его месте заклубился туман.

– Нам было обещано прощение, - раздались голоса потерявших тело.

Макс вопросительно посмотрел на Белого. Тот громко, перекрывая голоса духов, выкрикнул:

– Вы прощены и можете покинуть землю!

Издавая стоны облегчения, призраки устремились ввысь и исчезли в небесной синеве.

– Это они? - спросила Аня, указывая на стайку белых пушистых облаков, появившихся вокруг солнца.

– Не знаю, может быть, - задумчиво ответил Макс.

– Все кончено, - сказал Белый, окидывая взглядом пустырь перед домом и стоящих на нем людей.

– А как же Черная королева? Она умерла? - спросил Сергей Иванович.

– Черная королева бессмертна и всемогуща, она не может погибнуть.

В голосе Белого прозвучали нотки благоговения и грусти. Максу не понравились его интонации, и он задал вопрос:

– Если она такая всесильная, почему же не остановила нас?

– Королева носила под сердцем дитя смертного, и это очень ослабило ее. Но она жива.

– А вы-то куда исчезли? - возмущенно вмешалась Виктория, - Почему не помогли нам? Взгляните, сколько людей и животных погибли.

– Смертным не дано понять того, что движет богами, - ответил Белый, - Я не мог вмешаться.

– А может быть, после того, что нам пришлось пережить, у нас есть право знать, что же вами двигало? - настаивала Виктория.

– Ну что ж, если вам это нужно… Существуют правила игры, которые мы с Черной королевой договорились выполнять.

– Правила игры?… Игры?… - задохнулся Макс.

Это не укладывалось в его голове. Они прошли через страшные испытания, все время находясь на волоске от смерти, дрались, убивали, терпели боль, видели страдания, хоронили товарищей - и все это ради правил игры? Вымершие от чумы деревни, звери, на которых напал мор, дети, оставшиеся сиротами, матери, оплакивающие своих детей, - и те, что бездыханными сейчас лежат вокруг него, - это игра? Он посмотрел на маму, мысленно прося помощи. Она снова обняла его, и Макс понял, что у него нет сил отвечать Белому. Ему хотелось одного: оказаться как можно скорее дома, смыть кровь, коркой покрывающую его тело и лицо, и забыть, забыть, забыть все это.

– Я готов прямо сейчас перенести вас назад, в Первую грань, - торжественно произнес Белый.

Он взглянул на Сергея Ивановича.

– Ну, ладно, - засуетился профессор, пожимая руки своим друзьям, - Может, еще увидимся. Если будете в Екатеринбурге - милости прошу в гости! - он торопливо вынул из кармана и раздал всем визитные карточки со своей фамилией и телефонами.

Попрощавшись, Сергей Иванович подошел к Белому, тот положил руку ему на голову, над профессором сгустилась фиолетовая дымка, и он исчез. Следующей была Милана. Она долго прощалась со всеми, целуя, заливаясь слезами, снова целуя и приговаривая:

– Я всех вас так люблю! Вы такие милые!

Напоследок она сотворила иллюзорные блестки, которые после ее исчезновения еще долго продолжали сыпаться с неба.

– Теперь вы, - предложил Белый Виктории, которая стояла в обнимку с Гартом.

– Нет, - ответила девушка, - Я остаюсь.

– Виктория только что согласилась стать моей женой, - добавил Гарт.

– Что ж, я благословляю вас, - произнес Белый.

– А мы в ваших благословениях не нуждаемся, - дерзко вскинув голову, проговорила Виктория.

– Я понимаю и не сержусь, - Белый протянул руку, - Но камень рода Желтых вы должны отдать мне. Род не должен прерваться.

– Разве у Эдика есть дети? - удивилась Аня, - Он говорил, что никогда не был женат.

– Не был, но ребенок у него есть. Одиннадцать лет назад, совсем еще подростком, он встречался с девушкой. Через некоторое время Эдик бросил ее, а девушка поняла, что беременна. Она была очень гордой и не стала сообщать об этом любимому. Так что, в городе Сочи растет наследник рода Желтых. Ему десять лет.

– Надеюсь, мать его воспитает не таким подонком, как покойный папаша, - проворчала Виктория.

– Раз Виктория решила остаться, ваша очередь - Белый вопросительно взглянул на Аню.

– Иди, попрощайся, - шепнула мама, подталкивая Макса вперед.

Взявшись за руки, Аня с Максом отошли в сторону. Они не знали, о чем говорить, и боялись поднять друг на друга глаза. "Не сбылось", - вдруг грустно подумал Макс. Что именно не сбылось, он и сам не смог бы объяснить, но чувствовал, что что-то между ними не состоялось. Хотя должно было. Если бы не эта война… Он решительно взял лицо Ани в свои ладони и поцеловал соленые от слез губы.

– Прощай, - прошептала девушка, - А жаль…

– Жаль… - эхом откликнулся Макс.

Аня отвернулась и побежала назад. Она порывисто расцеловала маму и подошла к Белому. Через секунду ее уже не было.

– Остались только вы двое, - сказал Белый.

Макс дружески расцеловался с Викторией, обменялся крепким рукопожатием с Гартом и, поддерживая под руку маму, которая была еще очень слаба, двинулся в сторону Белого, надеясь сию же секунду оказаться дома. Но тот почему-то не очень торопился с их отправкой. Голос Бессмертного звучал громко и торжественно:

– Ты выполнил пророчество. За это я хочу наградить тебя. Я нарекаю тебя Путешествующим по граням. Отныне ты можешь попадать во Вторую грань в любой момент времени и из любой точки пространства. Остальные грани мироздания также становятся доступными тебе.

– Нет, спасибо. Я не вернусь никогда, - ответил Макс, - Лучше поторопитесь.

– Как знать, - загадочно произнес Белый, - На всякий случай всегда помни о том, кто ты.

Обращаясь к маме, он сказал:

– Ты воспитала хорошего сына, волшебница из рода Зеленых.

– Да-да, - рассеянно отозвалась мама, сбивая тем самым патетический настрой, - Может, вы нас уже отпустите?

Белый возложил руки им на головы, и в тот же миг мир вокруг Макса заколебался, покрылся мутной рябью. Виктория, Гарт, Белый, воины, мрачный дом Рамира - все исчезло из вида, как будто не существовало вовсе. Макс с мамой стояли у подъезда своего дома по улице Героев Варяга, и что-то было не так. Взглянув на маму, Макс поразился переменам, произошедшим в ее облике. Длинные волосы исчезли, и теперь голову мамы венчала привычная пышная стрижка. Глаза из удлиненных стали такими, какими он привык их видеть. Длинное одеяние превратилось в знакомый летний сарафанчик, правда, подол его был разорван. И на лице мамы сохранились следы крови, а вид по-прежнему был усталым и нездоровым. Макс прикоснулся рукой к своей голове и ощутил пальцами, что волосы стали вдвое короче. Ощупав уши, он убедился, что они приняли нормальную форму. Опустив глаза вниз, Макс увидел любимые драные джинсы, кеды-"стары" и стильный пиджачок. Правда, все это было рваным, грязным, и покрытым толстой коркой засохшей крови.

– Батюшки, откуда это вы такие? - раздался испуганный голос вышедшей из подъезда соседки, - "Скорую" вызвать? Или милицию?

– Ничего не надо, мы сами справимся, - спокойно сказала мама, - Мы… э-э-э… видите ли, мы гуляли в лесу и провалились в яму.

Объяснение не выдерживало никакой критики, и было таким нелепым, что Макс не вытерпел и истерически расхохотался. Мама удивленно взглянула на него и тоже принялась смеяться. Так они и стояли вдвоем, около своего дома, под взглядом изумленной соседки, вцепившись друг в друга и сотрясаясь от приступов сумасшедшего смеха.

Отсмеявшись, Макс наконец понял, что именно показалось ему странным: на улице стояло жаркое лето. Деревья даже еще не тронула осенняя желтизна. Он некоторое время пытался сообразить, как такое могло случиться, потом услышал мамин шепот:

– Во Второй грани время движется быстрее в четыре раза.

– Скажите, пожалуйста, какое сегодня число? - спросил Макс у соседки.

– Двенадцатое, - ответила она.

– А месяц?

– Сентябрь, - медленно произнесла соседка, видимо, подозревая, что Макс издевается.

У нее было такое выражение лица, что Макс и мама снова громко расхохотались. Соседка одарила их презрительным взглядом и, покрутив пальцем у виска, торжественно удалилась. А Макс с мамой, смеясь до слез, вошли в подъезд и принялись подниматься по лестнице на четвертый этаж. Домой.