Семь камней радуги

Глава 39.

Он проснулся от стука в дверь.

– Пора вставать! - прощебетала из коридора Милана, - Завтракаем и в дорогу!

Макс сел на кровати, оглядывая комнату. В ту же секунду он вспомнил о ночном происшествии. Он встал, оделся и подошел к кровати Гольдштейна, который все еще спал. Роки, всегда бодрый и жизнерадостный с утра, вскочил на грудь Льва Исааковича и принялся тыкать носом в его щеку.

– Все, все, встаю, - проговорил тот.

Гольдштейн приподнялся на локте и через силу улыбнулся Максу. Выглядел он неважно: под глазами мешки, лицо побледнело, губы приобрели синюшный оттенок.

– Что с вами? Вы плохо себя чувствуете? - спросил Макс.

– Да, что-то нехорошо, - признался Гольдштейн, свешивая ноги на пол.

Он медленно оделся и подошел к умывальнику. Все его движения были какими-то неуверенными и слишком плавными, как у тяжело больного человека. Макс наблюдал за ним с возрастающим беспокойством. Поймав его взгляд, Лев Исаакович успокаивающе сказал:

– Не волнуйся ты так! Мне же не семнадцать, я плохо выспался, перенервничал из-за вчерашнего нападения, вот сердце и барахлит. Сейчас позавтракаю, выпью чаю, и буду как новенький.

Но и за завтраком ситуация не изменилась. Гольдштейн почти ничего не ел, только пил много чаю. Он становился все бледнее. Видно было, что он держится из последних сил.

– Что с ним? - шепотом спросил Макс у Виктории.

– Надеюсь, не то, о чем я думаю, - непонятно ответила девушка.

После завтрака она поднялась вместе с Максом и Гольдштейном в их комнату и попросила:

– Лев Исаакович, давайте посмотрим вашу рану.

Она сняла повязку с его запястья. Края царапины покраснели, вокруг образовалась небольшая припухлость. Виктория выглядела очень расстроенной.

– Болит? - спросила она.

– Нет, совершенно ничего не чувствую.

– Отдохните, Лев Исаакович, - Виктория потянула Макса за дверь.

– Срочно нужен лекарь, - сказала она.

– Но ты же сама врач! - не понял Макс.

– Врач здесь не поможет. Видимо, кинжал наемного убийцы был смазан каким-то ядом. Нужно противоядие. А все лекари Второй грани занимаются ворожбой и алхимией. Может быть, не поздно еще что-то сделать.

Они спустились в трактир и спросили хозяина, где можно найти лекаря.

– Есть тут один, недалеко, - медленно начал тот.

– Ну, так пошли, покажешь, - вышла из себя Виктория, - Макс, останься с Гольдштейном.

Девушка ухватила хозяина за рукав и, таща его за собой, быстро выбежала из трактира. Вздохнув, Макс поплелся назад. В комнате он застал Милану и Аню. Девушки присели около кровати Гольдштейна. Милана вытирала лоб больного, подавала стакан с водой, а Аня молчаливо застыла рядом, жалко ссутулившись, как будто сжавшись в комочек.

– Что, Анечка? - Макс приобнял девушку за плечи.

– Ему больно, Льву Исааковичу, - еле слышно прошептала Аня, - И очень страшно.

– Сейчас Виктория приведет лекаря, и он обязательно поможет, - успокоил ее Макс, сам, впрочем, не особенно веря своим словам.

Если бы от яда, которым пользуются наемные убийцы, существовало противоядие, все было бы слишком просто.

Наконец, дверь распахнулась, и в комнату ворвалась Виктория. За ней чинно следовал маленький бородатый человечек в пестром парчовом халате и большой чалме. В руке лекарь держал громоздкий и, видимо, тяжелый, ларец с ручкой. Он поставил ларец на прикроватную тумбочку и откинул кованую крышку. Внутри находилось множество пузырьков, склянок, мешочков и фигурных флакончиков. Лекарь подошел к кровати Гольдштейна, взял его за руку и осмотрел царапину на запястье. Он недовольно покачал головой и прижал ухо к груди пациента, видимо, слушая его сердцебиение.

– Дайте мне кинжал, - лекарь протянул руку, в которую Виктория осторожно вложила оружие, поранившее Гольдштейна.

Человечек хмыкнул и спросил:

– На вас напал наемный убийца? Такой кинжал может быть только у него.

Он указал на рукоять, на которой было выгравировано изображение горного тигра.

– Это его имя. Все члены клана берут себе имена зверей.

Осведомленность и догадливость лекаря начинали нервировать. Виктория вложила в его морщинистую руку несколько золотых:

– За молчание. И все-таки, займитесь больным.

– Не волнуйтесь, я умею хранить тайны, - гордо ответил лекарь и вновь повернулся к Гольдштейну.

Тот тяжело дышал, видимо, у него немного поднялась температура, так как на висках выступила испарина, щеки порозовели, а в глазах появился лихорадочный блеск.

Человечек потянулся к ларцу, вынул из него пузырек с белой прозрачной жидкостью, и, открыв флакон, капнул немного на лезвие кинжала. Оно тут же окрасилось в красный цвет.

– Да, кинжал отравлен, это несомненно.

– У вас есть противоядие? - нетерпеливо выкрикнула Виктория.

– Для того чтобы применить противоядие, необходимо в первую очередь знать, какой яд был применен. Я могу лишь сказать, что это яд какого-то животного. Но какой именно - это секрет клана наемных убийц.

– И что же, он умрет? - прорыдала Милана, поглаживая Гольдштейна по плечу, - Неужели ничего нельзя сделать?

Лекарь задумался, попеременно глядя на всех присутствующих. Видимо, для того, чтобы сделать его размышления более продуктивными, Виктория сунула ему в руку еще столбик золотых монет.

– Есть один человек, который, возможно, может вам помочь, - сказал эскулап, пряча монеты в карман халата, - К западу отсюда, в нескольких часах пути, живет отшельник.

– При чем здесь отшельник? - удивилась Милана.

– Он может лечить людей. Так говорят. Некоторых он поднимал со смертного одра. Не знаю, кто он: монах, святой, великий ученый, или просто безумец, только к нему обращаются, когда уже нет никакой надежды. Он берется лечить не всех, его придется уговаривать.

– Я уговорю, - грозно пообещала Виктория.

– Тогда езжайте прямо сейчас, возможно, он сможет найти противоядие. Это ваш последний шанс. Яд распространяется медленно, но когда дойдет до сердца, ваш друг умрет.

Лекарь собрал свой сундучок, откланялся и вышел.

– Лев Исаакович, вы сможете ехать верхом? - спросила Виктория.

Гольдштейн попытался приподняться, но страшно побледнел и рухнул обратно на кровать.

– Ясненько… - протянула девушка, - Придется искать повозку.

Он подкинула на руке туго набитый кошелек и выбежала из комнаты. Через некоторое время во дворе стоял небольшой возок, в который были впряжены Звезда, Гром и Ветер. Несколько работников постоялого двора вместе с хозяином вынесли Гольдштейна и аккуратно усадили его на мягкую скамеечку внутри возка. Напротив села Милана, у нее под ногами устроился Роки, которого Макс уговорил ехать в возке для охраны. Аня устроилась на козлах.

– Ты сможешь управлять лошадьми? - спросил ее Макс.

– Конечно, - улыбнулась девушка, - Не волнуйся.

– Что за новости? - возмущенно вопросил Ветер, - Мы - не тягловые лошади, мы скакуны!

– Успокойся, сейчас не до ваших капризов! - прикрикнул на него Малыш, которого кони, видимо, признавали главным.

Ветер смущенно замолчал, и возок выехал на главную улицу. Макс и Виктория верхом ехали по обеим его сторонам. Когда процессия покинула пределы города, Виктория сказала:

– Так мы далеко не уедем. Возок едет медленнее, чем мы. Надо, чтобы один из нас остался как охранник, а другой - поскакал вперед, искать этого отшельника.

Посовещавшись, решили, что возок будет охранять Виктория, а Макс поедет на поиски загадочного отшельника.

– Вперед, Малыш! - выкрикнул он и понесся на запад через бесконечное широкое поле, поросшее густой травой.

Следующие несколько часов прошли в упорной скачке. Поле, редкие деревья, росшие по его краям, снова поле, редколесье, маленький пруд - все пролетало мимо, сливаясь в единую пеструю полосу. Макс почувствовал, что бег Малыша становится тяжелым: конь устал. Макс придержал его и пустил шагом, осматриваясь вокруг. Поля, наконец, закончились, и вдали заблестело озеро, окруженное деревьями. Макс подъехал поближе и остановился, пораженный тишиной, царившей вокруг. Гладь озера была невозмутима, от него веяло прохладой и спокойствием. Наверное, озеро было очень глубоким, потому что вода в нем казалась темной, почти черной. Макс представил, какие загадки могут таиться в его глубинах, и поежился. Вообще все здесь дышало покоем, но каким-то холодным и неживым. На таких озерах хорошо снимать фильмы ужасов про загадочных чудовищ, или призраков. А жить в таком месте навряд ли кто-нибудь захочет. "Идеальное место для отшельника", - подумал Макс, - "Тут уж точно никто не побеспокоит".

Он еще раз огляделся, и под сенью высоких деревьев увидел хижину, стоящую недалеко от воды. Макс спешился, и, ведя коня под уздцы, подошел поближе. Из хижины вышел пожилой мужчина. Называть его стариком вряд ли повернулся бы у кого-нибудь язык, хотя его волосы и борода были абсолютно седыми. Он был высок, худощав и сохранил молодую осанку. На нем была простая рубаха из небеленого льна и такие же штаны. Человек был бос. Малыш, увидев его, неожиданно заржал. Мужчина остановился. Его пронзительно-синие глаза внимательно изучали Макса. В молчании прошло несколько минут. Наконец, цепкий взгляд отшельника остановился на перстне с изумрудом.

– Добро пожаловать, Носитель! Что привело тебя ко мне? - заговорил человек и сделал приглашающий жест, предлагая пройти в дом.

– Нет-нет, спасибо, мне некогда! - торопливо сказал Макс, - Нам нужна ваша помощь.

Он вкратце изложил суть несчастья, приключившегося с Гольдштейном.

– Хорошо, везите его, я постараюсь что-нибудь сделать, - согласился отшельник.

Вскочив на Малыша, Макс поскакал обратно, молясь, чтобы конь выдержал такую нагрузку. Он уже проехал достаточно большое расстояние, когда понял, что давно должен был встретить возок. Макс подгонял коня, все сильнее ощущая тревогу: куда они могли деться? Вдруг из редколесья на окраине поля донеслись испуганные женские крики и громовой рев. Ринувшись туда, он застал следующую картину. На поляне стоял возок, испуганные кони, впряженные в него, сотрясались от нервной дрожи. В окошки возка были видны бледные лица Миланы и Ани, которые, вцепившись друг в друга, отчаянно визжали. В нескольких шагах от возка стоял огромный бурый медведь и грозно рычал, отмахиваясь от Роки, который молча, не издавая ни звука, быстро наскакивал на зверя, кусал его, затем так же молниеносно отскакивал. Укусы пса не могли принести медведю особого вреда, но, видимо, сильно раздражали его. Он размахивал огромной лапой, стараясь зацепить маленькое надоедливое существо. Макс подумал, что если зверь хоть раз заденет Роки своими когтями, то пес будет обречен, и заторопился на помощь. Виктория стояла шагах в десяти от медведя, и целилась в него из арбалета, видимо, не решаясь выстрелить из опасения, что раненый зверь станет еще опаснее.

– Что это за новости? - смело начал Макс, спрыгнув с Малыша и подходя поближе к медведю.

Сунув косолапому под нос руку, на которой сиял изумруд, он спросил:

– Что это ты себе позволяешь? Оставь в покое мою собаку и иди отсюда.

– Виноват, - угрюмо пробурчал медведь, не сводя маленьких хитрых глазок с зеленого свечения, излучаемого изумрудом, - Не признал я вас.

– А чего тебе надо-то? - поинтересовался Макс, поднимая на руки пса, который, не желая успокаиваться, норовил тяпнуть мишку за массивный зад.

– Да вот, услыхал я, охотники едут. Осерчал, дай, думаю, покажу им, как в моих угодьях охотиться.

– Откуда услыхал?

– Сорока сказала. А уж кто ей сказал - то мне неведомо, сороки, они такие - все знают.

– Мы не охотники, - успокоил медведя Макс, - А сейчас иди, не пугай лошадей, нам торопиться надо.

Косолапый тяжело вздохнул, и потрусил за деревья. Некоторое время он мелькал коричневым пятном на зеленом фоне, потом скрылся из виду. Макс подбежал к возку:

– Как он?

– Живой я, живой, - успокоил его Гольдштейн.

Видно было, что оптимизм дается Льву Исааковичу с трудом, на самом деле чувствовал он себя плохо. Он тяжело, прерывисто дышал, и то и дело сотрясался в приступах озноба.

– Я нашел отшельника, - сказал Макс, - Здесь недалеко. Езжайте за мной.

Он вскочил на Малыша, и поехал впереди, немного сдерживая его бег, чтобы приноровиться к скорости возка. Виктория скакала рядом с возком, подозрительно оглядываясь по сторонам. Более добросовестного и чуткого охранника нельзя было и желать.

Наконец, добрались до озера. Отшельник уже ждал их - он вышел навстречу и помог перенести Гольдштейна из возка в хижину. Лев Исаакович так ослабел, что идти уже не мог.

В доме отшельник указал на ложе, сделанное из тростника:

– Кладите его сюда!

Он внимательно изучил запястье Гольдштейна. Макс подумал, что не надо быть специалистом, чтобы понять, в чем дело: края царапины вздулись и стали темно-бордовыми. Рука выглядела страшно, как будто началась гангрена. Затем отшельник взял в руки кинжал, протянутый ему Викторией, понюхал его, и сказал:

– Ваш друг отравлен ядом степного дракона.

– Дракона? - Макс присел рядом с Гольдштейном, ноги отказывались его держать.

"Неужели здесь и драконы водятся?" - в ужасе подумал он. Виктория, как всегда, проявила чудеса выдержки и железной логики. Она лишь спросила:

– Противоядие есть?

– Нет, - спокойно ответил отшельник, и эти слова, произнесенные тихим голосом, прозвучали как приговор.