Семь камней радуги

Глава 67.

Макс проснулся и взглянул на экран своего сотового. "Ничего себе", - подумал он, - "Уже половина одиннадцатого!" Подскочив с постели, он схватил полотенце и помчался в ванную, в ужасе оттого, что опоздал на пары, но на бегу вдруг вспомнил, что сегодня суббота, а в универе - пятидневка. Макс остановился и рассмеялся от удовольствия: впереди два долгих выходных.

– Ты чего подскочил? - спросила из кухни мама, - Спал бы еще, вчера ведь вернулся в два часа ночи.

Макс заглянул на кухню. Мама нарезала сыр к завтраку, перед ней на столе стояли тарелки с колбасой, фаршированными блинчиками и кофейные чашки. Снова беспричинно рассмеявшись, Макс подскочил к маме и звонко чмокнул ее в щеку. Он ощущал себя абсолютно счастливым, словно впервые увидел со стороны всю прелесть этого неспешного субботнего завтрака.

– А мне такой сон приснился! - воскликнул он, - Настоящая сказка! Там были демоны, колдуны, окно во Мрак, а сам я был из волшебного рода, и ты там была.

Он вздохнул с облегчением, как будто, только произнеся эти слова, осознал всю нереальность своего сна. Как хорошо, что это был всего лишь сон!

– Ну, еще бы, - рассмеялась мама, - Поменьше читай свои любимые фантастические романы.

Еще раз расцеловав маму, Макс отправился в ванную, услышав по пути добродушное ворчание отца:

– Опять он допоздна гулял. Совсем ты его разбаловала!

– Пусть гуляет ребенок, у него сегодня выходной, - невозмутимо отвечала мама.

"Слава богу, это был сон!" - еще раз подумал Макс, выдавливая из тюбика на щетку толстую колбаску зубной пасты. Вдруг он ощутил сильную боль в мочке уха. Поморщившись, Макс посмотрел в зеркало, но ничего на ухе не обнаружил. Приступ боли повторился. Ухо как будто терзали чьи-то мелкие, но очень острые зубки. Макс замотал головой и ухватился рукой за мочку. Вдруг пальцы ощутили около шеи что-то теплое и пушистое. Ванна, вода, бьющая из блестящего крана, махровое полотенце на вешалке - все это начало медленно растворяться, истончаться, потом затянулось голубоватой дымкой, и наконец, исчезло.

Макс неохотно поднял веки, не желая расставаться с таким сладким, таким дорогим для него сном. Под рукой шевелился Михалыч, грызущий его ухо. "Ну, что ты делаешь?" - мысленно укорил его Макс. "Ты не должен спать, иначе умрешь", - ответил крыс, оставляя в покое многострадальную мочку. Встав на ноги, Макс увидел, что его друзья по-прежнему сладко спят, улыбаясь во сне, а над ними висит, перетекая внутри себя, зловещее черное пятно.

Почему-то не ощущая страха перед странным существом, Макс подошел поближе и попытался разглядеть, из чего оно состоит. Сгусток был непрозрачным и блестел, как нефтяная пленка на поверхности воды. Пятно отреагировало на приближение Макса: на его поверхности появилось несколько бугорков, как будто что-то прорывалось из пятна наружу. "Кто ты?" - Макс уже открыл было рот, чтобы задать этот вопрос, но неожиданно получил на него ответ: "Я - боль". Это не было похоже на обмен мыслями, который происходил у него с Михалычем, скорее, ответ пришел как ощущение. Это был сильный выброс эмоций, который восприняло подсознание Макса. Он словно ощутил душой чувства, переполняющие это существо, и неожиданно понял, чем оно образовано. "Зачем ты пришло?" - этот вопрос тоже как будто вырвался из глубины его души, не оформленный в слова. - "Я прорвало грани реальности, чтобы избавить вас". Внутренним зрением, зрением души, Макс посмотрел на сгусток боли: "Сон - избавление? От чего?" - "Избавление от боли есть смерть". Вспомнив о том, что ему снилось, о том, как было ему хорошо во сне, Макс спросил: "Ты хотело, чтобы мы умерли во сне?" "Вы умерли бы счастливыми, не испытывая боли", - ответило пятно. "Откуда ты?" - "Я пришло из глубин Мрака, я - дитя человеческих страданий, я - боль".

По поверхности сгустка пробежала рябь, и под черной пленкой стали вырисовываться лица людей, искаженные страданиями. Пятно корчилось и извивалось, мучительно сокращаясь, и вдруг Макс испытал острую жалость к этому нелепому созданию тьмы, которое обречено на вечные страдания внутри себя. Не рассуждая и не задумываясь о том, что он делает, Макс шагнул в самый центр сгустка, который, мягко подавшись, принял его в темноту своего бесформенного тела. Его душу охватила всепоглощающая боль, сознание изнывало от мук тысяч людей и животных, которые, слившись воедино, породили это существо. Звуки жестокого боя, рыдания матери, стоящей на коленях перед тельцем мертвого ребенка, стоны раненых, хрип умирающих, предсмертные вопли волка, исступленное ржание лошадей, плач голодных детей - все это звучало внутри него. Он видел страдания людей, умирающих от страшной болезни, отрубленные головы воинов, катящиеся по полю боя, зверей, в безысходном ужасе мечущихся по горящему лесу… Все это проходило через него, оставляя неизлечимые рубцы на корчащейся душе, проникало в его разум, просило о помощи. Боль, бесконечная боль окутала его липкой пеленой, не давая дышать. Не выдержав, он упал на четвереньки и закричал, изнемогая от всепоглощающей жалости и сострадания ко всем, кто взывал к нему из глубин этой боли. Вдруг он ощутил облегчение, и в его сознании прозвучало умиротворенно: "Ты излечил меня. Я перестаю быть". Черная пелена рассеялась, крики затихли, и Макс обнаружил себя стоящим на коленях рядом с мирно спящими друзьями. Пятна нигде не было.

Аня зашевелилась, открыла глаза и села, ласково улыбнувшись Максу.

– Как меня разморило на солнышке! Я так хорошо выспалась! Представляешь, мне снился Новосибирск, бабушка, родители.

Макс на коленях подполз к ней и обнял так, как будто они увиделись после долгой разлуки. В голове мелькнула мысль: "Слава Богу, что она спала! Она бы этого не вынесла!"

Взгляд девушки изменился, теперь синие глаза смотрели на него тревожно.

– У тебя седая прядка в волосах!

Аня протянула руку, осторожно отделила от его длинной шевелюры тонкую прядь и поднесла к глазам Макса. Ничуть не удивившись, он беспечно сказал:

– Ерунда! Не обращай внимания. Может, просто волосы выгорели.

Проснулась Виктория и изумленно закрутила головой по сторонам, будто не могла осознать, где она находится. Вслед за ней очнулись Гольдштейн и Эдик. Милана пришла в себя позже всех и тут же спросила:

– Кто это так храпит?

Макс опустил глаза. На траве валялся, задрав вверх все четыре лапы, Роки, и издавал богатырские рулады. "С ним все будет в порядке", - рассмеявшись, решил Макс.

Остаток дня он рассказывал друзьям о том, что произошло, пока они спали. Он не совсем понял, почему пятно возникло со дна озера, даже высказал предположение, что именно там и находится окно во Мрак.

– Нет, - сказал Гольдштейн, - Я бы почувствовал. Просто окно раскрывается все шире, и пласты, разделяющие грани, постепенно истончаются. Если не поторопиться, создания Мрака хлынут отовсюду, и наши грани сольются.

– Да, - согласилась Виктория, - Поторопиться надо. Завтра выступаем с рассветом.

На закате солнца, когда все собрались спать, Макс натянул на себя высохшую рубаху и медленно побрел в сторону реки. Ему хотелось побыть одному. Занятые приготовлениями ко сну, его друзья не обратили на этот маневр внимания, а Роки, все еще продолжавшего пребывать в сонном состоянии, Гольдштейн перенес в шатер, так что сопровождать Макса было некому. Даже Михалыч куда-то исчез.

Макс присел на траву, глядя на движение прозрачной воды, и глубоко вдохнул чистый прохладный воздух. Он давно уже не играл с энергиями, и теперь, соскучившись по своим экспериментам, решил возобновить их. Сейчас ему хотелось попробовать взаимодействовать с водой, чего он еще никогда не делал. Он придал телу расслабленное положение, постарался ни о чем не думать, и опустил обе руки в прохладные струи. Вода омывала его пальцы, вспениваясь по обе стороны рук, даря чувство абсолютной чистоты. Вдруг он ощутил проникновение ее энергии - свежие холодные нити пронизали его пальцы, поднимаясь все выше и наполняя своей незамутненной силой все его существо. Макс осторожно, боясь спугнуть ощущение, постарался сконцентрировать эту энергию на уровне груди и почувствовал, как она сливается с его собственными энергетическими потоками, многократно усиливая их. Все это бурлило и переливалось в нем, и Макс вынул руки из воды, зная, что теперь это не нужно. Нити потянулись вслед за его пальцами, продолжая подпитывать его своей силой. На секунду ему показалось, что он держит на ладонях шаровые молнии - так искрились и переливались эти нити, такую мощь они давали ему. Он медленно свел руки вместе и почувствовал в них плотный сгусток энергии. Макс осторожно оттолкнул его от себя, отправив вперед. Он опасался нанести какой-нибудь вред своим действием, поэтому все движения его были плавными и завершенными. Он скорее ощутил, чем увидел, что энергетический заряд перелетел через реку и исчез, впитавшись в облетевший куст, одиноко стоящий на противоположном берегу.

Топот копыт и лошадиное ржание отвлекли Макса, и он, обернувшись, потерял связь с силами реки. К нему подскакал Малыш и ласково дотронулся носом до плеча.

– Пойдем, трусишка, - сказал ему Макс, - Куда это вы убежали?

– Испугались, - виновато ответил конь.

Макс отвел лошадей на берег озера и подошел к шатру, около которого сидела Виктория.

– Ты где был? - сурово спросила она, - Я уже хотела тебя искать.

– Так, гулял, - уклончиво ответил Макс.

– Теперь наказан, будешь дежурить первый.

Виктория забралась в шатер, а Макс устроился возле костра, время от времени подкладывая в огонь сухие ветки. От костра тянуло приятным теплом, а спина, не защищенная плащом, мерзла. Он отыскал возле шатра свой плащ и закутался в него. Стало тепло. "Зима совсем скоро", - подумал Макс, и тут же подскочил, пораженный этой незатейливой мыслью. Позвольте, как же зима? Сколько же времени он здесь находится? А как же универ?!! Ведь занятия в нем давно начались! "А это значит, меня уже отчислили за неявку", - уныло резюмировал он. На горизонте сознания замаячил призрак Российской Армии. "Не пойду, ни за что", - решил Макс, - "Лучше уж здесь останусь до двадцати семи лет. Здесь и отслужу, вон, запишусь в гвардию какого-нибудь царя, или короля". Чем дольше он размышлял, тем больше приходил к мысли, что беспокойство об учебе сейчас не очень-то и актуально. В конце концов, неизвестно даже, останется ли он в живых. Макса охватила тоска: как много он занимался, чтобы поступить, как мечтал стать аудитором, как гордился, когда увидел себя в списках зачисленных! И теперь что? "Коту под хвост!" - подумал он, в душе посылая подальше всех демонов, колдунов и королев, вместе взятых. Наконец, он успокоился и решил разбираться с проблемами по мере их возникновения. Вот закроет окно во Мрак, вернется, а там и с универом что-нибудь придумает. И вообще, мама наверняка уже что-то предприняла.

Из шатра выглянул Эдик.

– Можешь идти спать, - зевнув, разрешил он, подходя к костру.

Почти успокоившись, Макс нырнул в теплое нутро шатра и прикорнул возле храпящего Гольдштейна. "Что же мне приснится на этот раз?" - успел подумать он, прежде чем заснул.