Рысюхин, помните свои шестнадцать?

Глава 7

Нюськин очередной раз подтвердил правильность своих расчётов и свой профессионализм, а также то, что за «смешной» для кого-то фамилией стоит нешуточный мастер артиллерийского дела. Уже третья мина рванула на гребне горы, причём мне показалось, что скорее по ту сторону, чем по эту. Командир батареи, временно разжаловавший сам себя до командира огневого взвода, тут же продиктовал поправки и приказал:

— Оба орудия, по два выстрела — беглый огонь!

Второй миномёт стоял заряженным, наводчик выставлял все те же установки, что и на первом, так что ему оставалось только чуть-чуть тронуть маховики и поднять руку:

— Готов!

— Орудие! — отозвался командир расчёта и дёрнул за спуск, скомандовав сам себе: — Огонь!

Скорострельность миномётов за счёт использования сразу трёх заряжающих при одном лотке, один из которых помогал снарядному ворочать сорокадвухкиллограммовые артиллерийские мины, довели до четырёх выстрелов в минуту. Больше не очень получалось и грозило травматизмом. Может, при достаточном количестве практических стрельб и подборе заряжающих из числа спортсменов-гиревиков удалось бы получить четыре с половиной, или даже пять, но столько стрелять — разориться можно. Если выстрел миномёта-сотки расценили в тридцать семь рублей с копейками, то «поросёночек» калибром сто шестьдесят миллиметров, в котором только заряд взрывчатки превышал общей вес мины «младшего брата», стоил по самым скромным подсчётам около ста двадцати рублей, по нескромным — сто сорок. Для меня в мои шестнадцать лет сумма в пятьдесят рублей на подарок ко дню рождения казалась астрономической, за которую половину Смолевич купить можно, а сейчас с каждым выстрелом улетает месячная зарплата квалифицированного рабочего, и даже ничего не ёкает в груди, если не считать удара воздушной волны.

Так вот, четыре выстрела в минуту, но орудия били вразнобой, так что та самая «зарплата рабочего» улетала к румынам каждые семь-десять секунд. Всего же сегодня, если нужно, «отгрузим» столько, что, пожалуй, хватило бы, если верить подсчётам господина пограничного капитана, купить румынскую заставу, хоть действующую, хоть бывшую — эта сложенная из валунов и глины крепостица стояла на правом от нас склоне средней горы, примерно в семи километрах от центральной позиции, может, чуть дальше и использовалась вроде как под склад. Наполовину скрытые гребнем плоские «деревья» взрывов вырастали одно за другим, но вот четвёртого не случилось. Неужели мина не сработала⁈

— В обрыв ушла четвёртая, перелёт, однако, — прокомментировал это Лебедянкин.

Хм, а он может быть прав, если карту вспомнить. Более того, одно другого не исключает — мина могла соскользнуть по склону без взрыва. Хорошо, что я в своих взрывателях самоликвидатор всё же ставлю, так что через пять минут после выстрела всё же бабахнет, не оставив улик противнику. Нюськин тем временем поставленным командным голосом передал поправки и…

— Оба орудия, по три выстрела — беглый… огонь!

Сейчас миномёты бахнули почти залпом, с интервалом между выстрелами секунды полторы-две. И взрывы встали почти одновременно, правее и ближе, чем предыдущие. А после второй серии что-то вдруг бабахнуло лишнее, и хорошо бабахнуло, намного сильнее, чем наши мины!

— Похоже, в склад с боеприпасами попали! — обрадовался пограничный командир. — Значит, на самом деле накрыли гадёнышей, а не только напугали!

Ещё две канули куда-то в дымную завесу, и хоть через положенное время услышали, как бумкнуло, но в целом эти разрывы уже потерялись на дымно-пыльном фоне. Плюс что-то там ещё гудело и рокотало, знать бы ещё — что?

У меня на минуту возникло сожаление, что нельзя сейчас сесть в дельталёт, взлететь и посмотреть сверху — что там происходит? Во-первых, я его не брал с собой, в том числе из-за сложностей с перевозкой: крыло сложенное можно было поверх крыши любой передвижной казармы привязать, а вот кабину куда девать? Тоже на крышу — гнусность получается, проверял уже на себе, и неудобно, и вся конспирация демону под хвост. То есть, ради этой кабины пришлось бы ещё один пикап тащить. Потом искать, где хранить, откуда взлетать… А самое главное — на сопредельную территорию залетать всё равно нельзя, и даже вплотную к «ниточке» подлетать — тоже. Спросите, как так, почему мину боевую закинуть можно, а мирный аппарат — нельзя? Так всё очень просто: на уничтожение «банды» формальное разрешение получено, даже в письменном виде, хоть и выглядело на тот момент форменным издевательством или приглашением наших разведчиков в ловушку. А вот полёт летательного аппарата, да ещё с наблюдателем, да с фотокамерой — которая в мобилете, например, без него же лететь смысла вовсе немного, это уже может быть расценено как шпионаж. А раз может — то обязательно и будет, с криком и шумом, тут уже к гадалке не ходи. И даже обоснование придумать легко: банду удастся рассмотреть или нет — вопрос, а вот пограничные укрепления срисовать, в буквальном смысле слова — запросто. Я больше скажу: если над нашей территорией такое появится, то военные и пограничники будут его сбивать, а я помогу, чем смогу.

Нюськин помедлил несколько секунд, словно размышляя — не кинуть ли ещё пару-тройку гостинцев на прощание, но потом ответил на вызов по мобилету и отдал приказ:

— Отбой стрельбе, орудия разрядить, перевести в походное положение! Домкраты не снимать! Крышу не закрывать!

Капитан Лебедянкин стоял рядом со сложным выражением на лице. Одновременно и довольный, и удивлённый, если не сказать крепче, но точнее, и словно бы потерянный. Ну, да — меньше десяти минут, включая развёртывание, и проблема решена. Вообще всё действо больше напоминало армейскую показуху с фокусами типа сборки автомобиля за три с половиной минуты, который потом уезжает своим ходом, или замены мотора в танке за пятнадцать, мне дед такое показывал, из разных армий его мира. Общего в них то, что это не имеет никакого отношения к реальности, чистое шоу. Или, ближе к явленному нами, показательные стрельбы, при которых мишени заранее заминированы и подрываются командой по проводу или дистанционно с помощью амулета (в мире деда — по радио). И порой случаются казусы, когда количество «попаданий» неожиданно превышает число выстрелов. Но заподозрить нас и румын в инсценировке не получалось никак, от чего он удивлялся ещё больше.

Нет, Нюськин, конечно, мастер и вообще «красавчик», но сегодня всё как-то вообще красиво вышло. Начать с того, что только на левом склоне предварительно наметили по карте четыре возможных позиции противника, на правом только три — там седловина на пути к среднему пику, и мест мало, и сектора стрельбы узкие. Во-вторых, орудие на макрах, в отличие от порохового, дыма как такового не даёт. Есть выхлоп «отработанной» маны, точнее, вырвавшихся из макра избытков, не потраченных на временное воплощение псевдоматерии, есть тот самый «щелчок» в мировом Эфире, но расслышать его с расстояния больше километра даже для такого как я мага кристаллов непросто. Есть приборы, но у них тоже точность так себе, к тому же очень узкое поле зрения, их надо заранее направить примерно на место стрельбы, иными словами — заранее знать большую часть ответа. То есть, надо было угадать площадку, а на ней как-то «нащупать» орудие. И пусть выцеливали самую удобную, но и пристрелялись очень быстро, и, самое главное — сразу угадали! Не то наш артиллерист весь запас везения на пять лет вперёд потратил, не то это компенсация от Мироздания за наше терпение, не знаю. Но репутацию он себе и всем нам создал мощную.

Тем временем этот обладатель только что приобретённой «мощной репутации» подошёл к нам.

— Наблюдатели сообщают — на просматриваемых участках активное движение в сторону разбитой позиции.

— Подкрепление?

— Вряд ли. В крепостные бинокли с РДА рассмотрели, что там вроде как полицейская форма видна и карета с врачами. Не такая, как у вас «Скорая помощь», а реально карета, хотя, скорее — ландо. А над ним — флажок лекарский.

— Залётная банда неизвестных, говорят они, да?

— Да уж, забота о «неизвестных бандитах» просто трогательная! — согласился со мной пограничник.

— Ладно, по врачам стрелять — последнее дело, так что сворачиваемся и уходим, пока они не поднялись до того места, откуда наши позиции рассмотреть можно. Орудия осмотреть и закрыть, в полный порядок приведём позже.

Вот, тоже, преимущество огнестрельного оружия на макрах — нет порохового нагара. Того самого, который приводит к коррозии ствола, если его сразу же после стрельбы не вычистить и не смазать самым тщательным образом. Да, стрелковое оружие «на магической тяге» тоже приходится чистить, но там главная задача — убрать следы и даже куски свинца из ствола, в первую очередь из нарезов. И остатки «дикой» магии, которая тоже может привести к неприятным последствиям, потому при чистке используется особая алхимия, или амулеты-нейтрализаторы. В нашем случае стволы можно будет почистить и завтра-послезавтра без каких-либо угрызений совести по этому поводу.

Пока добрались до базы, получил несколько поздравлений от разного местного и не очень начальства, а также приглашение в местное офицерское собрание. Эх, и отказаться нельзя, так что придётся надевать мундир. До этого я, чтобы не привлекать внимания, ходил в статском, благо, костюмов с собой было два, и дюжина рубашек, и ещё полдюжины белых, плюс три штуки с кружевами, «для торжественных случаев» — это то, что жёны успели напихать между моментом, когда уговорили ехать на фургоне и собственно выездом. И мои подчинённые при посторонних титуловали меня исключительно «моей милостью», по костюму. То есть, местные, за исключением начальника погранотряда, получавшего шифровки из столицы, и не знают в подавляющем большинстве своём, какие у меня погоны, хотя тот факт, что они есть неоспорим — все одарённые являются военнообязанными.

Это я к тому, что появление моё в офицерском собрании городка при всех регалиях, уместных для повседневного мундира, вызвало если не фурор, то некоторое изумление — точно. По крайней мере, унтер, высланный на крыльцо в качестве сопровождающего для «штатского барона» на какое-то время вообще впал в ступор. Да и офицеры, особенно младшие, активно шушукались за спиной. Остановившись у зеркала, чтобы проверить, всё ли в порядке с мундиром и причёской, уловил кусок разговора:

— А ты, дурень, ещё спрашивал, почему царь ничего не делает и помощь никакую не шлёт. Видишь — прислал.

— Так кто ж знал-то, что тут рука государева⁈

— Кому положено, тот и знал…

Да, если так подумать, флигель-адъютант — это не только доверенное лицо Государя, но и, находясь при исполнении — его глаза, голос и, порой, руки. Иногда — длинные руки с тяжёлым молотком в них.

«Или с ледорубом» — хихикнул дед. Опять что-то из своего мира вспомнил по случаю, не иначе.

За столом заново представился знакомым офицерам, из пограничной службы, из СИБ и из местного гарнизона, хотя господа из ведомства князя Медведева явно и так про меня знали всё, что им нужно. Внезапно оказалось, что за столом я со своим седьмым классным чином — старший по рангу среди собравшихся. Пусть здесь действовало то же правило относительно званий, что и в кают-компаниях кораблей, но аксельбанты и вензеля на погонах на собеседников заметно давили, так что пришлось дополнительно давать команду «без чинов», напоминая о традициях. Разумеется, разговор не мог не коснуться наград, любопытство у военных по этой части всегда было сильно. Ответил обтекаемо:

— По большей части — за разработку и испытание новых видов артиллерийского вооружения.

После этого присутствующие что-то для себя посчитали в уме, посмотрели на петлицы — и по поводу звания вопросов уже не задавали, даже когда пирушка набрала обороты. Вот в процессе набора оборотов выяснилось, что господа офицеры просто обожают петь, особенно хором, и сегодня главным номером программы оказался «Марш артиллеристов», тот самый, из-за которого дед когда-то от страха чуть из моей головы не выпал. Тот, где «Артиллеристы, Кречет дал приказ» и далее по тексту. Пели его не знаю, сколько раз, но каждые десять минут — точно. Причём на сей раз представители других родов войск не то, что не пытались перепеть или заглушить чем-то своим, как это, по рассказам офицеров, зачастую случалось раньше. В рамках «дружеской конкуренции и традиционного соревнования родов войск». Более того, ещё и подпевали, а на строчке «стволы тяжёлых батарей» слово «тяжёлых» норовили сопроводить стуком кружки по столу. Короче, артиллеристы сегодня были героями дня и именинниками, и я, как их полноценный, как выяснилось, представитель, тоже.

Ну, и как этому самому представителю, мне и наливать пытались от всей души. Я, как мог, «сачковал», однако всё пропустить никак не удавалось. В итоге меня всё же подпоили, плюс ушло напряжение последней недели, этого бесконечного ожидания и постоянных сомнений — угадали мы или нет, знает ли о нас противник и чем вообще всё кончится. И к этому ещё удовлетворение от того, что — справились, отстояли честь Империи и наказали супостата.

В общем, расслабило меня, может быть даже слишком. Настолько, что я даже рассказал один из дедовых анекдотов, как обычно — пошлый, но неожиданно смешной. Про расслабившихся собачек[1]. Господам офицерам этот грубоватый, мягко говоря, юмор неожиданно понравился. А окончательно закрепил анекдот в местном фольклоре, сам того не ожидая, заехавший на огонёк начальник пограничного отряда. Он поднял обязательные тосты, а затем, прощаясь, толкнул напутственную речь в адрес собравшихся, которую закончил таким пассажем:

— Празднуйте, господа офицеры, но не забывайте об умеренности. И не расслабляйтесь слишком сильно — враг не дремлет!

Он явно не ожидал такой реакции, как дружный искренний смех и бурные овации. Ну, ничего — думаю, от силы минут через десять ему анекдот расскажут. А по столам уже пошло: «Не расслабляемся, господа — враг близок и коварен!»

Я, с неизжитой с детства наивностью, собирался отправиться в обратный путь уже на следующий день. Ага, как же! Три раза, и все — с разбегу! Проблемой стал даже не тот факт, что мои гвардейцы тоже праздновали, и им тоже подносили, но они, в отличие от меня, не слишком-то и пропускали тосты, так что утром в состоянии сесть за руль были очень немногие — преимущественно последняя смена часовых, охранявших миномёты, да их разводящий. Отчётность! Её Макулатурное Величество!

Стреляла моя личная гвардия, из де-юре принадлежащего лично мне оружия и моими личными минами. Казалось бы — какие ещё отчёты, за что и перед кем⁈ За достигнутый результат отчитаюсь перед Государем или, в крайнем случае, его канцелярией — думал я. Как же! Порядок действий, причины, боевое планирование, куда стреляли, кто стрелял, как стрелял. И расход боеприпасов — тоже! Во-первых, для определения боевой эффективности, в том числе — и наших действий, и новых миномётов, а во-вторых — для порядка.

Задержались на два дня, что, на самом деле, очень даже оперативно для такого рода дел, выезд запланировали на утро третьего дня, но так и не выехали. С одной стороны, задержка пошла на пользу дела, если бы мы уехали всё могло быть куда хуже, с другой — последующие события обогатили мою коллекцию сюжетов для ночных кошмаров.

[1] Я предупреждал — пошлый и не совсем цензурный.

Идут по улице мама с дочкой, и тут вдруг за углом — собачки, скажем так, активно размножаются. Дочка:

— Мама! А что это собачки делают⁈

— Эээ… нуу… как тебе сказать-то… Понимаешь, собачки решили немного расслабиться…

— Ага! Я так и знала! Стоит только расслабиться — тут же вы…т!