Рысюхин, помните свои шестнадцать?

Глава 1

Сидевшая напротив девушка могла бы считаться красивой, но какое-то слишком хищное лицо, как черты его, так и выражение, портили впечатление. И причёска довольно странная, волосы выглядят жёсткими, как перья. Я почему-то видел только её лицо и плечи, при этом девушка пела:

— Я играла на гитаре, не жалея педикюра, и как фея…

— Педикюр⁈ Но это же на ногах! При чём тут гитара? — подумал я, однако, наверное, сделал это вслух, поскольку певица меня услышала.

— Конечно! Я же гарпия, у меня вместо рук — крылья! Чем мне ещё играть, как не ногами⁈

И точно — гарпия, как я мог забыть или не заметить? И не причёска там, а на самом деле перья, и крылья — красивые, разноцветные, коричневые, и зелёные, и красные, но без попугайской пестроты.

— Интересно, — пришла в голову новая мысль, — если вместо рук — ноги, то не означает ли это, что у кого-то просто руки из жо…

— Хам! — Каркнула девушка и взмахнула крылом, пытаясь ударить меня по лицу.

«Опять вслух!» — подумал я, резко отшатнулся и проснулся, едва не свалившись с дивана и ударившись головой о стенку.

Мерно стучат колёса, в «спальном пенале» темно и не слышно ничего, кроме ритмичного и убаюкивающего «тудух-тудух», которое приходит с вибрацией пола. Осторожно, чтобы не удариться головой о словно специально для этого повешенную полочку, сел на край дивана и нащупал в кармане висящего на крючке халата мобилет. Три часа ночи! Спать, спать! Только схожу, воды попью, а то в горле пересохло. Приснится же такое! Что за песня, которая казалась знакомой, даже вроде как слова знал — там, во сне, что за «гарпия», откуда это? Не иначе, опять, как в самом начале, от деда обрывки его мыслей и воспоминаний прорываются, причудливо переплетаясь.

Купе в этот раз досталось из тех, что только формально относятся к первому классу: крохотная гостиная-столовая и два спальных пенала, что чуть шире установленных там лежанок. В одном купе ехали мои жёны, во втором, как обычно, я и их багаж. Но даже и для такого вагона при покупке билета пришлось в кои-то веки использовать свой статус флигель-адъютанта, чтобы выкупить четыре места на троих и не допустить подселения соседа, очень уж много почему-то оказалось желающих попасть в столицу в середине мая. Сказал, даже не соврав, что буду везти с собой секретные документы, с которыми планирую в дороге поработать. И, да — я имею право присваивать документам гриф ограничения доступа, который имеет законную силу! Только записать его нужно в специальный журнал строгой отчётности. Ну, я для солидности и сохранности и пропечатал альбом с изображениями и характеристиками нового миномёта и его боеприпасов штампиком «Секретно». Решил, что этого хватит, «Совершенно секретно» здесь будет избыточно. И дед меня в этом поддержал, заявил, что этот гриф присваивается только после принятия образца на вооружение.

За окном, в которое я глянул машинально, не было ничего интересного. Точнее, там вообще ничего не было видно, даже если свет в купе не включать. Судя по расписанию, мы сейчас где-то между Псковом и столицей, куда приедем около семи утра, тут и днём-то смотреть не на что, пусть местные не обижаются, если меня услышат. Попив воды, ушёл обратно в свою каморку, но дверь в среднюю комнату закрывать не стал — смысла нет, без соседа еду, зато так воздуха больше. А то лежишь, как бутылка в ящике. Закрепил её, дверь, а не бутылку, в открытом положении, чтобы не стучала из-за вагонной качки и лёг обратно. Но сон не шёл. Сначала подумал: интересно бы узнать, что там за песню пела та гарпия, как она должна звучать в оригинале? Дед, как на зло, затих и не подаёт признаков присутствия, словно тоже сон имитирует. Чуть меньше интересовало — кто такая или что такое «гарпия»? Там, во сне, я и это тоже знал откуда-то.

Потом мысль перескочила на тот десяток пластинок, что я везу с собой. Да, их успели и записать, и передать мне заранее заказанные экземпляры, но буквально в последний момент, их даже со станции в Смолевичах не вывозили: одним поездом привезли, а уже следующим я их увёз. Даже не было возможности послушать и оценить, как там получилось. Одно могу сказать: всё вышло так, как и говорил дед, ссылаясь на какие-то «законы Мэрфи». Тут оказались выполнены как минимум два: «Любая работа занимает больше времени, чем вы рассчитываете» и «Добавив две недели к сроку на непредвиденные задержки добавьте ещё две на их непредвиденность». Не в буквальном смысле, конечно: две задержки по две недели заставили бы ждать пластинку до середины июня, а по сути. Даже пресс для печати пластинок сломался! Благо, там просто прокладку в гидроцилиндре выбило, и мастер-шаблон не пострадал, но двое суток к ожиданию, пока станок разбирали, чинили, собирали и отмывали, а потом заново налаживали, это добавило. Причём, как уверяли специалисты, нам крупно повезло, что удалось сделать всё так быстро, обычно пришлось бы ждать неделю. Потом неожиданно закончилась какая-то добавка в материал для пластинок, которой нужно-то стакан на бочку, но без неё — никак. Причём по документам ещё должно было оставаться два бочонка, но один оказался пустой, во втором — что-то другое. Я даже не пытался вникать в тонкости, главное, что первые восемь тысяч уже напечатали, и я затребовал десять штук из них, сразу сказав, что повезу ко Двору Государя Императора в подарок. Итог — уже рассказывал, доставили предпоследним возможным рейсом, последний — это тот поезд, на котором я еду. Причём в продажу пластинки пойдёт минимум через неделю: вроде как для старта продаж нужно заготовить не меньше десяти тысяч штук, чтобы не было перебоев в процессе. Потом пока их доставят до магазинов, а затем ещё пока развезут по Империи, где-нибудь за Уралом продажи начнутся, пожалуй, недели через две-три.

Что ещё за этот месяц произошло особенного? Его высокородие господина Мурлыкина и Ириску поздравляли с Днями рождения по мобилету, потом я, когда летал в лабораторию к «дядям», забросил гостинцы одним рейсом. Нашу Вась-Вась поздравлять будем прямо из дворца, подарок опять же придётся передавать задним числом, это куда лучше и уместнее, чем передавать его через кого-то третьего. Родные люди всё-таки, так что — только лично или через другого родственника.

Катюшу, по ряду причин, решили отлучать от груди, в том числе и для того, чтобы проще было после бала ехать в Викентьевку.

Кстати, насчёт Викентьевки. Пришлось туда лететь, причём дважды. Первый раз — делал ставшую уже своего рода семейным знаком «футуристическую» кухню в новом доме. Часть оборудования уже имелась, часть закупили к моему приезду, но кое-что пришлось изготавливать из базовых элементов: труб, листов и прочего тому подобного. Да и купленное тоже переделывать, куда же без этого. Возился три полных дня, плюс несколько часов в день прилёта. Казалось бы, уже не раз делал, что там такого — три шкафчика, две панели? Ага, как же! Кухня довольно большая, и делаю для себя, больше того — для своих любимых девочек! Два разделочных стола, один для сырых мяса и рыбы, второй для всего остального, две мойки — для продуктов и для посуды, сервировочный стол. Варочная поверхность, широкая, с учётом замечаний по опыту использования ранее сделанных и с отдельным местом для томления. Духовой шкаф, маленькая коптильня, дым из которой сразу вытягивается на улицу, два холодильных шкафа, которые делал не с нуля, но встраивал в общую стенку. Просто шкафчики. Да, не всё, далеко не всё, делал я, но за всем следил и всё контролировал. Пока следил — со скуки сделал кое-что, что мне, чувствую, ещё аукнется. А именно — изготовил из остатков стекла три разделочные доски, такие же «бронированные», как варочная поверхность и такие же чёрные и чувствительностью к температуре, гладкие с одной стороны и шершавые с другой. И, поскольку на стройке оставлять не хотел — принёс в дом Влада, где гостил. Труда, дохаживающая последние дни перед родами, увидела и… И всё. Понравились. Мало того, что забрала себе, наплевав на всю социальную дистанцию, так ещё и жёнам моим рассказала, в подробностях. Чую, придётся делать «такие же, но лучше» для домов в Викентеьвке, в Дубовом Логе, а ещё для всей родни и некоторых соседей, как минимум — для тех, у кого они будут «в стиле кухни». Только оттенок надо чуть-чуть поменять, чтобы не сливались с поверхностью стола.

А вот второй полёт был куда интереснее — летали вдвоём с Ульяной, которая не слишком любила полёты, но охота, как говорится, пуще неволи. Зато полтора часа туда, полтора — назад и час там, в итоге уложились в интервал между кормлениями. Ну, или почти уложились. Для чего? Чтобы лично, своими глазами посмотреть, своими руками пощупать состояние отделочных работ в доме и лично дать указание: что, как, в какой цветовой гамме делать дальше и какую мебель завозить. Даже как эту мебель расставить: жёнам понравилась предложенная через меня дедом «игра» с нарисованными в масштабе планами помещений и вырезанными в том же масштабе моделями мебели. Спорили, обсуждали, двигали, фотографировали на мобилет понравившиеся варианты. Правда, пришлось пару раз пресекать попытки «жульничества», в виде поползновений к тому, чтоб подогнуть или подрезать краешек «чуть-чуть не влезающего» шкафа. Вот вроде умные люди, должны понимать, что настоящий шкаф или диван не подогнёшь и не подрежешь, но увлёкшись процессом… чудили порой, так скажем. Единственное, что фотографии с мобилета на бумагу напечатать никак нельзя было, только переслать на другой такой же, армейского образца. Так что пришлось перерисовывать понравившийся вариант с экрана на бумагу вручную.

Даже хорошо, что время поджимало: Ульяна больше сорока минут выбирала оттенок обоев на одной стене в одной комнате. Потом наладилась было потратить минимум столько же на выбор занавески, но напоминание о том, что через четверть часа мы в любом случае едем к дельталёту, даже если ничего больше она не успеет подобрать вообще ничего сделало чудо: этих пятнадцати минут хватило на всё. Ладно, не пятнадцати — помните, говорил, что «почти уложились»? Но в полчаса уложилась с небольшим запасом.

А вот Влада на месте не было: он увёз жену в больницу, в Осиповичи. Да, не барон, вызывать бригаду на дом ему не по чину. Попытаться выпендриться, конечно, можно — но не факт, что получится, да и репутацию создаст неоднозначную. Поскольку ехать было около часа даже по новой дороге и на хорошем автомобиле, а будущий отец со своей «импортной» супруги пылинки не сдувал только потому, что она всерьёз восприняла свой статус «хускарла» моей дружины и отрабатывала роль с полной самоотдачей, пока только могла — то есть, пока в доспех помещалась. Да-да, она себе сама сплела кольчугу! При том, что это всегда считалось мужской работой, но она оказалась упёртой настолько, что даже брата своего переплюнула. Вообще контраст между внешностью нежной куколки с огромными глазами, что после того, как признаки длительного недоедания ушли, стали казаться уже не такими большими, и характером был поразительный. Она и магию изучала с боевым уклоном, что на её уровне владения вообще сложно! Ну, главное, что муж её именно такой обожал, да и она Владу отвечала взаимностью и уважением, именую «мой тан», отчего тот просто млел. Но не будем лезть в чужие ролевые игры, это дело их двоих. К моменту нашего отлёта Труда лежала в палате и вроде бы никуда не торопилась, причину тревоги врачи обозвали «ложными схватками». Но обратно Влад её не повёз, чтобы зря не трясти, и врачи пошли навстречу (не бесплатно, разумеется), ибо срок уже вроде как подошёл. Будущий отец не знал, куда деваться: сидеть возле своей супруги или ехать домой, пытаться отвлечься от переживаний в делах. Трудно что-то советовать в такой ситуации, но я на его месте снял бы номер в гостинице неподалёку от больницы, поскольку как от работника толку от него не было бы.

Наследник у моего управляющего и если не друга, то как минимум близкого приятеля, родился на следующий день. При этом процесс был долгий и сложный — миниатюрность будущей мамы тут сыграла против неё, но после подключения к делу целителя пошёл быстрее и легче. Ну, а простые врачи не раз похвалили Влада за то, что привёз жену в больницу заранее. Поздравил и дал ещё три выходных: меньше никак, там дядя новорождённого уже две недели готовился к тому, чтобы «отпраздновать как следует» и даже отпуск специально к нужной дате погадал, всего на три дня ошибившись. А отмечать у них не просто есть чем, там запасов хватит все Осиповичи, без различия пола и возраста, если не напоить, то как минимум угостить раза по три.

Корабль я тоже не доделал. Да, успел собрать каркас корпуса, приварить к нему обшивку и поставить ходовые моторы со всеми механизмами, а также поставить внутренние переборки, в первую очередь те, что являлись стенками будущего трюма. Предстояло ещё настелить палубу, поставить надстройку, выполнить внутреннюю отделку и разместить все механизмы, но это уже по большей части без меня, там работа преимущественно с деревом. Но нанять мастеров пришлось мне — раз уж я вхожу в артель с судном в качестве пая, то оно должно быть полностью моим.

Да, с двигателями я разобрался в Могилёве не быстро, а очень быстро. Только начал рассказывать о своей ситуации в портовых мастерских, как местный управляющий вежливо меня остановил, и спросил только три цифры: мощность моторов, водоизмещение судна и расстояние от мотора до задней стенки корпуса, опять забыл, как она называется на корабельном языке. Нет, вру, пять: ещё проектную осадку судна, минимальную и максимальную. Зато сказал, что помимо передаточного механизма с подключением дейдвудных валов к любому из моторов или к двум сразу и с возможностью реверса любого винта или, опять же, обоих. Плюс предложили сделать «правильные» винты, а когда я с радостью согласился, то спросили ещё диапазон регулировки скорости вращения моторов. Ну, а через неделю прислали не только все детали, но и специалиста, чтобы всё собрать, подключить и проверить. Прислали в Смолевичи по железной дороге, а оттуда мы забрали своим транспортом, который вызвал уже привычное удивление с переходом в лёгкую (или не очень) зависть.

Да, с моторами я не стал мудрить, вспомнив очередную дедову поговорку о том, что «лучшее — враг хорошего» и поставил такие же, как на вспомогательных механизмах, только мощностью по двадцать пять сил каждый. Если учесть, что на одном промысловике, безымянном, стоял моторчик, имевший по паспорту пятнадцать лошадей, а по факту — двенадцать, очень уж кони там были «уставшие», а на «Буруне» имитацию мотора в восемь сил я заменил сперва пятнадцати, а затем двадцатисильным, то новое судно оказывалось в полтора раза мощнее двух старых вместе взятых.

Я бы и там поменял двигатели на более мощные, но рыбаки не просили. А поскольку одно судно они выкупили полностью, второе — на половину, то сам я без их согласия менять ничего не мог. Ничего, попробуют ходить против течения на новом траулере — и тут же захотят усилить старые.

Ну и, разумеется, установил вооружение на носу как «Буруна», так и безымянного рыболова. Устройство представляло собой то, что на флоте называется тумбовой установкой: жёсткая вертикальная стойка, на ней — шаровой шарнир со струбциной под ложе ружья. Просто, дёшево и сердито. Разве что к вертикальной трубе добавил ещё аж шесть радиально расходящихся мощных подкосов, всё же лягается «Крона» изрядно. На внешнюю переднюю стенку надстройки прикрепил плотно закрывающийся ящик, куда уложил сумку с двадцатью патронами (всё же каждый вместе с гильзой чуть больше половины килограмма весит) и ещё тридцать выстрелов в коробках по пять штук каждая.

И, да, всё правильно — экспедиционное судно назвали «Бурун»! Я, дав время на обсуждение и подбор вариантов, начисто потом об этом забыл, и организация дедом картотеки моей памяти не помогла, просто не пишет он туда вообще всё. Ну, а рыбаки, не видя ни меня, ни моей реакции, приняли решение на свой вкус. Вспоминая наименования некоторых растений и животных с изнанки должен сказать, что это далеко не худший вариант, тем более — полностью цензурный.

Ну, а последним, что я сделал перед отъездом, не считая прощания с детьми и проверки чемоданов — дал официальный старт сезону заготовки икры на Щучьей — весна на нулевой Изнанке в этом году выдалась ранняя. Заготовители, надо сказать, сидели в одноимённом с рекой остроге в ожидании хода рыбы уже дня три — а что ж не посидеть, под куполом-то?

А теперь, вот, еду на бал и гадаю, чем меня на сей раз Его Величество озадачит. Тем временем размышления и воспоминания как-то незаметно съели два часа времени, может, я и задремал ненадолго, незаметно для самого себя, но на часах уже начало шестого и надо вставать — до Царского села осталось меньше двух часов пути.