Русская Америка. Сухой закон 4

Глава 24. Переводя стрелки…

16 апреля 1920 года. Кафе «Палермо». Маленькая Италия. Нью-Йорк.

Массерия впервые на памяти Лучано метался по всему кафе. Он со злобой пнул стул, и тот с грохотом улетел к стойке бармена.

— Это он! Это Соколов! Я уверен! А строил из себя такого моралиста! Теперь барыги толкают «порошок» в Бронксе и на МОИХ улицах! Это точно русские! По-другому быть и не может! Ротштейн не полез бы в это дело и не сунулся бы на мою территорию. А этот выскочка обнаглел настолько, что за несколько месяцев прибрал к своим рукам Бронкс, а теперь ещё и это! Ты слышал про ограбление сухогруза из Макао?

Лучано старался изо всех сил делать вид, что он абсолютно не в курсе — из-за чего началась такая шумиха. Он лишь покачал головой и задумчиво протянул:

— Слышал краем уха.

— Это же не Ротштейн? — вдруг остановился Джо и пристально поглядел на Чарли, сузив глаза, — Я должен знать точно! Ты работаешь с ним. Отвечай!

— Нет, Арнольд не имеет дел с «грязным» бизнесом, — Чарли сделал жест, мол «зуб даю» на итальянский лад.

— Хорошо… Хорошо… — Массерия остановился и сжал здоровенными ладонями спинку стула, — Значит, остаётся Соколов. Когда в доках отжимали «порошок» из Макао, то сработали чисто. Такое в стиле людей этого Алекса. Кстати, убитых никто здесь, в Нью-Йорке, не знает. По ним вообще — полная тишина. Значит, в город пытались пролезть новички. И это тоже плохо!

Джо сел за столик и сложил руки, доверительно обращаясь к Лучано:

— Мне уже позвонили. Из Чикаго, и из Атлантик-Сити… Интересовались — что происходит в моих районах? И Арнольд, кстати, тоже трезвонил! Ты знал, что он будет это делать?

— Нет, мы с Мейером пробыли весь день на поставках виски. Пришла новая партия из Европы для Ротштейна. Нужно было организовать развоз.

— А я тебе говорил! Если бы ты сразу начал работать на меня, то тебе не пришлось бы выполнять подобные поручения, Чарли. Ты ведь умный парень и далеко пойдешь.

Лучано осторожно ответил:

— Я всё же пришёл несколько месяцев назад к вам, босс! И показал, что готов работать на вас…

— … после передела Нью-Йорка, — понимающе кивнул Массерия, — Это правильно. Продолжай работать на Арнольда. И не забывай приносить сюда вести: чем он занимается и чем дышит?

— Что будем делать с этим русским? — спросил молодой гангстер.

— Мои люди сообщили, что «порошок» толкал ДиДарио. Я слышал об этом ублюдке раньше. Но немного. Так что надо разыскать его. Первыми! Поэтому я пошлю на это дело Анастасио[8]. Я тебе уже рассказывал про этого калабрийца! Альберто, зайди!

В зале кафе появился крепыш в неплохом костюме. Он буквально пронзил Лучано взглядом тёмных глаз. От Анастасио так и веяло угрозой.

— Да, босс… — глухо промолвил калабриец.

— Познакомьтесь. Я хотел вас свести раньше, но всё не было времени… Это Чарли Лучано. Чарли — это Альберто. Альберто — учти, ты никому не должен говорить, что вы будете работать вместе. До поры до времени.

Анастасио лишь молча кивнул. Массерия продолжил:

— Нужно найти продавца порошка. ДиДарио. И привести ко мне. Пусть он запоёт. Альберто, это — твоя задача! Лучано. Для тебя у меня кое-что другое! Я соберу сходку «больших боссов». Как младшие, вы с Мейером тоже там будете. И мне нужны ваши голоса против Соколова. Ты должен убедить в этом же Ротштейна. Что русский нам здесь ни к чему и он вредит и моему бизнесу, и делам Арнольда. Ты понял?

— Да, — ответил Лучано.

Всё это время он делал вид, что не замечает, как Анастасио пристально изучает его.

— Если всё пройдёт гладко, то мы первыми перехватим Бронкс. В ближайшее время я соберу всех здесь, в Нью-Йорке. Или в Атлантик-Сити у Наки Джонсона. И мы «приговорим» этого русского. Он слишком много на себя берёт.

— А если Алекс вытащит свой «козырь»? — спросил Лучано, — В виде Паоло Колетти. И раскроет, что мы работали с полицией?

— Я сумею убедить остальных, что это было необходимостью, чтобы убрать Соколова. И теперь у нас будет аргумент…

— В виде «порошка»? — усмехнулся Чарли.

— Именно так… Иди, мальчик мой. Не подведи меня, — Массерия взмахнул рукой с перстнями, уже придя в более или менее спокойное настроение.

Через несколько кварталов Лучано уже привычно остановил автомобиль, и к нему сел его бессменный напарник.

Мейер одним взглядом спросил друга об итоге встречи. Чарли заговорил:

— Массерия в бешенстве. Уверен, что «порошок» — дело рук Соколова. Будет собирать «боссов», чтобы приговорить русского.

— Это хорошо… — ухмыльнулся Лански, — Главное, что на нас никто не подумал! Пока что всё идёт по плану… По крайней мере, на этом фронте, — недовольно нахмурился Мейер.

— В смысле? — удивился Лучано, — Что-то не так?

— Какие-то очень странные парни искали барыг в Бруклине. И даже на территории Бронкса и в землях Массерии. Действуют жёстко. Они куда-то увезли несколько мелких продавцов. И это явно не «соколовцы». И не люди Джо «Босса»…

Лански многозначительно поглядел на Чарли.

Итальянец округлил глаза и спросил:

— Думаешь, это хозяева «порошка»?

— Думаю да. Они объявились. И явно очень жаждут крови. А также хотят найти свой товар. Точнее, его остатки. Если они выйдут на ДиДарио — нам крышка. Неважно — они пойдут за нашими головами, или Массерия, если узнает про всё. Или Соколов. Уверен, что и Ротштейн не станет нас защищать в таком случае.

Лучано встревоженно добавил:

— Массерия тоже хочет достать ДаДарио. Познакомил меня с каким-то Анастасио…

— Альберто? Калабриец? — тут же перебил его Лански.

— Да. Ты его знаешь?

— Слышал. Редкий головорез. И всегда выполняет то, что ему поручили.

Чарли остановил машину около небольшого ресторанчика и задумчиво побарабанил по рулю:

— Альберто будет искать ДиДарио. Соколов тоже ищет нашего барыгу. Думаю, продавать «порошок» через него и дальше — слишком рискованно.

— Согласен, — кивнул Мейер, — Оставим товар на будущее, а пока придержим[9]. А вот ДиДарио…

Он посмотрел на своего компаньона. Лучано вопросительно поднял бровь и молча провёл ладонью по горлу.

Лански хмыкнул:

— Да… Надо его убирать из этого уравнения, пока все не вышли на нас!

Вечером того же дня. Бруклин. Нью-Йорк.

Вечерний туман стелился по улицам, будто едкий дым. В промозглом воздухе смешивался запах угольной гари и болотно-мазутного дыхания Ист-Ривер.

«Форд» катил по тёмным улочкам Бруклина. За рулём сидел Фёдор. Молодой парень, что, несмотря на свои годы, уже успел повидать многое на войне. На пассажирском устроился коренастый Артём. А на заднем сидении, рядом с Ильёй Дмитриевичем, согнувшись в три погибели, ютился «человек-медведь» — Иван Плетнёв.

После того как он вместе с Волковым провернул «фотосессию» для компромата на агентов Бюро расследований — шулер часто брал Ивана на свои аферы в Нью-Йорке. Капитан Синицын дал остальных двух парней, позаботившись о том, чтобы на сегодняшнее дело пошла надёжная и проверенная команда.

Илья Дмитриевич чувствовал тяжесть своего Кольта под пальто. Это придавало немного уверенности. В этих районах никто не мог чувствовать себя в полной мере «своим». Даже отпетые гангстеры. Самое дно Нью-Йорка, где балом правила «белая смерть», калечило души людей быстрее и вернее, чем пули — тела. Если «порошок» будет и дальше попадать отсюда в Бронкс и доходить до эмигрантов, то они начнут находить в этой стране не спасение, а медленную погибель.

Машина свернула в узкий переулок, застроенный облупленными трехэтажками, и замерла у тротуара. Мотор смолк.

— Если что, жди сигнала, — тихо бросил Волков Феде.

Водитель молча кивнул.

Цель была перед ними — старый, полузаброшенный дом. Несколько окон зияли пустотой, другие были заколочены гнилой фанерой. Всё строение напоминало какое-то квадратное облезлое чудовище. Казалось, сама смерть поселилась здесь, вытеснив последних жильцов.

Наводку на этот притон дали нищие с набережной. Они пришли час назад на задний двор «суповой кухни» и выдали нужную информацию, накопав её по просьбе Гарри. Глаза и уши социального дна Нью-Йорка оказались весьма кстати.

Илья Дмитриевич подал знак Артёму. Боец вышел из машины первым, и его массивная фигура растворилась в сумерках. Волков с Плетнёвым последовали за ним.

Дверь в дом была приоткрыта, будто скрипящее ветхое строение ждало незваных гостей. Внутри пахло плесенью, мочой, чем-то сладковато-приторным — знакомый Илье Дмитриевичу по госпиталям запах разложения, смешанный с дымом опиума. Мерзкое место…

Подъезд утопал во мраке. Волков жестом приказал Артёму остаться у входа, прикрывая тыл, а сам достал «Кольт». Лязг затвора прозвучал в гробовой тишине оглушительно громко. Шулер поморщился.

Он двинулся по коридору, прижимаясь спиной к стене. Из-за одной из дверей доносился приглушённый стон, из другой — бессвязный бормочущий шёпот. Притон жил своей уродливой, полусонной жизнью. Где-то здесь должен быть ДиДарио. Продажа, пополнение запасов, просто залечь на дно — что-то должно было привести барыгу сегодня в это логово.

Шулер шагнул в первую комнату справа. Помещение было пустым, если не считать скомканных одеял на полу и уже пыльных бутылок из-под виски. Но в углу, в тени, что-то шевельнулось. Волков тут же перевёл ствол в сторону движения:

— Выходи. Медленно.

Из темноты выползла человеческая фигура. Тощий, измождённый парень с лихорадочным блеском в глазах. Его руки дрожали, а взгляд был остекленевшим, устремлённым в несуществующую реальность.

— У тебя есть? Дай, а? Дай немного, я всё сделаю… — его голос был хриплым, прерывистым.

— Лежать! На пол! — скомандовал Волков, но наркоман будто не слышал.

Внезапно в его глазах вспыхнула животная ярость, рождённая ломкой и отчаянием. С низким рыком он рванулся с места, взяв курс прямо на незваного гостя. Словно желая вцепиться в него, вымолить дозу, или убить и ограбить. Бесноватые глаза даже не посмотрели на пистолет в руках шулера.

Волков не выстрелил. Но не из жалости, а из расчёта. Шум пальбы поднимет на ноги весь дом. Вперёд из-за его спины шагнул «человек-медведь». Он встретил атакующего плечом, отбросил его, и в следующее мгновение уже заломил руки нападавшего за спину. Наркоман слабо и бессильно забился, его крики перешли в подавленные всхлипы.

В дверном проёме возникла тень Артёма.

— Всё в порядке?

— Свяжи его и возвращайся ко входу, — приказал Волков, — А мы с Ваней пойдём дальше…

Артём кивнул и занялся наркоманом, тут же найдя где-то тряпку и попутно заткнув ему рот. Несчастный теперь лежал на грязном полу, тихо постанывая.

Волков вытер лоб рукавом. Сердце заколотилось сильнее. Напарники продолжили осмотр. Комната за комнатой — та же картина: нищета, опустошение, люди-тени, почти не реагирующие на вторжение. Но ДиДарио нигде не было. Никто из этих задохликов в притоне не тянул на ушлого и расчётливого барыгу.

— Может, наводка ошибочная? — тихо спросил Плетнёв, спускаясь в полуподвал, заваленный хламом.

— В любом случае это единственная наша серьёзная зацепка, — пробормотал Волков, вглядываясь в темноту.

И тут его взгляд упал на едва заметную, низкую дверь в дальнем углу подвала, заставленную пустыми ящиками. Массивная, обитая когда-то железом, она была не похожа на вход в какую-нибудь мелкую кладовку. Шулер мотнул Кольтом в сторону находки. Иван без лишних слов оттащил ящики в сторону.

Дверь оказалась не заперта. За ней открывался узкий тоннель, уходящий вглубь, под землю. Их него потянуло сыростью и помётом.

— Подземный ход, — выдохнул Плетнёв. — Хитро.

— Ага… и теперь придётся лезть в эту гадость… — скривился Волков, осматривая своё пальто, — Пора просить у Лексей Ваныча прибавку к жалованию…

Здоровяк-подопечный первым шагнул в темноту, зажигая фонарик. Туннель был недолгим, метров десять. Он вёл в такой же подвал, но уже чистый и пахнущий известью. Отсюда наверх шла аккуратная деревянная лестница.

Оба «соколовца» замерли. Сверху доносились приглушённые звуки — играла граммофонная пластинка, чей-то голос на потрескивающей записи выводил арию из оперы.

Волков медленно, стараясь проверять ступеньки, чтобы те не скрипели, поднялся по лестнице. Дверь в коридор была приоткрыта. За ней обнаружилась уютная, хорошо обставленная прихожая с дорогими обоями и ковром. Полная противоположность тому притону, из которого они только что «вылезли».

Шулер усмехнулся. Неплохо! ДиДарио не дурак. Грязь и упадок с одной стороны, респектабельность — с другой.

«Гости» двинулись по коридору, прислушиваясь к звукам музыки. Мелодия доносилась из-за последней двери. Волков жестом показал Ивану встать с одной стороны входа. Пистолеты уже были наготове. Затем шулер кивнул компаньону.

Тот глубоко вдохнул и резко, ударом тяжёлого ботинка, распахнул дверь.

— Руки! — крикнул он, врываясь в комнату.

Но команда повисла в воздухе, никем не услышанная.

Граммофон у окна всё ещё играл, игла шипела на последних бороздках пластинки. В центре комнаты, за массивным дубовым столом, сидел человек в дорогом костюме. Его голова была запрокинута на спинку стула, а глаза, широко раскрытые, смотрели в потолок с выражением немого удивления и ужаса одновременно.

На шее ДиДарио зияла длинная рана, алая и глубокая. Кровь успела залить воротник белой рубашки убитого, каплями застыть на столе и тонкими ручейками стечь на дорогой ковёр, образовав у ног тёмное, почти чёрное озерцо.

Воздух был густым и тяжёлым. Медный запах крови перебивал даже дым от дорогой тлеющей сигары на столе.

Волков первым нарушил оцепенение. Он подошёл к телу, наклонился над мертвецом:

— Не успели мы… Совсем чуть-чуть опоздали. Работа чистая. Тот, кто это сделал — прекрасно орудует клинком…

— Илья, Митрич, надо бы опросить соседей. Может, кто видел убийцу? — предложил Плетнёв.

— Надо… Но если наш злодей ушёл незадолго до нас тем же путём, что пришли и мы, то из свидетелей у нас только обдолбанные куклы в соседнем притоне. Вряд ли они расскажут что-то интересное, — кисло ответил шулер.

Илья Дмитриевич засунул пистолет в подмышечную кобуру и одёрнул пальто. Внутри него кипела злость, смешанная с досадой. Чуть-чуть раньше — и они бы застали ДиДарио живым. И уж он бы заговорил в подвале у Степана Молотова… В этом Волков не сомневался.

Тогда бы они узнали: кто стоит за всем этим безобразием, и кто пустил «белую смерть» на улицы Бронкса.

А теперь… ничего. Мёртвая тишина, прерываемая шипением граммофона, и безответный взгляд барыги с перерезанным горлом.

Волков подошёл к столу и разгрёб горку лежавших там бумаг. Счета, какие-то расписки. Одна «бытовуха». Ни интересных имён, ни адресов. Ничего, что могло бы навести на нужный след.

— Кто-то знал, что мы придём! — хрипло заметил Иван, — Или просто подчистил за собой хвосты.

— М-да… Алексей Иванович будет недоволен… — нахмурился Волков.

На другом конце Бруклина в это же время. Нью-Йорк.

Сырой холод пробивался сквозь щели в рамах квартиры на Сэндс-стрит, смешиваясь с тёплым запахом виски и сигарного дыма.

Фалько Мароне сидел в кресле у камина, где тлели несколько поленьев. На столике лежал свежий номер «Нью-Йорк. Таймс» с фотографией Пророка и заметкой о нём. Четверо подчинённых Мароне расположились рядом, отбрасывая на стены нескладные силуэты.

Луиджи, щуплый и вертлявый, как угорь, ёрзал на стуле. Его пальцы, быстрые и цепкие, нервно теребили шов на пиджаке.

— Ну? — обратился к нему Фалько, не повышая голоса.

Но все его люди мгновенно напряглись в ожидании.

— «Порошок» уже вторые сутки продаётся в Бронксе и Квинсе. Есть немного в других районах, но так — крохи. А вот в Бронксе барыги из Бруклина появились почти в каждом квартале. За один вчерашний день шпана распродала бо́льшую часть. Сегодня уже торгуют остатками. Честно говоря, я такое вижу впервые. Чтобы такая шваль имела дело с таким чистым «порошком»! Уму непостижимо! — развёл руками Луиджи, — Таких придурков на дело мог подрядить либо полный псих, либо в этом есть какой-то странный расчёт.

— Бронкс и Квинс… — задумался Фалько.

Луиджи добавил:

— Больше всего товара в Бронксе. Там заправляет русский. Алекс Соколов. И, что интереснее, на территории Джо Массерии тоже продают, но гораздо меньше.

Рядом с вертлявым дельцом сидел Пэтси. Бык в костюме, который едва сходился на его груди. Он почесал кулаки размером с пудовую гирю и хрипло пробубнил:

— Мы схватили одного торгаша. Разговорили! Часть нашего груза из Макао им продал некий ДиДарио. Луиджи прав. Барыга раскололся и сказал, что до этого ДаДарио с ним не работал… И вообще не связывался с мелкими барыгами. Короче говоря, мы с Луиджи подумали и решили, что кто-то неизвестный организовал сбыт через ДиДарио. И явно хотел остаться в тени!

— Может, это Массерия? — подал голос Винсент.

— Джо? — усмехнулся Фалько, вынимая сигару изо рта, — Наш босс хорошо знает его. Джо — динозавр. Он воюет за уличные углы, за право взимать дань с лавочников. И не связывается с таким бизнесом. Нет. Это не он. Массерия слишком… консервативен. Я думаю, «порошок» идёт из Бронкса. Оттуда, где его больше всего. А всё остальное — Манхэттен, Квинс — это всего лишь для отвода глаз…

— Думаете, что это Соколов? — ухмыльнулся Луиджи.

— Он молод, о нём мало известно. Алекс ещё не обладает тем весом, что Ротштейн и Массерия. Помнится, кто-то из вас говорил, что он прижал всех барыг в Бронксе? И что у него странные люди внутри его организации…

— Есть такое… — кивнул Винсент.

— Значит, ему понадобились новые продавцы, — кивнул Мароне, — Вот он и взял голодных до денег парней из Бруклина… А что за люди у Соколова?

— Почти все — бывалые вояки. Причём, поговаривают, что многие — высококлассные специалисты. Там и район у него такой — много мигрантов из России. Они поддерживают Соколова, — ответил Луиджи.

Фалько откинулся в кресле и самодовольно усмехнулся:

— Хочет остаться чистеньким перед земляками. Но не удержался перед лёгкими деньгами. Мол, «порошок» толкают не его люди, а пришлые уроды из Бруклина. Поэтому так быстро всё оказалось распродано. Много денег за раз. А потом через время — он повторит эту акцию… Тем более, тогда в порту, когда наших парней завалили у сухогруза — всё было сработано очень быстро и чётко. Такие бойцы, как у Соколова — вполне могли такое сделать.

— Значит, это он? — понимающе закивал Винсент.

— Скорее всего. Других вариантов я пока не вижу. А босс требует от нас ускориться в поиске оставшегося «порошка» и того — кто стоит за ограблением, — Фалько поморщился словно от зубной боли.

— А что, если это всё же не русский? — подал голос Пэтси.

Главарь махнул рукой:

— В любом случае босс намерен в будущем подвинуть тех, кто заправляет в Нью-Йорке. Уберём русского — и за Бронкс передерутся. А боссу это на руку. Тем более, всё складывается вполне логично. Если же это каким-то чудом не проделки Соколова, то будем рыть дальше… Карло, а ты что молчишь?

Здоровяк Карло, не подававший до этого ни звука, вздрогнул. Его квадратная башка медленно повернулась в сторону Фалько.

— Я кое-кого нашёл.

— Надеюсь, это ДиДарио? — поднял бровь Мароне.

— Нет… — потупился громила, — Если так, то я бы сразу сказал о нём и притащил бы его сюда. Но пока я со своими ребятами тряс барыг, в одном из притонов встретил кое-кого другого…

— И кто это? — сухо спросил главарь.

— Не поверишь… Лучше я покажу его, — ухмыльнулся Карло.

— Он здесь?

— Да.

— Заводи…

Карло поднялся и вышел в прихожую. Через мгновение он вернулся с одним из своих подопечных. Тот вёл за собой пленника.

Он был высок и невероятно худ. И тем не менее «гость» держался с достоинством. Прямой как палка, он держал на сгибе локтя старое замызганное пальто. Чёрный костюм висел на нём, как на вешалке. Лицо было бледным, аскетичным, с горящими тёмными глазами, что сразу уставились прямо на Фалько, не мигая. И в них не было ни страха, ни подобострастия. Половина лица была обезображена шрамом от ожога.

Человек выглядел так, будто не ел несколько недель, но при этом его взгляд был полон такой силы, что Мароне почувствовал, будто ледяная рука сжала его горло.

Гангстер изумлённо поглядел на Карло:

— Это он?

Здоровяк молча кивнул.

— Кто это? — спросил Винсент нахмурившись.

— Надо быть в курсе новостей, Винсент, — недовольно протянул Фалько.

Он взял газету и бросил её на колени бандиту. Тот поймал «Нью-Йорк. Таймс» и глянул на заголовок. Затем на фото. И уже после поднял ошарашенный взгляд на «гостя»:

— А как его не нашла полиция? Здесь! В Нью-Йорке!

— Большой город, — пожал плечами Карло, — Здесь ни до кого нет дела. Он говорит, что прятался несколько месяцев по всяким дырам, куда полиция даже не забредает.

Мароне выпрямился и обратился к беглецу:

— Пророк? Или как там тебя правильно звать? Герхард Шульц?

Сектант криво усмехнулся, не отводя взора:

— Называй меня как хочешь. Я остался без своей паствы. Сейчас я просто человек без имени.

— А-а-а-а-а, так это его Соколов выпнул из Аунего! — удивлённо протянул Луиджи, — Как ты вообще выжил? Ты же должен был сгореть? — спросил он у Герхарда.

При упоминании фамилии Алексея глаза Пророка вспыхнули ненавистью. Это не укрылось от Фалько. Тем не менее Шульц ответил с еле заметной усмешкой:

— Надо знать тайные ходы… В своём поместье я их делал сам…

Мароне вкрадчиво задал следующий вопрос:

— Что? Наступил тебе на хвост этот русский? А, Герхард?

Шульц не ответил. Лишь скрипнул зубами.

— Зачем нам этот урод? — хмуро спросил Винсент, недружелюбно поглядывая на «пленника», — После того, что я слышал про него, я и сам бы не прочь его пришить… Своими руками! Не люблю фанатиков и психов…

— Не-ет, Винсент, — покачал головой Мароне, — Думаю, наш Пророк ещё может нам пригодиться. К нашей обоюдной выгоде. Да, Герхард?

Сектант лишь усмехнулся:

— Я уже сказал. Я — человек без имени. Без паствы…

Карло вклинился в разговор:

— Этот полудурок сидел в какой-то глухой дыре и смотрел на петлю. Походу, думал повеситься!

— Огонь покинул меня. Жизнь не имеет смысла без цели, — сухо изрёк Пророк.

— Ну, с этим, мы, пожалуй, что-нибудь придумаем! — ухмыльнулся Фалько Мароне и затянулся сигарой, глядя на человека, что когда-то подчинял своей воле сотни людей общины Аунего.

А теперь стал лишь бледной тенью…