Ревизор: возвращение в СССР 48

Глава 18

Москва, квартира Ивлевых

К одиннадцати часам приехала наша американка, Анна Юрченко – учить нас английскому. Я с ней ещё когда на камволку заезжал, договорился о возобновлении наших уроков в связи с возвращением с Кубы. Она молодец, кстати, педагог от бога оказалась. Вот сейчас, к примеру, для того, чтобы преодолеть естественную робость Галии при разговоре на английском языке, стала её расспрашивать о том, как та на Кубе отдохнула. Требуя, впрочем, отвечать сугубо по‑английски.

Галие, конечно, хотелось рассказать, как она хорошо на Кубе отдохнула. Это действительно помогло ей общаться с учительницей на английском – она сразу же стала гораздо более непринуждённой, чем до этого.

Анна её выслушала, не перебивая, минут пять, а потом неспешно подсказала, какие именно ошибки она совершила во время рассказа. Тоже очень умный ход. Начала бы сразу её перебивать и останавливать, когда она рассказывала, чтобы на эти ошибки указать – прежняя робость могла бы вернуться, несмотря на значимость темы для Галии и желание поделиться своими впечатлениями от отдыха.

Смотрел я на это и только удивлялся: откуда такое хорошее понимание педагогики у человека, который никогда раньше никому ничего не преподавал? То ли инстинкты, то ли её саму какой‑то очень хороший учитель так учил – у неё в голове это и застряло.

Другими делами потом занялись, а вскоре и время подошло на дачу к Макаровым отправляться.

Валентина Никаноровна, кстати, была сильно удивлена, что мы не попросили её с детьми сидеть в субботу, узнав, что на дачу нас пригласили аж к самому первому заместителю министра иностранных дел.

– А вы точно как следует подумали? – спросила она у нас. – Там же, так понимаю, достаточно серьёзные люди будут общаться, а вы будете с маленькими детьми нянчиться…

– Ну, нам прямо сказали, что с детьми нас ждут, – развёл я руками. – Да и были мы там уже. Полно там места, игрушки мы с собой возьмём любимые наших парней. Так что, по идее, они там скучать не будут.

– Они там скучать не будут – и вам тоже скучать не дадут, – всё же осталась при своём мнении Валентина Никаноровна. Пытается заботиться она по‑своему. Ну и, видимо, с генералом у неё никаких планов на субботу не было – вот она и предпочла бы с нашими детьми посидеть, я так понял. Странно, конечно, именно в субботу Балдин мог бы её куда‑нибудь пригласить. Хотя я не знаю – мало ли, его в какую‑нибудь командировку отослали. Спрашивать‑то не очень удобно. Они всё же в браке не состоят, и лезть в их личные дела мне не с руки.

Кстати, это вариант, учитывая, что наш кубинский ром он нам так и не прислал… Значит, похоже, совсем сейчас в запарке…

Приехали на место, только из машины вылезли, как нас тут же Витька с Машей встретили. Давно мы с Машей не виделись. Она нам искренне обрадовалась, тут же у меня из рук выхватила Руслана и утащила в дом.

Приятно видеть, что хорошо она к маленьким детям относится. Я тут же Витьке глазами на неё показал. Тот улыбнулся в ответ, поняв, на что я намекаю сейчас.

Впрочем, такое отношение к детям у молодых девушек вполне нормальное. В семьях ещё полно детей, дворы опять же детьми заполнены. Нет этих выросших у матерей одиноких девочек без сестёр, без братьев, которые в двадцать лет испуганно на маленького ребёнка смотрят, не зная, что с ним делать. У них просто нет большого опыта общения с ними. А сейчас, даже если девочка одна в семье, так у соседей запросто по трое‑четверо детей. Пришла к старшему поиграть или пообщаться – волей‑неволей с младшими приходится возиться. Так что для молодых девушек маленькие дети сейчас – вещь вполне привычная, и никакого отчуждения не вызывают, или робости.

Зашли в дом, а там нас уже и Макаров-старший с супругой встречают. И уже супруга Макарова Вера Георгиевна Андрюшку из рук Галии выхватила, тут же заворковала про красивые глазки и про то, как он на своих родителей похож – молодых и умных. Засмущала, короче, нас с Галией, но по‑доброму, по‑хорошему.

В общем, никто, несмотря на то, что семья очень высокого ранга по всем меркам, не пытался изображать из себя чопорного английского лорда. Хорошо нас приняли – по‑советски. И я бы сказал – по-человечески… В этом отношении это, можно сказать, синонимы…

Ожидал, что и другие гости будут, судя по прошлому опыту, когда первый раз здесь были. Но нет, в этот раз оказались только мы ввосьмером.

Женщины тут же, забрав детей, пошли в гостиную. Ну а мы с Витькой и его отцом пошли шашлыки жарить.

– Мясо мы с сыном уже замариновали в «Боржоми» часа три назад, – сообщил мне отец Макарова. –Пора уже и дрова разжигать.

– А не рановато ли вы замариновали мясо? – выразил я искреннюю озабоченность. – В идеале мариновать «Боржоми» надо не раньше, чем за сорок – пятьдесят минут до того, как начинаешь жарить мясо. Тогда оно самое нежное выходит.

– Даже так? – удивился Макаров‑старший. – Ну что же, буду иметь в виду. Как‑нибудь проведём такой эксперимент. А мы стараемся побольше продержать. Иногда и с вечера замаринуем и поставим в холодильник.

Поговорили ещё минут пять о том, о сём, а потом неизбежно Макаров‑старший начал меня про Кубу расспрашивать. Как я и ожидал…

Ну и, конечно, перевести разговор на какие‑то левые вопросы, как легко вышло у меня с Витькой, с ним не получилось. Всё же опытнейший дипломат, так что вопросы он задавал сугубо конкретные. Вежливо, конечно, но понятно было, что если я начну увиливать, он это почувствует.

А к чему мне создавать у него представление о том, что я какую‑то информацию важную утаиваю? У меня же алиби достаточно простое. Находясь в дружественном для Советского Союза государстве, испытывающем серьёзные трудности из‑за американской блокады, искренне, от глубины души, предложил местным различные меры по развитию их экономики, чтобы позволить преодолеть хотя бы часть негативных последствий из‑за блокады. Ну а что? Имею же право. Зря меня, что ли, советское государство совершенно бесплатно экономике обучает? Должен же я свои знания использовать в интересах наших верных союзников?

А если начну увиливать, умалчивать что‑то, то создастся у первого заместителя министра иностранных дел представление, словно я там нашкодил. Или сам опасаюсь последствий того, что предложил кубинцам. Нет, ничего подобного.

Так что я взял и просто рассказал ему обо всех своих предложениях, что сделал вначале Раулю, а потом доложил на Совете министров Кубы.

Тем более было почему‑то у меня ощущение, что в советском МИД всё равно со временем про все это узнают. Если пойдут необычные предложения от кубинцев, то в Москве быстро выяснят, что они имеют в своей природе мою поездку на Кубу. Да спросят просто тех же кубинцев, в конце-то концов! Учитывая, какие дружеские отношения между Кубой и Советским Союзом, кубинцы тут же и проговорятся, само собой, об источнике всех этих инициатив.

Так что если сейчас совру Макарову, то он, узнав об этом, конечно же, получит полное право обидеться. Он меня к себе на дачу позвал, серьезное уважение ко мне таким образом высказал, учитывая его высокую должность. А я, понимаешь, вот таким вот образом ему отплачу... Нет, точно не стоит…

И Витька, и его отец слушали мой подробный рассказ с огромным интересом. Витька вообще иногда от удивления рот раскрывал, как малыш, которому суперинтересную сказку в первый раз рассказывают. Макаров‑старший воспринимал все это хладнокровно, как и положено с его опытом, кое‑что уточнял, но рассказывать мне вовсе не мешал. В конце только покачал головой и сказал:

– Так и что в результате, Паша, у тебя сложилось впечатление, что они действительно заинтересовались этими твоими идеями?

– Семен Николаевич, чужая душа – потёмки, – улыбнулся я. – Может, заинтересовались, а может, просто улыбались мне, желая меня порадовать. Я думаю, жизнь покажет. Но вы же согласитесь, что для них это достаточно неплохие варианты. Жалко же кубинцев. Люди они хорошие. Всё, с чем им не повезло, так это с тем, что география свела их бок о бок с американцами, которых очень тяжело назвать хорошими соседями…

– Ну, это ты прав, Паша, – подтвердил задумчиво первый заместитель министра МИД. – И с тем, что кубинцам не повезло с соседом, и с тем, что жизнь она, конечно, покажет…

С Витькой отдельно переговорили по поводу конференции. Он сказал, что отец договорился с ректором МГИМО, а тот позвонил ректору МГУ. Достигнута договорённость о том, что конференция теперь будет на три вуза: МГУ, МГИМО и Берлинский университет.

Договорились с ним, что в понедельник встретимся в МГУ, переговорим с Гусевым по этому поводу. Ему уже должны были из ректората сообщить, так что надо будет просто обговорить с ним, будут ли какие‑то дополнительные детали по организации конференции в связи с присоединением к ней МГИМО.

Шашлычок, кстати, не такой и плохой вышел. Сразу видно, что, естественно, у первого заместителя министра иностранных дел есть возможность достать исключительно хорошее мясо. Эх, к нему бы ещё и тридцатиминутный маринад вместо многочасового – вообще был бы царский шашлык, пальчики оближешь!

Макаров‑старший больше тему Кубы ни разу не подымал, просто время от времени кидал на меня загадочные взгляды.

Попрощались со всеми, и искренне довольные отдыхом, поехали домой.

Пришли домой. Телефон трезвонит вовсю. Снял трубку.

– Паша, здравствуй, это Балдин! Ты как уже, приехал от своего замминистра? Валя сказала, что ты к нему на дачу ездил… Дома теперь будешь?

– Здравствуйте, Эдуард Тимофеевич! Да, дома.

– Я тогда подъеду через полчасика.

– Вот‑вот должен Балдин приехать в гости, – сообщил я жене, положив трубку.

Эдуарда Тимофеевича сегодня никак не ждал. Но почему бы и нет? Может, он вспомнил про ром и решил лично его завезти.

Через полчаса собрался, оделся и спустился вниз. Не генералу же самому ящики с ромом таскать, если я не ошибся в своей догадке. Суббота вечер, вряд ли он на служебной машине с шофером…

Правда, таскать мне ничего не пришлось. Не угадал. Балдин все же приехал не на личной машине, а на служебной – с солдатиком за рулём. Так что тот в итоге и перетащил в нашу квартиру оба ящика рома.

Балдин мне пальцем погрозил, когда попытался ему помочь:

– Парень и так прекрасно сам справится. Нужна же ему, в конце концов, нагрузка. В особенности после того, как он пару часов за рулём просидел неподвижно.

Это был веский аргумент для меня, учитывая, что я и сам всячески уважаю физическую активность. Но импортную шоколадку я украдкой от генерала солдатику все же сунул, и он ее с благодарностью взял. Деньги, похоже, им запрещают брать почему-то, насколько я понял по одному недавнему эпизоду, значит, надо подкармливать просто…

– Как‑то вы пропали надолго, Эдуард Тимофеевич, – сказал я дружески генералу. – Я уж волноваться даже начал немножко – не случилось ли чего?

– Да нет, ничего плохого не случилось, конечно, – усмехнулся генерал. – Но служба есть служба. Сейчас ты летишь отдыхать на Кубу, а вернувшись, тут же получаешь срочный приказ. И дальше надо уже пахать как не в себя сутками.

– Если это что‑то секретное, то лучше мне не рассказывайте, – замахал я руками.

– Да нет, абсолютно ничего секретного. Слышал же, наверное, что впервые Советский Союз своих солдат в миротворческие силы ООН отправляет – как раз из‑за всей этой израильско‑арабской заварушки.

А я, блин, не слышал… Я на Кубе с женой и детьми отдыхал. А по приезду всё время был занят, не успел ещё даже со всеми внешнеполитическими новостями ознакомиться. Кажется, больше мне тянуть с этим не стоит. Я‑то планировал почитать побольше всего в спецхране, отправившись туда для того, чтобы новые доклады начать готовить для Межуева. Думал в понедельник этим заняться, но, похоже, планы на воскресенье нужно пересмотреть.

– Ну а я сам знаешь, где служу. Что ж тут удивительного, что у нас был полон рот хлопот – как наших солдат на Ближний Восток перекидывать, и всё, что им необходимо. Людей туда поехало, конечно, достаточно немного, но ты же сам понимаешь, какое обеспечение нужно вслед прислать, а что‑то ещё и заранее, до их прибытия, чтоб могли сразу развернуться.

– Ого. Ну да, я понимаю, – подтвердил я. – Да ещё местность такая, где совсем недавно гремели боевые действия. Там, наверное, даже аэродромы было тяжело подходящие найти...

– Да, все верно, – вздохнул генерал. – Очень удачно вышло, что на Кубе я здоровья набрался, оно мне очень даже пригодилось после возвращения. По четырнадцать часов в день на работе проводил...

И тут мне в голову пришла великолепная мысль. Мне же всё равно на декабрь ещё как минимум одна статья нужна. Да и мало ли где ещё пригодится выступить, в том числе и на радио. Кстати, что‑то давно не звонили. Скорее всего, вот‑вот услышу очередную просьбу о чём‑нибудь поведать слушателям.

А тут у нас великолепная тема: впервые Советский Союз посылает миротворцев по линии ООН. Значимая новость, конечно же. Так что надо как следует её расписать, упомянув при этом ещё и важность этой миссии с точки зрения защиты прав гражданского населения, пострадавшего от войны.

Да, удачно генерал сегодня заехал. Хотя по кубинскому рому у меня уже больших проблем‑то и нету – учитывая полученный ящик от кубинского посла. Правда, этот ром, который мы сами купили на Кубе, он, конечно, попроще. Но всё равно зарубежный напиток по-любому будет у людей котироваться.

В общем, с подарками у меня теперь очень хорошо… Раз уж я сам это пить не планирую.

– О чём ты думаешь? – с любопытством спросил меня генерал, заметив, что я отвлёкся.

– Да вот пришла мысль статью сделать в «Труд» по поводу миротворцев советских. Всё же советские военнослужащие большое дело будут делать для мира на Ближнем Востоке.

– А, ну это дело хорошее, – согласился Эдуард Тимофеевич.

– Кстати, – спросил я его, – а не хотите тоже в эту статью попасть? Как вам такое – для карьеры полезно или наоборот?

– Ну, упоминание в серьёзной газете, в положительном плане, никогда карьере особо не помешает. Главное, чтобы это было уместно, – немного подумав, сказал Балдин.

– А вы можете у своего начальства уточнить на всякий случай, уместно это или нет, к примеру? Если оно будет не против, то дайте мне буквально пару предложений на эту тему, а я их размещу в качестве цитаты, сказанной вами в статье. Что‑нибудь про важность и значимость этой миссии, предпринимаемой впервые советской армией.

– Ну это ты прав. Разрешение по‑всякому лучше получить, – согласился Балдин. – Ладно, давай так сделаем. Я у себя в штабе переговорю с начальством, может, оно захочет, чтобы его, а не меня процитировали. Как получу ответ, тогда уже передам эту информацию тебе. Да, обязательно надо посоветоваться. Всё же мы не те войска, которые там будут находиться. Мы же просто помогаем переместить туда солдат и офицеров. Так что может по профилю статьи будет уместней цитата даже не от кого‑то из моего начальства по линии ВВС, а из самого Министерства обороны в целом…

– Хорошо, вы тогда посоветуйтесь, а потом меня проинформируйте. Особой спешки нет. Тем более, что моя статья очередная в «Труде» то ли вышла, то ли вот‑вот выйдет. Всё равно какой‑то перерыв нужно делать между ней и следующей. Так что время у нас точно есть для этого.

Зазвонил телефон. Извинившись перед генералом, что вынужден прервать наш разговор, взял трубку. Это Межуев оказался.

– Здравствуйте, Владимир Лазоревич, – сказал я.

– Привет, Паша, можешь говорить? – спросил он меня.

– Да, конечно, Владимир Лазоревич, могу.

– Тут помощь с твоей стороны срочно понадобилась. У меня доклад одиннадцатого декабря на Пленуме ЦК КПСС, причем как раз по твоей тематике. Я тут кое‑какие материалы из твоих докладов подобрал для него, поскольку есть реальный шанс получить финансирование на эти проекты не в следующем, конечно, году, но в 1975‑м. Было бы очень неплохо, если бы ты подъехал ко мне, чтобы мы обсудили, насколько реалистично, что выбранные мной проекты удастся оперативно внедрить в нашу экономику.

Договорились, что подъеду завтра с самого утра прямо на работу к Межуеву. Я, конечно, удивился, воскресенье же завтра. Даже переспросил, думал, что ослышался. Но Владимир Лазоревич подтвердил, что все верно. Мол, в Кремле и по воскресеньям все прекрасно работают.

Ну что же, тоже верно, если обстоятельства прижимают, то какие выходные… Сам такой, если надо, буду сидеть на работе и делать. Но что-то ему доклад назначили совсем впритык, получается… Или давно уже ему дали его, просто он думал, что сам справится? А сейчас засомневался и решил ко мне обратиться?

Положил трубку, а генерал сразу полюбопытствовал:

– Кто это тебя там так озадачил, что у тебя лицо такое серьёзное сразу стало?

– Да Межуев из КПК.

– А, тот самый Межуев? – проявил знание предмета Балдин.

– Да, тот самый, Владимир Лазоревич. Немало меня удивил. Я же долго доклады для него писал по поводу перспективных научных проектов, поскольку он меня на этом условии и пристроил в Верховный Совет работать. Так вот, говорит, что есть шанс, что их начнут финансировать. И как бы уже не через год с небольшим…Говорит, что он серьёзный доклад на эту тему на Пленум готовит.

– Ого, – сказал Балдин. – Пленум ЦК КПСС, ты не перепутал? Это же выше просто некуда уже… Хотя я про другие пленумы и не знаю, значит, он самый… Ну дела! Но с другой стороны, наверное, это же хорошо. Тебе, наверное, приятно осознавать, что ты не впустую эти доклады делал, правильно?

– Ну да, просто необычно. Я как‑то уже привык, что просто отдаю их, и абсолютно ничего после этого не происходит. Я же уже их давно пишу. Сколько в Кремле работаю, столько и пишу.

– Как там нас учили? Переход количества в качество, верно? – с хитрой усмешкой спросил меня генерал.