Ревизор: возвращение в СССР 48

Глава 15

Москва, Лубянка

Генерал Вавилов поздоровался с вошедшим в его кабинет подполковником Кутенко, которого он вызвал к себе, чтобы переговорить по итогам разговора с председателем Комитета государственной безопасности. Велел ему сесть перед ним за стол, после чего сказал:

– Ну что, поздравляю тебя, Глеб Петрович. Сколько ты в должности? Четыре месяца? Пяти ещё нету, правильно? А тебя сегодня уже председатель КГБ лично расхваливал. Твоя концепция ядерной зимы получила высокое одобрение. Это означает, что не только сам председатель похвалил, но и бери выше, сам понимаешь, что я Политбюро имею в виду. Молодец! Очень хорошо ты подсветил наше Первое главное управление в глазах у начальства. Правильно я тебя вместо Воронина назначил, не зря именно на твоей кандидатуре так настаивал.

И учти, что Юрий Владимирович – это человек, который отмечает тех, кто хорошо работает… Так что без награды ты не останешься.

– Спасибо, товарищ генерал! – поблагодарил его и смущенный, и обрадованный подполковник.

– Теперь на тебе лежит достаточно много работы по внедрению этой концепции в жизнь, – перешел к делу Вавилов. – Сам понимаешь, делать нужно будет очень много всего. Не только за рубежом, но и у нас здесь, как ты сам обосновал в своей концепции. Надо же нам науку тоже подтянуть. Так что будешь тесно работать также и с профильными институтами Академии наук по этому поводу.

Пусть там сделают все необходимые расчёты по неизбежности ядерной зимы в случае ядерной войны СССР и США. И проследи, пожалуйста, чтобы это были достаточно жуткие расчёты, чтобы кровь в жилах застывала у американцев и всяких других западников, что с этими результатами знакомиться будут...

Так что, когда будешь с нашими физиками беседовать, сразу чётко поставь им задачу. Чтобы они понимали: даже если научные данные не совсем соответствуют этой концепции, надо сделать всё возможное, чтобы они всё же ей соответствовали…

Затем – вторая фаза. Будем вкидывать эту идею в общественное мнение за рубежом. В твоём отделе есть люди, у зарубежных резидентов которых есть агенты‑журналисты. Переговори с каждым из подчинённых, надо поставить соответствующие задачи перед нашими резидентами. Пока что в плане прощупывания, готовы ли будут эти журналисты поддерживать эту тему в своих изданиях. Но сразу предупреди, чтобы работали максимально аккуратно. В любом случае и ЦРУ, и те же самые британцы и французы заподозрят что‑то неладное, когда сразу со всех уголков Европы и из США понесётся весть о ядерной зиме в результате ядерного столкновения. Наши уши ни в коем случае не должны быть видны в этом деле. Сам понимаешь цену ошибки.

В идеале бы ещё, чтобы наши советские физики по этому поводу с западными физиками мосты наладили. Может быть, даже дали им какое‑то первенство в этих разработках. Что вообще было бы очень хорошо.

Поставь соответствующие задачи перед особистами в профильных научных институтах. Пусть работают прежде всего с теми нашими учеными, которые поедут на различные зарубежные конференции в ближайшее время. Пусть они там себе партнёров находят в научной среде и с ними прорабатывают эту концепцию. Может быть, даже что‑то совместное замутят, распределят задачи по этой научной работе.

Только предупреди, чтобы они искали таких учёных, которые очень хотят, чтобы у СССР с их странами были хорошие отношения и не хотят никакой войны. Чтобы они тоже, в случае чего, уже самостоятельно подтягивали научные данные к нужным нам выводам о том, что мир полностью погибнет в результате полноценного обмена ядерными ударами двух стран – США и СССР.

В общем, работы тебе твоими же усилиями неимоверно подвалило. Но если всё это сработает, то мы окажем ожидаемый нами эффект на западную общественность.

И быть тебе тогда полковником уже в следующем году. Молодец, так и надо. Нужно самому заботиться о своей карьере.

– Так я же, товарищ генерал, о государстве в первую очередь забочусь, – осторожно сказал Кутенко.

– Так ты и не сделаешь карьеру в КГБ, если не будешь заботиться об интересах государства, – рассмеялся этой хитрости Вавилов. – Мы тут повышаем не за то, что кто‑то мордой вышел или весь такой из себя хороший. Мы тут повышаем за результат в защите государственных интересов Советского Союза.

Поскольку у тебя теперь наконец появился заместитель, перекинь часть своих повседневных задач на Румянцева. А Румянцеву, если будет жаловаться, что слишком много на него легло, дай помощника какого-нибудь… Впрочем, отставить какого-нибудь. Там же капитана Дьякова с Кубы перевели. Но конкретно какие задачи нарезать для этого Дьякова – пришли Румянцева ко мне, я с ним лично переговорю. Там есть определённые нюансы.

– Конечно, товарищ генерал, так и сделаю, – пообещал Кутенко.

– Да, кстати, напомни мне, я уже и запамятовал. А как тебе вообще эта концепция ядерной зимы пришла в голову?

– Так это, товарищ генерал… Есть у нас агент – Диана Эль-Хажж, наша русская девчонка из провинции, которая за сына долларового миллионера из Ливана удачно замуж выскочила. Вот она, находясь за рубежом, и подслушала разговор, в котором эту концепцию упомянули. Я нашим резидентам поручил уточнить, что это за ядерная зима – выяснилось, что всё это там пока в зачаточном состоянии. Примерно на уровне научной фантастики. Но весь потенциал этой идеологической концепции я, конечно же, сразу осознал, потому и предложил её вам для внедрения.

– Ну, молодец, молодец, – рассмеялся Вавилов, который был в прекраснейшем настроении. – Всё, иди работай.

Отпустив Кутенко, он задумался об очень интересном моменте: получается, что обе части доклада – и первая, и вторая, сделанные для Политбюро Андроповым, – появились на основе информации, поступившей от кровных родственников – Павла Ивлева и Дианы Эль-Хажж – брата и сестры.

Вот это крайне интересная связка двух очень эффективных родственников у нас появилась, – покачал он головой. – Чрезвычайно редко такое бывает. И пусть Ивлев хоть сто раз говорит, что он с нами не сотрудничает на полноценной основе, то, что он никакой бумажки не подписывал, не означает, что он не приносит нам очень много пользы. Приносит, да ещё и как!

Чрезвычайно довольный похвалой от Андропова, Вавилов решил, что сегодня вечерком можно будет и водочки накатить, отметить это дело.

Подумать только: ещё недавно Назаров его щемил по всем фронтам, выбиваясь в фавориты у председателя. А что сейчас? Он намного реже у Андропова бывает, чем он, Вавилов. Все это отмечают по всему Комитету, те, кому дело до этого есть в силу статуса. Даже в курилках говорят, что Первое главное управление сейчас в фаворитах.

А что касается лично его, Вавилова, то есть определённые перспективы и для него. Во‑первых, первый заместитель председателя скоро уже явно на пенсию отправится – есть такая информация. Да и здоровье у него, честно говоря, не очень.

Если у него и дальше так хорошо пойдут развиваться отношения с Андроповым, то есть вполне шансы перескочить со временем в первые заместители председателя. Это будет отличная карьера.

А ведь это может оказаться не пределом… Андропов же на очень хорошем счету в Политбюро. Не зря его туда ввели в основной состав.

Да, Политбюро резко расширили в последние два года, но всё же очень многие, кто хотел туда попасть, так туда и не влезли. А вот Андропов попал. Мало ли, он на дальнейшее повышение пойдёт – в те же самые секретари ЦК? И в этом случае, если он, Вавилов, к тому времени станет первым заместителем, у него будут совершенно реальные шансы стать новым председателем КГБ.

Хотя... Несмотря на хорошее настроение, Вавилов тяжело вздохнул. Нечего все же врать самому себе. Не так и велики у него шансы самому стать после Андропова председателем КГБ. Скорее всего, Политбюро найдёт какого-то сугубо гражданского человека и пришлёт его на эту должность. Но, с другой стороны, и должность первого заместителя председателя КГБ – это тоже то, о чем он когда-то не смел и мечтать. Проще надо быть, проще!

Но для этого ему нужно надёжно закрепить свой отрыв от Назарова в рейтинге фаворитов у председателя КГБ. А затем порадовать его новыми серьёзными успехами.

Кстати говоря, они много разных вопросов в беседе с Андроповым подымали, но так и не затронули вопрос, что пора бы уже с теми двумя докладами по итогам лекций Ивлева председателю ознакомиться. Как‑то очень много всего на него навалилось – он, видимо, и сам позабыл об этом пожелании.

Значит, уже его задача, Вавилова, во время очередной встречи напомнить председателю об этом. Мало ли, в совместном анализе результатов этих лекций удастся ещё что‑то полезное найти для очередного доклада в Политбюро, который позиции Андропова ещё больше укрепит, а также подстрахует его на случай каких‑то грядущих неурядиц, которые уверенно предсказывает Ивлев. Как-то у него же это получается, значит, надо это использовать.

***

Москва, квартира Ивлевых

Приехал домой, только чайку себе нагрел, отпустив няню, как раздался телефонный звонок.

Снял трубку, встав так, чтобы смотреть за детьми, пока они там на ковре возятся. Галии-то ещё дома нету.

– Алло, – говорю.

– Здравствуйте, это товарищ Ивлев?

Мужской голос с акцентом, да причём смутно знакомый.

– Да, всё верно, – отвечаю я, пытаясь вспомнить, кто бы это мог быть.

– Здравствуйте, товарищ Ивлев. Это посол Кубы Эммануэль Диас. Хотел бы с вами встретиться в ближайшие дни, если вам будет удобно.

Ух ты! Мне сам посол домой звонит. Не поручил какому‑нибудь из многочисленных помощников, а лично набрал. Это серьёзный знак уважения с его стороны в мой адрес…

– Здравствуйте, товарищ Диас. Рад слышать вас. Конечно же, помню, как мы встречались с вами. Буду рад снова встретиться.

Ну, выбора у меня особого и нет. С Кубой я уже завязался, а деловые контакты надо поддерживать. Да и немножко накал первых дней после приезда начинает сходить на нет. Большинство вопросов я уже так или иначе разрулил или близок к тому. Осталось ещё лично посетить каждое из поднадзорных предприятий. И жизнь потихоньку начнет входить в прежнюю колею.

Да уж, казалось бы, всего на три недели на Кубу съездили. А такое ощущение, что несколько месяцев в Москве отсутствовал. Видимо, много ярких впечатлений сыграли такую роль в искусственном удлинении времени.

– Прекрасно, – судя по теплым ноткам в голосе, явно обрадовался посол. – Может быть, вы могли бы заехать к нам в посольство на своей машине? Завтра, к примеру, в удобное для вас время. Я, как посол, конечно же, весь день буду на территории посольства.

Ну, если умеешь читать между строк сказанного, то не так‑то и сложно понять, что означает это предложение. Если посол говорит «на своей машине», это означает явно, что какие‑то подарки собирается дарить. И подарки, судя по этой фразе, достаточно тяжёлые. Явно, что это не коробка гаванских сигар, которую легко в руках унести. Гадать много мне было не надо. Давно небось послу уже сообщили, что я не курю. Значит, явно хотят меня кубинским ромом как следует нагрузить.

– Да, конечно, я приеду на машине. Первая половина дня вас устроит? К примеру, я мог бы быть сразу в девять часов утра.

– Да, великолепно, товарищ Ивлев. Буду ждать вас завтра у себя в девять часов утра.

Ну, теперь главное будет выяснить завтра: сам он решил со мной переговорить вдруг или его напрягли так с Кубы. Но это, конечно, если он сам проговорится только. В принципе, может и проговорится – эмоций он своих вообще не скрывает, необычно для дипломата. Но это, скорее всего, вовсе не из-за отсутствия профессионализма, а из-за того, что он знает, что у меня рабочие контакты с руководством Кубы. Я для него уже свой, вот он и не считает нужным скрывать свою горячую латиноамериканскую натуру, что пришлось бы делать, будь я, к примеру, недружественным Кубе американцем.

– Да, ещё один момент, – вместо того, чтобы прощаться, сказал вдруг посол. – Вы машину не оставляйте рядом с посольством. Просто подъезжайте прямо к воротам, я предупрежу – вас пропустят на территорию посольства.

О‑о, даже как! На территорию посольства предлагают проехать. Ну точно, я угадал: подарок будет тяжёлым, и посол не хочет, чтобы я потом с ним на глазах у доблестной советской милиции, охраняющей посольство, пёрся до своей машины. Боятся, видимо, чтобы у меня не было каких‑то неприятностей из‑за этого. А так – я въехал на территорию посольства, ворота за мной закрылись, а при выезде советская милиция явно не будет проверять, не прибавилось ли у меня что‑то в багажнике. В конце концов, это же полностью дружеское посольство, не американское какое‑нибудь.

Приехал в посольство минут за пять до назначенного времени, чтобы точно не опоздать. Около нашего милиционера стоял уже кубинец в костюме в пальто с поднятым воротником и о чём‑то с ним дружелюбно беседовал.

Когда я остановился напротив ворот, он тут же мне радостно замахал, подбежал и спросил:

– Товарищ Ивлев?

– Да, он самый, – подтвердил я.

– Это к товарищу послу, – сказал он милиционеру, тот кивнул. А в это время работники посольства уже изнутри начали ворота открывать.

«Да, всё в предельно дружеском режиме проходит», – улыбнулся я, заезжая внутрь.

Спустя полминуты, когда ворота полностью открыли, поехал внутрь. Территория посольства внутри оказалась неожиданно большой. Кубинец мне знаками показал, куда именно я должен проехать.

Припарковался у здания, вышел. Он был уже тут как тут:

– Товарищ Ивлев, я второй секретарь посольства Фернандес Гонсалес. Кстати говоря, у вас прекрасный загар. Посол говорил, что вы только что приехали с Кубы, и это очень даже видно. Наше солнце однозначно вас полюбило.

– Да, солнце у вас, конечно, прекрасное, – подтвердил я, кивнув.

– Ну, пройдёмте к послу, он вас уже ждёт, – дружелюбно сказал второй секретарь.

Кабинет посла оказался на втором этаже. Думал, что Фернандес, проводив меня туда, уйдёт по своим делам. Но он вошёл внутрь, минуя приёмную, вместе со мной.

– Товарищ Диас, вот привёл к вам товарища Ивлева. Машина припаркована у нашего здания, как вы велели.

– Спасибо, Фернандес, присаживайся, – сказал посол. – Рад поздороваться с вами лично, товарищ Ивлев после весьма впечатляющего вчерашнего телефонного разговора.

Да, приятно видеть, что у собеседника прекрасное образование. Такие изысканные, витиеватые фразы являются ярким его свидетельством. Интересно, он у нас в Москве учился или где‑нибудь в высшем учебном заведении Британии или Америки ещё до революции? Возраст, в принципе, позволяет.

Пару минут посол отвёл на расспросы о том, как моя семья перенесла перелёт обратно, какие у меня остались впечатления от поездки на Кубу, как здоровье жены и детей после отдыха. В общем, всё как полагается. Но затем началось самое интересное.

Сделав лицо посерьёзнее, посол сказал:

– Товарищ Ивлев, руководство Кубы очень высоко оценивает итоги вашего дружеского визита в нашу страну. У меня поручение от нашего руководства – лично поблагодарить вас за то содействие революционному преобразованию Кубы, которое вы оказали в виде ваших советов по развитию нашей экономики, и вручить вам некоторые подарки.

Тут он кивнул Фернандесу. Тот тут же подскочил, вышел в приёмную и спустя минуту вернулся с парой сотрудников, для которых придержал дверь. Ну да, второй секретарь – лицо, в принципе, достаточно значимое, чтобы самому что‑нибудь тяжелое таскать. Есть гораздо более нижестоящие дипломаты для этой роли.

Два кубинца, на вид лет двадцати пяти примерно, в костюмах попроще, чем у посла и Фернандеса, внесли в кабинет посла два красивых ящика. Причем видно было, что ящики тяжелые, с усилием они их тащили.

Ну так‑то я понимаю, что это утилитарная деревянная упаковка для предназначенных мне подарков. Но, блин, оба ящика сделаны из лакированных дощечек, причем дерево какое‑то красное, и каждый сучок прекрасно виден. Явно какая-то достаточно дорогая древесина, судя по красивому рисунку. Так что неважно даже особенно, что именно внутри. Я уже влюбился в сами эти ящики. Если их аккуратно на дощечки разобрать, то вполне можно какую-нибудь мебель соорудить.

Я лично вряд ли этим буду заниматься. Но, к счастью, вокруг полно рукастых людей, которые могут из этого материала какую‑нибудь красивую тумбочку, к примеру, сварганить. Так что она только ахи и охи у всех вызовет. В нашу квартиру, конечно, такая не пойдёт. У нас такой стиль, что лакированное дерево туда не впишется. Но если тому же Загиту отдать – он вполне может для себя соорудить что‑нибудь интересное и красивое. Мужик он рукастый…

Ящики между тем поставили на стол рядом со столом посла, и дипломаты отошли в сторону. Посол тут же подскочил с места. Я, естественно, встал вслед за ним. Фернандес так и не присел с тех пор, как привёл людей с ящиками.

Подойдя к ящикам, посол сказал:

– Вот, товарищ Ивлев, в одном из этих ящиков – кубинский ром самого прекрасного качества, из той партии, что пьёт лично коменданте. Во втором ящике – немного щедрых даров кубинской природы. Думаю, вам очень понравились наши фрукты, когда вы отдыхали на Кубе, так что будет вам такое вот приятное напоминание о вашем отдыхе для вашей семьи.

Естественно, ящики он при этом не открывал, просто описывал их содержимое. Ну, всё логично. Мы же не на базаре, чтобы так делать, расхваливая при этом: «Ах, какой товар!» Но на этом мы встречу ещё не закончили.

Следующие несколько минут посол произносил длинную вдохновенную речь о том, как важна дружба Кубы и Советского Союза. И как велик вклад каждого, кто вносит свою лепту в развитие максимально дружеских, плодотворных отношений наших стран.

Правда, эту речь он резюмировал следующим образом:

– Будем признательны, товарищ Ивлев, если вы сможете посещать те наши мероприятия, на которые мы будем вас приглашать. И не забывайте, что если у вас появятся какие‑то новые интересные идеи для того, чтобы Куба могла процветать при социалистическом строе, я буду очень рад в любое время с вами встретиться и их выслушать.

«Ну, можно не сомневаться, что он будет очень рад», – саркастически подумал я. – «Небось, тут же накатает какую‑то записку своему руководству в надежде, что потом его хвалить за нее будут».

Впрочем, каждый посол стремится быть заметен в собственной столице…

Но на этом мы всё же попрощались. Фернандес повёл меня на выход после того, как мы пожали с послом друг другу руки. А за нами потянулись два молодых кубинских дипломата с ящиками в руках.

В таком составе дошли до моей машины. Я открыл багажник, и оба ящика бережно и с любовью поместили в него.

Попрощался с молодыми дипломатами, попрощался с Фернандесом. Тот тут же пошёл к воротам, чтобы распорядиться, видимо, чтобы мне их открыли.

Сел за руль и улыбнулся. Почувствовал себя славянским князем, который объезжает население и дары с него собирает.

«Ну и что, что население тут немножко более загорелое, чем во всей остальной России. Важен сам принцип. Похоже, каким‑то образом, отдохнув на Кубе, я обложил оброком кубинское посольство в Москве».

Ну что же, посмотрю, что там в этих ящиках по приезду домой. А сейчас мне уже на стрельбище пора. И кстати, надо не забыть еще забежать к командиру части, спросить про стрельбу на выходных и можно ли жену тоже с собой прихватить. Подарок я ему уже заранее дома заготовил, так что лазить по ящикам от кубинского посла не придется…

Вначале, конечно, к Догееву пошёл. Всё же по плану у нас сегодня с ним занятие. Настрелялся вволю.

К моему удовольствию, Догеев отметил, что у меня резко выросла результативность. Начал даже интересоваться, как это я так умудрился за месяц пропущенных занятий стрелять научиться лучше?

С удовольствием рассказал ему о том стрельбище на Кубе, которое я посещал.

– Так ты, получается, полторы недели по три часа почти без перерыва стрелял, да ещё из разного вида оружия? – присвистнул он. – Ну, тогда совершенно неудивительно, что такие результаты сразу же выдал. Кто бы мог подумать, что от твоей путёвки на Кубу с целью там загореть и покупаться такой практический толк может быть по стрельбе! – покачал головой он. – Хотя загар, надо признать, у тебя тоже знатный…. Я когда в Средней Азии служил, у меня такой летом тоже был. А у тебя вот зимой…

Спросил у него сразу, появляется ли он также на стрельбище и по выходным.

Оказалось, что да, и по субботам у него тоже дежурство бывает, но не каждую неделю.

Отстрелявшись, попрощался с Догеевым и пошёл в приёмную командира.

Полковник принял меня очень радушно. Я так понимаю, статья, написанная Эммой для «Красной звезды», ему очень понравилась. А может, его ещё и похвалили каким‑то образом за неё. Ну и статья моя свежая с интервью с Фиделем лежала у него прямо на столе…

Начал с подарка, конечно, чем удивил Кирилла Аркадьевича. Притащил ему одну из бутылок старого армянского коньяка, что у меня были припасены как раз на такой случай.

Рассказал ему тоже, как на Кубе мне предложили стрельбищем пользоваться. И там‑то и выяснилось, что моя жена тоже большой фанат стрельбы из снайперской винтовки.

Намёк Воробьев понял с полуслова, после чего, улыбнувшись, сказал:

– Павел, да в чём проблема? Если жена твоя пострелять хочет, то привози её, конечно. Либо в будни по вечерам, либо по выходным. Уже тогда у нас стрельбище не простаивает без дела.

Вот так просто, легко и буднично и договорились. Не понадобилось генерала Балдина даже по этому поводу дёргать.