Ревизор: возвращение в СССР 31

Глава 8

Москва. МГУ.

По окончании второй пары нашу группу отловил Евдокимов с военной кафедры и всем, кто записался на стрелковые соревнования, велел завтра после третьей пары явиться на кафедру. Сказал, что поедем на стрельбы в воинскую часть.

— Не опаздывать! — велел он. — На территорию части пропустят только всех вместе по списку, согласованному командиром части. А список у меня!

А у меня завтра выступление группы Еловенко на ЗИЛе. Эх, люблю стрелять, но пообещал же, что буду… Подошёл отдельно к Евдокимову, объяснил, что завтра мероприятия праздничные на работе, пообещал обязательно приехать к Догееву в другой день.

— Ну, насколько я слышал от Догеева, тебе не особенно и надо, — кивнул он. — Уже раньше достаточно наездился.

— Нет, я точно отработаю! Просто людям обещал, что на первое серьезное выступление их группы приду, неудобно. Они песню написали патриотическую, очень хочется послушать, как вышло.

— Ты у нас, значит, не только снайпер, но и культурный человек, — усмехнулся майор, — приятно слышать, что ты такой разносторонний!

Послушал бы он песни Трубадура еще месяц назад, точно бы про культуру ничего не сказал… Хорошо, когда люди перестают делать глупости.

Святославль.

Оксана и Настя паковали вещи. Расстилали на полу покрывала, складывали в них всё подряд из шкафов и завязывали в тюки. Настроение у всех было подавленное. Маленькая Маришка, чувствуя состояние взрослых, тихонько сидела на диване.

Руслан подогнал к дому свою рабочую буханку. Ему предстояло часть вещей и мебели отвезти на новую квартиру матери, а часть к себе в дом. Он пригласил двоих своих друзей, чтобы помогли перевезти только габаритные вещи. Оба знали, чем закончился для Руслана и Насти этот обмен, очень сочувствовали им и подключились после работы к общей суматохе, а на завтра отпросились вообще, чтобы все успеть перевезти.

Первым делом Руслан с друзьями разобрали и перевезли к матери шкаф. А то из-за тюков с накопленным за столько лет барахлом в однушке для дивана и места не осталось…

При этом Оксана хотела и книжный шкаф взять к себе, и сервант для посуды, и комод, и тумбочку под телевизор, и трюмо. Мебель с кухни и холодильник никак не вставали на меньшей площади в однокомнатной квартире, пришлось холодильник поставить в прихожей.

Хорошо, что у Руслана места в доме много, — думала Оксана. — А то пришлось бы ещё и часть мебели этому жулику оставить. Продать её он нам времени не дал бы…

Время от времени ее одолевала минутная слабость, и у нее всплывало в голове, что Руслан предлагал привлечь Пашку к защите квартиры. Зять у нее оказался очень изворотливым, мог бы и помочь. Но она каждый раз поджимала губы, и все же радовалась тому, что не позволила Руслану к нему обратиться. Тем более квартира у нее, все же, как и хотели в Жилкомиссии, теперь однокомнатная. А отчим Пашки вполне подождет с деньгами, так ему и надо. Они все его защищают, поделом ему будет!

Москва. МГУ.

Гусев так и ходил целый день с письмом Ивлева во внутреннем кармане пиджака. Когда группа разбора после четвёртой пары приступила к работе, он выждал некоторое время и направился туда.

— Добрый день, товарищи, — вошёл он и осмотрелся. Увидев Регину за одним из столов, он подошёл к её столу. — Как дела? Вопросы есть? Помощь какая-то нужна?

Он специально поднял руку, как будто приглаживает волосы, так, чтобы край его пиджака оказался на письмах в конвертах на столе Регины, которые ещё не были разобраны. Сделав шаг в сторону, он смахнул пиджаком часть этих писем на пол.

— О, чёрт, — деланно смутился он, и присел, собирая письма с пола.

Перегородив собой весь проход между двумя рядами столов, он незаметно для девчонок вытащил из внутреннего кармана письмо, положил его под верхнее письмо в собранной стопке и вернул все письма на стол Регины.

Москва. МГУ.

Вот, олух неуклюжий, — пренебрежительно подумала Регина, глядя на Гусева. После того, как ее любовник нагнул Гусева при помощи своих связей, она всерьез первого секретаря комсомола уже не воспринимала. И её нисколько не смутило, что он копошится там у её ног. Пусть полюбуется, — снисходительно подумала она. Небось, у самого жена страшная, как корова, так хоть посмотрит, как должны ножки у красивой девушки выглядеть…

Когда он вернул на её стол собранные письма и вышел, она продолжила работу как ни в чём не бывало, мысленно усмехаясь растерянности остальных девчонок. Они аж дышать перестали, пока Гусев под столом у неё лазил.

Вытащив очередное письмо из конверта, она вчиталась и чуть не подпрыгнула на стуле от радости. Она прочла уже десятки писем, и все это было не то. Большая их часть вообще к Москве никакого отношения не имела, следовательно, и ей не могло быть использовано… А в этом письме говорилось о явных махинациях на московской мебельной фабрике. Прямо между строк намекалось о том, что брака, на самом деле, почти нет, просто под прикрытием списания часть мебели разворовывается руководством. Что это? Удача? Или, всё-таки, результат её упорства и настойчивости?

Оглядевшись, она убедилась, что никому нет до неё дела. Засунула письмо обратно в конверт и спрятала его к себе в сумку. При этом достала пирожок с повидлом, как будто ради него она, собственно, и полезла в сумку. Ну вот, теперь у нее есть аргумент, почему она получает свои деньги!!! Только надо не продешевить… Может, удастся, после такой наводки увеличить получаемую ежемесячно сумму? Или и вовсе процент потребовать? Самедов так аппетитно живописал, когда тогда напился, как здорово получать процент, какое приятное ощущение от пухлого конверта, что раздают, в кармане, что и ей хотелось испытать это ощущение как можно раньше. А то сунет ей Володин пару купюр, и все на этом…

Москва. Детский дом № 19.

Директор детского дома только вошла к себе в кабинет, как зазвонил телефон. Ей дежурный педагог, ещё как только она вернулась из исполкома, сказала, что Брагина уже телефон оборвала.

— Слушаю, Титова, — взяла директриса трубку.

— Александра Мироновна! Здравствуйте! Ну как? — услышала она голос Евгении.

— Всё отлично, Жень, — улыбнулась она. — Решение исполкома у меня на руках.

— Ура-аа!!! — заорала Женька на том конце провода. — Можно приезжать?

— Завтра, Жень. Сегодня уже поздно, рабочий день скоро заканчивается. Нам надо Ларочку подготовить, вещички её собрать… Попрощаться ей надо с другими детками. Приезжайте с мужем завтра.

— Хорошо, — ответила Евгения, не в силах скрыть своего разочарования. — Что нам надо завтра привезти с собой?

— Сумку возьмите дорожную… Много вещей мы вам, конечно, не дадим, но всё необходимое на первое время у ребёнка будет.

— Спасибо вам, Александра Мироновна, — всхлипнула растрогавшаяся Женя. — За всё спасибо!

Святославль.

Чувствуя себя очень неловко перед Русланом Якубовым из-за того, что не смог ему помочь отстоять свои интересы, Шанцев зашёл к нему вечером домой и застал бурную деятельность по перетаскиванию мебели и вещей.

Запыхавшийся Руслан тут же воспользовался возможностью устроить перерыв.

— Этот гад уже прописаться успел в вашу квартиру, — начал Шанцев ему объяснять. — Ещё и с женой повторно брак регистрировать собрался, в пятницу заявление подали. Куда не сунься, время играет против нас. Пока мы будем добиваться его выписки, он успеет прописать жену и дочь.

— Да не будет он никого к нам прописывать, — ответил вдруг Руслан. — Ему наша трёшка, я так понял, и не нужна вовсе. Он её на Брянск обменять хочет. Сказал, что завтра уже люди приедут нашу квартиру смотреть.

— Вот как? Очень интересно, — удивился Шанцев. — Даже очень интересно.

В голове его закипели новые варианты… Он быстро попрощался с Русланом и отправился к Щербакову домой.

Увидев у себя на пороге первого секретаря горкома, председатель жилкомиссии растерялся было, но тут же взял себя в руки и пригласил Шанцева в дом.

— Мне только что стало известно, — сразу перешёл к делу тот, — что Левичев не собирается жить в той трёшке, что выменял у Якубовых. Он планирует обменять её на квартиру в Брянске. Завтра приедут люди смотреть её.

— Вот оно что, — хлопнул себя по лбу Щербаков, — Святославль на Брянск он обменяет с потерей площади и особых излишков у их семьи не будет. А дом они здесь продадут или на кого-нибудь переоформят… Хитро придумал, жучила!

— Не то слово, — процедил Шанцев. — Я что пришёл-то, Кирилл Иванович. Надо сделать так, чтобы Левичев не смог обменять квартиру Якубовых на Брянск, пока честно не расплатится по всем долгам.

— Понял, Александр Викторович, — стараясь скрыть свою радость, что снова в деле, охотно пообещал Щербаков. — Пока не получу от вас команду, Левичев в Брянск не уедет. Предлог найдем!

— Отлично, Кирилл Иванович! Мы ещё повоюем! — неопределённо погрозил куда-то кулаком Шанцев, и попрощался, пожелав Щербакову и его супруге, тоже вышедшей его проводить, спокойной ночи.

Проводив его до двери, Щербаков радостно потёр руки. Всё-таки, есть у него ещё шанс стать полезным лично Шанцеву!

Выйдя из дома председателя жилищной комиссии, Шанцев сразу отправился к Ивану Николаеву домой. Тот быстро вышел на лай старой овчарки и Шанцев от калитки помахал ему рукой.

— Александр Викторович? — немного удивился Иван, поздоровался и пригласил жестом пройти в дом. — Что-то случилось?

— Нет, — остановил Ивана у крыльца Шанцев и сел на лавку, решив не беспокоить семью с грудным ребёнком. — Просто зашел узнать, как у тебя дела. Удалось уже что-то найти на Левичева?

— Пока ничего, Александр Викторович. Времени было слишком мало. Был у них в Шамордино…

— И что там?

— Ну, что? Крепкий домик, гараж новенький, то ли сарай, то ли ещё какая-то подсобка тоже новье. Свой колодец на участке…

— Не хоромы, короче?

— Да какие хоромы? Земли, правда, сорок соток при доме.

— Это всё не то, Иван! Ищи… Нужно что-то, за что можно подцепить этого хитроделанного умника. Ну не может он всё предусмотреть… Такие хитрецы, когда долго безнаказанно всех обманывают, наглеть начинают, и прокалываются…

— Терпение, Александр Викторович. Я с вами полностью согласен, любой хитрец однажды доходит до того, что сам себя обманывает. Нужно время и всё найдём. И вы правы, он, собственно, уже и прокололся, раз привлек к себе наше внимание этим обменом.

После пар решил поработать в спецхране до собрания в бане «Полёта». До шести часов просидел в библиотеке и оттуда поехал сразу на часовой завод.

Народ собирался потихоньку, приехал Ригалёв и начал опрос, кому сколько рыбы надо. Заказал ему опять десять килограммов.

Приехал Мещеряков и как-то странно на меня взглянул. Но ничего не сказал. Подтянулся Сатчан и мы все вопросительно уставились на него. Но он только развёл руками, дав нам понять, что жена ещё не родила.

Мужики, кто как, пытались его подбодрить, но первенец — это всегда очень волнующе.

— Что насчёт колясок? — решил я отвлечь его.

— На четверг договорился. В обед, давай, поедем, — ответил он и я кивнул. Если на базе его готовы в обед принять, то мне, тем более, всё равно.

Подошли остальные и совещание началось. Начало было приятным, Бортко раздал конверты и народ засуетился, убирая деньги.

Подождав немного, слово взял Захаров.

— Теперь, товарищи, о делах наших насущных. По твою душу, — многозначительно посмотрел он на меня. — В следующий раз обо всех своих подозрениях, пожалуйста, не только Александру Юрьевичу сообщай, но и нам с Михаилом Жановичем. Знаешь, с кем встречался вчера новый любовник Самедовской пассии?

— И с кем же? — напрягся я.

— С твоим старым знакомым, Димасом, — многозначительно посмотрел на меня Захаров.

— Да ладно, — покачал головой я. Значит, гагаринские. Ну, в принципе, наибольшая вероятность сразу была, что это именно они.

— Вот тебе и да ладно, — добавил Мещеряков. — И он не просто с ним встречался, а Димас ему деньги передал.

— Блин… О чём-то таком я и подозревал, — честно признался я. — Но очень хотелось ошибиться… И что мы имеем?

— А то и имеем, что Володин по какой-то, пока неизвестной нам причине, решился нарушить перемирие, — подвёл итог Бортко.

Войнов поднял обе руки, и замотал головой:

— Товарищи! Можно больше ясности, что за любовницу мы тут обсуждаем, и вообще, что к чему?

Мещеряков по кивку Захарова рассказал о нашей с ним беседе, и действиях, что он предпринял, чтобы выйти на гагаринских.

— Вот теперь мне все понятно… — кивнул Войнов.

— Интересно девки пляшут, — возмущённо произнёс Осипов. — И что мы будем делать?

— Для начала, неплохо бы узнать, — взял слово опять Захаров, — с какого перепугу он вдруг так обнаглел? Товарищи, это всем надо взять на заметку и держать ушки на макушке. Мы со своей стороны уже поговорили, с кем могли, но ничего вразумительного выяснить не удалось. Главное, непонятно, что и откуда может прилететь. Так что, всем быть наготове…

— Ну это да, — озабоченно кивнул Войнов.

О делах производственных говорили немного и вскользь. Обсуждение очень быстро вернулось к гагаринским. Пытались прикинуть, что нас ожидает, и какие упреждающие меры мы можем предпринять. Но исходных данных для принятия каких-либо решений было слишком недостаточно. Ничего, кроме дополнительной головной боли и беспокойства, наше обсуждение не принесло.

О том, что я предпринял кое-какие меры против Быстровой и гагаринских, говорить не стал. Потому что, во-первых, не факт, что Быстрова клюнет на мою анонимку, во-вторых, не факт, что гагаринские клюнут, ну и, возможно, Межуев или его люди по-тихому разберутся с наездом на свою фабрику, как со мной тогда… В этом случае, мы и знать не будем, что что-то, вообще, было. Разве что только за Региной наблюдая. Пропадет она из моей группы по письмам, или начнет ходить грустная, после того, как гагаринские ее за такую подставу отпинают, значит, все сработало…

Расходились с ощущением затишья перед большой бурей. Никто даже пить и париться не захотел остаться.

Вернулся домой, ещё девяти не было. Решил сразу к Анне Аркадьевне зайти насчёт кроватки, пока не очень поздно. Загит был на дежурстве, и она была одна дома.

— У друга очень хорошего жена рожает, — начал объяснять я. — Хочет кроватку такую же красивую, как у нас. Вот, думаю, подарить им. Помогите, пожалуйста, купить.

— Слушай, Паш, кроватки есть, — ответила она, — но какого цвета?.. Понятия не имею. Или им всё равно?

— Не знаю…

— А ты спроси, какого цвета они хотели бы, вообще?

— Я бы, наверное, лучше, посмотрел у вас на фабрике, что есть в наличии и позвонил тогда уже ему.

— Ну, давай так. Когда ты приедешь? Завтра?

— Если только с самого утра. Завтра в два часа на концерт иду. Буду слушать выступление вашего соседа Виктора.

— Правда, что ли? — не поверила мне Анна Аркадьевна. — Я уж радовалась, что он притих после ареста. По крайней мере, никаких сомнительных куплетов больше никто не слышал. А тут концерт… В КПЗ, что ли, он его давать собрался?

— Ну, он старается исправиться сейчас. Написал очень хорошую песню про войну. А что касается концерта, то это не прям вот самый настоящий концерт, но и не в КПЗ. Несколько песен исполнит со своей группой во Дворце культуры ЗИЛа.

— Ну, надо же, — потрясённо покачала она головой. — Расскажешь потом.

— Обязательно, — улыбнулся я. — А давайте, я вас на работу завтра с утра отвезу.

— Давай, — обрадовалась она.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и она проводила меня. Спустился к себе. Мальчишки уже спали.

— Ну, как там Римма? — едва я вошёл, спросила жена.

— Пока тишина, — ответил я. — Ждём-с.

— Я сама так за нее нервничаю, — призналась Галия. — Самой рожать не так страшно было.

— Ну, ты наговоришь, — удивился было я, а потом подумал, что всё правильно. У женщин же при родах в организме специальный гормональный коктейль в лошадиных дозах вырабатывается… А другим роженицам они сочувствуют без этого допинга, вот и волнуются сильнее, чем за себя. Как представят, через что предстоит пройти бедняжке, так и волосы дыбом встают!..

Остаток вечера стучал на машинке, оформляя записки для Межуева. Неожиданно поймал себя на том, что уже освоился с печатной машинкой до такой степени, что уже на автомате за концом строки слежу, прикидываю, поместится очередное слово на строке или переносить придётся? И сразу прикидываю, как буду его переносить. Уже отвык от компьютеров и втянулся…

Во вторник Анна Аркадьевна зашла за мной, и мы поехали с ней на фабрику. В наличии были белые крашеные кроватки и обычная тёмно-коричневая полировка. Позвонил из кабинета Анны Аркадьевны в райком Сатчану. Он сам определиться не смог, а с женой посоветоваться быстро никак. Зато он догадался позвонить тёще и она сказала брать тёмно-коричневую кроватку, потому что у них спальня такого цвета.

— Ну, логично, — сказал я, перезвонив ему через несколько минут ещё раз. — Очень, кстати, правильное решение!

— Какое, тёмно-коричневую кроватку взять? — переспросил он.

— Нет. Тёщу привлечь к выбору цвета. Теперь, даже если Римме цвет не понравится, ты не виноват. Это её мама так решила.

Он рассмеялся, и мы попрощались. Сразу оформили с Анной Аркадьевной покупку и пошли на склад получать заветную коробку.

Святославль.

— Вот, проходите, смотрите, — широким жестом гостеприимного хозяина пригласил Левичев в трёхкомнатную квартиру Рябовых, не обращая внимания на прежних хозяев, собирающих свои вещи.

— Здравствуйте, — с вызовом произнесла Оксана. Ей так хотелось поскандалить, но этот гад Левичев приветливо улыбнулся ей.

— Добрый день, Оксана Евгеньевна, — доброжелательно произнёс он, не оставив ей и шанса учинить скандал на ровном месте.

Она аж зубами заскрипела от досады, но не решилась конфликтовать. Если эти люди переезжают в Святославль, то абсолютно ни к чему демонстрировать себя с плохой стороны, зачем ей лишние разговоры за спиной? Тем более, первое впечатление самое стойкое, и бесполезно им потом будет объяснять, что Левичев их обокрал и ругалась она на него, а не на новых жильцов своей квартиры.

А Рябовы ходили по квартире с горящими глазами. Рябов подошёл к телефонному аппарату, снял трубку и приложил к уху.

— Гудит, — радостно сообщил он, глядя на жену.

Они вышли на балкон вдвоём, осмотрели ванну и туалет… Оксана почувствовала укол зависти, глядя на них. Но не потому, что они будут теперь жить в её квартире, а потому что они вдвоём, они вместе. Это было видно и по взглядам, которыми они всё время без слов обменивались, и по тому, как ходили друг за дружкой по пятам. Как когда-то она с Загитом…

Настроение стало ещё хуже, и она постаралась переключиться на сборы, стараясь заглушить нараставшее раздражение.

— Ну что? Нам всё нравится, — вынес свой вердикт Рябов, довольно улыбаясь.

— Отлично. Вы подготовили документы, про которые я вам говорил? — не скрывая своей радости, спросил Левичев. — Можно было бы тогда сразу и зайти в бюро обмена тут у нас…