Ревизор: возвращение в СССР 31

Глава 11

Москва. Один из ресторанов при гостинице Россия.

Оправившись от сиюминутного шока от неожиданного предательства друга, генерал Брагин позвонил Томилину на службу и назначил ему встречу в ресторане. По телефону, он, конечно, обсуждать ничего не захотел, дело специфическое. Хотелось другу в глаза посмотреть…

Они встретились через полчаса, генерал тяжело взглянул на друга, и прокурор, прекрасно понимавший, по какому поводу эта встреча, решил сразу объясниться.

— Лёва, я прошу, не делай скоропалительных выводов, — нервно попросил он. — Просто, попробуй меня понять, как отец отца… Женька была в ужасном состоянии, когда им отказали. Я её никогда такой не видел! Если бы я не сделал то, что сделал, она бы просто сломалась! Лёв, поверь мне!.. А Маринка же не хотела ничего слышать!..

— Ну а Марина тут причем? Речь идет о нашей дружбе и нашем взаимном доверии! Мне бы объяснил хоть…

— Я боялся, что и ты не поймёшь… И тогда все, дочка пропадет…

— Плохо же ты меня знаешь, — поднялся генерал из-за стола, и, не сказав более ни слова, направился к выходу.

— Прости, Лёв, но я должен был позаботиться о своей дочери, — прошептал прокурор, глядя ему в спину. — Надеюсь, ты сам, когда увидишь её маленького заморыша, поймёшь меня и простишь…

Вернувшегося домой Томилина ждало ещё одно испытание. Разъярённая жена с перекошенным от раздражения и злости лицом устроила ему форменную истерику. Он прямым ходом направился к себе в кабинет, не желая принимать участие в скандале. Но жена ворвалась за ним следом.

— Тебе всё равно? — кричала она. — Тебе плевать на дочь?

— Мне не плевать на дочь! — не выдержал он. — Это тебе плевать на её страдания! Это тебе надо любой ценой настоять на своём! Это ты готова родную дочь принести в жертву своим желаниям!

Томилин выпихнул её из кабинета и закрыл дверь перед её носом. Из её воплей он понял, что она бесится главным образом из-за того, что дети поступили по-своему, а не так, как она хотела.

Это она ещё не знает, что это всё случилось благодаря мне, — горько усмехнулся он. — А что бы было, если бы она узнала? Лев скажет ей, интересно, или промолчит, в память о былой дружбе? Впрочем, хуже уже вряд ли будет… Или нет?

Как будто в ответ на его мысленный вопрос, в дверь кабинета что-то ударилось.

Посуду бить начала, — равнодушно отметил про себя Томилин, прислушиваясь к звуку посыпавшихся на пол осколков.

Затем в дверь ещё что-то прилетело и крики жены сменились рыданиями.

Пускай поплачет, ей полезно, — жестко заметил про себя прокурор, никакого сочувствия к жене он в данный момент не испытывал, — избаловалась, решила, что стала владычицей морской, судьбы детей уже может решать за них… Ну и я виноват, конечно, потакал ей во всем, вот она и удержу не знает. Ничего, побесится и перестанет, главное — следить, чтобы дочке жизнь не портила. Будет же ходить и нудить, действовать ей на нервы, как будто девочка — собачонка, подобранная на улице, которую можно обратно выкинуть…

Москва. Квартира генерала Брагина.

Не найдя понимания у мужа, Марина Геннадьевна, выплакавшись, позвонила Брагиным. Трубку взяла вторая жена генерала Нелли.

— Нелечка, — всхлипывала в трубку Марина Геннадьевна, — ты уже знаешь?

— Да, Марин, — ответила Нелли, сама будучи очень удивлена новостям, муж вернулся всего с полчаса назад и сообщил ей. — Но как же так? Вроде же, мужчины говорили, что был отказ? — с недоумением спросила она, но Марина Томилина и сама хотела бы это понять.

Они попричитали некоторое время и Нелли позвала мужа к телефону по ее просьбе. Она передала ему трубку, а сама осталась рядом, чтобы из первых уст услышать, как же, всё-таки, так получилось-то? Лев ей ничего не сказал о причине, почему комиссия так поступила…

— Ничего не поделаешь, Марин, — ответил Лев, выслушав жену друга. — И не ищи виноватых. Так уж получилось. Бесполезно плакать над уже разлитым молоком. Привыкай лучше к новой ситуации.

Он положил трубку, тяжело вздохнув. Нелли стало жаль его.

— Вот же, приспичило этой ненормальной девчонке! — вырвалось у неё. — Подняла всех на нервы!

Но муж взглянул на неё так осуждающе, что ей сразу расхотелось продолжать. По большому счёту, Костя ей не сын, так что пусть делают, что хотят, ей всё равно. Ей просто хотелось поддержать мужа и посочувствовать своей подруге Марине Томилиной, но если Лёва это не одобряет, то и ладно, это совсем не тот повод, чтоб с мужем ссориться…

Москва. Гагаринский райком КПСС.

— Ну, что скажешь, Иван Николаевич? — наблюдал, едва сдерживая улыбку, Володин за Гончаруком, дочитывающим анонимку про мебельную фабрику.

— Очень интересное письмо, — ответил тот, передавая его Белову. — Многообещающее, я бы сказал.

— Ну, давайте, подождём, пока все ознакомятся, — уже не скрывая радостной улыбки, предложил Володин.

Белов дочитал анонимку и передал её Некрасову, покачивая головой в приятном удивлении.

— И откуда же такое письмо интересное взялось? — спросил он.

— Бывшая любовница Самедова принесла сегодня, — пояснил Володин. — Пролезла в МГУ в какую-то группу, которая разбирает письма граждан в газету и на радио. Говорит, брать не хотели, связи в ЦК комсомола пришлось использовать…

— Это откуда же у неё такие связи? — поинтересовался Некрасов, дочитав письмо.

— Понятия не имею, — отмахнулся Володин. — Главное — результат! — протянул он руку за анонимкой.

— А кто-то ещё в МГУ это письмо видел? — спросил Некрасов, возвращая письмо Белову, чтобы тот передал его дальше.

— Я так понял, что Регина выкрала его до того как, — ответил Володин.

— Если так, то это очень лакомый кусочек, о котором знаем только мы, — с крайне заинтересованным видом закивал Некрасов. — И лучше, если так оно и останется.

— Подождем несколько дней. Если письма никто не хватится, то и черт с ним. А если Регина прибежит, что ищут его, то придется что-то решать… — пожал плечами Володин.

— Да черт с ним, с этим письмом, главное — информация из него! Кому-то надо сходить на мебельную фабрику на беседу с руководством, — нетерпеливо заёрзал на стуле Гончарук. — Объяснить, что так и так, такие дела без нашего ведома не делаются. Чую, там у них десятки тысяч рублей каждый месяц без нашего ведома к рукам руководства прилипают…

— Само собой, — согласился Белов. — В четверг давайте и сходим.

— Нет, не надо суету там устраивать. Кто будет курировать фабрику, тот пусть один и идёт на переговоры, — остановил их Володин.

— И кто же будет её курировать? — озадаченно посмотрел на него Гончарук.

— Считаю кандидатуру Дмитрия Некрасова самой подходящей, — как ни в чём не бывало, ответил тот. — У него загрузка меньше, чем у остальных, как раз, выровняется.

Гончарук, что-то взвесив в уме, кивнул согласно, многозначительно глядя на Володина. Белов, поглядывая на них, тоже не стал возражать. Какого толку, если уже остался в меньшинстве? Хотя ему самому бы такой лакомый объект вовсе бы не помешал…

— Значит, Дим, в четверг идёшь на мебельную фабрику имени Первого мая, — распорядился Володин.

А что это они так спокойно все уступили мне такой лакомый кусок? — забеспокоился Некрасов. — Есть какие-то сомнения насчёт него? Хотя, все доходы у нас общие, если я буду вести предприятие, они все свою долю с него, всё равно, получат. Может, и правда, дело в недозагрузке? Тогда надо просить процент мне повысить.

— Я так понимаю, предприятие довольно большое, — начал он. — Тогда мне процент за него надо бы поднять.

— Ещё один, — рассмеялся довольный Володин, как будто переговоры уже прошли, и они взяли уже это предприятие под свой контроль. — Регинка тоже уже один процент с этой фабрики себе выторговала.

— Не говори гоп, не перепрыгнув, — с усмешкой взглянул на Некрасова Гончарук.

На этом совещание закончилось вместе с рабочим днём. Они покидали кабинет Володина в прекрасном настроении, предчувствуя приятные изменения своего материального положения.

Чапай, Малина и Витька поехали своим ходом, потому что в машине места на всех не было. А мы с Горынычем отвезли ударную установку на самую окраину северо-востока Москвы. Там на одном из предприятий, в старом бомбоубежище, у них была репетиционная база.

— Спасибо, что подвёз, — благодарил меня Горыныч, запирая решётку на проходе в бомбоубежище на обыкновенный висячий замок. — А то сейчас искали бы машину…

— Вам надо свою прикупить, — заметил я. — Хотя бы, буханку старенькую какую-нибудь.

— Надо, — с тоской в голосе согласился он, — но много что надо… Придётся денег сперва заработать.

— Ну, потихоньку… Москва не сразу строилась. Тебе куда? Давай, подброшу.

— До метро, — тут же оживился он.

Высадил его у метро ВДНХ и поехал дальше к себе. Дома оказался раньше жены. Мама уже отпустила Ирину Леонидовну так что я быстро поужинал и включился в игры с пацанами. Мама уже заметно округлилась, нагибаться ей уже становилось проблематично.

Вскоре пришла жена с работы и радостно сообщила, что она на целых две недели остаётся за старшую у себя в отделе.

— Начальница и её заместительница собираются на стажировку в Торгово-промышленную палату, — объяснила она.

— Ты же секретарь, как тебя могут оставить за начальника отдела? — удивился я.

— Ну, это не по-настоящему, — улыбнулась жена. — Формально, Морозова как была начальником, так и остаётся, она же не в другой город уезжает, тут же будет недалеко, на Ильинке. Просто, я с начальством в одном кабинете сижу и в курсе всех дел. Ольга Вениаминовна ещё хочет для меня какой-нибудь телефон узнать туда, на Ильинку, чтобы я могла, если что-то срочное, ей позвонить и проконсультироваться, что делать.

— Вот, попробуешь, каково это быть начальником, — улыбнулась мама.

— Мне уже нравится, — рассмеялась Галия.

Не успели мы обсудить новое амплуа моей жены, как в дверь позвонили.

Открыл дверь и увидел на пороге Брагиных. Костян держал на руках девочку… Маленькую, испуганную… Сразу догадался, что вот оно — свершилось!

— Это кто такой маленький к нам пришёл? — постарался я сказать самым своим ласковым голосом, помня, что малыши бояться чужих дядек.

Женька мимолётно улыбнулась и прошла в квартиру, давая мне рассмотреть малышку. Тут же вышли мама с Галиёй.

Костя представил нам Ларочку и нас ей. Она прятала личико, дичясь, и при первой же возможности перебралась на руки к Женьке.

Чувство, с которым мы все смотрели на малышку, трудно описать. Это и восторг поступком наших друзей, но с примесью чего-то необъяснимого… Женщины, как по команде, все прослезились. У меня и самого в горле запершило.

Галия тут же Алдониным в дверь позвонила. Ксюша так же отреагировала… Расплакалась, обнимая и Женьку, и Ларочку одновременно.

— Ну, что вы тут развели море слёз, — заворчал Иван. — Это же праздник! У нас пирог ещё остался? — спросил он Ксюшу.

— Конечно! — спохватилась она.

— У меня печенье творожное есть, — вспомнила мама. — Вчера пекла.

Женщины быстро организовали сладкий стол.

К нам присоединились Ирина Леонидовна и Ахмад.

— Тут такое дело, — взяла слово Женя. — В детском доме остался мальчик шести лет Миша, наш очень большой друг, да, Ларочка? — девчушка кивнула в ответ, не отнимая лица от Женькиной груди. — Нам с Костей не разрешают его усыновлять, потому что у нас с ним разница меньше шестнадцати лет. Нужен кто-то взрослый, — обвела она нас вопросительным взглядом.

— Блин, Евгения! Ну, ты как что-нибудь выдашь вечно, — ошарашенно переглянулся я с женой, а у неё уже материнский инстинкт в глазах загорелся. — Не смотри на меня так! Нам с тобой тоже не разрешат по той же причине.

— Неожиданное предложение, — прокашлявшись, заметил Иван и переглянулся с Ахмадом.

— А с другой стороны, где один, там и два, — задумчиво ответил ему тот.

Женщины тоже растерянно переглядывались между собой. Вот, умеет Женька людей в неудобное положение поставить. И отказать неудобно, когда Брагины сами пример всем показали. И в то же время люди своего ребёнка ждут…

— Я по подъездам пройду, — заявила Женька, увидев сомнения на наших лицах.

— Не стоит, Жень, — остановил я её. — По знакомым предлагать надо. Тем, кто тебя знает и вашу семью. А то чужие как на сумасшедшую посмотрят…

— Это точно, — благодарно взглянул на меня Костян. — Еле уговорил с вас начать.

— Что за мальчишка-то? — спросил Ахмад.

— Обычный мальчишка, — пожал плечами Костя. — Мишка. Шесть лет уже исполнилось. Наша в него как вцепилась и давай орать, еле домой ушли сегодня, вчетвером отодрать её от него не могли.

— Он теперь ждать нас будет, — мрачно проговорила Женька.

Тут в дверь позвонили. Это оказалась Анна Аркадьевна.

— А мама у тебя? — спросила она.

— Я здесь, здесь, Аннушка! — крикнула мама с кухни и я пропустил её в квартиру.

— Это что у вас тут за собрание? — спросила она, оглядывая нас. — И что все такие грустные?

Мама рассказала, что наши друзья взяли сегодня девочку из детского дома. Анна Аркадьевна тоже растрогалась.

— А ты что хотела-то, Аннушка? — поинтересовалась мама.

— Узнать хотела, что в столовой у вас сказали, когда бутылки надо привезти, в пятницу или в субботу?

У них же свадьба уже в эту субботу! Переглянулся с женой, но она совершенно спокойно отреагировала, значит это только я закрутился и забыл. Твою ж дивизию! Надо будет с Галиёй подарок обсудить… Не забыть бы. Воспользовавшись общим замешательством, мама с Анной Аркадьевной вышли из квартиры.

Женька вопросительно обвела нас ещё раз печальным взглядом. В ожидании, что кто-то немедленно согласится усыновить парнишку.

— Жень, мы твоё предложение услышали, будем с ним работать, — ответил я за всех, чтобы разрядить обстановку. — Надеюсь, нам удастся найти для вашего Мишки приёмную семью. Но приготовьтесь, что это будет не сразу. Всё-таки, на такой шаг ещё решиться надо…

— Надо всего лишь один раз его увидеть, — ответила расстроенная Женька. — И никаких сомнений не останется.

Мы переглянулись с Иваном и Ахмадом. Иван сделал удивлённые глаза, мол, вот, так, поняли?

Да уж… Знай наших… Наши женщины с детства уже к подвигам готовы…

Брагины ушли и бережно унесли своего Ларчёнка, как говорил Костян. За ними ушли соседи.

— Ну и что делать с этим мальчишкой? — спросил меня Ахмад.

— Не знаю, если честно. Это же порыв души должен быть. Морально созреть надо… Вообще, надо предлагать людям. Вдруг, кто-то об этом уже и сам задумывался…

— Предлагать… Как ты себе это представляешь? — горько усмехнулся Ахмад. — А не хотите взять ребёнка из детдома?

— Ну, да. Как будто котёнка пристраиваешь, — согласился я. — Откажут и сторониться нас потом начнут. Мало ли мы что-то еще такое же предложим, от чего придется отказываться, чувствуя себя при этом сволочью…

Он поднялся и пожелал нам спокойной ночи.

Мы ещё долго говорили с Галиёй на эту тему. Она вспомнила, сколько справок Брагины собирали для усыновления.

— К тому же если кто-то и согласился бы взять, это ещё не значит, что ему дадут, — глубокомысленно произнесла она.

— В том-то и дело, — ответил я. — Непростое дело Женька затеяла. Но это полностью в ее стиле…

В среду с утра мы с женой собирались ехать в деревню, отмечать главный праздник с родней на свежем воздухе. Поднял в квартиру коробку с подарочной кроваткой, пока она вещи собирала малым на день.

Взял Тузика, повел его прогулять. Наткнулся на Якова Данченко. Тот стоял у подъезда, немного выпив, и никуда не спешил, что для него было делом необычным. Мы уже шутили с ним как-то друг над другом, что постоянно на бегу встречаемся, то у меня дела какие срочные, то у него. А тут — праздник, да еще такой важный, вот он и расслабился, получается.

Поздравили друг друга с днем Победы. Я повел Тузика, он пошел рядом со мной, поболтать о жизни. Очень хотелось спросить его о судьбе моей пьесы, но я понимал, что, если он молчит, значит, ничего еще не решено на эту тему. Ну так никто и не ждал, что все будет быстро. Время сейчас такое, неспешное. До конца года если решение примут, годится или не годится к постановке, то уже хорошо… Так что спрашивать лишний раз несолидно…

— У вас что нового? — спросил он.

Взял и рассказал ему, как друзья вчера ребёнка из детдома взяли. Чем чёрт не шутит, вдруг перескажет кому-то, и кто-то решится… В конце концов, правило шести рукопожатий никто не отменял.

— Это брат её, что ли? — уточнил Яков, внимательно меня выслушав.

— Нет. Про брата сказали бы обязательно на стадии обсуждения усыновления, в том детском доме хорошие люди работают. Просто подружилась девочка с пацаном.

— Надо же… А друзья у тебя молодые?

— Ровесники. Он однокурсник мой…

— И ребёнка взяли?

— Ну, это жена его по работе в детский дом ездила-ездила, и вот, так оно все и вышло, — улыбнулся я.

— А свои дети у них есть?

— Не успели ещё. Они поженились только прошлым летом.

— Молодцы какие, — уважительно проговорил он. — Отчаянные… Но доброе дело сделали, да.

Он попрощался со мной и ушёл, а мы продолжили собираться.

Зашел Ахмад. Узнать, всё ли у нас помещается в машину.

— У меня половина багажника свободна, если что, — сказал он.

— Вот, коляску скоро сидячую куплю, — ответил я, — и будет нужно, скорее всего. А пока справляемся. Спасибо.

У первого подъезда увидел наших парней, Еловенко с Малининым. Подошёл к ним, поздравить с праздником и поздороваться. И тоже, на всякий случай, про детдомовца Мишку рассказал, которого приёмная дочь друзей оставлять там не хотела.

— Ребёнку три с половиной года, маленькая, худенькая, а взрослые вчетвером её от пацана этого вчера отдирали, — живописал я. — Представляете?

— Лучше бы ты не рассказывал, — схватился за сердце Ромка.

— Сам под впечатлением со вчерашнего дня хожу, — честно признался я.

Святославль.

Иван Николаев хотел воспользоваться свободным от работы днём и потратить его на задание Шанцева по Левичеву. Но пытаясь составить план действий, он не смог ничего придумать.

На его квартире уже мать Руслана Якубова со своими вещами, — рассуждал он. — Искать там нечего, надо быть полным придурком, чтобы там улики оставить. А этот Левичев точно не такой. А куда ещё идти? Дачи у них нет…

В Шамордино он уже был, всё там облазил, с соседями поговорил, прикинувшись покупателем, подыскивающим для себя подходящий вариант.

Осталась только работа Левичева. Но там директор завода получил такое же указание от Шанцева, рыть и искать… И пока что ничего не нарыл, хотя возможности у него это сделать серьезные, как у руководителя. Зная Шанцева, Иван был уверен, что директор искренне старается выполнить поручение первого секретаря.

Может, ему помочь? — подумал Иван. — Одна голова хорошо, а две лучше. Всё равно, идти мне больше некуда.