Ревизор: возвращение в СССР 31

Глава 14

Москва. Квартира Ивлевых.

Вернувшись домой, застал своих пацанов бодрыми и энергичными. Они ползали в нашем импровизированном манеже, гоняясь за Тузиком. Панда поумнела, и смотрела за малыми с безопасной дистанции, лежа на подоконнике. Тузик тоже демонстрировал смекалку, близко малых к себе не подпуская. Увидев меня, пацаны переключились тут же на папку, и поползли в моем направлении, забыв про собачий хвост, за которым только что так охотились… Побежал раздеваться и мыть руки, чтобы повозиться с ними…

— Мальчишкам восемь месяцев в воскресенье, — напомнила, улыбаясь, наша няня. — Небось, доктор в понедельник-вторник приедет.

Оставил ей сразу денег, пока оба помним. А то в субботу у нас свадьба Анны Аркадьевны и Загита. Можем все забыть…

Наигравшись с малыми, вернул им Тузика и решил заняться домашними и иными хлопотами.

Оставил свёртки из стола заказов и косметической фабрики на кухонном столе до прихода жены. И пристроил талон в «Детский мир» между кнопок трёхканальника. Там оказалось несколько записок о звонках для меня. Особо меня заинтересовал звонок Воздвиженского, главного инженера с камволки. Давно я там не был, а ведь там были проблемы с монтажом новой линии…

Взглянув на часы, решил сразу позвонить ему, пока рабочий день ещё не закончился. Первая мысль у меня была, что они разобрались с линией и запустили её. Оделся заново, и пробежался пять минут, прихватив Тузика, до одного из телефонных автоматов, установленных подальше от нашего дома.

— Приветствую, Глеб Николаевич. Ивлев, — поздоровался я, услышав его голос в трубке. — Ну, чем порадуете?

— Ох, даже не знаю, плакать или смеяться, Павел, — начал он. — У нас с делегацией американской ЧП.

— Здрасьте, приехали, — насторожился я. — Агентами ЦРУ оказались, которые нам диверсию устроили на линии? Вашингтон дико перепуган перспективами пошива качественного постельного белья для советских граждан?

— Хуже, или лучше, как уж понимать, — рассмеялся Воздвиженский. — Американка из состава делегации возвращаться в США не хочет.

— В смысле? — не поверил я.

— Убежища просит в СССР! — пояснил главный инженер.

— Вот так новость, — ошарашенно произнёс я. — А где она сейчас? У вас?

— Ну да. Где ж ей ещё быть?

— Интересная статья может получится… Я завтра подъеду, поговорю с ней, — пообещал я. — Спасибо за информацию, Глеб Николаевич!

— Да пожалуйста, — рассмеялся он и мы попрощались.

Только положив трубку, сообразил, что не спросил самого главного, а линию-то они запустили? Ладно, завтра всё узнаю.

Воспользовавшись тем, что вышел из дома, забрал из машины коляску и поднял её в квартиру.

— Ох, какая красивая, — восхитилась Ирина Леонидовна.

— Главное, в лифт с ней можно войти, — заметил я, собрал её и поставил в большой комнате до прихода жены. Захотелось сюрприз ей сделать.

Вскоре пришла мама и отпустила нашу няню отдыхать, а я остался у неё на подхвате. Только успел подумать, что и сам бы справился, как зазвонил телефон характерным междугородним длинным звонком.

— Ответьте Святославлю, — услышал я в трубке женский голос и почти сразу голос Руслана. — Привет, Паш!

— Ну, здорово, коли не шутишь, — сразу начал улыбаться я, почувствовав, что шурин в отличном настроении.

— Ну, вернули мне сегодня машину, спасибо тебе огромное! — заявил он без всяких обиняков. — В документах уже я владельцем значусь. Залог я ему вернул, правильно?

— Ну, наверное, — удивился я, что он меня об этом спрашивает. — Главное, ты получил всё, на что изначально рассчитывал? Без претензий?

— Да, — подтвердил Руслан.

— Уже отличный результат, — сделал вывод я. — Как машина?

— Офигенная! — восторженно выдал шурин.

— Поздравляю, — рассмеялся я. Он ещё раз поблагодарил меня, и мы попрощались.

Так, так, так… Машину Руслану отдали… Получается, Шанцев сумел решить этот вопрос. Ну, в принципе, было бы странно, если бы градоначальник не смог разобраться с таким происшествием у себя в городе… Тем более очень сильно должный мне за помощь с очистными для завода градоначальник…

Тут же заказал звонок ему на домашний телефон. Надо его поблагодарить…

Святославль.

Александр Викторович был в приподнятом настроении. Оно объяснялось достаточно просто — он только что проводил Ивана Николаева. Тот зашёл сообщить ему, что они с директором ЖБИ Рудневым и его главным инженером нащупали сегодня несколько эпизодов хищений Левичевым материалов с завода.

— Мы только начали, Александр Викторович, — докладывал Иван. — Проверили, пока, только один год. Нам главное было понять, как он это делал, а остальное дело техники. Уверен, мы ещё что-то обязательно обнаружим. Не мог он быть образцовым начальником, а потом вдруг, ни с того, ни с сего, пуститься во все тяжкие. И на заводе начать воровать, как не в себя, и уважаемых граждан города с машинами при обмене кидать… Наверняка ниточка далеко уходит в прошлое…

— Отлично! — радостно потёр руки Шанцев. — Надо было тебя давно туда отправить. Вот только пошел — и сразу же результат! Молодцы! Давайте, давайте, ищите дальше.

А только ушёл Иван, как позвонил Павел Ивлев из Москвы и рассыпался в благодарностях.

Соединили нас быстро, и я сразу начал с главного. А то мало ли, звонок сорвется. Такое часто случается…

— Александр Викторович, звонил только что шурин, Руслан Якубов. Отдали ему машину, он уже в техпаспорт вписан. Спасибо вам огромное.

— Отлично. Я очень рад, — ответил Шанцев.

— Что-то Эмма Либкинд куда-то пропала, — решил сразу уточнить я. — Давно не писала. Обиделась, что ли, что я вам на неё нажаловался?

— Да нет… Не должна. Я же Рыкова заставил ей грамоту выдать за помощь милиции… Хрен бы они без неё это дело раскрутили.

— Ага… Ну, хорошо, подожду ещё письма, — решил я и мы попрощались.

Сегодня одна новость лучше другой, — думал Шанцев. — И машину этот пройдоха Руслану вернул, и Иван, наконец-то, след взял… Хороший из него сыщик!

Что же делать с обменом бывшей трешки Якубовых? Разрешить? Не хочется, конечно, но надо смотреть в будущее. Улики уже, по словам Ивана, против Левичева появились железные. Сколько ему дадут за хищения госсобственности? Четыре года, пять, шесть? Удастся ли его семье удержать трешку? Буду ли я ещё здесь первым секретарём, когда он освободится, чтобы заставить его уехать из города? А если трешку удержать удастся, мало ли еще своих бабку привезут с дедом, чтобы прописанных по метражу хватало, и он после отсидки вернется тогда в Святославль? Нет уж, пусть совершает обмен, и тогда уже в Брянск едет после отсидки, по месту жительства, в свою двушку. Нечего этому мошеннику тут делать!

Ждал Галию с работы, чтобы показать коляску, а она прибежала домой и так в возбуждённом состоянии. Радостная, вся сияет.

— Пошли скорее портрет посмотришь, — потребовала она, хватая меня за руку. — Его только сегодня из мастерской привезли. Мы сейчас вернёмся! — крикнула она, благодарно улыбнувшись маме.

Жена мне сказала, что заказала художникам подарок отцу на свадьбу, но я и не думал, что это может быть портрет…

Это оказался не просто портрет, а портрет одного Загита. Еле сдержался, чтобы не провести рукой по лицу. Тем временем Михаил Андреевич и Елена Яковлевна с гордостью демонстрировали мне свою работу…

Загит с мужественным лицом в форме пожарного возле пожарной машины на фоне объятого пламенем здания с усилием удерживает пожарный ствол и заливает водой пламя.

— Обалдеть, — только и смог выдать я, и любуясь, и думая о несколько других вещах. — Пламя как натуральное…

Как⁈ Как Анна Аркадьевна должна ждать мужа с дежурства, глядя на эту картину, очень, кстати, реалистично написанную? Она же полностью поседеет раньше времени!

Ох, Галия, Галия… Работа, конечно, шедевральная, но блин!.. Помимо изображения, недвусмысленно намекавшего, что работа Загита очень опасна, портрет только одного из супругов в подарок обоим на свадьбу? Но уже ничего не сделаешь. И художники стоят в ожидании оценки своей работы…

— Мощно! — искренне отозвался я и попытался выяснить, сколько мы им должны за это произведение?

Они взяли триста рублей, чисто символически, учитывая их обычный ценник и размер этой картины. Галия, как оказалось, уже расплатилась с ними.

— Это для нас удовольствие, — пояснила Елена Яковлевна, почему цена такая небольшая, — написать портрет такого мужественного человека, честно служащего своим согражданам.

— Можно, он у вас постоит до субботы? — попросила Галия. — А то у нас они его могут увидеть случайно. И сюрприза не будет…

— Конечно, конечно, — согласились художники.

Жена была рада и счастлива, а я, поднимаясь за ней следом, думал, что надо срочно исправлять положение. Нам нужен еще один подарок, уже в адрес невесты, чтобы ей не обидно было. Но сначала нужно показать ей коляску.

Она, конечно, Галие очень понравилась! Тут же и малых в нее засунули, чтобы проверить, насколько будет удобно их катать. Новый опыт им очень понравился, и покидать коляску маленькие пассажиры быстро не захотели. Да еще и катать их потребовали, а Панда и Тузик делали все, чтобы на них наехали, щедро и от всей души добавляя сумятицы…

Оставил Галию развлекать малых, а сам нашёл телефоны троих антикваров, что давал Мещеряков и решил познакомиться с ещё одним представителем этой профессии. Шестинского я, конечно, вычеркнул, но двое-то остались? Не могут же все антиквары в Москве быть мошенниками…

Пока ещё не очень поздно, решил позвонить и договориться на завтра. Собрался, и, не говоря никому ничего, отлучился к телефону-автомату. В этот раз мой выбор пал на антиквара Некредина.

— Илья Павлович? — дозвонился я довольно быстро. — Меня зовут Павел, я знакомый Мещерякова Александра Юрьевича. Он мне очень рекомендовал вас.

— Чем могу помочь? — напряжённо спросил антиквар.

— Мне очень нужен достойный подарок к ближайшей субботе. Забегался и забыл про серьёзное мероприятие… Ну и себя любимого хотелось бы ещё чем-нибудь порадовать…

Он хмыкнул забавно в ответ.

— Ну что ж, приезжайте, что-нибудь придумаем, — уже гораздо более спокойно ответил он.

— А можно завтра? — спросил я и он согласился, продиктовав мне свой адрес. Договорился с ним встретиться в районе двенадцати, чтобы мне успеть на камволку до этого съездить.

Святославль.

Приехав на машине с переговорного пункта, счастливый Руслан загнал свою ласточку во двор. Завидев машину, да еще и такую серьезную, тут же ко двору подошли соседи. Завязался разговор, гордый Руслан начал показывать всем свое приобретение. Кто-то и за рулем попросился посидеть. Кто-то салон начал осматривать, завистливо цокая языком. Капот открыли, начали осматривать двигатель.

Оксана и Настя тут же выскочили во двор, дочка побежала вслед за ними. Ей сунули в руки ветошь, и она начала любовно протирать фары машины. Девочке уже пообещали, что будут возить ее в машине на море каждое лето, и она заранее полюбила такую полезную новинку.

Увидев, как сын, как ни в чем не бывало, приехал на машине, Оксана поняла, что с ней всё в порядке.Наверное, мало сахара насыпала, — решила она. — Ну и слава богу.

Минимум полчаса машину осматривали и обглаживали. Затем, наконец, соседи разошлись, и семья вернулась домой. Счастливая Настя быстро разогрела горячее и выставила на заранее накрытый стол.

— Надо же, — уже сидя за столом, начала говорить Оксана. — Не ожидала я, что Левичев машину нам вернёт. У него такая рожа была тогда наглая…

Ни Руслан, ни Настя ничего не ответили, и она продолжила:

— Вот как иногда бывает, думаешь о человеке плохо, а у него вдруг совесть просыпается, и он свои ошибки исправить старается… Всё-таки, зря я на него тогда так орала.

Кушали молча. И Оксана опять нарушила тишину.

— Мне так стыдно. Может, сходить извиниться перед ним? — спросила она. — Он же в конце концов исправился, по-честному с нами поступил.

— Перед кем извиниться, мам? Перед Левичевым? — не выдержал Руслан. — Ты что, правда, такая наивная? Думаешь у этого отпетого мошенника, прям, совесть проснулась? Да если б не Паша Ивлев, не видать бы нам машины, как своих ушей! Извиняться она собралась перед ним, понимаешь!..

— То есть, как? — уставилась она на него. — Причем тут ваш Паша? Что ты какую-то ерунду несёшь? Что он может, ваш пацан?

— Что он может? — с усмешкой посмотрел Руслан на мать. — Например, такого урода, как Левичев, может заставить по совести поступить! А так, конечно, больше он ничего не может… Ни в Москве квартиру получить не может, ни машину в восемнадцать лет иметь, ничего он не может… И даже к Кремлю он подходит, чтобы только ступеньки на входе поцеловать… Он, видимо, там не работает…

— Ты издеваешься? — воскликнула Оксана. — Где он, а где мы! Что он тут может из своей Москвы? Что он сделает тому же Левичеву? И зачем ты вообще к нему обращался, я же тебе запретила!

Руслан махнул рукой и вышел из-за стола, не желая продолжать этот пустой разговор. Он уже пожалел, что вообще сорвался и рассказал правду. Только такой хороший день себе и Насте испортил… Быстрее бы мама переезжала в свою однушку.

В пятницу с утра поехал на камвольную фабрику. Воздвиженский отвёл меня в новый цех, по дороге обрисовав диспозицию.

— Американцев трое, Роберт, Питер и Анна, которая остаться решила, — поспешно рассказывал главный инженер. — С ними переводчик Орехов. И мои комсомольцы, Сашка Озеров и Леся Гапонова.

— Мне можно взять интервью у американки, как думаете? — спросил я для проформы. Вчера же он уже дал согласие.

— Не знаю, если честно. Спроси, лучше, у Колесниковой, — вдруг начал осторожничать Воздвиженский.

— Ну, давайте, я познакомлюсь сначала, а потом пойду к директору, — решил я.

Надо прикинуть, смогу я с ней общаться без переводчика, или мне на интервью ещё и переводчик их нужен будет.

К моему огромному удивлению, американка оказалась русской.

— Вот оно что! — воскликнул я, как только мне её представили, и она поздоровалась. — А я-то думаю, как это могло случиться?

Мы перекинулись парой фраз под бдительным взором переводчика. С парнями-американцами я по-английски парой приветственных фраз обменялся, и отвалил от них, чтобы не напрягать переводчика, который, ясное дело, в КГБ работает, и ему лишние контакты своих подопечных ни к чему. Затем отправился к директору фабрики. Колесникова, увидев меня, сразу отложила все дела.

— Валентина Петровна, я по поводу вашей русской американки, — перешёл я сразу к делу. — Хочу интервью у неё взять для «Труда»…

— Павел, — смущаясь, начала она, — тут из-за неё такое началось! Начальство откуда только не понаехало… Ситуация непонятная, вопрос с ней ещё не решён. Я даже не знаю, кто может дать такое разрешение на интервью? Чтобы у меня потом проблем не было…

— Я понимаю, Валентина Петровна. Попробую сам выяснить в вашем министерстве, — пообещал я и мы попрощались.

Вид у неё был виноватый, но и дать своё согласие при таком неопределённом раскладе, она, понятное дело, не могла.

Пришлось уехать с фабрики не солоно хлебавши, но из ближайшего автомата позвонил Румянцеву, пусть поможет получить разрешение на интервью американки. В конце-то концов, не для себя стараюсь… Пусть советские граждане гордятся, какую мы страну привлекательную построили.

— Олег Петрович, Ивлев. Доброе утро. Тут информацию получил, что на Камвольно-отделочной фабрике американская гражданка, что приезжала линию налаживать, убежища в СССР просит. Хочу интервью у неё взять. Как бы мне разрешение на это получить? А то директриса фабрики Колесникова опасается меня к ней подпускать.

— Правильно делает, — рассмеялся он. — Как, говоришь, ещё раз, фабрика называется?

Продиктовал ему все пароли-явки, и даже телефон директора фабрики дал. Он обещал перезвонить вечером. Жаль, не получилось сразу с ней пообщаться, интересно было бы узнать, что её на такой шаг сподвигло?

Москва. Квартира Ивлевых.

Ирина Леонидовна проводила всех на работу и осталась с детьми одна в квартире Ивлевых. Тут раздался звонок в дверь, и она увидела на пороге супругов Данченко.

— А Павел дома? — спросила Ида.

— Нет, уже разбежались все, кто куда, — ответила Ирина Леонидовна.

— А вы случайно, не знаете, в какой квартире живут их друзья, которые малышку удочерили?

— В первом подъезде, а квартиру нет, не знаю, к сожалению.

— Жаль. Мы хотели узнать адрес детского дома, — расстроилась Ида.

— Так к ним и не нужно идти, Ксюша наша знает! — воскликнула Ирина Леонидовна и тут же, порывшись в кармане халата, открыла дверь своим ключом. — Ксюша! — позвала она. — Хорошо, что в декрет уже вышла… Ксюш, помоги людям.

Вышедшая Ксюша быстро сообразила, что к чему, позвонила с телефона Ивлевых директору детского дома и спросила, могут ли приехать люди с Мишей познакомиться?

— Езжайте, вас там ждут, — едва скрывая счастливую улыбку, напутствовала она артистов.

Только они уши, она ещё раз позвонила Титовой и рассказала о супругах Данченко всё, что знала.

— Это артисты, очень уважаемые люди, — рассказывала она. — Служат в театре Ромэн. Не смотрите, что они цыгане, они самые обыкновенные советские люди.

— Молодец, Ксюша, всё правильно, — одобрительно слушала её Ирина Леонидовна.

Москва. Детский дом № 19.

Получив об этой супружеской паре самые хорошие отзывы, Александра Мироновна поразилась, как быстро Евгения умудрилась найти Мишке приёмных родителей. Она с интересом ожидала их, не каждый день увидишь вживую артистов театра.

Когда супруги Данченко приехали, она поговорила с ними, сперва, в своём кабинете. Они произвели на неё очень хорошее впечатление. Интеллигентные, культурные, оба красивые…

Похоже, Мишке повезло ещё больше, чем Ларочке, — подумала директриса, уже выяснив материально-бытовые условия этой семьи. Она была уверена, что таким людям комиссия не откажет и повела их в игровую. Показав им жестом остаться в дверях, она вышла на середину зала.

— Миша, подойди, пожалуйста, — позвала она худенького мальчонку.

Ида прижала платок к лицу, увидев его.

— Да он чернявый, — поражённо прошептал Яков, — за нашего сойдёт! В театре играть нашем будет!

Приехал к антиквару Некредину немного раньше времени, но напрашиваться в гости пораньше не стал, всё-таки первое знакомство, надо быть пунктуальным.

Илья Павлович оказался сухоньким, невысоким с очень проницательным взглядом. Вся его трёхкомнатная квартира напоминала большую барахолку, что меня сразу убедило в том, что этот любитель старины настоящий.

— И что бы вы хотели приобрести, — с интересом разглядывал он меня, видимо не определившись, к какой категории клиентов меня отнести. Ну да, понимаю, мой возраст его дезориентирует. Мучается в сомнениях, готов ли я потратить больше, чем полсотни. А то мало ли, что я от Мещерякова, может, я искренне считаю, что всякое старье не может дорого стоить, еще в жизни не разбираясь…

— Задача номер один — свадебный подарок. — начал инструктировать его. — Жених — пожарный, невеста — бухгалтер. Не сказать, что простые люди, но Айвазовского от Брюллова не отличат. Подарок нужен с креном в сторону невесты, для жениха подарок уже есть.

— А вы отличите Айвазовского от Брюллова? — с любопытством спросил он.

— Естественно. Надо всего лишь посмотреть на подпись художника, — пошутил я. — А если она, к тому же, еще и в волнах, или в пене, то это точно Айвазовский…

Он рассмеялся и обвёл руками комнату, в которой мы находились.

— Выбирайте, — предложил он мне с улыбкой.

Огляделся по сторонам. Взгляд зацепился за настенные часы.

— Они рабочие? — поинтересовался я.

— Рабочие, но я их не завожу, соседи на громкий бой жалуются.

— А. Жаль. У нас тогда тоже будут жаловаться… А что бы ещё такого интерьерного посмотреть?

— Интерьерного?.. Ну, вот, — подвёл он меня к настольной лампе со стеклянным матовым белым абажуром и подставкой в виде небольшой бронзовой фигуры Самсона, раздирающего пасть льву.

— О, то что доктор прописал, — восхитился я. — Та же мощь и стать, что у тестя.

— Ого! — рассмеялся антиквар. — Рад, что в Москве есть такие пожарные…

— Не, он нормальный мужик, правда, это то, что надо, для подарка, — уверенно ответил я. — Сколько стоит?

— Первая половина девятнадцатого века, — многозначительно произнёс Некредин. — Четыреста рублей.

— Беру, — не торгуясь, согласился я.

— А для себя что бы вы хотели? — сразу было видно, как успокоился хозяин, поняв, что я знаю истинную цену старинным вещам и при деньгах.

— Мне надо что-то компактное. Не для чистой воды в целях коллекционирования, а чтобы еще и стоимость гарантированно росла со временем.

— Монеты? — тут же сообразил он. — Золото, серебро?

— Золото, — кивнул я.

— Есть у меня подходящий вариант, — ушёл он в соседнюю комнату, вскоре вернулся и положил передо мной двухрублёвую монету тысяча семьсот двадцать седьмого года. Очень даже мне уже знакомую…

Еле сдержался, чтоб не ругнуться. Дежавю, как говорят во Франции. Здравствуйте, приехали, как говорят у нас, когда неудобно материться…