Ревизор: возвращение в СССР 31

Глава 16

Москва. Мебельная фабрика имени Первого мая.

— Здравствуй, Марин, — обрадовалась и в тоже время напряглась Анна, услышав в трубке телефона голос дочери. Они с Загитом давно уже отправили приглашения на свадьбу и сыну Анны, и её дочери. Виталий быстро получил и отзвонился. А от Марины всё ни слуху ни духу не было…

— Мам? Я тут, как проклятая учусь, кручусь, курсовик по ночам пишу, поесть некогда, не то что в почтовый ящик заглянуть, а там, оказывается, приглашение!.. Это что, шутка такая? — возбуждённо спросила дочь. — Ты что, всерьез меня на свадьбу приглашаешь? Ты замуж собралась?

— Да, дочь. Я очень хочу, чтобы ты приехала.

— Ты издеваешься⁈ — сорвалась на крик Марина. — Отцу сидеть осталось меньше восьми месяцев, а ты!..

— Марина, девочка моя, я тебя, свою дочь, пригласила к себе на свою свадьбу. Причём здесь твой отец? У него своя жизнь, у меня своя.

— Нельзя так с людьми! А я оступлюсь, ты и меня бросишь⁈

— Тебя не брошу… Я тебя такой воспитала, мне этот крест и нести…

— Вы только послушайте её! Крест она несёт!.. Святоша! — прокричала в трубку дочь и повесила трубку.

Москва.

Взвесив все за и против, директор мебельной фабрики всё же решил поговорить со своим старым другом, однополчанином Владимиром Межуевым. Главное было хорошо продумать историю, чтобы самому в итоге не попасть под его гнев…

Гайдуков позвонил другу и попросил о встрече. Когда они уже сидели во дворе высотки, он рассказал Межуеву, что к нему приходил человек от имени второго секретаря райкома.

— Ты же сам прекрасно понимаешь, что всё сделать идеально и в соответствии со всеми правилами, нормами и законами невозможно, — говорил он. — Жизнь гораздо сложнее любых правил и норм.

— Да уж… Намудрят иногда так, что и не выполнить все, — с досадой ответил Межуев.

— Понимаешь, Володь, одно дело, как в прошлый раз, когда пришли инициативные студенты, которые первый раз в жизни на реальное производство попали. Решили, что вот, они сейчас нарушения укажут в акте своего «Комсомольского прожектора» и всё сразу изменится в лучшую сторону. Таким наивным идеалистам и по рукам-то бить жалко…

— Так я и не бил никого, — тут же заметил Межуев. — Наоборот…

— Всё правильно, Володь! Но тут совсем другая ситуация. Тут же мне, практически, открытым текстом сказали, что или я работаю с ними, или у меня будет очень много проблем. Самое обидное, что им даже искать и придумывать ничего не надо будет! У требовательного руководителя всегда найдутся подчинённые, которые захотят создать ему проблем побольше.

— Что значит, ты работаешь с ними? — пристально взглянул на него Межуев. — Что они от тебя хотят?

— Я не стал уточнять, но догадываюсь, о чём идёт речь. Слышал от коллег о таких вещах, — приглушив голос, ответил Гайдуков, многозначительно взглянув на старого друга. — Если честно, мне даже разбираться не хочется, что именно они мне предлагают и на каких условиях. Меня сам факт возмутил, что они мне выбора, по сути, не оставили. Или я соглашаюсь и оказываюсь повязан и замазан по самую макушку, рискуя быть разоблачённым в любой момент правоохранительными органами. Или не соглашаюсь и сразу попадаю в какие-то неприятности, возможно, крупные, смотря что им удастся сфабриковать против меня.

— Чёрте что! — воскликнул Межуев и поднялся с лавки. — Как это возможно? Почему они уверены, что ты не обратишься к тем же правоохранительным органам?

— Да брось, Володь, — пошёл за ним следом Гайдуков. — Кто будет связываться со своим районным начальством ради директора средней руки фабрики? Поверь, никто не будет. Им проще меня закрыть по их указке, что они и сделают, не задумываясь.

— Чёрте что! — возмущённо повторил Межуев. — Совсем распоясались! Надо в УВД Москвы обратиться!

— Если успею. Из КПЗ это будет затруднительно… От меня ответ ждут, Володь. Я должен им что-то сказать…

— Не дрейфь! Мы войну прошли! Мы фрицев на штыки подымали! Что мы, кучку зажравшихся упырей к ответу не призовём?

— Не дрейфь… Это тебе не фрицы! — решил подлить масла в огонь Гайдуков, видя, что добился от Межуева нужной реакции. — Это ж свои, коммунисты… Волки в овечьей шкуре! Да кто мне поверит?

— Давай мне все контакты. Кто приходил, от кого приходил… Не волнуйся, разберемся, рычаги найдутся. Меня больше бесит, что такая ситуация у нас вообще возможна…

Святославль.

Рабочий день давно закончился, а Руслан всё ещё был на работе. Пришлось повозиться с машиной, но теперь он был спокоен за свою ласточку. Беспокойство за машину отпустило, но ярость на Левичева за его паскудный поступок и возмущение остались.

— Встречу, морду набью! — твердо решил Руслан, заводя машину.

Он приехал домой с опозданием на полтора часа. Настя уже вся извелась и расплакалась, когда он подъехал к воротам.

— Где ты был? — сквозь слёзы спросила она, выбежав к нему навстречу.

— Машиной на работе занимался.

— А что ж не позвонил?

— Куда?

— На работу мне.

— Я что, знал, сколько провожусь? — начал опять злиться Руслан на Левичева. Мало того, что он сам перетрухал сегодня, увидев сахар вокруг горловины бензобака и полдня промывал всё, до чего добрался, так ещё и жена перенервничала из-за этого. Небось, решила, что в аварию попал на новой для себя машине…

Он обнял жену и направился к дому. Хотелось помыться, поужинать и лечь спать. Ещё очень хотелось Левичеву набить морду…

Ужин пришлось заново разогревать. Пока он отмывался, Настя, как раз, всё успела. Он сел за стол, благодарно взглянув на неё.

— Что случилось? — услышал он голос матери из соседней комнаты, когда Настя ушла туда.

— С машиной что-то было, — уже успокоившись, ответила Настя, и повела Маришку умываться перед сном.

Не успел он доесть свой ужин, как к нему за стол подсела мать.

— Руслан, а что с машиной? — с искренним беспокойством спросила она.

— Уже ничего, — устало ответил он. — Левичев, сука, перед тем, как мне машину отдать, сахара в бензобак насыпал, урод! Полдня сегодня промывал… Встречу, ноги выдерну!

— Ну надо же, какой мерзавец! — потрясённо прошептала Оксана.

Москва. Квартира Ивлевых.

— Поль, Ирина Леонидовна, выручайте, бабоньки, миленькие! — взмолился Загит. — Аннушку дочка опять до слёз довела, обвинила в предательстве отца… Насилу успокоил, но настроение у неё совсем непраздничное…

— Эх, маленькие детки — маленькие бедки! — глубокомысленно заявила Ирина Леонидовна. — Надо её попросить нам тут помочь, как будто мы тут не справляемся. Скажешь ей?

— Скажу, — с готовностью ответил Загит.

— А дальше мы сами разберёмся, — подбадривающе улыбнулась ему Аполлинария и пошла на кухню. — Сейчас чайку поставим…

— Ксюша сегодня такой торт испекла, — поднялась Ирина Леонидовна и позвонила к себе в квартиру, — на сметане. Только попробует и сразу всё забудет.

— Спасибо, бабоньки! Сейчас я вам её пришлю, — обрадовался Загит.

Святославль.

Распираемый чувством праведного гнева, Руслан никак не мог успокоиться. Но все же от идеи бить морду Левичеву отказался. Скользкий тот, как рыба в воде, повернет все потом так, словно сам он не виноват ни в чем, а его, Руслана, милиция возьмет в оборот за нападение на честного человека. Но и оставить такую подставу он тоже не мог без ответа. Вспомнив, что они с матерью и женой сдали Левичеву все ключи от квартиры, кроме запасного комплекта, что оставался у него в доме, он решил Левичеву тоже устроить какую-нибудь подляну. Тот пакостит, значит, и ему нужно тоже напакостить. И идея быстро пришла в голову.

Интересно, а замок в трёшке он уже поменял? — подумал он. — Хорошо бы там яйцо тухлое где-то оставить…

Он достал из холодильника яйцо, вспомнив своё хулиганское детство, погрел его в тёплой воде некоторое время, аккуратно проковырял иглой дырочку в скорлупе и пошёл на улицу Ленина, прихватив запасной комплект ключей от трёшки.

Ещё не поздно, — рассуждал он по дороге, — если там кто-то остался на ночь, свет будет хоть где-то гореть. Да и даже если без света кто, всегда можно сослаться на то, что что-то забыл забрать из квартиры.

Изучив окна своей бывшей квартиры, Руслан убедился, что там никого нет и поднялся на третий этаж. Замок остался старый и он легко проник внутрь. Включать свет он не рискнул и ждал некоторое время на пороге, пока глаза не привыкли к темноте.

Куда же спрятать яйцо? — огляделся он по сторонам и тихонько прошёлся по всем комнатам. Убедившись, что в квартире, кроме него, никого нет, осмелел.

Шаги эхом разносились по пустой квартире.

Яйцо не иголка, за обои не заткнёшь, — с сожалением думал Руслан и вдруг взгляд его упал на антресоли. Там в одном месте, в бруске, отец когда-то сделал тайник для денег и прятал в нём свёрнутые в трубочку купюры. — Интересно, а яйцо туда влезет?

Как назло, в квартире не осталось ни одной табуретки. Они вывезли всё. Мать принципиально забрала всё, и нужное, и ненужное, лишь бы Левичеву не оставлять.

Руслан открыл антресоли и подтянулся. На одной руке держался, второй шарил в темноте в поисках тайника. Наконец он нащупал его и прикинул, что яйцо может поместиться.

Лишь бы не передавить, — думал он. — И лишь бы антресоли выдержали.

Но всё обошлось, и антресоли не обрушились под его весом, а яйцо кое-как вошло в тайник. Уже спускаясь по лестнице, Руслан почувствовал прилив адреналина и вспомнил, как тряслись от напряжения руки, когда он запирал квартиру.

Никого не встретив в подъезде, он спустился на первый этаж и уверенно вышел на улицу.

Москва. Высотка на Котельнической набережной.

Вернувшись домой после разговора со старым другом, Межуев с возмущённым видом прошёл к себе в кабинет и, подойдя к окну, треснул по подоконнику кулаком со злости. Ладонь заныла, зато стало гораздо спокойнее. Усевшись в кресло, он начал прокручивать в голове разговор с Гайдуковым. То, что он рассказал, было возмутительно, но увы, иногда встречалось. Только вот такие сюжеты в его любимом сериале «Следствие ведут знатоки» не используют, ибо как можно обвинить партийные органы власти в таком безобразии, как серые схемы производства и сбыта продукции? В таких сериалах в подобном всегда виноват кто-то из среднего или низшего управленческого звена предприятия, а не серьезные органы власти, призванные бороться за советскую власть.

Оставлять это так нельзя, — думал он. — Вмешаться, всё равно, придётся. Надо же друга выручать из беды. Но не так, как в прошлый раз, тихо и осторожно… Сейчас, чтобы из членов ЦК стать кандидатом в члены Политбюро, нужны решительные действия, чтобы всем было видно, что он идейный и кристально чистый коммунист. А то засиделся он на своей должности, этак и на пенсию с нее выходить придется. Не хотелось бы на пенсию, когда силы еще есть как-то стране помочь…

С этой точки зрения ситуация с мебельной фабрикой очень кстати пришлась… И другу можно помочь и свою репутацию повысить. Однако действовать надо осторожно… Уж больно нагло действуют простые райкомовские работники. Как бы через них не зацепить кого-то посерьёзнее. Тут главное, разойтись, не задев никого бортами…

Он позвонил начальнику московского УВД Колокольцеву, которого неплохо знал лично.

— Александр Савельевич, ЧП у вас грандиозное, — начал он. — В Гагаринском районе сотрудники райкома КПСС, угрозами и шантажом вынуждают директоров предприятий заниматься совершенно противозаконными делами.

— Да не может быть такого, — с сомнением ответил Колокольцев. — В Москве? В наше время?

— Александр Савельевич, сам с трудом это осмысливаю, но не доверять этой информации у меня повода нет.

— Проверить, конечно, всё проверим, Владимир Лазоревич, — заверил его начальник московской милиции.

— Только надо сделать всё тихо и аккуратно, — напомнил ему Межуев, — Если подтвердится, что в этом, и правда, замешаны сотрудники райкома, и информация об этом распространится раньше времени, это будет грандиознейший скандал, Александр Савельевич…

— Я что же, не понимаю? Ясно, конечно…

— Так что никакого шума, никаких арестов… Проверить и доложить. Пока, больше ничего, — продолжил он и продиктовал генералу данные на мебельную фабрику и членов гагаринского райкома, которые решили ее вовлечь в преступную деятельность.

— Всё сделаем, Владимир Лазоревич, в лучшем виде. Не беспокойтесь.

Положив трубку после разговора с Межуевым, Колокольцев покачал головой.

— Дожили! Шантаж и угрозы со стороны райкома в отношении директоров предприятий… Это не скандал и не ЧП! Это полный трындец!

Он тут же набрал своего первого заместителя Горьковенко и, не выбирая выражений, поручил немедленно подключиться к этому делу.

— Александр Савельевич, а у нас проблем потом не будет за излишний интерес к партаппарату? — с опаской в голосе спросил его Горьковенко.

— Не будет. Распоряжение члена КПК при ЦК КПСС! — отрезал Колокольцев и пересказал просьбу Межуева провести проверку фактов тихо, без шума и пыли. Продиктовал заму вводные и велел начинать проверку немедленно и докладывать ежедневно ему лично.

— Тогда все хорошо, — успокоился Горьковенко.

Из-за интервью не успел сегодня на тренировку и вернулся домой раньше, чем обычно по пятницам бывает. Застал у нас девичник. Галия, Анна Аркадьевна, мама, Ирина Леонидовна и Ксюша закрылись у нас в спальне вместе с пацанами. То ли наряды на завтра выбирали, то ли ещё что… Жена вышла поприветствовать меня и покормить.

— Как на работе? — поинтересовался я. — Уже начальствовала сегодня?

— Не, с понедельника, — улыбнулась она. — Тебе тут какой-то Бурмистров уже два раза звонил.

— Что за Бурмистров? — напряг я память. — Он телефон оставил?

— Нет, — взяла Галия записочку с трёхканальника и повертела её в руках. — Наверное, ещё будет звонить?

— Бурмистров… Бурмистров… Что за Бурмистров? — так и не вспомнил я.

Жена вернулась к женщинам в спальню, а я в одиночестве поужинал и решил заняться статьёй про Анну из США. Отправился к себе в кабинет, пока время появилось. Только я разложил на столе свои записки, которые делал во время интервью, и ужаснулся тому, что они больше похожи на стенограмму, чем на записи нормальным почерком, как зазвонил телефон.

Это оказался тот самый Бурмистров, что звонил уже несколько раз до этого. Галия по голосу его узнала, успев раньше меня взять трубку.

— Павел, добрый вечер, — услышал я в трубке совершенно незнакомый голос. — Это Кирилл Бурмистров, помните, вы мне свой телефон дали? На «Рассвете»?

— Телефон дал на рассвете? — озадаченно повторил я, совершенно не понимая, о чём он…

— На косметической фабрике «Рассвет», — поспешно поправился он.

— А-ааа! Строитель! Ну, так бы сразу и сказал! — понял я, наконец, кто это. — Привет. Так… А я насчёт тебя ещё не узнавал, — честно признался я. — Ты из автомата, я так понимаю, звонишь?

— Ну, да…

— Мне понадобится время, чтобы поговорить насчёт тебя. Если сейчас никого не застану, то придётся нам на понедельник этот вопрос отложить…

Так, кого этим вопросом озадачить… — задумался я. Доступен прямо сейчас только Брагин. Он сейчас работает в первой бригаде и у них полный комплект. Ираклий у нас вторую бригаду сейчас возглавляет, но в общагу не позвонить. А во второй бригаде у нас немцы, Мартин! А он сейчас на тренировке, блин…

— Кирилл, а ты можешь перезвонить ещё раз часов в десять — начале одиннадцатого?

— Конечно, как скажете!

Вернулся к статье. Почерк у меня плохой, но разговор, к счастью, висел в голове полностью, даже в записки особо заглядывать не нужно было. Вот что значит писать статью по свежим следам!

Выдумывать ничего не стал. Как Анна отвечала, так и написал. От себя добавил, что в разговоре с этой необыкновенной девушкой осознал, что советский человек очень многое в своей жизни воспринимает, как должное, а всё познаётся в сравнении.

Закончил статью, успел ещё жене помочь детей искупать и спать положить. И с собакой погулять. Взглянув на часы, отправился через второй выход в соседний подъезд на пятый этаж.

Дверь мне открыл Альфредо и накинулся на меня со всем своим итальянским темпераментом.

— О-оо! Кто пришёл! Сколько лет! Сколько зим! — так громко кричал он, что из ванной выглянул перепугавшийся Мартин.

Он только вернулся с тренировки и занялся стиркой формы.

Буквально через минуту мы уже сидели у них на кухне и делились новостями. Мартин меня сразу про большую стройку в Сибири начал расспрашивать. Почему отбой дали? Объяснил ему, сперва, как нашим, что бытовых условий никаких, работа тяжёлая и интенсивная, а денег намного меньше, чем в Москве заработают.

— Какая разница, если страна нуждается в наших рабочих руках? — никак не мог он понять.

Тогда объяснил с точки зрения обязательств бригады перед предприятиями Москвы, им же уже пообещали выполнить летом определённый объём работ. Это он понял и успокоился:

— А, ну тогда, конечно, это логично. Раз договорились, надо выполнять!

Поговорили с Альфредо о его диссертации.

— Надо же! Год прошёл, я и не заметил, — сделал он потрясённое лицо.

— Сколько тебе в аспирантуре учиться осталось? — поинтересовался я.

— Ещё три года, полно времени.

— Ну это верно, конечно, но помни, что времени много не бывает, — возразил я ему. Итальянец, все же, а они часто люди достаточно легкомысленные… Ладно, сам разберется.

Перешёл на интересующий меня вопрос.

Мартин, к моему удивлению, очень заинтересовался моим предложением попробовать в работе Кирилла Бурмистрова. У них девчонки, оказывается, слились с бригады ещё в марте.

— Месяц отработали, извинились и ушли, — рассказывал он. — Девчонкам тяжело на стройке, что уж там говорить? Но это и хорошо. А то мне перед парнями было неудобно…

— Почему? — удивился я.

— Ну, работали они меньше, а получали как все, — развёл руками Мартин. — Так что парень ещё один — это хорошо.

— Тем более, вроде как, у него навык уже есть, — добавил я.

— У нас завтра рабочий день, приводи его сразу, — предложил Мартин. — А то не успеваем и приходится в выходные работать.

— Блин, у меня свадьба у тестя завтра в час. С утра на рынок надо съездить, продуктов на неделю купить… А далеко вы работаете?

— Ты ж на машине, успеешь, — уверенно заявил Мартин и начал объяснять мне, где у них сейчас объект.

Это оказалась моя кожгалантерейка! Озадачил же их в последний свой приезд организацией розничного магазина, так они часть склада под него отгородить решили и сделать отдельный вход с улицы. Ну, молодцы. Сами вопрос решили, сами организовались, как-то крутятся… Слов нет. Молодцы!

— Ну что, тогда я привезу вам завтра нового члена стройотряда! — решил я и попрощался, взглянув на часы. — Побегу домой, а то он сейчас будет уже мне звонить, детей разбудит.