Ревизор: возвращение в СССР 31

Глава 13

Святославль.

Сразу после заверения сделки, Левичев передал Руслану ключи от машины, а он ему тысячу рублей.

— Надеюсь, мы уладили все разногласия? — спросил Левичев, когда они уже вышли на улицу.

— Возможно, — открыл Руслан машину и осмотрел салон, бардачок и багажник на предмет забытых Левичевым вещей. А то мало ли что… Заявит потом, что забыл в бардачке что-то очень-очень ценное. От этого прохвоста всего можно ждать. Руслан, первоначально пораженный желанием Левичева все же отдать машину, долго потом думал, с чего вдруг тот усовестился? И первоначальная мысль, что это произошло само собой, его вскоре покинула. Он вспомнил, как Паша обещал ему помочь с машиной, и раз не звонил извиниться, что ничего не получилось, значит, этот внезапный приступ совести Левичева его рук дело… Не тот Ивлев человек, чтобы пообещать что-то важное и забыть… Но как он умудрился это сделать? Нужно подготовить ему хороший подарок к следующей встрече, и как следует расспросить…

— Мне не хотелось бы, чтобы кто-то поминал меня дурным словом, — продолжал топтаться рядом с ним Левичев. — Тебе не сложно будет сказать людям, кто в курсе этого нашего… Этой ситуации… Что я выполнил нашу изначальную договоренность?

— А кто в курсе? — поднял Руслан глаза к небу, делая вид, что вспоминает. — Даже не знаю, кто в курсе? Может, объявление в газете дать? Что б уж все узнали наверняка?

А он, оказывается, не такой и простачок, как я вначале подумал, зубы у него на месте. Ну ладно, издевайся, издевайся, — думал Левичев, скрипя зубами. — Главное, чтоб в Бюро обмена завтра мне всё оформили.

Москва.

Сатчан привёз меня на ту же базу, где мы подарки на Новый год в детский дом закупали. Поздоровались с завбазой, как старые знакомые, она меня прекрасно помнила. Сама же тогда ещё поучаствовала в поздравлении сирот…

— Анна Андреевна, — начал Сатчан. — Мне нормальную коляску большую, а товарищу, — показал он на меня, — двойную сидячую.

— Складную желательно, Анна Андреевна, — добавил я.

— У вас двойня? Или погодки? — заинтересовалась она.

— У нас близнецы, — ответил я.

— Правда? — воскликнула она. — Мне всегда было интересно, как родители их различают?

— Да легко, — уверенно ответил я, заметив такой же любопытный взгляд Сатчана. — Жена старшему, Андрюшке, метку зелёнкой на затылке ставит.

Они оба прыснули со смеху. Насмешил их обоих. Зато мне шикарную коляску подогнали. Чешская, складная, синяя с белым. Правда, без крыши или тента, но с ремнями безопасности. Ручки очень эргономичные, изогнутые, пластиком прикрытые… А крышу уже сооружу сам, без нее, все же, никак. Ну, не сам, все же, только нарисую и на завод обращусь с частным заказом… Чемодан на колесиках сделали же мне, а это еще попроще будет.

— Галие понравится, — обрадовался я, тем более, что обошлась коляска мне всего в тридцать шесть рублей.

А вот с выбором коляски Сатчану пришлось повозиться. То, что это должна быть ГДРовская коляска с окошками по бокам и спереди, мы оба не сомневались, а над цветом пришлось подумать…

— Берите универсальную коляску, и для мальчика, и для девочки, — советовала Анна Андреевна. — Во-первых, ещё не известно, кто сейчас родится, а во-вторых, для второго ребёнка коляску оставите.

— Как это неизвестно, кто родится? — недоумённо спросил Сатчан. — Сын, разумеется, наследник!

Неужели, Римме могли УЗИ сделать, всё-таки она в кремлёвке работает, поэтому он так и уверен, что парень родится? Нет, Галия же там тоже прикреплена, а ей ничего такого не предлагали. Правда, не помню, когда такое оборудование вообще и появилось в СССР… И в материалах, что использовал для записок, мне ничего не попадалось. Надо уточнить вопрос. Вот уж что нужно, то нужно широко внедрять по всему СССР!

— А если девка родится, — продолжил Сатчан, подмигнув мне, — я её, просто, у Пашки на одного из пацанов выменяю.

Я засмеялся. Анна Андреевна же эту шутку восприняла всерьёз и посмотрела на нас с испугом и недоумением. Пришлось объяснить ей, что Сатчан всего лишь шутил. Видимо, она из тех людей, что шутки с трудом понимают, но это не повод с ней отношения портить на будущее…

В итоге мы выбрали ему синюю коляску и вышли со своими покупками к машинам.

— Как тебе, кстати, выступление «Ночных асов» во вторник? — поинтересовался я.

— Вообще, понравилось, молодцы. Единственное, нельзя было смешивать в одной программе две этих песни. А то одна патриотическая, а вторая — развлекательная пародия… Всегда найдётся какой-нибудь чинуша, которого возмутит этот факт. Как так, скажет, те же люди, что воодушевляли народ, сразу же после этого клоунаду устроили! Непорядок!

— Понятно. Получается, надо следить не только за содержанием каждой отдельной композиции, но и за компоновкой их в выступлении, — сделал я вывод.

— Обязательно, — кивнул он. — Без этого никак. Лучше, вообще, согласовывать заранее всё выступление. Как советовал мне один знакомый, получи чужую подпись под своим предложением, сними с себя ответственность!

Вышли с базы, я вручил ему в подарок коробку с кроваткой, с моего заднего сиденья тут же на его перетащили. А коляски мы разместили в багажниках. Пожали друг другу руки и разъехались по своим делам. Мне предстояло ещё сегодня прочитать лекцию на Косметической фабрике «Рассвет».

Москва. Мебельная фабрика имени Первого мая.

Некрасов позвонил с самого утра на мебельную фабрику и договорился о встрече с директором через его помощницу. Когда он появился, один из охранников проводил его в приёмную.

Директор фабрики Гайдуков оказался здоровенным мужиком сильно за пятьдесят. Суровый и, похоже, прямой, как рельс. Он окинул Некрасова тяжёлым взглядом.

Небось, думает, что я у него мебель пришёл просить, — подумал он.

— Дмитрий Львович, — медленно и тихо начал говорить Некрасов, чтобы сбить с Гайдукова спесь и уверенности. — Я от небезызвестного вам товарища Володина. Мы знаем, что происходит на вверенном вам предприятии. Пока об этом не узнал ещё кто-то, необходимо срочно принять соответствующие меры. Руководству района совершенно не нужны скандалы, связанные с разоблачением расхитителей социалистической собственности в особо крупных размерах.

Гайдуков выпрямился и взгляд его из пренебрежительного сразу стал настороженным.

— И что вы предлагаете? — после секундного замешательства спросил он.

— Помощь и прикрытие, — как о само собой разумеющемся ответил Некрасов. — Согласитесь, любой интерес проверяющих и контролирующих органов к ситуации на вашей фабрике чреват очень серьёзными последствиями для многих из вас. Его лучше купировать в зародыше, устранить, так сказать, ещё на корню. У нас такая возможность есть, как вы понимаете.

— Понимаю, — зыркнул на него Гайдуков, явно, услышав в его словах угрозу между слов. — Мне нужно подумать…

— Конечно, — тут же сбавил напор Некрасов, расценив его слова, что тому надо не подумать, а с кем-то посоветоваться или проконсультироваться.

Неужели кто-то их уже защищает? Черт возьми! И кто же это может быть? Кто может за ним стоять? — лихорадочно соображал Некрасов. — МВД? КГБ?

— Объединив наши возможности, мы можем быть очень полезны друг другу, — на всякий случай добавил он. — Важно понимать, что мы все в одной лодке.

— Конечно, — кивнул Гайдуков с озадаченным видом.

Они предельно вежливо попрощались. Перед тем, как покинуть кабинет директора, Некрасов оставил свой рабочий телефон. Ему уже и не хотелось, чуйка предупреждала его, что что-то тут не так, но он уже назвал свое имя и должность помощнице, а потом еще и показал свое удостоверение и записался в журнале на вахте, чтобы пройти на фабрику. Если даже помощница что и напутала, записывая его данные на слух, что вполне возможно, то в журнале он все правильно лично написал, четко и красиво, почерк у него хороший. Да, врать не имеет смысла… Директор, не дозвонившись по неправильному телефону, если он такой оставит, просто потребует этот журнал, но при этом решит, что позиции тех, кто к нему направил переговорщика, не так и сильны.

Выходя с завода, Некрасов решил, что начал понимать, почему с этим поручением отправили именно его. Не так и жалко, если что не так… Совсем новичок в делах группировки. Надо срочно бежать к руководству и передать то ощущение неправильности, что сложилось у него во время этого разговора…

Косметическая фабрика «Рассвет», явно ещё дореволюционной постройки, встретила меня всё теми же характерными зданиями из красного кирпича. На проходной меня ждал местный комсорг Виталий Сизов. Молодой парень, очень старательный, всё вперёд меня забежать пытался и что-то мне, идя задом наперёд, рассказать. Больше следил за тем, чтобы он не упал, чем слушал его болтовню. Никогда косметикой не увлекался мужской, а в женской разбирался лишь настолько, чтобы знать, что понравится женщине, если нужно сделать такой подарок. И ничего с фабрики «Рассвет» в известном мне перечне, увы, не было.

В небольшом читальном зале собралась исключительно молодёжь человек сорок. Девчонки в белых халатах и косынках. Парней мало, только четверо. Тема лекции достаточно пафосная «Позитивная роль партии в решении вопросов внутренней жизни Советского Союза. Достижения советской экономики». Начал читать лекцию с положенных утверждений о направляющей и руководящей роли партии. Отбарабанив их, начал уже работать творчески, пытаясь вовлечь молодёжь в процесс. Но активным был всего один парень. Сидел в самом последнем ряду и выкрикивал вопросы с места. Нормальные вопросы, явно не с целью меня поддеть. Первый вопрос, второй… И оба раза мне показалось, что он прекрасно знает на эти вопросы ответы, но хочет послушать, что я по этому поводу скажу. Он ещё несколько вопросов мне задал и стало очевидно, что у парня довольно активная жизненная позиция и круг его интересов не ограничивается одной работой, пивнушкой и танцами в ДК по субботам. Ответив на очередной его вопрос, решил проверить свои ощущения.

— А что вы думаете о возможностях советской молодежи в плане реализации собственного потенциала? — спросил я его, и он вполне связно ответил и про образование, и про доступные рабочие места, требующие соответствующей квалификации.

— Вот же у вас готовый лектор! — показал я на него комсоргу.

— Не, он в лекторы не годится, — тут же ответил комсорг Сизов. — Не ту линию гнёт.

Надо же! Подкован идеологически очень неплохо, а что у него не так с линией с точки зрения комсорга? Ну, тот молчит, а встревать сам не буду.

Решив, что моё выступление закончилось, стал спускаться с трибуны в зал, как вдруг рядом оказался тот самый молодой человек с последнего ряда.

— Ну, хорошо, допустим, я соглашусь, что лучше учиться, чем халтурить после работы или в выходные, ремонтируя чужие квартиры, — настойчиво потребовал он моего внимания. — Хотя я никак не понимаю, почему это нетрудовые доходы?.. Вот почему тогда студенческие стройотряды в каникулы — это хорошо и, более того, почётно? Я же советским гражданам помогаю, а не американцам каким решать их жилищные проблемы?

В присутствии комсорга мне совсем не хотелось вступать с ним в полемику, потому что, по сути, один этот его вопрос ставил под сомнение всю советскую идеологию того времени.

— Запишите мой телефон, порекомендую вас в студенческий стройотряд, который работает по вечерам прямо сейчас, и в который берут не только студентов, — ответил я, — и поверьте, зарплата там вам очень даже понравится, если вы такой рукастый, как я понимаю.

Он очень обрадовался. Молодец, конечно, что подрабатывает, да и полезное дело делает, сервисом жители любого советского города совсем не избалованы. Но если уж сдуру засветился на заводе, то комсорг ему спуску уже не даст. Он тут, что мне очевидно, слишком правильный. Зачем мне позволять ему сломать этого паренька, гнобя его за «нетрудовые доходы»? Мыслит-то он нешаблонно, и вопросы правильные, на самом деле, задаёт. Будет пахать с Ираклием, и комсоргу будет уже не к чему придраться, раз уж его в стройотряд лектор из «Знания» пристроил. А там, глядишь, раз такой инициативный и энергичный, и для каких других дел мне пригодится… Мне вон скоро надо уже будет штат в новом Музее комплектовать…

Комсорг Сизов проводил меня на выход и вручил небольшой свёрток уже на улице, за проходной, достав его из-за пазухи.

— Спасибо, что не стали спорить с Бурмистровым. Он как-то умудряется всех лекторов до белого каления довести.

— То, что он вопросы задаёт — это хорошо. Позвонит мне, введу его дополнительную трудовую деятельность в легальную колею, — заметил я. — Но парни там жестко работают, сил у него, боюсь, на новые вопросы уже оставаться не будет…

— Разве что так, — с сомнением взглянул на меня он.

Мы попрощались, и я поехал в стол заказов, чтобы уже закрыть этот вопрос.

Святославль.

Когда знаешь, что искать и на что обращать внимание, любые поиски проходят гораздо эффективнее. Уже к концу дня Руднев с Иваном держали в руках три требования-накладных на блоки и плиты, при том, что главный инженер Козин вообще не был в курсе, что в последние год-полтора на территории завода перекладывался какой-то коллектор.

— Ну, плитами, скорее всего, он полы выложил, — прикинул Иван. — А блоки пошли на стены гаража и сарая вместо кирпичей. Если бы он успел их оштукатурить, фиг бы стало понятно, из чего они…

— Небось, и собирался это сделать, как потеплеет, — заметил директор. — Это он одно требование на склад у меня подписал. Одно у Зыкова, когда я в отпуске был, Зыков это заместитель мой. Ещё одно требование опять у меня почти через год…

— Осторожный, змей, — заметил Иван. — Умеет ждать… Почему же он сразу постройки не оштукатурил?

— Лето на носу, скоро мне в отпуск идти, небось, опять выписал бы у Зыкова что-нибудь. Хозяйственный, падла, сам тратиться, видимо, на стройматериалы вовсе не хотел, предпочитал красть все, что только возможно украсть, для своего частного строительства. Ну и мы же не знаем, всё он уже построил, что запланировал?

— А потом всё и оштукатурил бы сразу, — догадался Иван. — Не сам же он строится, небось, мастеров приглашает?

— Кто ж его знает, — процедил Руднев. — Вон, у него сколько скрытых талантов, вдруг, обнаружилось…

— Да нет, вы что, товарищи? — воскликнул Козин. — Он даже лопату в руки на субботнике не берёт, не царское это дело.

— Ничего, — ответил Иван, — он уже себе хороший срок здесь обеспечил… Интересно, как он будет выкручиваться? Он же такой продуманный… Наверняка, должен был заранее прикинуть, куда он тут на заводе все эти материалы мог потратить?

Руднев с Козиным переглянулись. Главный инженер развёл руками в замешательстве.

— Вряд ли он продумывал свои аферы до такой степени, — заметил директор. — Не знаю, что должно было бы случиться, чтобы кто-то на заводе хватился. Он выписал второй раз тот же самый материал, а я и не вспомнил, что он год назад его уже выписывал. И Зыков, наверняка, не вспомнил бы.

— А если бы его кто-то из вас случайно поймал с этими блоками у него на участке? — спросил Иван.

— А он никогда не приглашал к себе никого, — ответил главный инженер.

— Предусмотрительно, — покачал головой Иван. — Проверьте ещё один год, хотя бы, Василий Степанович. Вдруг, он годами материал похищал, с него станется… А я начальству доложу, узнаю, как нам дальше действовать. И пожалуйста, в интересах следствия, никому ничего не рассказывайте! Не дайте ему возможности уничтожить улики! Судя по тому, какой он хитрый и беспринципный, с такого и поджечь станется контору, чтобы все улики сгорели.

— Разумеется, молчать будем, — ответил директор.

— Само собой, — недобро ухмыльнулся главный инженер. — Нам поджоги ни к чему…

А Левичева здесь не любят, — отметил про себя Иван, попрощался и отправился к Шанцеву. На ходу прикинул, что у того рабочий день уже закончился, так что нужно идти сразу к нему домой.

Москва. Квартира Брагиных-старших.

Генерал Брагин решил, что нельзя игнорировать такое серьёзное событие в жизни сына и невестки. Ребёнок уже у них в доме и надо, хотя бы, сделать вид, что он смирился с их выбором. Он и так в свое время после развода слишком отдалился от сына, хорошо хоть вовремя понял это и как-то смог снова с ним наладить контакт. Повторять прошлые ошибки ни к чему.

Генерал по опыту знал, что чем дольше откладываешь какое-то щекотливое дело, тем труднее потом к нему приступить. Если не приехать к сыну сейчас, то потом это может вылиться в непонятно что.

Можно будет вообще усыновление не обсуждать, — думал он, — но, если сейчас к ним не съездить, они воспримут это как осуждение их поступка, могут обидеться и сами уже не захотят в дальнейшем общаться. Тем более жена у сына такая… Специфическая.

Когда генерал сообщил жене, что хочет съездить к сыну, посмотреть на ребёнка, Нелли только равнодушно пожала плечами, мол, как считаешь нужным. Зато дочка генерала Валентина восторженно восприняла эту новость и потребовала у отца, чтобы он непременно взял её с собой. Тут же пошла собирать свои вещи и игрушки, которые решила подарить новой дочке старшего брата. Даже всхлипнула, узнав, что та из детского дома, и своего имущества у нее почти что и нет.

— Пойду посмотрю, что она там отдавать собралась, — поспешила Нелли за дочерью в её комнату.

Генерал последовал следом и, когда увидел, сколько у дочки вещей и игрушек, тут же одобрил её желание поделиться. Да уж, подумал он, в мое детство столько одежды и игрушек у нас и в помине не было, так легко ребенка и избаловать… Ну а жена взяла на себя контроль процесс отбора вещей.

— Валечка, эти туфельки трёхлетней девочке ещё очень велики, — ласково объясняла она дочери, — ты поноси их сама до конца лета, а потом отдадим, когда они тебе станут малы, а у неё ножки подрастут. Ладно?

Дочь вещи выкладывала, мама сортировала, а генерал распихивал по сумкам.

— Ну, хватит, Валь, на первый раз, — остановил он вскоре дочь. — А то не с чем будет в следующий раз ехать. Ты как приедешь обратно, собери уже сумку на следующую поездку, а сейчас достаточно…

В итоге Брагины-старшие поехали в гости к Брагиным-младшим с четырьмя сетками с вещами, обувью, книжками и игрушками. Нелли ещё пирогов с собой взяла, чтоб не с пустыми руками к столу заявиться. Она всеми силами старалась показать мужу и окружающим, что она хорошая хозяйка, заботливая мать и верная жена…

Когда они неожиданно свалились на голову новоиспечённым родителям, Нелли всё время наблюдала за реакцией мужа, чтобы не попасть впросак, как в прошлый раз, когда она поддержала Марину Томилину и вызвала неудовольствие Льва.

Они молча несколько секунд смотрели на страшненькую, испуганную кроху, прячущуюся за невесткой.

— Мои девчонки собрали тут кое-то для вашей, — решительно протянул генерал сумки сыну.

— Спасибо, пап, — обрадовался Костя.

— Там ещё пироги к чаю, — поспешно добавила Нелли.

А Валя уже сбросила туфли и побежала знакомиться с девчушкой, зарывшейся лицом в ноги Жени.

— Она мужчин чужих боится, — пояснил Костя отцу и сестре. — Ей привыкнуть к тебе надо.

— Ну, пошли на кухню, чтобы зря дитё не пугать, — предложил генерал. — Девчонки тут сами разберутся.

Костя поставил чайник греться. Нелли пироги им свои принесла. Женя прибежала, конфеты на стол выложила и печенье.

— Что планируете дальше делать? — спросил генерал, когда они остались одни.

— Сейчас на прописку документы сдали, — ответил Костя. — Потом надо в садик Ларчёнка устраивать… А мы же на очереди не стояли…

— Ну, если помощь нужна будет, говори.

— Спасибо, пап. Начальница Женькина со своим замом сейчас пытаются нам в заводском саду место выбить. Женьке придётся через садик на учёбу ездить, на час раньше выходить…

— Ну, а как она хотела? — усмехнулся генерал.

— Да она не за это вовсе переживает, — ответил ему сын. — А как малой объяснить, что она за ней вечером вернётся? Ларчёнок ходит за ней по пятам, из виду не выпускает, потерять боится… В ванне закрыться ей не даёт.

— Даже не знаю, что тебе на это ответить, сын, — с тревогой взглянул на него генерал. — Жизнь этого ребёнка так искалечила, а вы на себя взвалили роль его спасителей, не зная ничего о детях вообще, тем более, о таких детях…

Костя тяжело вздохнул.

— Ну, не оставлять же её там было, — развёл он руками.

Генерал поднялся, пошёл в комнату и аккуратно заглянул в неё. Жена с невесткой перебирали девчачьи вещички, а Валя читала Ларисе книжку про Маугли, сидя на маленькой тахте. Девчушка смотрела на его дочь восхищёнными глазами, и генерал заметил, что Вале это очень нравится.

Взрослой себя почувствовала, — отметил он. — Даже осанка изменилась.

— Девчонки, поздно уже, — проговорил он. — Может, уже поедем?

— Сейчас, пап, — запротестовала Валентина, — тут чуть-чуть дочитать осталось.

— Сейчас, пап, — повторила неожиданно для всех Лариса и прижалась к Вале.

Женя с Нелли переглянулись между собой и потом обе разом повернулись к генералу, едва сдерживая смех и удивление.

— А как она к вам обращается? — спросил он невестку.

— Котя и Женя, — ответила она.

— Что ж это у вас ребёнок не знает, кого надо папой называть? — проворчал генерал, пряча улыбку.

Когда они уже ехали домой в машине, генерал удивился, насколько стало легче на душе. Жена с дочкой на заднем сидении щебетали о чём-то своём. Нелли пыталась объяснить, что Ларочка Вале не сестра, а племянница, но дочке тяжело было понять, что это за родство такое…

— Валя, ты Ларисе — тётя, — объяснил ей генерал.