Ревизор: возвращение в СССР 31

Глава 19

Москва. Квартира Ивлевых.

С утра в понедельник распланировал себе день. Сначала редакция. Потом в университет, надо написать заявление на досрочную сдачу сессии. Оттуда на рынок за цветами Анне Аркадьевне, занести их домой и из дома на стрельбы и сразу на тренировку.

Не успел я закончить планирование своего дня, как раздался звонок телефона. Позвонили из детской поликлиники и пригласили приехать на осмотр. Перечислили целый список специалистов, которых нам надо посетить, включая стоматолога и спросили, когда нам было бы удобно привезти детей?

— Когда мы сможем приехать в детскую поликлинику? — специально переспросил я, переглянувшись с Ириной Леонидовной, игравшей с мальчишками в большой комнате.

Наша няня пожала плечами, мол, как скажешь. Договорился, что мы завтра приедем часам к десяти. Надеюсь, это не затянется очень надолго. В два часа мне уже надо быть в Комитете по миру. У нас же рейд завтра по жалобе уволенного рабочего.

— Вам ростомер и весы в поликлинике выдавали? — уточнила медработник.

— Да, — ответил я.

— Они же вам не нужны будут больше? — очень вежливо намекнула она.

— Нет, наверное… Надо вернуть?

— Если вам не трудно.

— Хорошо, — ответил я и попрощался с ней.

— Получается, ездить они к нам больше не будут, — сделал я вывод. — Слишком много специалистов, что ли, надо к нам привозить?

— Ну, хирург и невропатолог к нам как-то приезжали, — заметила Ирина Леонидовна. — Даже, анализ крови на дому как-то брали…

— Решили, хватит нас баловать? — предположил я. — Или стоматолог отказался на дом ехать? Как я вовремя коляску купил!.. Напомните мне завтра, пожалуйста, весы и ростомер с собой взять, просят вернуть…

— Ну и хорошо, а то весь подоконник в спальне занимают, — ответила она.

Собрался, наконец, и поехал со статьёй про американку в редакцию. Чуть не забыл купить чего-нибудь вкусненького, сбитый с толку звонком из поликлиники.

Москва. Гагаринский райком КПСС.

Звонок Захарова из горкома застал Володина врасплох. Утро внезапно перестало быть томным. И чего ему надо?

— Слушаю, Виктор Павлович, — поспешно проговорил он.

— Герман Владленович, жду вас сегодня в двенадцать в ресторане при гостинице «Россия», — не терпящим возражений тоном заявил тот, и уточнил, где конкретно будет его ждать.

Такой напор удивил Володина, но спорить он не стал и вопросов задавать тоже. Если бы можно было то, что он хочет, по телефону сказать, Захаров, наверняка, так и сделал бы, а не стал бы тратить своё личное время на встречу с ним.

— Хорошо, Виктор Павлович, — озадаченно ответил он.

— Тогда, до встречи, — проговорил Захаров и положил трубку.

Что бы это значило? — задумался Володин и тут же набрал Гончаруку.

— Николаич, зайди, — велел он и, когда тот поспешно поднялся к нему, рассказал про звонок Захарова. — Не представляю, что могло случиться, чтобы он вот так потребовал встречи…

— Поживём, увидим, — задумчиво ответил Гончарук.

— В двенадцать у нас встреча. Думаю, к часу — к половине первого уже вернусь, — предположил Володин. — Предупреди остальных. Не понравился мне его голос, думаю, будет по возвращении что обсудить…

— Понял, Герман Владленович, — кивнул тот.

Москва. УВД Пролетарского района города Москвы.

Начальник ОБХСС Градов собрал с утра своих подчинённых, занимающихся делом Загорского музея. Начальник УВД Евсеев ему сегодня открытым текстом дал понять, что дело это не простое и стоит на контроле в Политуправлении МВД СССР.

— Что у вас с Голубевой вчера получилось? — посмотрел он на майора Баранова и лейтенанта Миронову.

— Сделали стрижку и укладку, — доложил, усмехнувшись, Баранов. — Даже не пришлось изголяться, чтобы к Голубевой попасть. Она сама предложила.

— Конечно! Мы подъехали на машине прямо под окна зала, где она работала, — хихикнула Миронова.

— Ты что, на своей поехал? — настороженно уставился на Баранова Градов.

— Ну, а на чьей ещё? — развёл тот руками. — Не волнуйтесь, я номера грязью забрызгал, там при всём желании ничего не разглядеть было.

— Ой, а я об этом даже не подумала, — испуганно взглянула на него Любаня.

— Не всё сразу, — показал он ей успокаивающий жест рукой, мысленно покачав головой. Какая же девчонка еще простодушная! Вот так, при начальстве, сознаваться, что готова была сделать ляп? Хотя… и он в ее возрасте был таким.

— Хорошо, молодец, — кивнул Градов, снисходительно взглянув на девушку. — А у вас что? — переключился он на капитана Дубинина и лейтенанта Курносова. — Удалось засечь ещё какие-нибудь контакты Погашева?

— Нет. Тот все выходные дома проторчал… Нам бы в усиление кого-нибудь, Александр Демидович.

— Будет вам усиление. Разговаривал, как раз, сегодня, по этому поводу с Евсеевым. Дело это на контроле в Министерстве, так что всё у вас будет… Когда планируете ещё раз у Голубевой появиться? — переключился он на майора.

— Может, в среду? — предложил Баранов. — Чтобы сильно не частить…

— Давайте завтра, — решил Градов. — Чем быстрее ты выйдешь на покупку монет, тем быстрее Погашев опять пойдёт к Мешкову в музей.

— Хорошо, — согласился Баранов. — Только Любаню переодеть надо, чтобы дорогими шмотками внимание Голубевой привлечь.

— Может, еще и серьги ей какие-нибудь новые нацепить или кольцо? — предложил Дубинин.

— Можно, — одобрительно взглянул на него Баранов. — И если Голубева обратит на них внимание, то тебе, Любань, надо будет похвастаться, что это я тебе на днях подарил.

— Угу, — поспешно кивнула девушка.

— И не забудь про итальянскую помаду из «Берёзки» пожаловаться, — напомнил ей Градов.

Москва. Один из ресторанов при гостинице «Россия».

Подгоняемый беспокойством Володин приехал на встречу минут на десять раньше. Он заказал салат, второе и сто пятьдесят грамм коньяка, чтобы не сидеть за пустым столом. Салат и выпивку принесли почти сразу и, когда появился Захаров, он уже успел выпить, и официант унёс пустую рюмку.

— Приветствую, Виктор Павлович, — поднялся он ему навстречу.

— Хотелось бы сказать вам «добрый день», Герман Владленович, — многозначительно посмотрел на него Захаров, пожимая протянутую руку, — но не сегодня. Лучше присядьте…

Володин почувствовал, как у него между лопатками похолодело, и он тяжело опустился на стул, уставившись на собеседника в тяжёлом ожидании. А Захаров взглядом подозвал официанта, тот тут же оказался рядом и, приняв заказ, ретировался.

— Вы сделали очень большую ошибку, Герман Владленович. Вы полезли на мебельную фабрику, которую курирует напрямую член КПК с очень серьёзной репутацией. Он уже поручил УВД Москвы вас всех арестовать и сгноить в лагерях. Вы, вообще, понимаете, что вы творите?

Володину стало совсем нехорошо. Он смотрел на Захарова невидящими глазами. Стало душно и он автоматически распустил галстук и расстегнул рубашку.

— Я мог бы вас спасти, подключив свои связи, — с деланным сочувствием произнёс Захаров. — Но дело это на контроле в КПК и просто так замять его не выйдет.

— Что от меня требуется? — спросил Володин, прекрасно понимая, что ничего в этой жизни не бывает просто так.

— Первое, — удовлетворённо кивнул Захаров, оценив готовность Володина к сотрудничеству, — вы предоставляете УВД козла отпущения, которого они смогут предъявить КПК. Возможно, он получит реальный срок. Даже, не возможно, а скорее всего и получит. Да, иначе смысла в этом никакого и нет…

У Володина волосы зашевелились на голове, он с трудом сглотнул, но промолчал.

— Второе, — продолжил Захаров. — Вы или отдаёте нам часть своих предприятий, или целиком переходите со всеми своими объектами под наш контроль. Смысл мне просто так вас спасать?

Что-то лихо он завернул! — промелькнуло в голове у Володина. — Часть предприятий отдать… А не жирно ли будет? Хотя, мы сейчас не в том положении, чтобы торговаться…

— И третье, — продолжал Захаров. — Регина Быстрова. Вы должны отозвать её из всех комсомольских структур МГУ раз и навсегда, и следить, чтобы впредь она на пушечный выстрел к Павлу Ивлеву не подходила.

— А причём здесь Ивлев? — недоумённо спросил Володин.

— Вы через ЦК ВЛКСМ пропихнули Быстрову в его структуру против всех наших договоренностей! — укоризненно посмотрел на Володина Захаров, оскорблённо поджав губы. — Там даже секретарь комитета комсомола МГУ отказывался её брать после истории с Самедовым, так вы даже его в бараний рог скрутили! Обидно, знаете ли, что у вас такая короткая память. Дали слово, что будете соблюдать нейтралитет, и забыли?

О, чёрт! Это кто же ей помог? — начал что-то понимать Володин. — Ну, Быстрова!.. Подставила нас всех! Всё выглядит именно так, как будто мы, действительно, пренебрегли договоренностями с Захаровым… Тогда понятно, почему такие жёсткие условия. Неужто он действительно тогда перемирие предлагал, а они не поняли и так сплоховали?

Появился официант. Поставил перед Володиным рыбу с жареной картошкой, и Захарову принёс часть его заказа.

Аппетит пропал безвозвратно. Володин ковырялся в тарелке, не чувствуя вкуса еды.

— Герман Владленович, решение надо принимать быстро, — напомнил ему Захаров. — КПК давит на главк и в любой момент может потребовать результаты расследования этого дела.

— Я всё понимаю, Виктор Павлович, — устало взглянув на него, ответил Володин. — Я не понимаю, где мне взять козла отпущения…

— А какие проблемы? Ну, получит он срок, отсидит несколько лет, выйдет потом по УДО. Получит щедрую благодарность за заслуги перед вашим коллективом… В японской мафии это очень широко распространено, кстати. Главарь совершает преступление, а садится за него кто-то из рядовых и по освобождении получает всеобщее уважение соратников и сразу резко делает карьеру в их иерархии.

Володин чуть не подавился, представив себе, как он будет говорить такое своим людям.

— Предлагаю вам, Герман Владленович, не сиськи мять, а незамедлительно приступить к решению этого вопроса. Затеяли в серьезные игры играть, не изображайте из себя невинного школьника, — глянул на него исподлобья Захаров. — Времени на раскачку у вас нет совсем. Встречаемся сегодня здесь же в семь часов вечера. И мне будут нужны ответы на все мои вопросы. Положительные ответы. Потому что иначе я просто отойду в сторону, когда вашу компанию будут рвать на куски. И даже не думайте, что сможете сказать, когда вас арестуют, что-то про мои дела, чтобы часть обвинений снять. У меня в МВД все так схвачено, что крепче некуда. Ваши измышления в милиции даже никто записывать не станет. Словно вы рот открываете, а оттуда ни звука не доносится. Как у рыбки в аквариуме? Видели, небось?

Володин кивнул и пожелав на автомате Захарову приятного аппетита, попрощался с ним до вечера. На негнущихся ногах он вышел на улицу и сел в машине, закурив. Только тут понял, что не оставил денег за еду в ресторане. Но не возвращаться же… Черт с ним, не вызовет же Захаров милицию его арестовать за это! Она уже и так в деле присутствует…

Быстрова… Быстрова… Кто же её через ЦК ВЛКСМ пропихнул к Ивлеву? Она что, не знала, что это структура Ивлева? Хотя, она и о нейтралитете не знала… Видимо, она сама по себе несчастья приносит. Вон, Самедов позарился на её прелести и где он теперь? На севере, сидит на льдине и ждёт весны? А теперь, получается, наша очередь? Очень жаль, что Захаров раньше не потребовал от неё избавиться. И как нам самим это в голову не пришло?.. Но кто же знал, что она настолько опасна? Она всех подставила!..

Москва. Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами.

Оставшись одна на хозяйстве, Галия нарадоваться не могла. Телефон, правда, периодически звонил. Галия старательно фиксировала все вопросы, выясняла, как и положено секретарю, кому перезвонить и ждала звонка начальницы. Ольга Вениаминовна отзвонилась с утра, до начала стажировки, и пообещала ещё позвонить во время обеденного перерыва.

— Не знаю, во сколько нас вечером отпустят, — говорила она утром Галие, — но если пораньше на час или больше, то я заеду на работу.

Уже после её утреннего звонка позвонила Элла Родионовна из Министерства бытового обслуживания. Галия очень обрадовалась, услышав её голос. Сразу узнала. Со временем все сложности участия в обслуживании конкурса парикмахеров забылись, и в памяти осталось только приятное — что ее прическа выиграла конкурс, и ее показали по телевидению. Обменявшись с Галиёй приветствиями, Корчагина перешла к делу.

— Как хорошо, что я на тебя сейчас напоролась, — говорила она. — Наше министерство направило запрос на тебя для участия в международном конкурсе парикмахеров в Бухаресте и что-то ни ответа, ни привета. Ты что, не хочешь ехать?

— Эллочка Родионовна, я в первый раз об этом слышу, — искренне ответила Галия, — честное слово. А когда был запрос?

— Да уже недели две, если не три. Конкурс в первых числах июня. Уже списки делегации формируются…

— Ничего себе, — растерялась Галия. — У меня начальница сейчас на стажировке в Торгово-промышленной палате. Обещала позвонить в обед. Я спрошу у неё.

— Давай, Галия, выясняй, что там с нашим запросом. Валера Земченко очень рассчитывает на тебя.

— Хорошо, Элла Родионовна, — озадаченно ответила Галия, на автомате попросив у неё телефоны для обратной связи.

Когда через пару часов Ольга Вениаминовна позвонила, Галия первым делом спросила у неё про запрос из Министерства бытового обслуживания.

— Даже не представляю, о чём идёт речь, — удивлённо ответила Морозова. — Дуй-ка ты в канцелярию и спроси, был ли такой запрос у нас вообще?

В редакции Вера рассмеялась, уплетая эклер над названием моей очередной статьи.

— Дома хорошо, а в СССР лучше? — процитировала она, но вчитавшись, смеяться перестала. — Ого!.. Правда, что ли?

— Вполне, — улыбнулся я.

— А фотографию её не сделал? — положив надкусанный эклер в кулёк, спросила она.

— Не стал. Девчонке здесь жить и работать. Зачем каждому знать, что она родилась и выросла в Америке? Дайте заставку какую-нибудь типа небоскреба в Вашингтоне или Нью-Йорке.

— А как она по-русски говорит?

— Как мы с вами.

— Ну, может, ты и прав, — засунула она остаток эклера в рот и, что-то мыча, показала мне на мешок у двери.

— Понял. Заберу, — улыбнулся я и пошёл к выходу следом за ней. Пока я вышел в коридор, прихватив мешок с письмами, её уже и след простыл.

Хорошо, что и так и так, в университет собирался, — думал я, укладывая мешок на заднее сиденье в машине.

Гусев встретил меня сразу вопросом, мол, ну что там с письмом? Сказал, что он лично проверил все письма, что девчонки разобрали и обработали, но, не найдя письма, что мы подбросили Быстровой, всё равно сомневался, что она его выкрала. Думал, может, просто, не нашёл его, а спрашивать у девчонок он стреманулся, ещё начнут его искать и спросят у Быстровой…

— Всё сработало, как запланировано, — успокоил я его, дождавшись паузы в его взволнованном рассказе.

— Что дальше? — спросил он, сразу начав улыбаться.

— Пока ждём… Но ожидания у нас самые радужные.

Согласно хмыкнув, Гусев сказал:

— Девчонки тебе там уже писем наоткладывали, заберёшь?

— А, давайте, конечно, — спохватился я, что давно ничего не забирал.

Мы прошли с ним до кабинета группы разбора, и оставили там ещё один мешок. Гусев его пометил, написав на листе бумаги «Газета» и положив сверху. А я выгреб письма из папки «Ивлеву Павлу Тарасовичу» и убрал в портфель.

Мы попрощались, он вернулся к себе в кабинет, довольный тем, что наша комбинация сработала, а я пошёл искать Эмму Эдуардовну.

Москва. Гагаринский райком КПСС.

Не успел Володин вернуться на службу, как вскоре у него в кабинете собрались Гончарук, Белов и Некрасов.

— Ну что, Герман Владленович, Захаров от вас хотел? — с любопытством спросил Белов, не обратив внимание на состояние начальника.

— Подожди, Вить, — остановил его более опытный Гончарук, сразу заметивший, что что-то не так.

— Мы в полной заднице, — устало проговорил Володин. — Мебельная фабрика, оказывается, работает под членом КПК при ЦК КПСС…

— Ёшь твою медь! — воскликнул Некрасов, схватившись за голову. — Я сразу почуял, что директор слишком спокойный!

— Слишком спокойный⁈ — сорвался Володин. — Поэтому ты ему угрожал и шантажировал⁈

— Да вы что, Герман Владленович! — вскочил Некрасов. — Не было такого! Наоборот, как почувствовал, что что-то не то, то сразу сказал, что объединив наши усилия, мы сможем быть очень полезны друг другу и свернул разговор.

— Это ты будешь в ГУВД объяснять, — раздражённо ответил Володин. — Им передали из КПК для проверки жалобу этого директора с требованием посадить нас всех!

— Но вы же сами меня туда отправили… И я же вам говорил, когда вернулся, что что-то не так… — пролепетал Некрасов, бессильно опускаясь на стул.

Володин отвечать ему ничего не стал.

— А Захаров-то что хотел? — осторожно напомнил Гончарук, когда ошеломленное молчание затянулось.

— Предложил спасти нас, — недовольно ответил Володин и Некрасов громко выдохнул с облегчением. — Но не все так просто. Во-первых, мы должны за это заплатить. Или отдать часть предприятий, или со всеми объектами перейти под их контроль. Во-вторых, убрать Регину Быстрову из всех комсомольских структур МГУ. И в-третьих, мы должны предоставить ГУВД козла отпущения, которого они предъявят КПК, по-другому никак…

Володин специально этот пункт озвучил последним, прекрасно понимая, что именно он вызовет больше всего проблем.

Затянувшееся молчание за столом подтвердило его опасения. Соратники были также потрясены этим условием, как и он сам, впервые услышав его. Первым опомнился Белов.

— Какого чёрта вы вообще полезли на эту фабрику⁈ — вскричал он.

— Не «вы», а «мы», — устало поправил его Володин. — Не забывай, это было общее решение.

— Так это же Быстрова, бывшая Самедова, принесла письмо оттуда! — напомнил Гончарук. — Забыл, что ли⁈

— Нашли кому поверить! — простонал Некрасов. — Самедов вон, ей поверил, и где теперь Самедов?

— А она была очень убедительна, — возразил ему Володин, — и письмо убедительное! И процент она себе очень убедительно выторговала с этой фабрики!

— Ну так тогда давайте, её ГУВД и сдадим, — закидывая в рот валидол, предложил Гончарук.