Раса

Глава 5

Утром собираю всех мужчин, женщин на совет сознательно не приглашаю, вопрос должен стоять достаточно деликатно. Мне не нравится ситуация с компанией Вилена Ждановича. Решил эту публику поставить на место. Мужчин в нашем лагере предостаточно. Знаю, есть опытные бойцы. Донёс своё решение с предложением обломать эту компанию достаточно жестоко. Предлагаю, в случае серьёзного сопротивления, бить насмерть. Затем даю высказаться народу.

— Я, конечно, не пойду против коллектива, решите дать в морду серьёзным людям, поддержу, — блеет Аскольд, — но это не метод, это бесчеловечно,… лучше устроим обвал, всё решим одним махом, — скребёт он куцую бородёнку.

Аскольд весьма странный человек. Его с поволокой глаза на неказистом лице придают ему некий шарм, что многие женщины, встретившись с его взглядом, мигом становились влажными и сверху и внизу. Он никогда о себе не рассказывает и, когда приятели хвастались, что кто-то из них служил в спецназе или в десанте бил кирпичи, он скромно опускал глаза. А на вопрос, где провёл место службы, краснел, как красна девица и под снисходительные улыбки говорил: «писарем при штабе». Но я видел его тело, на нем зияют шрамы, но не от аппендицита, а конкретные пулевые, в этом я хорошо разбираюсь. Я догадываюсь, немало в своей недолгой жизни, он успел завалить людей. Он тонок в кости, но мышцы как притаившиеся удавы, будить не стоит. Но, Аскольд, как-то так прячет их на своём теле, что неискушённому человеку могло показаться, он хил и слаб. Аскольда я знаю как невероятно выносливого человека.

Для меня дельное предложение Аскольда, не поддержал никто. Пришлось готовить оружие: копья, дубины, ножи, камни. Наш Аскольд, из кучи осколков обсидиана, выбирает острые куски, балансирует на руке и прячет на своём теле. Затем подходит ко мне:

— Никита, я, конечно, не хочу вмешиваться в твою работу, учишься быстро, народ тебя уважает. Не сомневаюсь, морды набьём, но, сдаётся мне, перед посещением наших «друзей», стоит провести небольшую разведку. Может у них есть ПП-2000, или пару «Кипарисов» из оружия завалялось, тогда шансов у нас не будет. Хотя это маловероятно, не стали бы они медведей к нам подманивать, когда проблему можно решить намного проще. Но, может они извращенцы, какие? Нравятся заумные методы, и с такими сталкивался. Так что тебе решать. Предлагаю, сходить, прогуляться по пляжу. На народ поглядим, себя покажем. А, там, видно будет. Развлечься всегда успеем.

Да, Аскольд, видно для тебя это занятное проведение своего досуга. А, по мне, ахи, какая боевая спецоперация, с восхищением думаю я, глядя в его честные глаза и на лёгкий стыдливый румянец на лице. Нравится мне этот парень, чувствую, очень надёжный человек.

— У меня такие же мысли, — сознаюсь я, — но думал, не стоит всё усложнять. Но если ты советуешь,… давай сходим.

Аскольд, Семён и я, вооружённый ПК «Гюрзой», спустились на пляж. На нём произошли достаточно заметные изменения. Бывшие отдыхающие понастроили из веток и камыша безобразные хижины. Кто-то объединился в небольшие группы, горят костры, в них запекают устриц, другого я из еды ничего не увидел. Сердце сжалось, на таком рационе долго не протянут.

Люди копошатся на отмелях, глубже не рискуют заходить. Чуть далее, где начинались глубины и, на подводных камнях растёт великое множество раковин, рассекают гладь моря чёрные плавники акул. Что привлекло хищников в таком количестве, я не понимаю. Может сезонные миграции, а может, выискивают жертву среди людей.

Мы идём между людей, те бросают на нас неприязненные взгляды, они понимают, мы устроились лучше их. Завидуют. Но, кто виноват, мы предлагали присоединиться к нам, но видно они предпочли гордое одиночество. Как говорится, останемся без штанов, но назло врагу. Или, издохнем, но не отдадим свою независимость и самостоятельность.

Не спеша направляемся к лагерю Вилена Ждановича. Взгляд Аскольда рыскает по берегу, по зарослям камыша. Он сосредоточен и насторожен, видно ждёт некий подвох. Семён, с грозным видом, тащит на плече полюбившуюся дубину. Нижняя челюсть выдвинулась вперёд, показывает его бесстрашие.

По мере продвижения начинаю догадываться, их нет на берегу, они поменяли место.

Оказалось я прав, утыкаемся в брошенную стоянку.

— Я был уверен, — бесшумно смеётся Аскольд, — умные люди должны именно так поступить.

— И, где их теперь искать? — теряюсь я.

— На плато, естественно не пошли. В лес, тем более. Значит, как и мы, нашли убежище на склонах и строят круговую оборону, на всякий случай. По крайней мере, я бы так сделал, — просто говорит Аскольд, чешет тощую бородёнку, — но, найти их надо, — во взгляде появляется, что-то змеиное. Он считает, нам сделали вызов, — Никита, я пойду в камышах, а вам предлагаю идти друг за другом с дистанцией десять метров.

— Согласен, — чувствую интуитивно, в вопросе тактики, Аскольд грамотнее меня.

Через некоторое время минуем место, где на мужа Катерины напала акула. В этом месте над морем зависают скалы, и виднеется узкий проход на другой, более дикий пляж.

Аскольд, совершенно не вспотевший, прогулка по камышам его не утомила, присоединяется к нам.

— Они прошли здесь, — в возбуждении говорит Семён, — вон, потеряли бутылку с виски. Ты смотри, полная, — радуется он и тянет к ней руку.

— Не газуй, — Аскольд удерживает его. — Хороший подарок, такие виски не на одну сотню долларов потянут. Такое не теряют.

Аскольд внимательно осматривает место, затем удовлетворённо хмыкает, — в их группе есть профи, — заявляет он, и видно, это открытие доставляет ему настоящее удовольствие, — это ловушка, к горлышку привязана верёвка, при её натяжении, падает вон тот камень. Мы, естественно, бросаемся в эту щель, между камнями, так как больше деваться некуда, и происходит интересная ситуация. Видите, ветка? Мы на неё наступаем. Она работает как рычаг, и эта глыба закрывает выход. Просто и со вкусом, ловушка с тройным секретом, — Аскольд, по своему обыкновению беззвучно смеётся, — мне нравятся эти ребята, — делает он неожиданное заявление, — но у них нет никаких шансов, — добавляет он.

— Почему с тройным, с двойным, — поправляет его Семён.

— Ты думаешь, они в виски не закачали какую-нибудь ампулку? На радостях выпили и оказались в их лапах или на небесах. Поэтому бутылку разобьём, — Аскольд швыряет её в камни.

— Одно не могу понять, зачем такие сложности? Не проще просто напасть на наш лагерь ночью и всех перебить и пост наш не спасёт, раз они такие крутые, — я обескуражен.

— Может они, то есть он, развлекается. Оттачивает своё мастерство. Может меня знает. Спецов как я мало, — просто, без хвастовства, констатируя, сей факт, не рисуясь, заявляет Аскольд.

— Кто ты, господин Аскольд? — постаравшись сказать иронично, говорю я.

— Какая разница, Никита, — усмехается он.

— Чтоб, не было разницы, назначаю тебя начальником безопасности нашего государства, — шучу я.

— Спасибо за доверие, я принимаю эту должность, — неожиданно, весьма серьёзно говорит Аскольд. Я с удивлением смотрю на него, но он сама невозмутимость. И я пока не понимаю, шутит он или нет. Но, где-то мне подсказывает, он не играет. А почему нет? Пусть кто попробует оспорить это решение.

— Солидно, дух захватывает, — сероглазый увалень покрывается румянцем, — начальник безопасности целого государства. Вот, только государства нет и названия нет.

— Конкурс объявим на лучшее название, а государство у нас есть, это мы, — улыбаюсь я. Неожиданно на меня навалился груз ответственности за судьбы людские.

— А, кто государством будет управлять президент, генеральный секретарь? — не унимается Семён.

— Президенту служить не буду, Великому князю, да, — огорошил нас Аскольд.

— А, где ж его найти, князя, великого, — меня распирает от иронии.

— Ты им будешь, — невозмутимо, заявляет Аскольд и совсем добивает меня этим заявлением.

— Нет, это не возможно, чушь какая-то, … это не мне и не нам решать. А, затем, князь, это не слишком?

— Зато, чисто по-русски.

— Надо собрать собрание, выдвинуть несколько кандидатур, что бы было демократично, прозрачно. А, то получится диктатура, а не светское государство, — поддерживает меня Семён.

— К вашему сведению, — усмехается Аскольд, — демократия, это самая извращённая, замаскированная во вкусную конфетку, форма диктатуры. Самая прозрачная власть- это самодержавная, но… в рамках определённых законов, на благо всем и себе. Каждая кухарка не способна мыслить шире своей кухни. Толпа не должна управлять, только, выполнять. Тогда будет порядок. Демократия только маскируется под толпу, на самом деле всё решают демократические самодержцы, выдавая, часто, свои гнусные решения под решения толпы. Типа, а с нас все взятки гладки. Эту гнусность не мы сделали, а вы. Мы просто исполнители решений толпы. Мы демократы, против народной воли пойти не имеем права, даже если это претит человеческому пониманию о нравственности. Видите, как легко можно умыть грязные руки. Во всём виновата толпа, мы с вами, а не они, народные избранники. Поэтому, если слишком зарывался какой-нибудь царь, это было видно всем. Его свергают и сажают на трон другого. В истории такое было и не раз.

— Интересная мысль, — задумываюсь я, — мне приходили аналогичные мысли, но я не когда на это место себя не ставил. — А почему ты решил, что подхожу для этой роли?

— Других нет, а тебя знаю, — невозмутимо и просто отвечает он.

— Вы, знаете, а мне нравится эта идея, — неожиданно горячо ответствует Семён.

— Там видно будет, — в сердцах буркнул я. Но, внезапно ощущаю такой взрыв энергии, словно целая электростанция закачала в меня мегаватты электричества. На мгновение мир изменился, стал сверх контрастным и словно Некто, кто стоит над всеми нами, поставил на это решение свою печать. Я понял, обратной дороги нет, на меня опустился огромный груз власти.

— Так тому и быть, — сурово произношу я. Аскольд удовлетворённо выдыхает, Семён распрямляет плечи, я только сейчас обратил внимание, какие они широченные. Его глаза посветлели до небесной голубизны:

— А, ведь, это идея не твоя, — обращается он к Аскольду, — это решение свыше.

— Да? Да, — соглашается Аскольд.

— Как сейчас нам поступать, продолжать разведку, или вернёмся в лагерь, — в раздумье спрашиваю я, — может, мне по статусу не положено прыгать по камням?

— Я, думаю, Великому князю не возбраняется потешить себя удалью, — беззвучно смеётся Аскольд. Я тоже улыбаюсь, а Семён сияет, словно красная девица. Вдруг мне стало легко и просто. У меня есть друзья, они меня всегда поддержат.

Мы протискиваемся между скалами, и оказываемся на другом берегу. В этом месте царит первобытная дикость, видно метаморфозы произошли основательные.

Хаос из базальтовых и гранитных отложений, застывшие потоки лавы и ровненькая, кругленькая галька у самой воды, придают неповторимое очарование. Непуганые крабы копошатся на покрытых водорослями прибрежных валунах. Чайки с добрых индюков, бродят между камней, выискивая разнообразную живность, в море мелькают всё те же акульи плавники, на горизонте выпустил фонтан кит. Процесс поглощения одного мира другим происходит непрерывно.

Стараясь не спугнуть наглых чаек, соблюдая интервал, идём по берегу. Ни одной пластиковой бутылки, шкурок от колбасы и яиц, мазута в воде и на камнях, первозданная чистота. Издам закон, за свинство над природой, сечь плетьми, мимоходом думаю я.

Неожиданно вдалеке, видим просто сюрреалистическую картину, под пляжным зонтом сидит человек.

— Это он, — подходит ко мне Аскольд.

— Почему один?

— Хочет поговорить.

— Наглец! — сверкнул очами Семён.

— Почему? — удивляется Аскольд, — нормальный мужчина.

Не спеша подходим к сидящему человеку. Тот, до последнего не поворачивает голову. Когда мы приблизились вплотную, он, наконец, соизволил, обернулся к нам, в глазах искрится веселье:

— Привет, Аспид, — обращается он к Аскольду.

— Привет. Росомаха, — Так же радушно поприветствовал его он. Есть ощущение, встретились старые, добрые друзья.

— Виски мой не понравился?

— Решил с тобой выпить.

— Нет проблем, — он достаёт четыре разовых стаканчика и плеснул туда янтарной жидкости.

Аскольд взял виски и на мой вопросительный взгляд, ободряюще кивнул.

— Два раза хохма уже не хохма, — беззвучно как Аскольд, смеётся незнакомец.

— Представил бы своих друзей, Аспид, — с укором в голосе говорит мужчина.

— Семён, хирург, — указывает он на сероглазого верзилу. — Великий князь, Никита Васильевич, — торжественно представил он меня.

Я ждал любой реакции со стороны незнакомца, но не этой. Мужчина с достоинством встаёт, кивает:

— Для меня большая честь с вами познакомиться, Великий князь, — серьёзно говорит он. Я несколько смущаюсь:

— Князь государства, у которого даже названия нет.

— Назовите его Растиславлем, — советует нам наш враг.

— Славим Солнце, — задумчиво высказывается Семён.

— Где-то так, — соглашается Росомаха.

Мы выпили виски без тоста, каждый сказал его в душе.

— Зачем придурков заставил рыбу разбрасывать перед нашим лагерем? — спрашивает Аскольд.

— Засиделись ребята, да и этот метод хотел проверить. Но, осечка вышла. Как говориться, «заставь дурака молиться, он и лоб расшибёт». Правильно заметил, придурки. Потащили мясо прямо к пещерам. Вот медведь их и учуял раньше, чем рыбу.

— А с теми ловушками? Ты же знаешь, у меня нюх на них, не прокатит.

— Знаю об этом. Просто хотел старого друга позабавить, а заодно проверить, в какую сторону повлиял новый мир на тебя. Я сделал выводы, кто-то сильно потерял, кто-то нашёл в десять раз больше, чем было в прошлой жизни. Ты не потерял, — похоже, Росомаха этим очень доволен.

— А если б потерял?

— Убил бы.

— Что думаете предпринимать?

— Уходим мы, Аспид. Вам надо набираться сил, нам. Потом встретимся.

— А к нам не желаешь присоединиться?

— Я с Вилен Ждановичем тесно связан.

— А если заключим союз? Земли на всех хватит.

— Он не хочет делиться властью, в чем-то его понимаю. А, вообще, жизнь покажет, — не стал обрубать канаты наш враг, — может, и заключим союз.

Росомаха встаёт, не спеша закрывает зонтик, улыбается и неторопливо идёт прочь.

— Вот бы мне сейчас пистолет, разрядил бы в него всю обойму, — неожиданно разъяряется Семён.

— У тебя не получится, а я не стану, — просто отвечает Аскольд.

Я долго наблюдаю за этим необычным человеком, пока тот не скрывается за тёмными скалами. Чувствую угрозу, исходящую от него, знаю, пути наши должны, когда то пересечься. Неуютно почему-то на душе.

— Пора домой, — грустно говорю я.

— Да, нам делать здесь уже нечего, — соглашается Аскольд. Он непривычно печален.

— А почему он тебя Аспидом называл?

— Ядовитый, наверное, — усмехается друг.