Раса

Глава 12

У меня серьёзный разговор Аскольдом и Анатолий Борисовичем. Мы отсутствовали всего-то пару дней, а в городе начались беспорядки. Я понимаю, власть только-только закрепляется, эксцессы должны появляться, но их необходимо пресекать в корне. Первое правило — все должны, заняты, второе — полный отчёт за проделанную работу, третье — неповиновение жёстко пресекается. Фактически, на данном этапе, установить режим диктатуры. Никакие уговоры, убеждения не подействуют на людей, если они не будут знать о неотвратимости наказания. Дети должны учиться, заниматься спортом. Обязательно для мальчиков, военная подготовка. Подготовить систему поощрений и наказаний. Отдельным пунктом, я опять повторяюсь, учёных людей выделить над всеми и обеспечить всем необходимым. Но и результаты требовать в десять раз выше других.

Конечно, допускаю совещательные собрания, где каждый может высказаться, но решающее слово закреплю за собой. Исхожу из того, если идти на поводу у всех — бардак. Ясли буду неправ я — в любом случае, у меня, возникнут проблемы. Следовательно, мне необходимо прислушиваться к дельным предложениям.

Самодурство не допустимо. Попытаюсь как-то обрисовать это в законе. Будет такой пункт. Не люблю тиранов, а после меня неизвестно кто придёт.

Мы долго разговариваем, Ладушка рядом, не вмешивается. Может когда-то, в той жизни, сделала бы пару замечаний. Но сейчас — молчалива, в глазах — понимание. Я не перестаю удивляться мудрости жены. Она единственная среди нас, у которой, в её секторе, всё на высшем уровне. Порядок, дисциплина. Её люди шьют одежду, собирают всё, что пригодно в пищу, готовят, помогают строить жилища — успевают делать даже то, что не входит в их круг обязанностей. Её новшество, заставила Исая обучать стрельбе из лука девочек, а Катерину учить плаванию и нырянию детишек, которых у нас достаточно много.

Она сидит на покрытом ковриком камне. Рядом струится полупрозрачный дымок от костра. В заходящем солнце волосы сияют как солнечный нимб. В контрасте тёмный профиль лица подсвечен с боков золотым обводом. При повороте лица вспыхивает протуберанцами кожа в районе нежных щёк, пухлых губ, слегка вздёрнутого носика. Почти как у подростка острые плечи. Грудь небольшая, острые соски вызывающе торчат из тонкой материи лёгкой блузки, ещё чуть-чуть и с треском прорвут ткань и наружу выскочат две спелые вишни. Талия как у девочки застенчиво переходит в зрелые формы бёдер. Захотелось прямо сейчас уйти от всех, забыть всё и погрузиться в сказочный мир любви.

Жена ловит мой взгляд, губы чуть приоткрываются, из прищуренных глаз оттенённых пушистыми ресницами вырвалось ответное желание — очень мимолётное, но от этого яркое как вспышка ядерной бомбы.

Язык заплетается, мысли путаются, совещание приходится прервать.

Помогает мне Яна. Она бодрой походкой подходит к Аскольду. От меня не укрылся брошенный ею взгляд Ладе полный взаимопонимания:

— Муж, с тебя вечернее купание.

— А как же акулы?

— К чёрту акул! Разгоним! — уверенно заявляет она.

Тесть поднимается:

— Основные пункты оговорили. На ближайшее время работы хватит. Проверю несение службы.

Он твёрдой походкой направился не в сторону своих постов, в сторону своей жены. Я благодушно хмыкнул, жизнь налаживается!

Только под утро с Ладой спускаемся на пляж. На песке, рядом с отколовшейся глыбой, нежится в серебряных лучах Луны сладкая парочка — Аскольд и Яна. Она пристроилась у него на груди, мурлычет песенку. Он, расслаблено, посыпает на её плоский живот горсточки кварцевого песка. Нас увидели, улыбаются. Нехотя отползают друг от друга и составляют нам компанию. Лезем в бодрящую воду и принимаемся гонять вокруг себя огненные вихри светящегося планктона.

Светает. Луна блёкнет. Горизонт окрашивается в сиреневые и разовые тона. В море плещется рыба. Совсем близко подплывают дельфины. Яна моментально лезет к ним обниматься. К моему удивлению морские животные принимают её, и не возражают, когда она гладит, пища от восторга, гладкие тела. Дельфины фыркают, выпускают струйки воды, мне кажется, радуются вниманию этой хрупкой женщины. Замирая от страха, и Лада подплывает к ним, животные с благожелательностью принимают и её. Но когда решил подплыть Аскольд, дельфины как по команде уходят в море. Яна чуть не рыдает и бьёт кулачками по каменной груди мужа. Тот неумело оправдывался. А я знаю, дельфины почувствовали в нём сильного хищника и уплыли от греха подальше.

Дрожа от холода, выскакиваем на берег, принимаемся растирать друг друга полотенцем. Затем наблюдаем, как в море убегают крабы, что ночью промышляли на песке в поисках съестного. Как по команде, бросаемся ловить, и вскоре набиваем все сумки. А чуть позже к морю спускается Катерина с группой ныряльщиков. У них начинается рабочий день. Так не хочется окунаться в деловую суету. Остаться у моря на целый день, забыть обо всём. Может выходной сделать? Мелькает мысль, но со вздохом её отгоняю. Нас не поймут. Гайки закрутили, а сами шлангуют. Нельзя! Нагружаемся крабами, ползём в город.

Практически все спят. Утро очень раннее. Может пол пятого. Недолго думая, ныряю под тент, в надежде посопеть с полчасика, с часик. Не выспались.

Будит Солнце, метнув в глаза молнии лучей. Я приоткрываю веки. Рядом морщится жена, борясь с пробуждением. Сонно зевает и трёт глаза Ярик. Мать с тёщей возится у костра, пытаются сообразить завтрак. На земле дымятся сваренные крабы. Тесть, чисто выбритый проводит инструктаж. Игорёк пытается грызть кость, но Светочка вытягивает её изо рта. Мальчик не огрызается, покорно принимает из её рук кусок копчёной оленины, вонзает в мякоть зубы, сияет от удовольствия. Понравилось. Исай, с лучниками, крепит осколки обсидиана на стрелы. Братья Храповы храпят под колючим кустом. Игнат воспитывает хохотушку Надюшу. Опять забыла постирать рубашку. Стасик и Ирочка приводят себя в порядок. Умываются в ледяной воде, попискивают и вскрикивают. Егор идёт с пляжа, за плечами болтается шипастая камбала. Стасик и Ирочка с восторгом кидаются к нему. Егор отдаёт рыбу сыну, чмокает Ирочку в лобик, направляется Геннадию. Гена плетёт сеть с рыбачками.

Народ практически весь проснулся. Слышится негромкая речь. Вспыхивают костры. У коптильни оживление, Катерина с командой подводных охотников приволокли трёх двухметровых белуг и вновь собираются на охоту. На земле лежат горки устриц. В тени сушится морская капуста.

С сожалением встаю, вытряхиваю остатки сна. Тяну за руку упирающуюся жену. Даю команду Ярику мыться. С заспанной Ладушкой направляюсь к водоёмам. Начинается новый день.

У обрыва вижу Семёна в окружении толпящихся детишек. Мой друг корчит страдальческие гримасы. Олеся прижимается к его плечу и так же вторит ему. Не удержался, подхожу с Ладой. Оказывается полоз, не рассчитав сил, напал на жирную мышь, а проглотить не может. Она застряла со стороны хвоста в его пасти и не туда и не сюда. Змей почти весь забрался в нору и только виднеется мордочка ещё живой мыши. Глаза чёрные как бусинки, рот будто улыбается. Появляется князь Аскольд с Яной.

— Что у нас тут?

— Видишь мышь? Жалко! — всхлипывает Семён.

— Да, действительно, — бурчит Аскольд и уверенным движением затыкает мышь прямо в глотку змею. — Мог задохнуться, — с состраданием в голосе замечает он.

Ближе к восьми утра народ полностью очнулся от сна. Привели себя в порядок. Завтрак. В девять довёл до всех о Великом переселении. Площадки так же не стал бросать. Укрепим оградами, поставим охрану, изготовим систему оповещения с новым городом. Если разобраться, это совсем близко, по прямой линии не более часа.

Игнат наотрез отказался переселяться. Он уже поставил фундамент под дом, вокруг него лепит оградку. Человек десять мужиков во всём помогают, буквально заглядывают ему в рот. Мне очень хотелось его сделать управляющим, но, поразмыслив, скрепя сердце, назначаю братьев Храповых. О, какой взгляд, полный ненависти получаю от дяди. Но иначе поступить не могу. Было бы большой ошибкой оставить его здесь и дать все рычаги власти. Вот не ожидал, что так сложатся с ним взаимоотношения. Знаю, мать переживает, но она больше моего знает своего брата, поэтому не вмешивается и принимает мою сторону.

За один раз переселиться не сможем. Многие успели обрасти хозяйством. Изготовили необходимый инвентарь. Привыкли к этому месту, но понимают, места мало. Людей прибыло много. Были даже предложения ограничить приём людей. Но это было бы весьма неосмотрительно. В народе сила.

Решаю оставить Катерину с Геннадием и часть подводных охотников. Коптильня получилась удачно, до десяти тонн загрузка, с перспективой на тридцать. Катя со своей командой за пару дней заполняет её доверху. Баню начали строить. Стройку решил не замораживать. Цемент поступает, правда не в промышленных масштабах, но на небольшие строения хватит. Баня тоже нужна. Ещё я решил построить лечебницу. Источники, что здесь журчат, имеют невероятную лечебную силу. Может это место станет санаторием. Подлечиться, отдохнуть. Дело необходимое. Как врач понимаю — всё будет востребовано в высшей степени. И клумбы разобьём, деревья посадим. Вот Светочка грецких орехов везде натыкала. Я с удовольствием наблюдаю, как она играет с Игорем. Он не оказался общительным пареньком. Весьма живой, без комплексов, добрый, но спуску не даёт, если кто задирает. Смотрю, вокруг него уже носится малышня. А взрослые ребята наблюдают за ним с опаской. Может стычка была, а Игорёша мальчик бесстрашный, точно, цапнул кого-то.

Во второй половине дня, с первой группой, подходим к городу Титанов. Люди потрясены. Развалины города богов вызывают небывалые эмоции. Даже мы, побывавшие здесь, испытываем трепет. Ещё большее впечатление получили, когда приблизились к исполинским воротам. Водопад, в мире пещерных органов, совсем доконал грозной красотой притихших людей.

Когда охотники выволокли из клокочущей подземной реки шкуру арктодуса и полностью развернули, послышались вопли удивления и восхищения. Безусловно, эта шкура превосходит шкуру медведя- губача, минимум в пять раз.

Далее, подъём на плато. Огромное пространство, покрытое кристальной водой, словно ослепило людей. Они стоят, забывая задвинуть назад выпавшие от восторга челюсти.

— Озеро Рос, — ненавязчиво говорит князь Аскольд.

Потихоньку, под руководством избранного мною градоначальника, люди принялись заселяться в пустующие развалины. Очень скоро лесник ведёт мужчин к лесу для заготовки брёвен. Всюду слышится речь, стук топоров, детские восторженные вопли и писк.

Ближе к вечеру князь Аскольд приводит ещё одну группу. Правда не обошлось без эксцессов, в ней присутствует «звезда» московской попсы, Миша Шаляпин, в окружении многочисленной свиты, мужчины и женщины, в глазах у всех скука. Я давно слышал о нём, радовался, когда он стремительно ворвался на эстраду. Весьма одарённый, тогда, мальчик, с хорошим образованием, великолепными вокальными данными. Пророчили ему быть одним из ведущих оперных певцов, способным собирать полные залы во всех странах мира. Но, однажды, на одном эстрадном вечере, исполнил попсовую песенку, украсил её великолепно поставленным голосом и, «соплюхи» едва не разорвали его от восторга. Вмиг обрушилась слава, деньги и… зависть.

Он быстро понял, становиться мировой известностью — огромный, титанический труд. А здесь, всё просто, по крайней мере, так казалось. Не напрягаясь, изобразить попсовую вещь, незатейливо облечь в классическую форму исполнения и — визг в зале! Можно на таком уровне исполнять всё, проглатывают и визжат.

Он перестал работать, слава за него работала, стал капризным и… оглупел. Вначале с ним цацкались, подкидывали песни, но он уже не мог работать в прежнем режиме, безголосая, но, трудолюбивая попса принялась его теснить и… вытеснила в конферансье. Правда, высокие покровители успели ему дать, это в двадцать с небольшим лет, Народного артиста России. Вот он и крутится на эстрадных подмостках, веселит публику пошлыми высказываниями и редко исполняет «протухшие» от времени, бывшие шлягеры. Но, его усохшие мозги отказываются принимать реальность, и он, по-прежнему считает себя «звездой».

— Говорят ты за главного, — снисходительно глянул на меня парень, который мне в дети может годиться.

Смотрю на него и мне, его жаль. Очень скоро нежный жирок на щёчках рассосётся, глаза потухнут и, если мозги смогут завестись, после стольких лет застоя, может, чего-то достигнет. Но для этого необходим упорный, упорный труд. А главное стать вровень с окружающими людьми.

— Да, Мишенька, это так. Что-то хочешь сказать?

— Хочу, чтоб мне построили дом у этого милого озера. Хорошо, чтоб фонтан был, они мне очень нравятся. Ну, там, клумбочки, всякие. А, ещё, пару построек сделать для прислуги. Вот, еще, что хочу сказать, — он задумался. — Ага, портниха мне нужна, обтрепался немного. Здесь же есть портнихи?

— Всё есть, Мишенька: портнихи, плотники, каменщики. Ты людям скажи, они, может быть, всё для тебя сделают.

— Как же так, я не могу. Это вы должны приказать! — «звезда» хмурит лицо, брови поднимаются на чистый, без изъянов, лоб.

— Почему? Мне, вот, никто ничего не строит. Сам видишь, валю лес, таскаю брёвна, рубашка от пота вымокла. Сын мой, колья для забора строгает, жена готовит. Хочу по секрету сказать. Хотел двухэтажный дом себе отгрохать, а вот, думаю, одним этажом обойдусь, не потяну пока. Ещё нужно кучу подсобок настроить, баньку.

— Я так понимаю, вы хотите предложить мне самому всё делать. Вы, хоть соображаете, что говорите? Я «звезда»!

— Что ж, тогда, напойте, что ни будь народу, может и захотят вам построить дом, — мне становиться тоскливо от этого разговора, князь Аскольд посмеивается в свою куцую бородёнку, видно, был уже у него с ним разговор.

Свита «звезды», погрустнела, она привыкла жить за счёт подачек со стола хозяина. Что-то происходит не так. Толпы поклонников не бросают работу, чтоб в страстном порыве дотронуться до пухлой руки знаменитости. Наоборот, кидают не столь лестные взгляды. У нас как обычно, от любви до ненависти — один шаг. А сейчас, нервы у всех напряжены, народ попал в экстремальные условия. Лучше не демонстрировать своё превосходство, которого нет.

— Развалины, естественно, дам. Топоры сделаете сами, выберете подходящие осколки обсидиана, верёвками тоже обеспечим. Сейчас образовались бригады заготовителей, и бригады плотников. Заготовители валят лес, плотники помогают делать дома. Так, потихонечку, благоустраиваемся. Помогаем друг другу. Есть, кто весь процесс делает сам, от заготовки, до постройки, но, таких мало. Думаю, вам необходимо пойти в заготовители. Ничего, не боги горшки обжигают. Захочешь, и фонтанчик во дворе будет, — подбадриваю я парня, на лицо которого наползает злая маска.

— Я есть хочу! — неожиданно рявкает он.

— Первый раз покормим бесплатно, — радушно улыбаюсь я, — затем, кушать будете в бригадах.

— В каких бригадах! Я народу счастье приношу!

— Ты не гоношись, успокойся, подумай. Песни, очень хорошо. Кто их не любит. В свободное время, споёте.

— Вы знаете, сколько мои концерты стоят?! Вот так, просто, взять, за бесплатно?

— Почему за бесплатно? Организуйте концерты, оговорите с людьми, что они за это должны вам сделать. Может, дом, фонтаны, парусный корабль.

— Это не та публика, — кривится «звезда».

— Нормальные люди. Думаешь, им искусство не нравится? Нравится. Но оценивают его трезво. Они тоже искусны в каких-то своих делах. Вон, посмотри, как с бревна стружку снимает тот мужчина, и это, каменным топором! Виртуоз. Вот он и будет оценивать твоё искусство со своим. И, если затронешь его душу, поделится излишками труда.

— Какая гадость, плотник будет оценивать Высокое искусство!

— Насколько мне известно, помимо плотника, он хороший конструктор, инженер с большой буквы. Ты, Мишенька, успокойся. Знаю, тебе трудно. Встряхни себя. Вокруг тебя не звери, помогут, научат. Сейчас все в равных условиях. Думаешь, я всю жизнь брёвнами занимался? Я хирург, но сейчас занимаюсь стройкой. Хотя, если понадобится, буду лечить людей.

Парень скукожился, смысл происходящего начинает доходить до изгаженного социальными паразитами сознания. Окружающая его челядь переминается с ноги на ногу, она понимает, «король» пал, пора его грызть и, стоит дать команду, бросятся как стервятники на падаль. В отличие от него, они, обыкновенные «глисты», живут за счёт хозяина. Хозяина нет, надо искать другого. Но, «глистам», я жизни не дам.

Князь Аскольд подходит к нам, обнимает Мишу:

— Пойдём, познакомлю с людьми. Будет трудно, поможем. Не стесняйся, подходи за помощью, спрашивай. Главное, послушай мой совет, свою звёздность, засунь глубоко в жо…у. Усёк?

— Я вообще, люблю много работать руками, — загорается Мишенька, — вот, только не умею.

— Научишься, было бы желание. А вы, ребята, к леснику идите, брёвна таскать, — оборачивается к подавленной челяди. На их лицах омерзение, скука, страх, глаза бегают, где бы зацепится за что, что бы ничего не делать. Но это у них не получится, сейчас главенствует над всеми Высший закон — Закон выживаемости, он всё расставит по местам.

Князь Аскольд ведёт бывшую «звезду» лечить мозги, причём с таким участием, что Мишенька всплакнул, вспомнив родителей, уткнувшись в его жилистое плечо.

— А вы, что стоите? — нахмурился я, глядя на разношёрстную команду бывшего «короля».

— Так мы не нанимались лес таскать. Пусть Шаляпин этим занимается, если другого ничего не умеет, — вякает парень с голубизной во взоре и золотым колечком на губе.

— Что ж, у нас разная работа есть. А чем сами хотели заняться? Выбор всегда есть, — я смотрю в наглые лица, а в душе поднимается острая неприязнь.

— Счастье людям приносить, — хихикнула смазливая девица, вызывающе оголившая выпуклый пупок.

— Разве, что в санаторий вас направить, — якобы задумался я. Знаю, братья Храповы, настолько жёсткие администраторы, каждый день плетьми их будет драть, пока мозги не просветлятся… если выживут к сему моменту. К тому же, сейчас они крушат скалу, для постройки главного здания. Рабочие руки ой как нужны!

— Санаторий есть! Вот здорово! А, что там будем делать? — едва не захлопала в ладоши девица.

— Счастье людям приносить, — хмыкаю я.

— В любом случае там лучше, чем в этом муравейнике навоз разгребать, — сплюнул гладковыбритый молодой мужчина, с татуировкой на лысине и увешенный различными цепями. — Так, нам можно идти? — отвешивает он шутовской поклон.

— Не держу. Я, вообще никого не держу, можете в лес уходить, счастье первобытному зверью приносить.

— Шутка? — гыгыкнул толстопузый весельчак в дурацкой белой панаме, сплошь увешенной блестящими значками и медальками.

— О, нет, какие уж там шутки, — говорю я, быстро теряя к ним интерес. Поворачиваюсь, взваливаю на плечо брёвнышко, ухожу. Они для меня уже не существуют.

Солнце давно зашло, ослепительно яркие звёзды украшают ночь. Я вымотался донельзя, вползаю во двор своего будущего жилья. Меня обнимает Лада, сын возится с костром. Пахнет запечённой рыбой, смолой, листьями, шкурой медведя, сохнувшей на рогатинах, в консервных банках бурлит вода. Жена насобирала душистых трав, собирается приготовить чай.

Сажусь на брёвна, ноги и руки дрожат с непривычки, а завтра необходимо отсечь все ветки и сучки, срезать кору, дерево подогнать друг к другу, и стелить потолок, крепить стропила для крыши. Вздыхаю. Начать и кончить. А куда денусь!

Естественно, и Аскольд поможет, Семён, родственники, и я им. Но, сейчас необходимо запастись в больших количествах стройматериалами. А это выматывает. Хочется быстро и всё сразу.

Моя мать неожиданно здесь встретила своего давнишнего знакомого. Они любили друг друга, но, так сложилась жизнь, вместе небыли. А здесь вспыхнули прежние чувства, и они решили строить общий дом. Жаль, конечно, я хотел бы, чтобы все жили вместе. Хотя, с другой стороны, после всех прошлых квартирных вопросов, что делались искусственно, хочется пожить отдельно. Правда, в нашем случае, это не совсем верно. А, ладно, в итоге жизнь, всё расставит по своим местам.

Сидим, лопаем рыбу, как она нам уже успела надоесть, мечтаем хотя бы о маленькой корочке хлеба.

— Тук, тук, тук, — слышим звонкий голос Яны, — в гости примете?

Аскольд с женой присаживаются к костру.

— Светочку уложили спать, а самим не спиться, решили прогуляться, смотрим, вы тоже бодрствуете.

— Не устали за день? — улыбаюсь я.

— Тонизирует, — хрустнул суставами Аскольд. Он, как обычно, свеж и здоров, хотя брёвен перетаскал не меньше моего. Невероятной выносливости человек.

— А знаете, что у нас есть? — лукаво прищуривается Яна.

— Неужели хлеб! — восклицает Лада.

— Не хлеб, конечно, — вздыхает Яна, — но, посмотрите, сколько лука надёргали!

— Лук? Классно, — восклицает Ярик, — с рыбкой самый смак!

— Где нашли? — я беру охапку остро пахнувших стеблей, вдыхаю аромат.

— Покажем, его там много.

Аскольд одобрительно окидывает взглядом заготовленные мною брёвна:

— Позовёшь, помогу с крышей.

— Да, надо бы, — соглашаюсь я. — У тебя что?

— Нормально. Если дела не отвлекут, через недельку тебя напрягу.

— Как с цементом?

— Немного. Что-то завозились. Такую теорию развели, моментально процесс забуксовал, — князь Аскольд чешет бородёнку.

— Поторопи их. И так освободили от постройки собственных домов, делаем им в первую очередь. Месяц даю. Затем принимай меры.

— Уже принимаю, легонько засуетились. Да, вот ещё, жалобу на меня тебе пишут.

— Рассмотрим, виновных накажем, — усмехаюсь я. — Миша Шаляпин, как?

— Через полчаса сломался. Ушёл к озеру отдыхать. Но, на ужин первым пришёл.

— Вкусно поел?

— Бугор не дал.

— Жестоко. Сейчас, что делает?

— Забился в свои развалины, скулит как дворняга.

— Ты не сильно на него жми, а то сломаем. Завтраком накорми, затем, на усмотрение бригадира.

— Понятное дело.

— А, вообще, шанс у него есть?

— Вероятно, есть, взгляд злой.

— Мальчики, не обижайте Мишеньку, — встревает в разговор Лада.

— Главное, чтоб он никого не обидел, — стрельнула глазами Яна, — не маленький. Ишь, боров, какой.

— Не любишь его? А ведь он талант, — Ладушка вздыхает.

— Был когда-то, а сейчас только выдёргивается, — пренебрежительно кривит губы Яна.

— Он совсем один. Я представляю как ему сейчас одиноко. Вы б зашли, проведали, на обратном пути.

Яна надулась, затем взвесила за и против, нехотя кивнула.

— Рыбу захватите, — грустно говорит Ладушка.

— Да накормим, уж, вашего Шаляпина, — снисходительно улыбается Яна.

— А мне он очень нравится, — пылко говорит Ярик. — Особенно его песня про Катюшу.

— У него и другие есть, — оживляется Лада.

— Он нам ещё споёт, нечто неожиданное, — загадочно говорит Аскольд, подкидывая в костёр сухие ветки. Он смотрит в огонь, взгляд неподвижный, как у кобры. Как у мудрой кобры.

Мы ещё долго сидим, говорим больше о будущем, о прошлом вспоминаем, разве, что в душе. Затем Аскольд поднялся, за руку поднимает, пригревшуюся у огня, Яну, и они уходят домой.

— К Мише Шаляпину зайдите! — вдогонку кричит Лада.

На удивление, мы чувствуем уют среди развалин, которые в будущем превратятся в наш дом. Легли во дворе, у пахнувших смолой, брёвен. Прямо на земле расстелили пляжное покрывало, укрылись лёгкими рубашками и, сомкнули веки.

Сон вкрадчиво затуманил мозги, скоро ворвётся как стихия и, закружит в своих волшебных мирах. Расслабился, становится тепло и хорошо. Всё! Погружаюсь!

— Никита, вставай! — меня грубо вырывают из объятий ласкового сна.

— Что такое! — вскакиваю на ноги и вижу гнусную рожу князя Аскольда.

— Хватит спать, подъём.

— Который сейчас час? — по инерции спрашиваю я, с ненавистью глядя в открытое лицо друга.

— Судя по Луне, два часа ночи.

— Случилось чего? — начинаю догадываться я.

— Аскольд, не пугай нас, — бледнеет Лада.

— А вы, мадам, можете спать дальше. Яна дрыхнет и ты спи. Ничего страшного. С Никитой прогуляемся до озера, надеюсь, и обратно, … Миша Шаляпин исчез.