Пять ночей с драконом. Истинная

Глава 9. Соблазн

За порогом оказались покои, похожие на мои, — тоже гостиная и через приоткрытую дверь виднелась спальня. Но на этом сходство заканчивалось.

Ничто не указывало на то, что здесь живет дракон, но это только на первый взгляд. Чем дольше я изучала обстановку, тем больше замечала интересных деталей. На резном изголовье широкой кровати были изображены облака причудливой формы. По зеркалу стекали капли конденсата. В лампе на комоде горел не огонь, а били маленькие разряды молний.

На стене в ряд висели несколько приборов — гигрометр, измеряющий влажность, и барометр с атмосферным давлением. За окном крутился ветроуказатель, на потолке, словно паутина, шел узор инея. Каждая деталь здесь дышала погодой — даже воздух был прохладным и влажным, как в лесу накануне грозы.

Рабочий стол был завален картами, бумагами и свитками. Вытянув шею, я заглянула в один, но ничего не поняла. Проклятый драконий язык! Без Нокс мне его не перевести.

Грей, сложив руки на груди, спокойно наблюдал, как я изучаю его покои. На его губах играла улыбка, и мне вдруг безумно захотелось узнать, о чем он думает. Не выдержав, я спросила об этом вслух.

— О чем думаю… — пробормотал он. — Я думаю, как подобрать слова… не пошлые и безвкусные… чтобы рассказать, чего я хочу, и не разочаровать.

— Но ты молчишь, — заметила я.

— Потому и молчу, что не нахожу таких слов.

Мне нравилось, куда свернул наш разговор. Как раз в нужную сторону. Решив, что Грей в подходящем настроении, я поежилась и шагнула к нему ближе.

— У тебя прохладно, — произнесла я. — Я мерзну. Согреешь меня?

Предложение более чем прозрачное, и я ожидала определенной реакции. Но Грей неожиданно направился к камину.

— Я управляю погодой, а не пламенем, — сказал он, подбросив в огонь дрова. — Сядь ближе к камину, вмиг согреешься.

Непробиваемый! Но делать нечего, я устроилась в кресле возле камина. Сев, тряхнула головой, чтобы копна светлых волос красиво легла по плечам и спине. Отблеск огня подсветил пряди ярче, и взгляд Грея замер на них, как прикованный.

— Говорят, драконы любят золото… Это правда? — спросила я, наматывая локон на палец.

Грей вздрогнул от моего голоса и будто очнулся. Отведя взгляд, он равнодушно пожал плечами:

— Я — необычный дракон. Мне больше нравится серебро.

Что ж, тут мы с котами угадали. Серый действительно его цвет. Я разгладила юбку на коленях, подчеркивая, что на мне платье в его любимом оттенке. Для него старалась. Надеюсь, оценит.

— Как видишь, условия у меня сносные, — сменил тему Грей. — Обещаю, что позабочусь о ребенке должным образом. Он ведь и… мой тоже.

Последнее он произнес едва слышно, с какой-то особой теплотой. Я невольно присмотрелась к его лицу. Нет, по-прежнему ничего не выражает, все такое же строгое, словно и правда высечено из камня. Но глаза… они смотрели с тоской, как если бы Грей мечтал о несбыточном. Надеялся, но не смел верить, что однажды получит.

Мне вдруг отчаянно захотелось поверить. Даже не Грею, а просто в то, что все будет хорошо. Когда-нибудь, как-нибудь. Случаются же чудеса! Мне ли не знать…

— Я смогу видеть ребенка? — сглотнув ком в горле, спросила я. — Хотя бы иногда.

— Конечно! Как только это станет возможно, — кивнул Грей.

Я усмехнулась. Умеет же дракон отвечать на вопрос, не ответив на вопрос. Меня такой вариант не устраивал. Не могу я бросить своего ребенка на неопределенный срок и жить верой, что однажды его увижу. Слишком это зыбко.

— Тебе пора, — Грей встал с кресла. — Солнце уже почти село.

Я разочарованно прикусила нижнюю губу. За всем-то он следит! Похоже, на ночь задержаться не получится. И все же сделала последнюю попытку. Поднимаясь с кресла, я изобразила слабость. Вроде как мне снова стало дурно. Конечно, Грей тут же очутился рядом, чтобы меня поддержать, а я буквально упала в его объятия.

Миг — и я оказалась прижата к крепкой мужской груди. Меня тут же окутал запах петрикора — приятный землистый аромат с нотками свежести. Все же дракон пахнет совсем не так, как человек.

Грей не пытался меня оттолкнуть. Он явно наслаждался моментом нашей случайной близости. Пока он не опомнился, я запрокинула голову и, привстав на носочки, потянулась за поцелуем.

Я ощутила, как Грей напрягся. Буквально окаменел. Но не отстранился. Даже когда мои губы коснулись его. Он по-прежнему стоял неподвижно, судорожно сжимая мою талию.

Увы, поцелуй так и не состоялся. То, что мои губы прижались к губам Грея, нельзя было назвать таковым. Дракон остался абсолютно безучастным, а я, не сумев пробиться через его холодность, отступила. С таким же успехом я могла бы поцеловать скульптуру. Эффект был бы одинаков.

— Прости, но не сейчас, — прошептал Грей. — Все будет, эльтхан… Обещаю. Наберись терпения.

Придерживая за локоть, он проводил меня до выхода. Едва я очутилась в коридоре, как дверь захлопнулась за моей спиной. В соблазнении дракона я потерпела полное поражение, но я не унывала.

Покидая северное крыло, я заметила, как маленькая, черная тень прошмыгнула в покои Грея. Похоже, один из котов проник в логово дракона. Пока я не поняла, как это использовать, но обязательно придумаю.

Теперь, когда чародейка с его сыном в утробе жила в замке, о путешествиях в другие миры можно было забыть. Слишком много физических сил уходило на поддержание их здоровья. Но еще больше моральных на то, чтобы оставаться в стороне. Не ходить к ней, не видеть ее, не говорить, не думать.

С последним Грей справлялся особенно отвратительно. Все его мысли так или иначе были связаны с чародейкой. Стоило закрыть глаза — и он видел ее лицо. Повсюду мерещился ее голос, зовущий его. Он чувствовал фантомное прикосновение тонких пальцев. Вспоминал ее мягкую улыбку.

Грей ненавидел эту зависимость, но ничего не мог с собой поделать. Сокровище — священно. В жизни дракона нет ничего важнее и прочнее этой связи. Грей прилагал немало усилий, чтобы помнить о своей миссии. Но чем отчаяннее он пытался вытеснить образ чародейки из мыслей, тем упорнее память возвращала каждую мелочь: изгиб ее губ, запах кожи, аромат волос.

Он был драконом — древним, сильным, привыкшим властвовать, но что толку в силе, если женщина способна разрушить его волю одним взглядом? Хрупкая, упрямая чародейка разнесла его броню в щепки. Оставить ее в замке было одновременно самой гениальной и самой паршивой его идеей.

Грей уже боялся не демонов и не чужой магии, а себя самого. Боялся, что в один миг забудет о клятвах, долге и миссии ради женщины. Если это случится, не устоит не только он. Падут все.

А потом чародейка пришла к нему. Сама. Его искушение, пропасть и высота. Он опасался, хватит ли у него сил устоять, поэтому не хотел ее впускать. Но когда ей стало плохо, распахнул дверь, не задумываясь.

Стоило коснуться ее локтя, и горло перехватил спазм. Воздух с трудом вошел в легкие, выход вовсе получился судорожным и хриплым. Но контроль никто не отменял. И пусть мышцы звенели от напряжения, сердце набатом колотило в висках, а душа рвалась к ней, Грей сумел сдержаться.

Чародейка вошла в его покои, и все вокруг потемнело и смазалось, оставив только ее образ. Привычная прохлада его покоев и та начала сдавать позиции. Не выдержав жара его эмоций, на потолке дрогнул узор инея. Несколько капель попали Грею за шиворот, и он поморщился.

А чародейке все было мало. В каждом ее шаге и движении сквозил соблазн. Ему даже почудилось, что она заигрывает с ним. «Согрей меня» — что это было? И это серое платье. Его любимый цвет… случайность или умысел? А распущенные волосы, намек на страсть драконов к золоту. Не слишком ли много совпадений?

Очень хотелось верить, что он небезразличен чародейке. Или Грей выдает желаемое за действительное? Она будто проверяла его на прочность. Мягкость и вызов, хрупкость и опасность в одном лице.

Он понимал, что должен заглушить желание, но ее взгляд держал крепче любых оков. В ней пылал огонь, способный сжечь все, что он так упорно создавал. Но как же это пламя манило его! Грей впервые понял мотыльков, устремляющихся на свет и гибнущих в нем. Как удержаться, когда свет столь прекрасен, что даже умереть не страшно, лишь бы прикоснуться к нему еще хоть раз?

До чего же хотелось провести ладонью по ее щеке, поцеловать. Невесомо, невзначай, как будто он имеет на это право. Словно она — его.

Какая же она красивая! Вот такая — простоволосая, беременная его сыном. Взглянул на нее, и что-то острое кольнуло в груди. Аж дыхание сорвалось. Даже отругать ее не смог за то, что опять ходит по краю, чуть не нарушив условия сделки.

Выдержка едва не отказала ему, когда чародейка попыталась его поцеловать. Воздух стал плотным, по потолку пробежали молнии. Грей пытался сохранить равновесие, но замок выдавал его эмоции с головой.

Как он справился… уму не постижимо. Ему надо вручить награду! Безумно хотелось ответить на поцелуй, крепко обнять чародейку и будь, что будет. Но в последний миг его остановило осознание того, насколько они близки к цели.

Чародейка сказала самое важное, что согласна отдать ему ребенка. Грей не сразу поверил. Подумал, что ослышался.

Он почувствовал, как напряжение этих месяцев растворяется, будто тяжелые цепи упали с рук и ног. На смену пришло ощущение невероятного дара, настоящего чуда. Мир вокруг показался ярче и теплее.

А ведь правило четвертой ночи самое трудное. Грей почти не надеялся, что им удастся его преодолеть. Какая мать согласится добровольно отдать своего ребенка? Пусть даже его отцу. Чтобы пойти на такое, чародейка должна безоговорочно доверять ему. Это поистине великий дар, и он оценил его по достоинству.

После этого останется всего одно испытание, последняя пятая ночь. Впервые он поверил, что они все преодолеют. Надо лишь еще немного потерпеть.