Простой советский спасатель 3

Глава 18

Лена кинула на меня короткий смущенный взгляд, щеки девушки чуть порозовели. Черт! Что же девчонка наплела отцу? Свадьба, внуки, все семейные дела? Только не это! Я как-то не готов к такому повороту событий. Да и нужны ли мне все эти отношения.

— Лен, так что ты сказала отцу?

В папку лег последний лист бумаги, я захлопнул её и крепко завязал веревочки. Девушка наклонила голову, пряча лицо, и не решаясь сказать.

— Ле-е-е-ен! — протянул я. — Ну, в самом деле, не убью же я тебя за твои фантазии. Пошли, пить хочу, аж язык в трубочку заворачивается.

— Почему фантазии? — девчонка, наконец, подняла голову, тряхнула волосами, откидывая их с лица. — Разве наша с тобой встреча — фантазия?

«О-о-о, только не это! — мысленно застонал я. — А ведь как хорошо все начиналось».

— Ну-у-у, нет, конечно, это реальность.

Вот что я не люблю в отношениях, так это гадания. Единственная женщина в моей жизни, которая не считала меня телепатом, была моя Галка. Она всегда говорила четко и прямо, а на вопрос: «Что тебе подарить?», перечисляла несколько вещей, которые хотела получить в подарок. И всегда радовалась моему выбору.

Нет, Галчона тоже любила меня подразнить, пошутить, но никогда не тянула кота за… хвост. Если уж говорила «а», то озвучивала весь алфавит. С другой стороны, Лена еще слишком молода и только набирается опыта в общение с противоположным полом. Может все дело в этом? Я вздохнул, набираясь терпения.

— Лен., солнышко, так что ты сказала своему отцу?

— Все, — и столько виноватости было в её голове, что я не выдержал.

— Значит, что, расстаемся? — печально сказал я, замедляя шаг.

— Что? — от неожиданности девушка споткнулась на ровном месте, я едва успел её подхватить, чтобы не упала.

— Ну, ты уже десять минут пытаешься донести до меня какую-то мысль, но переживаешь, что я… расстроюсь? Испугаюсь? Взбешусь? Что из перечисленного? — я пытался подобрать слово.

Лена моргнула, раскрыла ротик, чтобы что-то сказать, и захлопнула. Нахмурила лоб, что-то решая про себя, потому подняла на меня лучистый взгляд и хитро так улыбнулась.

— Ты решил, что я рассказала папе про… нас с тобой? И он против? — Лена звонко рассмеялась, и сколько я не старался, никакой обиды в её голосе не услышал.

«Фу-у-х! А все-таки умная девчонка», — выдохнул я с облегчением и улыбнулся совершенно искренне в ответ на заливистый смех.

— Ну-у-у, — что-то меня замкнуло на нуканье. — В смысле, ты так загадочно… то есть, так мило смущалась, что я решил: твой отец пригласил меня на ужин, чтобы познакомиться с новым кавалером своей дочери.

Я выпустил Ленину руку, вручил ей папку, и склонился над фонтанчиком. Свежая вода приятной струйкой потекла по моему горлу, я даже прикрыл глаза от наслаждения.

— Ну да, — в голосе девушки зазвучала растерянность с едва заметными нотками удивления. — Папа приглашает тебя в гости, на чай с бабушкиными пирогами.

Я поперхнулся водой и закашлялся. Струя окатила мое лицо, я зажмурился, продолжая кашлять. «Черт. Черт! Черт! — билось в висках. — За что мне все это?» Дыхание восстановилось, я выпрямился, не зная, как себя вести и что делать. Обижать Лену не хотелось, но и знакомиться с её отцом в новом для себя статусе желания не возникало. Не потому что я не думал о нас с девушкой, но как-то все слишком рано и в корне неправильно.

Я уже набрал воздуха, чтобы вежливо отказаться, рискуя обидеть девчонку и потерять её доверие и помощь, но Лена потянулась ко мне с носовым платком в руках и принялась вытирать мне лицо нежно и аккуратно, как маленькому ребенку. Хотя нет, как человеку, к которому испытывает нежность.

— Я рассказала папе про наши приключения, — промокая мое лицо, уточнила Лена. — Все, что ты выяснил, про архивариуса, про документы. Все наши предположения. И папа сказал, вам нужно встретиться и поговорить.

Девушка отступила на шаг, оглядела меня с ног до головы. Протянула руку, пригладила мои волосы, стоявшие дыбом, и улыбнулась.

— А ты что подумал? — черти в её глазах плясали откровенный танец, глядя на мое растерянное лицо с явными признаками облегчения.

«Ну, чертовка! Ну, погоди! Я тебе припомню!» — пригрозил я мысленно, резко шагнул вперед и поцеловал интриганку со всем пылом, на которую способна искренняя благодарность.

— Пу-усти, Леш, — прошептала мне в губы девушка через минуту. — Люди смотрят.

— Пусть!

Но Лена уже выскользнула из моих объятий и отступила на шаг.

— Так что, придешь к нам в гости? — улыбаясь, уточнила девчонка.

— Приду, — кивнул я головой. — Когда и во сколько?

— Сегодня в шесть.

— Хорошо, — я улыбнулся и вернулся к черепахе. После такого жаркого разговора в горле снова пересохло.

— Попил? — ласково уточнила Лена, дождалась моего ответа и рявкнула. — А теперь марш в больницу! И чтобы до вечера лежал в палате и больше никуда не выходил!

— Так точно, мой командир! — я шутливо отдал честь. — Проводишь?

— А как же! — девчонка кивнула головой. — За тобой глаз да глаз нужен! Опять куда-нибудь попадешь! Пошли! Хватит уже прохлаждаться!

Лена крепко взяла меня за руку, и мы зашагали в сторону больничного городка. Шли молча, и это молчание не напрягало. Так молчать могут только влюбленные или очень близкие люди. М-да, Лесовой, похоже, ты встрял по полной. А ведь столько лет прошло, я уже и не надеялся. Точнее, после смерти Галчонка решил, любовь слишком болезненная штука, чтобы снова позволить себе любить.

Я незаметно покосился на девушку. Лена шла, улыбаюсь целому миру, доверчиво держась за мою ладонь. На секунду мне вдруг показалось, что со мной рядом идет Галка. Она точно так же радовалась всему на свете: солнечному дню, птицам, цветам, встречным людям. В груди защемило, но тут же сердце словно кто-то ласково погладил, разрешая стучать в полную силу и дышать. «Спасибо, Галчона», — мысленно шепнул я, выдохнул и расправил плечи.

Лена проводила меня до самых дверей отделения, проследила, как я захожу в палату и осталась поболтать с девчонками на санитарном посту. «Всех она здесь, что ли, знает?» — хмыкнул я, закрывая за собой двери.

Меня встретила гробовая тишина, хотя подходя к дверям, я слышал приглушенные голоса. Поднял глаза и снова хмыкнул, на этот раз громко вслух: на свободной койке как и в прошлый раз потрепанного вида мужички резались в карты во главе все с тем же дедком.

Я засунул папку подмышку, подошел к умывальнику, ополоснул руки и молча протопал к своей кровати, сопровождаемый молчанием и взглядами. Спинным мозгом ощущал смесь любопытства и удивления, но мужики стоически молчали. Черт его знает почему. Может, решили, раз я вернулся из Комитета госбезопасности живым и невредимым, то теперь все, я под их крышей и меня не стоит трогать?

Ну и фиг с ними. Как говорится, баба с возу, коню — кобылу. Я сунул папку в изголовье, не рискуя оставлять в тумбочке: мало ли что еще взбредет в голову моему придурошному соседу-стукачу. Стянул рубашку, скинул сандалии, и завалился на кровать.

Голова гудела от переизбытка информации и эмоций. Очень хотелось все разложить по полочкам, подготовиться к вечерней встрече. Да и самому так легче, когда понимаешь, что и откуда выходит: то ли хвост их задницы растет, то ли ноги торчат. Придется купить тетрадку и начать вести что-то типа дневника. Записать основные мысли, от них уже вести стрелочки с галочками, отрабатывать идеи и прочее.

Я решил было не откладывать в долгий ящик, и прямо сейчас метнуться за большой тетрадью в клеточку, но передумал. Да и Лена, сто пудов, еще торчит в коридоре, треплется со знакомыми девчонками, так что не стоит рисковать. В голове затихло, и я принялся фильтровать полученную и изученную информацию.

Мужики на соседней койке так и не решились ничего спросить, доиграли партию и практически бесшумно покинули нашу палату, прихватив с собой моего соседа. Я улыбнулся, повернулся на другой бок и неожиданно для себя вырубился.

Во сне вся каша последних нескольких дней превратилась в какой-то приключенческий триллер. То я за кем-то гонялся, то за мной кто-то бегал и что-то кричал. Приснился мне и Федор Васильевич, одетый в военную форму с орденами и медалями на груди. Он долго и сурово смотрел на меня, а потом ткнул пальцем в какую-то награду.

Я хотел глянуть, на что архивариус указывает, но он исчез, поглощенный внезапной волной, которая выкинула меня на пляже недалеко от спасательной вышки. К моим ногам море вывалило кучу камушков с дырочками, сзади раздался знакомый голос, который требовал, чтобы я немедленно собрал куриных божков, потому что «они денег стоят, по десятке за камень».

Я оглянулся и увидел Женьку, который сидел на вышке и орал в рупор. Я прислушался и понял, что про камешки кричит именно мой напарник. Внезапно с танцевальной площадки на набережной зазвучала очень странная музыка. Я удивился: незнакомая мелодия скорее напоминала музыкальную заставку к мистическому фильму, под такое не потанцуешь. Внезапно Жека поднялся на вышке в полный рост, и я обалдел еще больше.

На голый торс товарищ зачем-то накинул мантию, расшитую звездами, а рупор в его руках внезапно превратился в островерхий колпак звездочета, который друг немедленно нацепил на голову. В небесах загрохотал гром и раздался суровый голос: «К сожалению, Вы покидаете проект „Сражение магов и колдунов“».

И тут я вспомнил, откуда знаю своего соседа по общаге. Одна из моих подружек в том времени увлекалась этой дурацкой передачей. Однажды я даже полностью отсмотрел с ней один из выпусков. Как наяву передо мной возникло лицо одного из экстрасенсов-неудачников, который так и не смог доказать свою силу. И похож он был на Женьку Кукулина, моего напарника-спасателя.

Я во все глаза вглядывался в воспоминание и все четче осознавал: да, повзрослевший, постаревший, раздобревший, с жидким хвостиком, но это был именно Жека, друг Лехи Лесакова по прозвищу Леший из семьдесят восьмого года. Картина Репина «Дожились!»

Не успел я удивиться, как Женька что-то швырнул в мою сторону, и ярко вспыхнул в языках неизвестно откуда возникшего пламени. Я машинально закрыл глаза и не увидел, чем он в меня кинул. Когда я решился поднять веки, то снова оказался в больничном городке напротив пылающего старого здания. Отчего-то вокруг никого не было, ни толпы любопытных, ни пожарных, ни медицинских работников.

Я хотел остаться на месте, переждать этот кусок сна на расстоянии и посмотреть на пожар со стороны, но кто-то толкнул меня в спину, и я снова провалился в подпол. На этот раз, правда, обошлось без огромного шкафа, но все равно, даже во сне тело откликнулось отбитой грудиной.

Радовался я недолго, что-то обожгло мне спину с такой силой, что даже сквозь сон стало больно. Я заорал и попытался откатиться в сторону. С большим трудом мне удалось это сделать, я выдохнул и уткнулся лбом в холодный каменный пол, стиснув зубы, сдерживая крик. Кожа на спине горела адским пламенем, такое ощущение, что ее полили спиртом и подожгли.

Однажды мы тушили алкоголика, который словил белочку, облился спиртом и угрожал себя поджечь. Не знаю, кто и зачем вызвал именно нашу службу на место предполагаемого самоубийства, но подоспели мы как раз в тот самый момент, когда придурок чиркнул спичкой, чтобы закурить.

Искра попала на одежду, и человеческий факел моментально вспыхнул буквально синим пламенем. Орал несчастный так, что кровь стыла в жилах даже у нас, бывалых спасателей. Вот сейчас я точно также выл, упершись головой в пол.

Неожиданно боль отступила, и пришло облегчение. Я выдохнул и распластался звездой на камнях. Перед глазами плясали звезды разных размеров и цветов. Одна из них, самая крупная, отчего-то напоминала то ли медаль, то ли орден.

Я осторожно поднялся на четвереньки, ожидая, что боль вернется в любой момент. Но нет, самый страшный момент сновидения благополучно завершился, и теперь я снова находился в подвале, в который рухнул во время пожара. Позади меня что-то скрипнуло. Резко обернувшись, я с удивлением обнаружил пресловутый громоздкий шкаф. Только теперь он не лежал в центре комнаты, а стоял у стены, противоположной той через которую я выпал на нижние уровни.

Одна дверца чуть приоткрылась и из нее явственно потянуло холодом, как из морозильной камеры, если стоять рядом, когда открыта крышка. Я замер, пытаясь сообразить, в какой реальности нахожусь. По всему выходило, что сплю и вижу кошмар. Уставший от приключений мозг таким образом пытается получить разрядку. Но некоторые моменты казались настолько живыми, что мне пришлось несколько раз ущипнуть себя и не почувствовать боли.

Этот парадокс ввел меня в ступор: только что тело крючилось от немыслимой боли, и вот снова вполне обычный сон. Самое странное, такие яркие сны мне снились редко но, как говорится, метко. Однажды, лет в тринадцать, мне приснилось, что я нахожусь в каком-то подвале, и за мной идут фрицы, оккупировавшие наш город. Подробностей не помню, но каким-то образом я умудрился бежать и спрятаться в комнате со множеством умывальников.

В первую ночь фашист успел распахнуть дверь, но я встретил его мощным напором воды из брандспойта, отшвырнул, захлопнул проход и проснулся. На вторую ночь сон повторился с точностью до мелочей. Только когда я открутил вентиль, чтобы сбить преследователя с ног, вода из крана не пошла.

Проснулся я весь в поту, ощущая, как автоматная очередь прошила мою грудь, а пули разворотили плоть. Я долго лежал в темноте, боясь к себе прикоснуться и обнаружить кровь. Осмелел только когда схлынула боль. Вот и сейчас я испытал похожие чувства, но почему-то не проснулся. Может, потому что не умер?

Дверца снова скрипнула, я напрягся, вглядываясь в темноту. Когда я уж решился подойти и заглянуть внутрь, она окончательно сорвалась и повисла на одной петле. Из ледяной черноты ко мне в подвал шагнул… Федор Васильевич, на этот раз в гражданской одежде. Старик опять смотрел на меня строго и настойчиво. Я попытался спросить у него, что ему нужно, но голос мне не повиновался. С губ сорвался какой-то хрип, гортань обожгло кашлем.

Архивариус сурово нахмурился, поднял и протянул ко мне руку, сжатую в кулак. Я сделал шаг вперед, немного поколебался, но протянул в ответ свою. Старик словно только этого и ждал. Его кулак разжался, и мне на ладонь что-то упало. После чего старый Лесаков все также молча развернулся, шагнул в темноту шкафа и сгинул в ней.

Я же стоял и не мог сдвинуться с места до тех пор, пока острая боль не пронзила ладонь. Только теперь я вспомнил, что все это время сжимал в кулаке вещь, которую передал мне Федор Васильевич. Я разжал пальцы и вздрогнул: на моей окровавленной ладони лежал один из высших орденов Советского Союза, один из первых, который утвердила новая власть.

Орденом Красного Знамени в стране Советов награждали не только людей за особые заслуги, за самоотверженность, мужество и героизм, но и войсковые части, военные корабли, государственные и общественные организации. Обрамленный золотыми лавровыми ветками, испачканный моей кровью, в руке лежал именно он.

«Не логично», — мелькнула мысль, я нахмурился, пытаясь понять, какую логику и в чем мне нужно обнаружить в столь дурацком, местами кошмарном, сне. Я поднял ладонь ближе к глазам, надеясь на ошибку, все-таки в подвале даже в сновидение было темновато. Но едва я успел прочитать надпись «Пролетарии всех стран, объединяйтесь!», как награда исчезла из моей ладони.

Вместе с ней пропал шкаф, подвал и я оказался в кабинете Сидора Кузьмича, в том, где мы разговаривали утром. Хозяин кабинета стоял в двух шагах напротив и держал меня на мушке. Едва я успел удивленно вскинуть брови и раскрыть рот, чтобы задать банальный вопрос: «За что?», как раздался выстрел, грудь обожгло огнем, и я снова умер.