Простой советский спасатель 3

Глава 13

Если бы я пил воду, поперхнулся бы от неожиданности. А так всего лишь вытаращился на особиста, пытаясь по лицу понять, шутит он или прикалывается, млин. Судя по серьезному взгляду, Сидор Кузьмич был абсолютно уверен в своих словах, и ждал мою реакция. А я стоял, смотрел на него и не знал, как реагировать.

Легенду о Юсуповской казне я слышал еще в детстве от отца. Рассказывать истории батя умел долго, сочно, с подробностями, умело переплетая правду с вымыслом. Из его слов выходило, что княжеские сокровища до сих пор замурованы в энских подземельях и никому ни разу не удавалось найти к ним путь.

Когда я спрашивал про клад, найденный ворами в подвалах торгово-промышленной палаты, отец хмыкал и уверял, что это совсем друга история, с князьями никак не связанная.

Я засыпал под свои фантазии от том, как вырасту, спущусь в подземный город и отыщу несметные богатства. Часть отдам родителям, остальное потрачу на хорошие дела. Например, сделаю во всех дворах хорошие детские площадки с настоящими каруселями, а рядом обязательно построю киоски с мороженым и сахарной ватой, и чтобы детям лакомства обязательно бесплатно.

— Чего улыбаешься? Считаешь, глупость? — нахмурившись, поинтересовался Сидор Кузьмич.

Только теперь я понял, что стою и улыбаюсь собственным воспоминаниям. Я быстренько стер улыбку с лица, виновато пожал плечами и ответил:

— Да так, детство вспомнилось. Отец этой сказкой частенько меня усыплял, когда я маленьким был.

— Сказкой говоришь? Ну-ну.

С этими словами Кузьмич развернулся, тяжело ступая, подошел к столу, вытащил из кармана связку ключей, опустился на корточки и отомкнул самый нижний ящик стола. На столешницу лег очередной скоросшиватель. Мичман поднялся, подхватил папку и подошел ко мне.

— На, почитай, — всунул бумаги мне в руки и снова полез за пачкой сигарет.

Я подхватил документы, вернулся на диван, кину папку на стол, раскрыл и принялся изучать содержимое, краем глаза наблюдая за странным поведением хозяином кабинета. Сидор Кузьмич скомкал пустую пачку «Примы», обшарил стол, и крякнул от досады, не обнаружив никотиновую заначку.

Затем задумался, словно решал какую-то задачку, а затем буркнув мне: «Сиди здесь, я скоро», — запер все ящики и шкафы, покинул кабинет. Я услышал, как щелкнул замок, отрезая меня от мира, и выдохнул. Мелькнула мысль обыскать кабинет Кузьмича, пока он ходит за сигаретами, но, подумав, я не стал рисковать. Кто его знает, может он в соседний кабинет вышел. Лучше посмотрю, чем особист решил поделиться.

Первой бумагой, которая мне попалась в папке, оказалась та самая схема, которую раздобыл журналист у нудистов, а потом отдал журналист. По внешнему виду было ясно — это копия: ни крови, ни грязных отпечатков. Но зато четко прорисованные гербы. Разглядывая второй, который я так и не опознал, впервые с момента попадания очень жалел о том, что в стране Советов все еще нет интернета, тогда как англичане и скандинавы, к примеру, пользуются всемирной сетью не много не мало, целых пять лет.

Но на нет как говорится и суда нет. Придется выяснять в библиотеке. Хотя, можно уточнить у Кузьмича, раз он так плотно занимается этим вопросом, наверняка выяснил, чей герб украшает схему.

Бумаг в папке оказалось немного. В основном вырезки из старых газет, какие-то счета, записки. Попался и приказ, написанный на хорошей старинной бумаге. Такую, кажется, называли гербовой.

Нашлась в скоросшивателе и краткая биография семейства Юсуповых. Я взял в руки несколько скрепленных листков и принялся изучать, попутно вспоминая, что мне известно о князьях.

Княжеский род Юсуповых появился в Российской империи много веков назад. По одной из версий, если я правильно помню, примерно в шестнадцатом столетие нагайский хан отправил двух своих сыновей к русскому царю Федору Иоановичу на попечение. Государь отдал им в кормление русский город Романов где-то в Ярославских краях, в котором братья обосновались, а позже приняли крещение.

По другой легенде родоначальницей рода Юсуповых считается дочка нагайского хана, которая правила Казанским ханством после гибели мужа. Отец рассказывал, что царица Сююмбике считалась одной из красивейших женщин той эпохи. И однажды её увидел русский царь Иван Грозный и решил на ней жениться.

Но правительница отказалась. Тогда разъяренный государь объявил свою волю: либо царица согласится стать его женой, либо он сотрет Казань с лица земли. Государыня на шантаж не поддалась, и русские войска взяли Казань. Сама же царица бросилась с самой высокой башни, чтобы не достаться победителю. Сейчас эта старинная высотка носит её имя.

Еще один миф утверждает, что правительницу успели захватить и вместе с сыном увезли в Москву. Многие историки уверены, именно этот факт является точкой рождения легендарного рода Юсуповых.

Я перевернул страницу, вглядываясь в чей-то мелкий убористый почерк. Читал и вспоминал истории рассказанные отцом. Все-таки насколько легко запоминаются факты и события, когда их рассказывают не сухим протокольным языком, как в этих документах, а ярко и с фантазией, как мой батя.

Вот, например, в этой докладной записке иначе и не назовешь упомянуто родовое проклятье, которое преследовало княжеский род. Писарь скупо записал эту информацию с чьих-то слов. Оно и понятно: коммунисты-комсомольцы и родовые проклятия вещи несовместимые.

А ведь история достойна того, чтобы о ней расписали подробно, тем более, если собираются искать семейные богатства. Никогда не знаешь, какие сведения пригодятся, когда выходишь на поиски тайн.

Поисками старинных проклятий я увлекся после прочтения Гоголевской истории «Страшная месть». Поэтому история о родовой каре отпечаталась в душе на всю жизнь, хоть и не похожа была на прочитанную.

Когда княжеские дети обосновались в Московском царстве и приняли православие, бывшие подданные обратились к колдунам, и те прокляли род хана Юсуфа-мурзы, обрекли его на вымирание. Но не сразу, а постепенно.

Строчки проклятия я прочитал на очередной странице: «Из всех рожденных сыновей в одном поколении наследников Юсуповых до 26 лет доживет лишь один», а дальше шла краткая справка от всех княжеских детях, когда родились, женились и умерли.

Выходило так, что слово, наложенное на семью, действительно сработало. И мужчины Юсуповы, продолжатели рода, как наследники закончились в девятнадцатом веке. У последнего — Николая Юсупова, который вопреки воле церковников и родни тайно женился на своей двоюродной сестре, родились две дочери. Одна из них умерла, старшая Зинаида вышла замуж по любви, и ее мужу российский император позволил унаследовать княжеский титул, чтобы род Юсуповых не прервался.

О самом последнем из рода, Феликсе, но уже по женской линии, современники говорили так: «У него в одном глазу живет Бог, а в другом обитает сам черт». Он пережил революцию, любил переодеваться в женские платья, устраивая розыгрыши, в которые верили абсолютно все. Однажды, переодевшись в женщину, он целую неделю проработал певичкой в кабаре, пока его не опознали друзья родителей.

В другой раз какой-то европейский король пытался выяснить его имя в опере, где проходил маскарад, и куда Юсупов тоже заявился, вырядившись женщиной. Короче, тот еще был провокатор. Эпатировал публику, приводил в ужас свое семейство. Кстати сказать, Феликс Юсупов был одним из тех, кто убил Распутина.

После революции, прихватив часть капиталов в виде драгоценностей, остатки богатейшей дворянской российской семьи отправились в эмиграцию, осели в Париже и прожили там полвека. Сам бедокурный князь умер, если я не ошибаюсь, буквально лет десять назад.

Я перебрал бумаги, выцепил взглядом имя Феликса, пробежался до конца страницы и увидел дату смерти: тысяча девятьсот шестьдесят седьмой. Дальше строка была отчеркнута красным карандашом, под которой перечислялись имена детей князя и прочих побочных родственников.

Я уже собрался вернуться к листку, с которого перескочил, разыскивая информацию по Феликсу, когда из папки выскользнул еще один, спланировал на пол и залетел под стол.

Я наклонился, чтобы поднять, но с дивана не получилось, пришлось опускаться на колени, залезать под стол и подбирать бумажку. Вылезая наружу, я в очередной раз приложился своей многострадальной головой теперь уже об столешницу снизу. Чертыхнувшись, ухватился рукой за ножку и отодвинул стол, и в этот момент краем глаза зацепился за какую-то странную монетку.

Интересно, это ж какие-такие добрые пионеры прослушивают нашего бравого мичмана? Отчего-то я не сомневался, что эта плямба, прицепленная изнутри к столешнице, подслушка. Поколебавшись. Я не стал ее трогать и выполз из-под стола. Вот так и срываются все тайные планы, из-за просто любопытства, случайно услышанного разговора или вот из-за «доверия» среди коллег.

Теперь бы еще сообразить: говорить об этом Сидору Кузьмичу или пусть скорпионы сами себя жрут? Мое дело выжить в этой подковерной борьбе, и если это се-таки заговор против товарища Брежнева, то постараться выкрутиться так, чтобы меня не зацепило ни правым, ни левым, ни каким другим боком.

Я выполз из-под стола, рухнул на диван и задумался, перебирая в голове наш диалог с мичманом, вспоминая, чем делился со мной особист и как это повлияет на мою дальнейшую жизнь в этом времени. По всему выходило, что неведомый слушатель при желание может притянуть и меня за измену Родине, если вспомнить монолог Кузьмича о том, что партией и страной нынче правят стяжатели и каждый новый генеральный секретарь хуже предыдущего.

А уж за нынешнего генсека на домашней кухне не шутит только ленивый. Леонид Ильич. Жить ему осталось четыре года, но советский народ уже юморил по этому поводу: когда помрет, будет лежать в мавзолее, просто буквы е заменят на букву ё и все дела.

Смех смехом, а делать со всей этой историей что-то надо, вот только что я никак не мог придумать. Ладно, буду решать проблемы по мере их поступления, как обычно. Я снова взял бумаги, едва не забыв про свернутый листок за которым лазил под стол.

Достал бумагу из кармана, развернул и залип, пытаясь понять, что означает список фамилий с именами и отчествами, написанный аккуратным, почти каллиграфическим почерком на листке.

Напротив некоторых имен стояли полные даты, видимо, и рождения, и смерти. Рядом с другими только одна и то с вопросом в скобочках. Я завис, пытаясь понять, кто все эти люди и почему они в папке с материалами по Юсуповым. Скорей всего, я бы так и не сообразил, если бы вдруг не зацепился за одно отчество — Феликсович.

И тут до меня дошло: что если это список внебрачных детей, рожденных в разные годы от наследников княжеского рода?

Как минимум одного ходока я точно помню: Борису Юсупову его жена, Зинаида, в девичестве Нарышкина, родив ему сына, узнала о семейном проклятие и заявила, что больше не намерена «рожать мертвецов», поэтому совсем не против, если он будет «брюхатить дворовых девок». Так что, думаю, список может еще и не полным оказаться, если вспомнить приключения Зинаидиного внука Феликса Юсупова.

На бумаге оказалось десять имен, из них шесть под вопросами и одно тщательно вымаранное. Именно этот момент показался мне очень странным. Почему в папке с важными сведениями, но без грифа секретно, Сидор Кузьмич что-то вычеркнул. С какой целью он это сделал? Чтобы я не увидел, или чтобы другие не прочитали?

Но ведь это смешно: кто-то же искал для него эти бумаги, значит, этот кто-то видел все имена. И где гарантия, что этот товарищ никому не назовет зачеркнутое имя? Разве что мичман самостоятельно собрал это досье, и кроме него и теперь меня, никто из Комитета изыскания Пруткова не видел.

Я взял листок, поднялся и подошел к окну. Стекло было тщательно замазано белой краской, но «художник» особо не напрягался, и краска лежала в один слой. Приложив бумагу к стеклу, я попытался прочитать заштрихованное. Я вертел листок и так, и эдак, пытаясь прочитать загадочное имя, но, увы, света не хватало.

Оглядевшись по сторонам, я увидел настольную лампу, подумал, прикинул и решил попробовать. Подошел к столу Сидора Кузьмича, щелкнул выключателем и хмыкнул: лампочка светил как прожектор, для моих целей просто идеально. Я повыше задрал плафон и посмотрел бумагу на просвет. С трудом, но мне удалось прочитать тщательно зачеркнутое имя.

Ошарашенный, я вернулся на диван, спрятал бумажку в самый конец папки, и продолжил изучать остальные документы, надеясь отыскать еще что-то нужное и важное для меня, заодно и мысли в порядок привести, чтобы н спалиться перед Кузьмичем. Интересно, он специально подсунул эту записку или забыл убрать из общего вороха?

Мысль прицепилась, и я вернулся к картонной обложке скоросшивателя, там, где обычно находится опись документов. Перечитав трижды напечатанный на машинке текс, я напрягся еще больше: в списке листок с фамилиями не обнаружился. Что это — забывчивость особиста или специальная провокация чтобы посмотреть на мою реакцию?

Мне по-прежнему с трудом верилось в то что бывший мичман Прутков оказался сотрудником Комитета госбезопасности, несмотря на то, что я его подозревал в разных грехах. Поэтому поверить на сто процентов в подставу с бумагой я не мог. По всему выходило, листик просто затерялся среди кипы других документов и Кузьмич не заметил, как он приклеился к другой странице.

Он же далеко не дурак, понимал если собранные материалы попадут в другие руки, то именно зачеркнутое имя больше всего и заинтересует того, кто будет изучать архив. Именно по этой причине я решил не упоминать о списке и о фамилии, которую разглядел.

В дверях раздался скрежет ключа, я вздрогнул и взял в руки первую попавшуюся бумажку. В кабинет вошел Сидор Кузьмич, кинул на меня короткий взгляд, прошел к шкафу, в котором у него прятался чайник, чем-то щелкнул и вскоре агрегат зашумел.

Кузьмич же не торопясь закурил, подошел ко мне, глянул сверху, что я разглядываю, удовлетворенно хмыкнул каким-то своим мыслям, и отошел к письменному столу. Я держал в руках картинку с каким-то гербом, но краем глаза наблюдал за хозяином кабинете. Однако, какой я молодец, что не стал шариться по столу и обыскивать его.

Мичман явно проверял свои метки, стараясь делать это очень незаметно. «Ищи-ищи», — улыбнулся я про себя, расслабился, внимательно глянул на вензель и вздрогнул. «Так вот ты какой, северный олень!» — мелькнула в голове дурацкая шутка моего напарника из прошлой жизни, и я принялся изучать рисунок.

Картинка полностью совпадала с той печатью, которая стояла на самой первой схеме подземелий, что я увидел. Два странных животных по бокам главного щита, разбитого на несколько частей. княжеская корона, которую я принял до этого за шапку Мономаха, месяц и шестигранные звезды. А звери выходит, это просто уродливые львы. Художник хоть и не был гением, но очень старался изобразить в красках герб князей Юсуповых.

Это что же получается, в подземельях действительно спрятаны сокровища самого богатого семейства Российской империи? Богаче Юсуповых в России был только император. Хотя не факт. Не про эту ли сенсацию говорил журналист? Я, наконец, вспомнил одну из самых старых городских легенд.

По слухам в семнадцатом году в Энск привезли несколько эшелонов с золотом. Большая часть богатства принадлежала князю Феликсу Юсупову, остальное вывезли из Петроградской ссудно-сберегательной кассы, чтобы спрятать в тайниках Городского общественного Банка, которым управлял купец Лопата.

Кстати сказать, в здании межрайонной прокуратуры из моего времени, где было обнаружено странно помещение без окон и дверей, находился как раз таки личный особняк купца второй гильдии. Из него же, как утверждают энские старожилы, в банк вел тайный ход прямиком в банк.

Деньги из Петербурга в Энск привезли по двум причинам: во-первых, в стране нарастало напряжение, обстановка отличалась нестабильностью. А во-вторых, на югах, то есть у нас, было спокойно, а банковские хранилища славились своей надежностью.

Говорят, когда красные взяли город, они решили проверить, что за богатство спрятано в глубоких подвалах банка. Когда спустились и обнаружили в закромах слитки золота драгоценности, бриллианты и прочее, долго не могли придти в себя, и затребовали из Москвы оценщика. те, кто спускался в подвалы, уверял, что сокровищ там примерно на сто сорок миллионов рублей. Если перевести на наши современные деньги получится несколько миллиардов.

И все эти миллиарды исчезли с приходом к власти белых. Большевики просто-напросто не успели вывезли закладку в Москву, по всей стране власть менялась чуть ли не ежедневно да и положение на фронтах оставляло желать лучшего.

В результате, когда в Энск снова захватили белогвардейцы, золото и бриллианты оказалось в их распоряжении. И после их отхода подвалы опустели, а следы Петроградской ссудно-сберегательной кассы, как и семейного достояние князей Юсуповы, теряются в пожарах революции.

Но энские старожилы абсолютно уверены, что на самых нижних уровнях в подземельях Энска до сих пор лежат и дожидаются своего хозяина юсуповские сокровища вместе с деньгами кассы.

И, сдается мне, этот самый хозяин, точнее, человек, возомнивший себя наследником, стоит сейчас передо мной и курит очередную сигарету из красной примовской пачки. Не знаю, провокация найденный мной листок, или Сидор Кузьмич специально все подстроил, но зачеркнутую фамилию мне удалось разглядеть: Прутков Кузьма и отчество на «С».

Вот только внебрачных княжеских сынков мне не хватало до полного счастья.