Призма 2

ГЛАВА 7

Энин проснулась последней. Ее разбудили крики младших братьев, хаотично сновавших по хижине туда — сюда и издававших такие же бессистемные звуки, бывшие, видимо, неотъемлемой частью какой-то неведомой ей детской игры. Младший, Руил, уже два раза наступил ей на ногу в игровом азарте, убегая от старших братьев. Девушка поморщилась, но ничего не сказала. Утро оказалось, как всегда, солнечным и даже показалось ей прохладным, насколько это было возможным при тридцати градусах, но самое главное, день выдался свободным. В кои то веки. Кувшин для умывания оказался пустым (не просыпайся последней) и ей пришлось идти к источнику. Путь был не близкий, через весь поселок, а потом еще в гору, по каменистой и пыльной тропе, кишащей всякими гадами, мелкими, но ужасно кусачими насекомыми и всего прочего похожего на них. Уже сколько раз она подвергалась их злостным нападениям, подворачивала ноги на острых, угловатых камнях, возвращаясь домой с полными кувшинами. А ведь когда-то у них было два колодца и родник и все рядышком, под боком. Но сначала высох один колодец, другой отравили хаши, непримиримые враги данаков, родник завалило камнями. Остался единственный источник на всех, да и тот давал с каждым годом все меньше воды, превратившись в тонкую струйку. Поэтому Энин пришлось отстоять очередь из нескольких женщин, чтобы набрать живительной влаги. По возвращению домой, повстречалась ее тетка. Она была на двенадцать весен младше матери Энин, поэтому они были как подружки.

— Здравствуй, Энин! — первой приветствовала та племянницу.

— Рада видеть тебя Дорин. Твоя красота с каждым днем все ярче и ярче. — Решила начать разговор с хмурой родственницей приятными (особенно от других женщин) для любой даначки словами.

— Ты, как всегда шутишь, а мне не особенно весело. — Еще молодая, и действительно красивая, темноволосая и кареглазая Дорин выглядела сегодня озабоченной. — Твой отец еще не вернулся с охоты?

— Его нет уже семь ден и никаких вестей. Он мог бы послать сокола с сообщением. Мы с мамой начали беспокоиться. Хаши совсем обнаглели, все чаще и чаще нападают на нас, не приготовили ли они какой западни. — Энин вытерла вспотевший лоб подолом своей груботканой рубахи и внимательно посмотрела на запад, точно в ту сторону, куда отправился в последний раз ее отец на охоту. Она так сильно прищурила свои огромные серые глаза, что приходилось гадать, то ли она прятала их от ослепительного солнца, то ли пыталась разглядеть фигуру возвращающегося отца.

— Твой отец не тот человек, которого легко заманить в ловушку и с ним отличные воины. Хашам их не взять. Моего мужа тоже давно нет, четыре дня. С едой итак плохо, а еще эти хаши. Триста лет живем рядом и триста лет враждуем. Если бы не твой отец нас бы уже давно перебили.

— Они сейчас не самая главная опасность.

— А кто же еще? — с опаской посмотрела Дорин на племянницу.

— Правитель Урука, Нафанчар. Жестокий черный колдун, захвативший земли к югу от Урука до Болотного моря.

Дорин с интересом посмотрела на молодую девушку, но не удивилась. Она уже давно не удивлялась тому, откуда такая молодая, никогда не покидавшая их маленький поселок девушка, пусть и грамотная, столько знала. Столько, что ее в тайне побаивался старейшина рода, больших знаний и опыта человек. Тетка знала силу племянницы и всегда признавала ее, в отличии от остальных жителей. Хотя, надо признать, многие доверяли Энин, но негласно, втайне от старейшины, чтобы не гневить его. То есть официального статуса у Энин в поселке не было.

— Сколько уже лет живем мы на этой земле после того как ее покинули наши сородичи. Что же будет дальше, как будем продолжать род?

— Не знаю. Некому теперь за нас заступиться. Слышала род галатов ушел на север, согнали их со своей земли. — Энин поставила тяжелый кувшин на землю и осмотрелась. — Даже я помню еще зелень вокруг — деревья, кусты, траву. А сейчас что? Засохшие ветки, солончаки и пыль. Зло надвигается на нас. Нафанчар со своими мергулами хотят нас поработить.

— Что посоветует нам Шу-нун, как думаешь?

— Шу-нун скажет, что забыли мы Рода, заветы прадедов и потому поглотит нас тьма. И это, как ни странно, в этот раз, будет правдой.

— А ты что думаешь, Энин? Все знают твои способности заглядывать в будущее и вызывать дождь. Ты бы что сказала людям на сходе?

— Это преувеличение. Иногда у меня кое-что получается. Мать говорит, что это у меня от бабушки. Знаю одно, если мы ничего не сделаем, будем сидеть сложа руки, ждет нас гибель. Видела я это уже не раз в своих видениях.

— Кто же нас уничтожит? — зрачки Дорин расширились от нахлынувшего страха, но голос она сдержала.

— Воины Нафанчара. В поисках какого-то человека они вырежут всех.

Дорин изменилась в лице. Испуг и растерянность на короткое время овладели ей. Она теребила край своей широкой холщовой юбки, нервно покусывая потрескавшуюся от жары губу.

— Ты говорила кому-нибудь о своем видении?

— Нет. Какой смысл беспокоить людей своими фантазиями. И ты зря беспокоишься. Это всего лишь галлюцинации, как говорит мой отец. Ты одна из всего племени серьезно относишься к ним, — попыталась успокоить тетку Энин, но в голосе слышались интонации внутренней обиды за пренебрежение к ее пророчествам. — Ты же знаешь, многие мои пророчества не сбылись.

Дорин словно очнулась и с вызовом посмотрела в глаза Энин.

— Они не сбылись, потому что некоторые родовичи, втайне от всех, обезопасили себя, для верности. А для скольких упрямцев они сбылись? Если бы не ты, я до сих пор бы оплакивала своего младшенького, Ирбиса. Камнепад произошел именно в том месте, что ты предсказала.

— Я вижу какие-то грядущие картинки, но чувствую, что это необязательное будущее, а только наиболее вероятное. Из смертных никто не может точно предсказывать. Но наше грядущее не сложно увидеть и без пророчеств. Границы черных земель Нафанчара приближаются к нам, и не сложно предугадать, что будет. Мы знаем, как он поступает с завоеванными.

— Ты права, Энин. Откуда в столь юной девушке столько мудрости и ума. — Дорин в знак благодарности погладила руку Энин, а затем с грустью добавила. — Ведь когда то Урук был священным городом наших предков.

— То было давно, — Энин подняла глаза к солнцу, поднявшемуся довольно высоко и палившему так нещадно, что пот катился градом по натруженным женским спинам. — Я пойду, Дорин, а то мать меня потеряла. Чтобы выжить приходится все больше и больше работать. Думаю, нам не вернуть уже тех веселых и беззаботных времен, что были еще на моей памяти. На все воля богов.

— Да пребудет с нами Анорис! — Дорин чуть наклонилась, развернув ладони перед собой кверху.

— Да пребудет с нами Свет! — Энин повторила движения своей тетки и закинув глиняный кувшин с водой на плечо пошла по направлению к своей хижине. Разговор с Дорин невольно заставил ее вспомнить ее недавнюю беседу со старейшиной Шу-нуном. Сегодня он позвал ее в свой дом для разговора, освободив даже от работ на поле. Это очень удивило Энин. До этого старейшина почти не замечал девушку.

Шу-нун, старый уже человек, с седыми до плеч волосами и черными, как уголек, проникновенными глазами, сам встретил ее у дверей. Отпустив своего молоденького, четырнадцатилетнего помощника (выполняющего все его поручения) погулять, старейшина жестом пригласил Энин присесть на циновку.

— Здравствуй, Энин, — ласковым голосом произнес старец.

— Здравствуйте уважаемый Шу-нун, — Энин с настороженностью посмотрела на старейшину. Ее удивило столь явное расположение к ней старика. Она считала, что он ее недолюбливает. И как ей казалось из-за ее способности предвидения. То ли завидовал он ей, то ли боялся, что она подорвет его авторитет в племени. Пророчествовать она начала с восьми лет и почти сразу Шу-нун стал к ней придираться, часто был груб и вообще запретил людям слушать ее. Именно из-за старейшины Энин часто приходилось молчать, скрывать свои видения. А не промолчи она, можно было избежать многих бед. Она понимала, что не все ее пророчества сбываются, но многие подтверждались. Ей не хотелось служить темным силам, к коим относились предсказания. Но почему не допустить того, что Анорис через нее предупреждает об опасности. Она была юной, чистой душой и телом девушкой, верящей в Свет, Добро и Любовь. Никому и никогда она не делала ничего плохого, была честной и доброй. Самое обидное, что и Шу-нун был хорошим человеком. Почему он так недолюбливал ее, остерегался? А сейчас производил впечатление самого радушия и гостеприимства. Начал старик издалека.

— Ты, наверное, удивилась моему приглашению (Энин только кивнула, она не привыкла перебивать старших). Думаешь старый Шу-нун придирается к тебе, недолюбливает (из почтения Энин попыталась отрицательно покачать головой). Не спорь, я знаю. Но это не совсем так. Ты же знаешь, что я несу ответственность за наше племя, а это ох, какая большая забота. Особенно в это тяжелое время, когда мы одни остались на родной земле, окруженные врагами. Животных вокруг почти не осталось, пищу становится добывать все труднее и труднее. Даже последний водный источник пересыхает. А тут ты, со своими предсказаниями. Сама знаешь, не одобряем мы этого…

— Я не хотела… — попыталась оправдаться Энин и даже хотела встать, но старик поднял свою сухую, но крепкую еще руку и остановил ее:

— Знаю, знаю. Не со зла ты это. Ты девушка добрая, хорошая. Не ведал я тогда, как относиться к твоим предсказаниям. Ты знаешь, откуда берут свои видения большинство предсказателей (Энин понимающе кивнула). Но я знаю тебя, знаю твою семью, твой род. Все очень хорошие, порядочные люди, ни разу не запятнавшие себя позорным поступком. Твоего отца я даже наметил на свое место, когда отойду к Духам предков. Поэтому решил не признавать твои пророчества, но и не отрицать их полностью. Я не запретил тебе говорить о них. Больше восьми лет я наблюдал за тобой и за твоими пророчествами. Кхе, не думай, что я не замечал тебя. Я часто думал об этом. И ты знаешь, что я решил? — старец вплотную приблизился к девушке и пристально посмотрел в ее бездонные серые глаза. Энин ничуть не смутилась.

— Что же уважаемый Шу-нун?

— Что эти видения посылает тебе Анорис. — Шу-нун оторвал свой пронизывающий взгляд от глаз Энин и встал.

— Вы, правда, так думаете?! — изумление и радость отразились на красивом загорелом лице девушки.

— Да. Далеко не все сбывается, но и не в этом дело. Тебе посылается предупреждение о возможной опасности, к которой лучше приготовиться, чем оплакивать жертвы. Твой дар светлый и потому мой выбор пал на тебя, женщину. В нашем роду остался один очень древний свиток, который когда-то, очень-очень давно, был частью важной книги, принадлежавшей нашим предкам. Большая часть этой книги исчезла, возможно, с нашими соплеменниками ушедшими на север. Нам же досталась эта часть. С тех пор мы бережем ее как священную реликвию. Сильно изменился наш язык с тех пор и я многое уже не могу понять из нее, но главное передал мне предыдущий старейшина, а тому его учитель. Она является фрагментом, предупреждающим нас о страшной опасности, которая грозит не только нам, оставшимся здесь, но всем нашим родованам, ушедшим на север и в другие земли. Я не смог прочитать ее, но кое-что мне поведал мой предшественник, а ему его наставник. Там говорится о темной силе, надвигающейся на нас и готовой поглотить все живое, светлое и доброе на Земле. И по многим деталям описания — время это наступает.

— Свиток говорит, как бороться с этим злом?! — Энин не смогла усидеть и легким движение встала на ноги. Тело ее напряглось в ожидании ответа, взгляд ловил каждое движение старца.

— Этого я не знаю. Рукопись лишь часть Книги, и только соединив все части можно что-то узнать.

Тело Энин резко расслабилось, как расслабляются мышцы после долгого дня тяжелой работы, ощутившие долгожданный отдых.

— Так значит, нам никто не сможет помочь? — Девушка уже слышала о этой книге, но то были сказки, рассказываемые маленькой девочке на ночь. А сказки и быль редко сходятся на перекрестках нашего времени. Поэтому она еще не до конца поверила в слова старейшины.

— В нашей части говорится о какой-то девушке и ее друзьях, способных вступить в борьбу с надвигающейся темнотой. Это почти единственное, что мне удалось разобрать, не считая еще пары непонятных мест.

— А ваш наставник не знал о чем говорится в Книге? — Тот отрицательно покачал головой.

— Не успел. Он рассказал, где спрятан артефакт и святыни рода, но обучение мы не прошли. В силу трагических обстоятельств. Многие тайны и знания рода были навсегда в тот день утеряны. — Шу-нун был совершенно спокоен, лишь где-то в глубине его темных глаз мерцали какие-то отдаленные воспоминания о боли, давно прошедшей и контролируемой, но далеко не забытой.

— Что за девушка? — не стала бередить она былые раны.

Старик поднял голову и усмехнулся.

— Имя ее не указано. Вообще это отрывок, не более того, в котором многое мне уже не понятно. Говоря откровенно, почти все. Не думаю, что та девушка — это ты. Тебя же я позвал, чтобы посоветоваться, узнать, что ты видела в своих посланиях и принять окончательное решение. Возможно, это интересно и важно для нас. — Шу-нун начал расхаживать из угла в угол, все больше удаляясь в глубину своих мыслей.

— Я никому не говорила об этом. Видения были ужасны.

Старейшина непроизвольно помассировал свой лоб и словно на что то решившись, подошел к Энин, взял ее за руку и слегка сжал ладонь:

— Говори.

— Наш поселок, и все в нем живущие, будут уничтожены черными рабами Нафанчара. В моих видениях они ищут какого-то важного человека и что-то еще, я не поняла, слишком смутной была картинка.

В черных глазах Шу-нуна заплясали огненные языки растерянности.

— Ты уверена в этом, девочка моя?

— Да. — сухо ответила Энин.

— Что мы сможем сделать? — невольно развел руками Шу-нун.

— Для начала я должна посмотреть эту рукопись, — немного подумав, ответила ему Энин.

Старик исчез так надолго, что Энин показалось, что он просто забыл о ней. Минки ожидания тянулись так медленно, словно Коло остановил свой нескончаемый бег по небосводу вселенной. Вдруг захотелось есть и пить, но Энин никогда бы не встала с этого места, не ушла из дома старейшины. Она скорее бы умерла, чем оставила надежду увидеть то, о чем многие в деревне шёпотом говорили, но никто не верил. Легендарная, таинственная, сказочная и всемогущая Книга предков — «Родовин». Сколько же она слышала о ней фантастических историй. Что написана, нет, создана она великими, божественными первопредками родовичей, пришедшими с Сияющей звезды, той звезды, что находится в созвездии Ан-эден-на или Лады-праматери. Так говорят ведуны. Эта книга обо всем — как сеять и собирать урожай, как охотиться и на кого, за кого можно выходить замуж и жениться, как распознавать темные силы и как бороться с ними, как добыть огонь и правильно его направить. О звездах и вселенных, о силе магии и духах, Великом Золотом Пути, о мирах Яви, Нави и Прави, о мире Сварги и еще многом многом другом, о чем мы уже давно забыли и потеряли Знание. Все в деревне знали о ней и никто не верил в ее существование. Книга о прошедшем и уже давно забытом Величии и Знании, а главное о Пути к Анорису, пути которым ходили наши предки еще во времена Золотого Оленя. Неужели сейчас она увидит пусть частицу этой великой Книги. Шу-нун просто возьмет и вынесет ее сейчас в эту комнату. Энин не могла поверить в это, но и просто встать и уйти тоже была не в состоянии. Всегда легкие на подъем, стройные и неутомимые ее ноги сейчас словно одеревенели.

Старейшина появился, когда девушка уже потеряла надежду на его возвращение. Как всегда, сильно ссутулившись, он вынырнул из какой-то тайной двери, словно и не выходил никуда. В руках его был обычный сверток из грубой рогожи, обтянутый по всей длине старыми, совсем истертыми кожаными ремнями. Он с удивительной молодецкой сноровкой почти мгновенно освободил рукопись из плена, сторожившей ее обертки. Заметив совершенно ошарашенный, обалдевший вид девушки, он ехидно усмехнулся.

— Вижу удивлена. Это тебе не репу сажать или тростник вязать. Реликвия. — Шу-нун осторожно разложил в ряд двенадцать металлических пластин-страниц. Точно в той последовательности, как его учил предыдущий старейшина рода, а до него еще много-много других. — Ты, девонька, не тушуйся. Понимаю, я увидел бы в первый раз такое, обомлел. Откровенно говоря, первый раз когда посмотрел на них, так и было, трухнул немного. Потом привык, обыденностью даже стало какой-то. Бывало спрячусь от всех, разложу их и сижу, думаю, что же там написано. Полетками сидел, голову ломал. Так мне хотелось ответы получить на все мои вопросы. А главное, как жить дальше, что делать. Тяжелые времена настали, а помощи от этих железок никакой. Прямо зло берет.

Энин не слышала старика, завороженно вглядываясь в священный артефакт. То, что видела она сейчас эмоционально намного опережало все события в ее жизни. А она уже два раза помогала принимать роды у своей матери, будучи еще маленькой девочкой. Ей казалось, что воспоминания о тех событиях уже ничто не затмит. Однако то, что чувствовала она сейчас было ни на что не похоже. Такая энергия, такая мощь, просто магия исходила от этих простых на вид, тончайших, металлических пластинок. Единственное, что смогла выдавить из себя Энин было:

— Они такие тонкие.

— Вот и я удивился поначалу, хоть репу режь. Таких тонких пластин ни один кузнец в мире не сможет наковать. Первым, что подумал. А еще смотри. Видишь металл какой-то светло-серый. Поверь мне, а я понимаю в этом, такого металла не бывает. Вот сурьму когда добавишь, то да, но все равно, не то. Я даже не знаю сколько им весен. И они не ржавеют. — Последние слова Шу-нун сказал почему-то шёпотом, даже слегка наклонившись к девушке. — Не ржавеют и не ломаются, хотя такие тонюсенькие. Я пробовал, не сдержался. — До того желтые иссушенные щеки старейшины вдруг залила краска стыда, заполняя капилляры густой и тягучей кровью. — Хотел понять, как они сделаны.

Взгляд Энин выражал глубочайшее возмущение. Старый человек, а шкодил как малолетний мальчуган.

— Да как вы могли! Право дите малое. Это же артефакт, Священная реликвия, на нее молиться надо, а вы гнуть давай.

— Виноват, хромыга попутал. После того раза, никогда больше, клянусь. Да, с ними ничего и не сделаешь, чудеса кудесные и только. — Он осторожно протер рукавником каждую страницу, одну даже в уголке поковырял своим потрескавшимся ногтем. — Что это за пятнышко взялось, не было раньше.

Энин, успокоившись, начала внимательно рассматривать металлические страницы. Каждая была размером не больше ее двух ладоней, вся усыпана столбцами из каких-то неизвестных, но до боли знакомых знаков. Символы были похожи на их алфавит, но гораздо более сложнее в написании, а множество было совсем неизвестны. Выглядели они как новые, словно только что с наковальни искусного кузнеца-мага. Воспоминание молнией стрельнуло у нее в мозгу. Где-то она уже видела подобные листы. Но где?

— Сколько я не бился, не советовался с другими старейшинами (неформально) только малую часть распознал. Древний, очень древний шрифт. Текст идет столбцами то справа налево, то слева направо. Смена направлений мне до конца непонятна, но как-то связана со знаком Свентовита. Знаки отдаленно похожи на наши буковы и руны, но прямой схожести нет. Разобрал, например, вот эту строку. Там написано «…и стали темные анунаки соперниками светлых и разразилась меж ними война, Нинлиль схватился с Неригалом и звуки той битвы были слышны до краев Вселенной, и камень плавился от их взгляда, вода закипала от их дыхания, и звезды падали с потолка Вселенной от взмаха их боевой палицы, горы превращались в пыль от ударов, воздух был черен от вздымавшегося оплавленного песка, все живое погибло в округе тысячи лиг и земля раскололась на месте их битвы, навечно скрывая в своих недрах побежденного…». Честно скажу я бы это не понял, если бы наши легенды не хранили память об этой великой битве богов. Если мой перевод верен, то можно попытаться распознать и остальные тексты. Но смена направлений все время ставила меня в тупик и получалась какая-то белиберда. Вот на этой странице, возможно, говорится о родах и расах людей, что населяли нашу Землю. Вот видишь этот знак, так похож на наш родовой герб, а вот тотем асеманов, этот олатов, что когда-то на севере жили, а вот этот отрывок говорит о девушке.

— Согласна. Этот тотем данатов, хотя откуда я могу его знать. — Энин задумалась. Рука машинально накручивала кончик русой косы на палец, туда-сюда, туда-сюда. Внимательный взгляд не обошел и еще неизвестно откуда узнаваемых знака. Три вертикальные палочки обвитые по горизонтали тремя кругами и две сдвоенные палочки сверху накрытые полуокружностью. — Этот знак я узнаю — «уходящий далеко на север», им обозначали края расположенные на крайнем севере, за третьим кругом ойкумены, куда не только нога человека не ступала, а даже историй про те страны нет, как и про людей их населявших, так там холодно.

— Знаю, я тоже узнал его. Мой дед рассказывал мне о великом герое, который побывал в тех краях и вернулся, обмороженный, без носа и пальцев. Это было так давно, что даже имя героя исчезло из рассказов боянов. Говорили лишь, что живут там ледяные великаны, белые-белые, а при прикосновении к ним замерзаешь насмерть, так они холодны.

— Холоднее чем вода в горном ручье зимой?

— Вода в горном ручье все одно, что расплавленная бронза жарким летним днем в кузне. Гораздо холоднее. Дед говорил мне, что там звери не живут, птицы не летают, потому как сразу окаменевают от холода, словно их пленяют ледяные эоры. Еще дед рассказывал, что наши прародители из той ледяной страны, но я не верю. Правда он же утверждал, что тогда она не была такой холодной, а почти такой же теплой и зеленой, как наша земля сотню весен назад.

— Я вдруг вспомнила, что тоже где-то слышала эту легенду, не пойму только откуда. — На бронзовый лоб девушки легкими стайками налетели маленькие морщинки и быстро запорхали по коже, помогая вспомнить хозяйке что-то очень жизненно важное. Но как они не старались не помогло. Ее мозг спал, лишь только делая робкие попытки проснуться. Результатом мозгового напряжения стало лишь узнавание еще одного образа-знака. — Вспомнила, что обозначает этот завиток с палочкой — это символ ведунов-данаков, точно.

— Молодец, Энин. Видимо, не зря я доверился тебе, Анорис свидетель. Вот, посмотри, думаю это тоже поможет тебе в будущем, это знак Храма. Того первого Храма, что был в Уруке, общего для всех родовичей. Интересно откуда Родовин мог знать о Храме, если тот был построен значительно позже. Чудно.

— Возможно, Храм был построен в честь кого-то из богов, упоминаемых в этой книге.

— Сам Анорис? — сгорбленная фигура старейшины вдруг выпрямилась в струну.

— Возможно, или его аватар на Земле. Сложно совместить знания создавших эту Книгу с нашими представлениями о ней. Не знаю опять откуда, но у меня на языке крутится имя народа собравшего эти знания воедино.

— Ты знаешь, Энин, предчувствия не только у тебя бывают, иногда и у меня. Именно они заставили позвать тебя и доверить великий Артефакт нашего народа тебе. Я обращался к Роду и он дал знак отдать эти страницы тебе. И теперь я вижу, что это правильное решение. Я тоже смутно чувствую надвигающуюся угрозу и ты должна спасти нашу реликвию, если не сможешь спасти людей. Попробуй разобраться в ней ты, я что мог уже сделал. Она нужна нашему народу, я знаю. А тебе нужно уходить из деревни, мне был знак «большой крови» и потому ты уйдешь, не спорь. Это мой приказ, как старейшины рода. Ты должна сохранить «Родовин».

— Я уйду, как только вернется отец. — Энин не просто дались эти слова. Она понимала, что ничего не сможет сделать, изменить судьбу и только с помощью этой книги возможно спасти родованов. Она уже видела эту картину смерти, видел ее и Шу-нун. И никак не могла воспрепятствовать грядущим событиям. Сердце сжалось, готовое остановиться. Мать, братья, родичи, соседи. Что с ними будет. Старейшина словно прочитал ее мысли.

— Мы попытаемся спасти кого сможем, женщин, детей. Укроем их в соляных пещерах с несколькими воинами. Остальные обязаны принять бой с врагом. Здесь могилы наших предков, оставить мы их не можем. А отца не жди. Извини, но думаю, что он уже не вернется. Вопрос в двух-трех днях. Тебе нужно уходить на рассвете. Матери я все объясню. Перед уходом ты должна узнать еще одну тайну, но она не моя. Пусть твоя матушка расскажет, как ты оказалась у нас в поселке, как она тебя спасла. Это ее история. Прощай.

Энин не смогла ответить старейшине, ее язык сковал страх и боль грядущего, глаза налились озером слез, готовым выплеснуться мощнейшим водопадом. Не в силах больше сдерживать себя, выбежала из хижины.