Призма 2

Глава 12

Город-красавец, гордость Субарты, Урук расположился на обоих берегах великой реки Арванд. Его мощные, высокие стены были видны издалека. Даже раскидистые сады вечнозеленой смоквы и стройных пальм не смогли закрыть вид на величественную крепость. Аккуратные обихоженные домики пригорода, утопающие в зелени садов, мощенные улочки и переулки, изумрудные поля. Такой живописный вид открывался каждому приезжему. По всему периметру возвышались неприступные стены, возведенные предками сальвинов еще во времена начала Великого противостояния. Сложенные надежно и в то же время изящно, как впрочем и все что творили великие мастера — родованы. Камни огромных размеров снаружи были обработаны и отполированы так, что окрестные племена пастухов и скотоводов считали это работой самих богов. Верхние зубцы стен были раскрашены в яркий красный цвет, а охранные башни в желтый, зеленый, синий и белый цвета, точно по направлениям частей света. Главные, Южные ворота были настоящим произведением искусства, сплошь украшенные драгоценными и полудрагоценными камнями. Вокруг основного прохода древние мастера выбили на камнях батальные сцены, охоты на львов и крокодилов, а на самом верху была изображена жреческая процессия, ведущая к солярному символу города. Недаром Урук еще называли городом Солнца. Такое название могло возникнуть из-за Главного храма столицы сальвинов посвященного солнечному богу Анорису. Самому большому и величественному храму Анориса из всего союза городов Субарты. Именно к нему и дворцовому комплексу вели все четыре дороги от Северных, Южных, Западных и Восточных ворот. Все пути на Центральную площадь проходили через кварталы жителей, мастеров, ремесленников. Все кварталы были неповторимы по своему облику. Жителей каждого квартала объединяла общая профессия, ремесло. Каждый имел свое своеобразие, отличавшее его от других, и свой цвет, по окрасу ворот, от которых шло направление. Но что еще интереснее внутри квартала не было ни одного похожего дома. Каждый родован стремился построить себе неповторимое, отличающее его от других, жилище. Фантазия и мастерство урукчан создали неповторимый облик города. Даже города северных и срединных земель Субарту уступали Уруку именно в неповторимости архитектуры, фантазии строителей. Хозяева не скупились на дорогие краски, привезенные даже из далекой страны Куш. Каждый дом стремился хоть в чем-то превзойти сам Народный дворец, где собиралось обще племенное и городское собрание, служил Главный ведун сальвинов. Все родовичи были равны и различались лишь архитектурой и фантазией своих домов. В этом деле они старались вовсю. Почти в каждом дворе располагались сады, фонтаны или водоемы, умело задействованные с помощью самых хитроумных водопроводных систем. Все работало как отлаженный механизм, принося людям гармонию, красоту и радость. Яркое солнце и свежий речной ветерок, буйная растительность, зелень, множество плодов, уютные красивые дома. Что еще нужно горожанину? Так было всегда. Но сегодня Ксант въезжал в другой город. Все тот же, родной и любимый, те же дома, улицы, стены, люди. Но уже другой. В воздухе нависла напряженность, тревога, опасность. Даже в радостных приветствиях, встречавших его людей, был заметен скрытый страх и напряжение. Родовичи смотрели на него с надеждой и верой. Они верили, что Главный ведун спасет их от страшной напасти, какой многочисленной она бы не была. Город уже наполнился разговорами и слухами о страшной грозе идущей с юга, уже поглотившей города Ур, Ларс, Варку и другие. Люди знали, пощады не будет. Смерь или рабство ждут их впереди, что случилось с их братьями и сестрами на юге. Из уст в уста передавались рассказы о зверствах и насилиях, чинимых хафиру и машту. Запах сгораемой плоти разнесся по южным окраинам государства. Урук был переполнен жителями окрестных и южных деревень. Измученными, израненными, с необъяснимой болью в глазах, людей потерявших самых близких, потерявших все. Даже победа в Варкской долине не сняла пелену напряженности во взглядах сальвинов. И в первую очередь беженцев, видевших зверства бесчисленного воинства мергулов. Заметил Ксант огонек надежды в глазах людей, зажегшийся при его появлении. Горожане проявляли радость сильнее, чем дружинники, но было заметно, что и у ратников, попадавшихся ему на пути уверенности становилось больше.

— Приветствуем тебя, Главный ведун! Рады видеть тебя живым и невредимым! Слава Анорису, Ксант снова с нами! — раздавались крики отовсюду. Не успел он въехать в Южные ворота на своем Гжеле, как его окружила толпа родовичей.

— Теперь мы зададим этим мергулам! Пусть убираются обратно! Как здрав будешь, Ксант?!

— Спасибо друзья, чувствую себя лучше! Нам всем теперь потребуется много сил и здоровья. Предстоит нелегкая схватка с врагом. Все должны быть к ней готовы. Еще нет полных данных. Но завтра на Вечевой площади мы соберемся, чтобы обсудить дальнейшие действия. — Родованы одобрительно загудели и пропустили его дальше, понимая, что тот еще не до конца оправился после ранения и ему нужно увидеть близких и отдохнуть.

Ксант ехал по родным улицам и видел изменения, произошедшие с городом. Нет, дома, улицы, сады были все теми же, но люди… люди изменились. Хмурые лица совсем не напоминали прежних улыбчивых и добродушных родовичей, умеющих как хорошо потрудиться, так и хорошо отдохнуть, повеселиться.

Все чаще попадались израненные, изможденные беженцы, хотя и принятые своими близкими, одетыми и накормленными, но не забывшие недавних трагедий. Растерянность и непонимание, печаль и грусть, страх и ненависть. Глаза заполненные болью и потерями. Все эти чувства, эмоции заполняли улицы и дома, угнетая и подавляя прежнюю беззаботность и легкость. Пришла беда, настоящая война. Не просто кровавые набеги, приграничные стычки и конфликты, почти не касавшиеся основной массы жителей. Пришла война на уничтожение, война за свободу и свою землю. Предстоял бой не на жизнь, а на смерть. Давно лихо не подступало так близко, хватая за горло. Многие, особенно из тех, что помоложе, еще не знали войны. Более двадцати лет хафиру не воевали с родовичами. Тогда, два десятка лет назад, возле Халепы, враг был остановлен объединенным войском Субарты и крепко получил по зубам. Долго не могли прийти в себя «черные люди», зализывали раны, копили силы. Нет, конечно, были многочисленные провокации, набеги, грабежи и налеты, стычки. Машту не могли без разбоя. В нем была их жизнь. Неспособные творить, созидать, производить, трудиться они могли только грабить, воровать, отбирать и убивать. Боялись силы и трусливо убегали, получив достойный отпор. Родованы всегда были сильнее. Если бы они объединились, то давно прогнали бы хафиру и машту со Святой земли, вернули бы ее, тысячелетиями поливавшуюся их потом и кровью, пропитанную живительными соками родовичей, землю их предков, а значит являвшуюся частью сути родованов. Если бы не разобщенность, постоянное соперничество, даже в трудный для Родины час. Давно были бы изгнаны многочисленные, агрессивные, но трусливые племена хафиру. Раболепствующие и льстящие сильному, презирающие и глумящиеся над более слабым, хитрые и коварные, злобные и ограниченные хафиру из года в год, из века в век по немногу, по чуть чуть выдавливали добродушных, открытых и гостеприимных, доверчивых родованов с их земли. Не способные созидать, но отлично разрушающие и прекрасно потребляющие. Все соки выжали они из захваченных земель. Стонала земля от их гнета. Когда награбленные богатства заканчивались, земля истощалась без обработки, наступал очередной голод, который гнал их на новые войны, набеги и разбой. С этим бы тоже справились родовичи. Многочисленны и злы были враги, но не организованны и боязливы. Могли укусить, но не съесть. Так продолжалось много лет. То служили родовичам за пропитание, то коварно нападали на них, когда они не ждали. Образ жизни хафиру. Так бы и продолжали, если бы не появились мергулы. Откуда взялись эти слуги тьмы, побежденные, но недобитые далекими предками родованов. Где скрывались, где прятались не одно столетие? Откуда взялась их темная мощь, многократно превосходившая былую. — Об этом думал Главный ведун сальвинов, направляясь ко дворцу. Некому было дать ответы на эти сложные вопросы. Ответить на них придется самому. Уже давно нет Книги судеб, потеряны, либо раскиданы по свету Священные книги и артефакты славных родованов. Сила ведунья стала совсем не той, что раньше.

— Будь здрав, Ксант! — зычный голос прервал размышления Главного ведуна сальвинов. — Прямо на дороге, преградив путь Гжелю, стоял высокий седой старец, с взлохмаченной шевелюрой и бородой, в серой холщовой рубахе. Это был Локоть, немного безумный ученый и Главный механик Урука. Человек неординарного ума и столь же необычного поведения. Вечно грязный и не чесаный, брошенный женой еще лет десять назад, тогда за пьянство и полного отсутствия интереса к жене, да и женщинам вообще (сразу предупрежу, чтобы избежать кривотолков — к мужчинам тоже). Автор многочисленных изобретений и придумок, как оказавшим большую пользу горожанам, так и абсолютно бесполезных, иногда даже вредных (взять хотя бы случай с взрывом на рыночной площади и не только). Вот и сейчас он стоял перед всадником абсолютно босой, но с огромными белыми крыльями за спиной и что-то мурлыкал себе под нос. Ксант любил этого полубезумного, приносящего иногда столько неудобств и волнений, старика.

— Будь здрав, Локоть! И как тебя племянница босого отпустила из дома? — улыбнулся ведун.

— Хм. Не обращай внимания. Убежал от нее. Постоянно следит за мной, как за маленьким. Не выпускает меня из дома.

— Если бы ты не чудил, старина, то тебе и слова бы не сказали. Зачем ты в последний раз с башни индюка сбросил? А голубю зачем пришил вторые крылья? А?

— На индюке я испытывал самопад. С помощью него тело должно плавно опускаться на землю с большой высоты. Очень важный эксперимент. Сначала даже я хотел его на себе провести. Но потом передумал. Хоть и уверен был я в расчетах, но сначала решил поэкспериментировать на малых объектах.

— И слава Анорису! Иначе пришлось бы отскребать твое дряхлое тело от камней, что под башней. Тряпка над индюком запуталась и он переломал себе все ноги и крылья, не считая индюшачьих испражнений, которыми он обильно полил мостовую во время полета, — усмехнулся Ксант, вспомнив эту известную историю. Старик насупился, нахохлился словно воробей.

— Индюк сам виноват. Повел себя недостойно испытателя. Крутился и верещал, как резанный, нарушил баланс и запутался в ремнях. Оттого и столь плачевный результат. Я понял простую вещь тогда — все нужно делать самому. — Локоть подошел к коню и стал ласково гладить по морде. Лошадь радостно осклабилась. Старик был единственный, кроме Ксанта конечно, кому Гжель позволял себя гладить.

— Так ты по — прежнему хочешь сигануть с крепостной башни с тряпицей за спиной? — от удивления Ксант развел руками. — А потом спрашиваешь, почему племянница за тобой следит и из дома не выпускает.

— Самопадом, а не тряпицей. — Старик обиженно поджал губы и тут же виновато взглянул на ведуна и тихо добавил. — Уже.

— Что уже? — не понял Ксант.

— Уже прыгал… Пока тебя не было. — Локоть оторвался от морды лошади и совершенно изумленно посмотрел на Главу города. — А где ты был все это время?

— Ты тему не переводи, — для строгости нахмурился Ксант, — И как прошел твой новый опыт с тря…самопадом? — поправился он.

— Почти отлично! — обрадовался старик, рассчитывая на более серьезное отчитывание.

— Твое «почти» меня пугает, — рассмеялся Главный ведун. — Что ты сломал себе на этот раз? То, что не голову, я вижу.

— Да ерунда. Только правую ногу, в лодыжке и кисть на левой руке. Вывихи я в расчет не беру. — Локоть снова воодушевленно начал размахивать руками. Когда речь шла о его научных исследованиях он преображался. — Эксперимент прошел отлично. Переломов бы не было, будь я хоть немного помоложе и ловчее.

— Ну-ну. Судя по твоему бодрому виду без волшбы тут не обошлось?

— Это конечно. Я не мог себе позволить сиднем столько ден сидеть. Раненым и больным. Твой дядька, мой старый друг, помог.

— Хм, — покачал головой Ксант, — конечно, как тут без Антина. Он хоть тебе перед волшбой рассказал об опасности твоих экспериментов?

Старик пожал плечами и искренне спросил.

— А смысл? Он меня уже больше пяти десятков весен знает. Давно уже престал мне нотации читать. Хотя первый десяток весен сильно донимал. — Локоть чему-то усмехнулся, возможно каким-то воспоминаниям молодости. — Потом потерял надежду меня образумить. Только моя ненаглядная женушка никогда не сдавалась, пилила и пилила до старости.

— Ох, дед Локоть, дождешься ты у меня. Запру тебя в амбар, для твоей же пользы. И как ты дожил до таких седин со своими изобретениями.

— Дый — заступник бережет. Спасибо ему. А задумка моя очень нужная. — немного обиделся дед.

— Для тех, кто с жизнью хочет быстро распрощаться?

— Познание суть эмпериум. Ты же Главный ведун, должен понимать необходимость моего изобретения. Это раньше ведун через одного мог с башни спрыгнуть и полететь словно птица свободная. Сейчас не те времена.

— Ладно не обижайся, Локоть, вижу необходимость твоей придумки. Тебя только жалко потерять, старый ты уже для эмпериумов своих.

— Я не обижаюсь, все понимаю, что это вы обо мне заботитесь. — Старик тяжело вздохнул, но тут же встрепенулся, словно вспомнив что-то. — Погоди. Мы все обо мне и обо мне. Ты — то где был все это время?

— Воевал. Вообще-то на нас мергулы напали, — спокойно заметил ведун.

— Мергулы напали?! Твою ежку! Откуда они взялись? Эти черные маги крайне опасны! — Заохал Локоть и тут же забыв об этом продолжил. — Так вот о пользе моего изобретения. Я изготовил самопад для человека. Новой конструкции и совершенно другого решения. Безопасный. — Старик расплылся в абсолютно счастливой улыбке. — Сам его опробовал. Прыгнул с башни Северных ворот. Она самая высокая!

— Ты совсем с ума сошел! — недовольно поморщился Ксант, — Кто тебе разрешил это сделать? Где был караул?

— Пришлось пойти на маленькую хитрость, — старик лукаво ухмыльнулся. — Сказал им, что это твой приказ.

— Что?! И они в это поверили?

— Не сразу конечно, сомневались шибко. Пришлось их построжить маленько. Ты не ругай их. Все вышло очень распрекрасно. Так что и меня не ругай. Я жив, здоров и на благо сальвинов хорошее изобретение сделал.

Ксант только развел руками и попытался помягче поговорить с Главным механиком.

— Локоть, уважаемый, прошу тебя не делай ничего подобного более. Город в опасности, а тут еще за тебя беспокоиться приходится.

— Вот сразу видно, что ты еще молодой и глупый, — снова нахохолился дед Локоть. — В науке без жертв нельзя. Если бы не мой научный подвиг вы бы до сих пор молотили палками. А теперь у нас мельница. Чуешь разницу. За те опыты я получил два перелома, между прочим.

— Да кто ж спорит! Много было пользы от твоих изобретений. Я только об одном прошу — не подвергать себя опасности. А руку ты тогда сломал случайно. Зачем решил проверить силу мельничного колеса? Не свалился бы в зерновую яму.

— Да? — Механик видимо вспомнил ту старую историю и решил пойти на мировую. — Зато сейчас я в отличной форме, ничего не сломал. Только пятки отбил. Вот смотри, какие красные. — Он принялся задирать ногу, пытаясь продемонстрировать свои ступни, которые на самом деле были черные от пыли.

— Они у тебя темные от грязи. Ты когда их мыл в последний раз? Надеялся, что сиганув с такой высоты хотя бы пятки свои от наростов многолетних отобьешь. Но даже это тебе не помогло. — Ксант попытался обнять вновь разобидевшегося старика, но ему помешали крылья у того за спиной.

— Это что за диковинка такая?! — Главному ведуну стало по — настоящему интересно.

— Ты меня удивляешь, мой мальчик. Это же крылья.

— Я это понял. Зачем они тебе?

Старик изумленно посмотрел на него.

— Как зачем. Летать.

— Эх. Зачем ты собрался лететь? Тебе у домашнего очага нужно лежать, отдыхать, да с Домилой разговоры вести. А ты опять куда-то собрался.

— Рано ты меня к домашним духам лежебочить отправляешь. Я еще полон сил и здоровья. — Гордо провозгласил ломанный-переломанный старец. — Две осени трудился я над крыльями, они стоили мне больших трудов и затрат. Сколько гусей, лебедей и прочих пернатых я извел на них, сколько выпарил нефуты черной для склейки. Ого-го-го! Сколько пальцев исколол, обжигал, поотбивал. Все ради этого творения.

— Скажи, куда лететь в них собрался?

— Куда птицы летят? Просто летают. Я с детства мечтал об этом.

Неожиданно глаза Главного ведуна загорелись юношеским огоньком. Не в силах сдержать себя он протянул руку и нежно провел по перьям.

— Я тоже с детства мечтаю полетать, — мечтательно проговорил суровый воин.

Локоть хитро прищурился.

— Эти крылья для тебя. Зачем они мне, старику. Полетаю, поиграюсь маленько и отдам тебе для дела. — Ксант удивленно посмотрел.

— Это ж твое детище. Не жалко?

— Нет, конечно. Я их для всех родовичей творил.

Детская улыбка вдруг сошла с лица Ксанта, уступив место тягостным мыслям. Он помрачнел.

— Полетаем после победы. Сейчас война. Город ждет длительная и тяжелая осада. Необходимо серьезно к ней подготовиться. Это касается и тебя, как Главного механика Урука. Нужно отремонтировать старые и изготовить новые оборонительные орудия и механизмы. Нам предстоят нелегкие дни. Понимаешь?

— Понимаю, — совершенно серьезно ответил Локоть. — Я все понимаю, Главный ведун.

Ксант наконец то добрался до Главного круга — центральной площади Урука. Всегда многолюдная, шумная и веселая, сегодня представляла совсем иное зрелище. Редкие прохожие, в основном воины, безмолвно пересекающие каменный круг предстали перед взором главы Урука. На восточной стороне площади показался небольшой отряд воев, во главе с крупным богатырем.

— Эрисп! Погоди! — увидев отряд, призывно закричал ведун. Молодой витязь повернул голову и радостно вскрикнув, подбежал к всаднику.

— Ксант! Наконец-то ты вернулся! — командир Белых лучников обнял ведуна. Оба почти одного возраста (Ксант на две весны был старше), высокие, широкоплечие, русоволосые, они были похожи друг на друга, даром что родственники. Только один был в полном боевом одеянии, а второй в простой холщовой рубахе, с вышитым ведовским узором, воротником.

— Тебя не было боле трех ден. Как Антин тебя увез куда-то, так и след пропал. Отправил людей искать тебя. Никаких результатов, как в воду канул. Расскажи, что случилось, где Антин? — Эрисп радостно рассматривал ведуна, все еще не веря в такую удачу.

— Мы были в логове у одной его знакомой знахарки. Они спасли меня от смерти. Ты же знаешь, как меня долбануло. Три дня валялся на перепутье, в ожидании навий. Слава Анорису, сдюжил, вернулся в мир Яви.

— Слава, Светлому Дыю! Ты не представляешь, как я рад! Почему Антина с тобой не видно?

— Он пребудет следом, ноша его тяжела. Везет с собой Латипу, ту самую знахарку. — Многозначительно улыбнулся Ксант.

— Тогда понятно, — понимающе кивнул Эрисп. — Оттаял старик. Это хорошо. Одно плохо, время не совсем подходящее для лелькиных хороводов.

— С любимыми и один день за счастье. — Ксант печально посмотрел на небо. Ярко светившееся солнце потемнело, закрылось тучами, угрожающими осыпаться на землю сильным дождем. — Расскажи, что передовые дозоры докладывают? Что мергулы готовят?

— К ним подтягиваются все новые и новые силы. Вчера прибыли отборники лилубеев. Они быстро оправились после поражения и уже большими отрядами рыщут в окрестностях. Такими темпами они быстро восстановят свое число, а возможно и превысят его.

— Вот гидра! Отрубаешь ей одну голову, вырастают еще две. Ничего, эти головы не бесконечны. Что наши братья? Не слышно вестей?

— Тишина. Я послал человека с сообщением о битве, ответа ждать пока рано.

— Не меньше семи ден. — Ксант недовольно поморщился, вспомнив о нерасторопности и недальновидности союзных племен родованов. — Как идет подготовка к осаде?

— Полным ходом. Город заполнен беженцами. Выжившие из родов все пришли к нам. Немногие вырвались. Страшные поведали истории. Только род Аверана явился почти в полном составе. Как им удалось вырваться из павшего Ура, не понимаю.

— Интересно. Ничего, будет больше защитников. Протянем подольше, а там, глядишь, и помощь от Совета придет.

— Ларса, Ур, Варка, теперь мы. Пора бы уже старейшинам поторопиться с решением и прислать подмогу. О чем думают Главные ведуны, весь юг в огне. Сколько братьев и сестер в Ирий отправились, сколько мается в плену. А Совет молчит. Думают, мы одни полчища мергулов одолеем? — накипело на душе у витязя, терзали его думы смутные, горе увиденное. Понимая его, Ксант ничего не мог ответить, сам так же думал. Но приободрил товарища.

— Справимся, Эрисп. Придет помощь, уверен в этом. Погоним тогда мразь эту, покуда все наши земли не освободим и из полона всех наших родовичей. Вот тогда, в Лелин день, свадьбу твою сыграем. Обещаешь? — Эрисп грустно улыбнулся, посмотрел в серые глаза Ксанта, утвердительно кивнул.

— Обещаю. Только хафиру прогоним, тут же сыграем с моей Милкой свадебку. Но чтобы ты по правую руку был.

— Обязательно. Это как водится.

— Ладно, пойду я, люди ждут. Пора старый караул сменить.

— Иди, вечером встретимся, поговорим. Завтра вече народное соберем. Послушаем, что люди думают.

— Необходимо народ приободрить. Страх вижу у многих в глазах.

— Не удивительно от таких зверств, что я слышал.

В зал совещаний Городского Совета вошел уже немолодой, темноволосый, с легкой сединой в волосах, мужчина. Среднего роста, крепкого телосложения в походке чувствовалась уверенность. Поскрипывая подошвами новеньких сандалий, направился он к небольшому возвышению в конце зала.

— Приветствую тебя Главный ведун Урука и народа сальвинов! — торжественно приветствовал он.

— Рад видеть тебя, Аверан, глава рода веринов! — Главный ведун встал с кресла и приветствовал вошедшего.

— Мой род тоже рад приветствовать тебя в моем лице, — продолжил Аверан.

— Аверан, мы родственники, хотя и дальние. Поэтому давай без церемоний. Время не то. Расскажи, как вам удалось вырваться из Ура? Ты видел гибель Сильвена, моего друга?

— Я не видел его смерти. Лишь слышал, что погиб он как герой, достойный потомок своих славных предков. Я же со своими людьми не успел вернуться в Ур. Слишком скоро осадили его мергулы. Нам пришлось с боями отступать к Варке и там принять осаду. После падения Ура в городе не осталось ни одного живого человека. Из Варки мы вырывались с боем. Затем в обход добирались до Урука. И вот, мы снова среди братьев.

— Это трагическая новость. Отрадно, что ты со своим родом целыми и невредимыми добрались до нас. Ваша помощь будет особенно необходима в этот трудный для Родины час.

— Можешь на нас положиться, Главный ведун.

— Спасибо. Займите оборону на Восточной стене крепости.

— Да пребудет с нами Светлый Анорис!

— Да пребудут с нами Светлые боги!

Аверан поклонился и вышел из зала совещаний сальвинов. Главный ведун встал с кресла и в раздумьях стал расхаживать по мраморному полу. Что-то беспокоило его и тревожило. Так продолжалось некоторое время пока он, наконец не решился.

— Арсений! — крикнул он стоящему у дверей воину. — Созывай народ на Вечевую площадь! — Арсений кивнул и тут же удалился.

Вечевой колокол звонил призывно, без надрыва. Люди неторопливо потянулись на площадь. Солнечные часы на Храмовой башне отсчитали полдень. Почти все взрослое население собралось на площади, запрудив даже окрестные улочки. Толпа гудела, тревожно переговариваясь.

Первым вышел на Круг Главный ведун сальвинов, правитель Урука.

— Родовичи! Братья и сестры! Беда пришла на наши земли! Лихо темное напало на родованов. Черные машту и серые хафиру вновь угрожают нам. Все бы ничего, не впервой это, кабы не возглавили их мергулы, черные колдуны из темных легенд прошлого. Пали наши города — славные Ур, Ларса, Варка и другие. Десятки тыщ наших братьев и сестер погибли от лиха темного, десятки тыщ уведены в полон, лишились свободы. Темная магия и злоба хафиру противостоят нам теперь. Все дальше и дальше гонят они нас от Святой земли, из родных мест, лишая святынь, домашних очагов, свободы и жизни. Уничтожают нас. Потому что жизнь без свободы — это смерть, поруганные святыни — это смерть, обесчещенные матери и сестры — это смерть, победа мергулов — это смерть. Смерть для всех верящих в светлых богов. Сила темная огромна. Много весен назад наши братья и сестры ушли на север — в легендарные края нашей прапрародины. Когда-то давно мы приютили машту и хафиру, помогли им выжить. Но за добро они отплатили нам злом. И в этом их суть. А наша суть — мы не могли им не помочь. Потом нашим предкам пришлось покинуть Святую землю. Тех, кто остался ждали смерть, рабство и унижения. Многие, многие тысячелетия, мы, родованы, живем на этой земле. Первые мы пришли сюда и обжили. Она стала нашим домом, она насквозь пропитана нашим потом и кровью. Здесь могилы наших предков, здесь суть нашей души. Светлый Анорис дал нам эту землю, черный Мордук хочет ее отнять. Вам предстоит решить — уйти ли на север, оставив нашу Родину и могилы предков на поругание или биться здесь и умереть, не имея сраму. Вам люди решать!

— На родной земле биться будем! Мертвые сраму не имут! Не отдадим варлакам нашу землю! Не дадим глумиться над святынями! Не дадим на поругание могилы пращуров! Смерть вражинам! — заклокотала многотысячная толпа словно буря-ураган, не унять. Взметнулись вверх мечи и копья, а кто без оружия был кулаками потрясал. Долго не унимались родовичи, пока Главный ведун снова не поднял руку, прося слова.

— Не ждал я иного ответа от славных сальвинов! Потому как нету у нас другого пути! Биться будем!!!

— Смерть! Смерть! Смерть! — единым многоголосым эхом разнеслось над площадью.

— Да пребудет с нами Светлый Анорис и Светлые Боги! Не посрамим землю нашу и память предков!

— Не посрамим!!! — прогрохотал многотысячный голос родованов. Долго еще бушевал народ и снова Ксант взял слово.

— Теперь о деле. В Варкской долине добро мы врагов порубали. Но снова собирают они силы и скоро появятся у стен нашего города. Эта короткая передышка должна пойти нам на пользу. Во много раз превышают супротивники нас числом. Только не силой духа, не умением. На родной земле будем биться. Она нам поможет. Надеюсь, помощь наших братьев из северных городов придет. Тогда, с Божьей помощью прогоним вражью силу.

Только к вечеру закончилось вече и народ разошелся. Домой возвращались другие люди, с надеждой и верой в глазах, сильные и непоколебимые.

— Ты дал им надежду, Ксант, — за спиной Главного ведуна стоял второй ведун сальвинов, Энар.

— Надежда умирает последней, — Ксант внимательно всматривался в спины расходившихся соплеменников. Статные, гордые, неподвластные вражьей силе, предпочитающих смерть рабству. Он знал, они не подведут, не сдадутся. Ведун оперся о свой волшебный посох, снимая напряжение с ноющей правой ноги. — Энар, проследи, как идет подготовка к обороне и отправка женщин, детей, стариков на север. Мне нужно успеть повидаться со своими. Они укрылись в трех лигах отсюда, с остальными женщинами и детьми. Пора отправить их в Исин, под защиту Сенеда.

— Хорошо. Передавай наилучшие пожелания Хранительнице. Надеюсь вскоре увидеть моего друга, Яруча.

— Счастливо, Энар. Когда появится Антин, пусть организует оборону Южной стены.

— Все сделаю. Легкого пути тебе.