Призма 2

Глава 13

Ксант торопил Гжеля. Скоро начнет смеркаться, а он хотел добраться до поселка засветло, чтобы до восхода солнца отправиться в обратный путь. Но он торопился и по другой причине. Щемило сердце, неприятно так щемило, тревожно. Он знал, беспокойству нет причин. Враг еще далеко, а поселок охранял небольшой, но опытный отряд, во главе с самим Яручем, могучим витязем.

Ведун еще раз поправил на груди Главный Магический Узелок. Тот постоянно перекручивался и затягивался на шее, вел себя неспокойно. Показался последний холм, за ним село. И тут сердце Главного ведуна екнуло. Над холмом поднималось несколько столбов дыма, которые совсем не напоминали дым от очагов. Ксант ударил Гжеля по бокам, но тот и так все понял и помчался во весь опор.

То, что открылось взору повергло Ксанта в ужас. Поселка внизу не было. Только догорающие хижины и пепелища. Словно обезумевший спускался он вниз. Тлеющие головешки и трупы. Обезображенные тела близких ему людей. Женщины, дети, мужчины валялись вперемежку. Воины, полуголые, с мечами в руках, видимо были застигнуты врасплох. У колодца виднелось огромное тело Яруча. Он лежал на спине, почти голый, в обеих руках держа по мечу. Не меньше двух десятков хафиру валялись мертвыми у его ног. Весь утыканный стрелами, словно речной дикобраз, этот не молодой, но бесстрашный воин пал от последней черной стрелы, явно направленной мергулом в сердце. Так и лежал он чуть оперевшись головой о колодец, со своей скупой улыбкой на устах. Ветер перебирал его светлые кудри, оживляя застывшее, окровавленное лицо. Достойная смерть достойного человека. Хафиру побоялись даже глумиться над телом богатыря, что было их любимым делом. Остекленевшие голубые глаза были устремлены к небу, взывая к Анорису, открывающему ворота в Ирий небесный. Ксант прикрыл веки Яручу.

Ведун заскрипел зубами от ярости и бессилия. Две скупые слезы медленно скатились по щекам. Злыдни не пощадили никого, даже грудничков. Никого не взяли в плен, видимо опасаясь погони. Трупы, трупы, трупы, изрубленная плоть и кровь, море крови, еще не впитавшейся в землю. Ксант затуманенным взором осмотрелся вокруг. Он боялся увидеть тела своих близких. Их нигде не было заметно. Он кидался, словно обезумевший лев от дома к дому, от пепелища к пепелищу. Пока под обломками не увидел платье, до боли знакомое. Он узнал бы это платье из тысячи. Это был его подарок Энир на годовщину их свадьбы. Ксант бросился к еще тлеющим бревнам и, не замечая боли от ожогов, принялся их разбирать, пока не отбросил все. Затем он на мгновение замер и тут же согнулся пополам. Его вывернуло наизнанку. Страшный рев разнесся по округе. Он узнал черное, обгоревшее сверху, тело своей жены. Не в силах больше стоять, он рухнул на колени и зарыдал. Тихо, беззвучно, почти без слез. Не было очистительных слез. Только подрагивали плечи и безвольно опущенные руки не могли шевелиться. Ксант забылся в горе.

Лучи восходящего солнца коснулись щеки и заставили проснуться. Пробудиться от сна или забытья, он ничего не помнил и не понимал. Ведун открыл глаза и непонимающе осмотрелся. Его обожженное тело лежало на остывших углях. Лицо, руки, одежда, все черные, в золе. Осознание произошедшего возвращалось, наполняя мозг новой болью и страданием. Случилось страшное и ему не хотелось жить. Ксант сел возле безжизненного тела жены, взял ее обгоревшую руку и замер. В следующий раз он пришел в себя далеко за полдень, когда солнце безжалостно жарило и иссушало все живое. Что-то щелкнуло. Ксант вдруг вскочил, вытер ладонью пот, заливавший лицо и огляделся по сторонам. Принялся кого-то искать. Метался по сгоревшему поселку словно безумный. Растаскивал обгоревшие бревна и камни, заглядывал в самые укромные и потаенные места, перерыл весь поселок. Он искал своих детей, тел которых нигде не было видно. Наконец, обессиленный, обезвоженный он сел у колодца, возле тела Яруча и заплакал. Слезы текли по его щека, очищая душу и сознание, освобождая разум от безумия, бессилия и горя. Очистительные слезы.

— Светлый Анорис! За что мне такие испытания! — воззвал Главный ведун сальвинов к небу. Затем он вытащил ведро воды из колодца и вылил на себя. Струйки темной воды стекали, омывая голову, лицо, тело. Русые волосы за одну ночь посеребрило.

Взяв лопату, Ксант направился к саду, и начал копать. Он копал весь день и всю ночь. Лишь к утру, закончив работу, он ненадолго уснул.

Первой он похоронил свою жену, красавицу Энир, а затем всех остальных. Особенно бережно отнесся к обгоревшим телам детей. Среди них были и его малыши.

— Забери их чистые души, Светлый Дый! Ждите меня, мои дорогие. Я скоро приду к вам. Мы еще устроим вам достойную тризну, братья и сестры, — сказал Ксант, присел к дереву, усталый и задумчивый.

Ксант похлопал лошадь по морде.

— Вот и остались мы с тобой одни, Гжель. — Конь понимающе заржал в ответ. — Пора. Не можем мы в столь трудный час бросить своих. Я нужен им. Тем более кое за кем остался должок. — Вскочил на коня и обернулся. Сорок восемь погребальных курганов-могилок с уложенными равновеликими крестами на них навсегда врезались ему в память.

Ксант взобрался на холм, заставляя себя не оборачиваться.

— Последний раз, — какая-то сила тянула его взглянуть вниз. Все та же страшная картина. Сердце вновь сжал черный обруч. — Поехали, Гжель. — Конь топтался, вдруг заржал, мотая головой.

— Что с тобой? Нам нужно спешить. Родованам нужна наша помощь. — Конь стоял на месте, перебирая копытами, разворачиваясь вновь к сгоревшему поселке.

— Что случилось, что ты там увидел? — Ксант прикрыв ладонью глаза, еще раз внимательно посмотрел вниз. Только сейчас он заметил две крошечные фигурки, появившиеся из леса. Они медленно брели в сторону пепелищ. Совсем маленькие, как точки. Если бы не особое зрение ведуна он ни за что не заметил бы их. Кто это? Сердце забилось невероятно от вида этих фигурок, превращавшиеся в до боли знакомые. Скорее интуитивно, чем по воле разума всадник ринулся им навстречу.

— Венигард!!! Энин!!! — Ксант на ходу соскочил с коня и бросился к детям.

— Папа!!! Папа!!! — обрадованные дети бросились отцу на шею. — Папочка!

Ксант целовал их щеки, губы, волосы, не в силах остановиться. Сознания вдруг навалившегося счастья долго не отпускало.

Слава Анорису, вы живы! Какая удача!

— Папочка, — только смогли вымолвить совершенно обессилевшие, изможденные дети. В изодранной одежде, голодные, измученные жаждой они жались к отцу не в силах оторваться. Первым пришел в себя Венигард:

— Пить. Мы умираем от жажды.

— Пейте скорее, — он достал из сумки кожаный мешочек с водой и протянул детям.

— Энин, пей, — сдержавшись, мальчик первой протянул воду сестре. Не в силах терпеть девочка припала губами к воде. Но сделав не более четырех глотков, она вернула бурдюк брату.

— Теперь ты.

— Пейте, воды много, — успокоил их отец. — Сейчас перекусим. Поди давно не ели?

— Более двух ден, — ответил сын.

— Пойдемте к деревьям, там в тени поедите. — Ксант посадил их на Гжеля (в ответ лошадка радостно заржала, приветствую наездников) и они направились к саду.

Только когда дети поели, Ксант спросил.

— Что произошло в поселке?

Энир начала всхлипывать, и Венигард, еле сдерживаясь сам, все рассказал:

— Черные всадники, на верблюдах, напали под утро, только солнце начало всходить. Мы все спали, как кто-то закричал. Мама вышла из дома и обратно забежала уже испуганная. Сказала нам быстро собираться. Не успела она одеть свое ожерелье, как в дом ворвались два страшных воина, с кривыми мечами. Они набросились на неё. Мама не успела ничего сделать, как они навалились, кричали, ругались наверное. Я вижу сейчас они её убьют, схватил свой нож, что ты мне дал, запрыгнул одному на спину, всадил в шею. А второму мама шею сломала. Она подобрала оружие и сказала бежать за ней. Мы выскочили из дома, она сразу одного зарубила и второго ранила. Двух всадников волшбой с верблюдов скинула и пожгла «Солнечным вихрем» еще двух. Только дядьки на верблюдах ее из луков расстреляли. Они в нас целились, но она бросилась и нас собой закрыла (тут Энин заплакала еще сильнее, а Венигард засопел). Умирая она приказала нам бежать в сторону леса, из последних сил стараясь прикрыть нас «Невидимкой». Я не мог ее бросить. Тут к нам подбежали еще три дядьки. Я выхватил свой нож и бросился на них. Одному в бок попал, но они вдвоем нож у меня выбили, а третий Энин схватил. Если бы не дядя Яруч убили бы они нас. Один уже хотел сестру копьем заколоть, но дядя Яруч его мечом на две половинки разрубил. Затем, тех двух порубал. Почти сразу на него десять человек навалилось. Один на коне, я его запомнил, худой такой, все командовал. Яруч нас закрыл и приказал бежать. Я спорить не стал, испугался, и мы с Энин дали деру. Черный всадник погнался за нами, но дядя Яруч лошадь его копьем проткнул. Последнее, что я видел — все дома в огне, кругом битва, девки и тетки куда-то бегут, за ними черные воины. И дядя Яруч уводит от нас этих. А мы все бежали, бежали, пока в лесу без сил не свалились. Потом немного отдохнули и глубже в лес ушли. Видел я, как десять человек искать нас отправились. Только ничего не вышло у них. Я же заговор скрытный знаю — по ложному следу направил их. Мы под деревом поваленным переждали, боялись выйти. А как невмоготу стало без еды и воды, вышли. — Не мог уже сдерживаться Венигард, засопел, посмотрел на отца полными слез глазами.

— Мама умерла?

Обнял Ксант детей, не смог соврать.

— Умерла. Все погибли. Дядя Яруч, тетка Милена, Лутек, все. — Венигард вытер накатившиеся слезы, спросил.

— Где ты ее похоронил, покажи.

Пришли к могиле матери. Такой же маленький курган, как у всех, только на обережном кресте цветочек расцвел.

— Мама в Ирее Светлом? — серьезно спросила Энин.

— Конечно.

— Мы с ней встретимся еще?

— Обязательно. Встретимся в мире Прави. Она нас там будет ждать, — успокоил ее отец. — В этом мире мы временно, в небесном — навсегда.

— Скорее бы уже в мир Прави, — вздохнул Венигард.

— Успеешь еще, сынок. У нас еще тут дела неоконченные остались. Мама сама за светлое дело боролась, за него и смерть приняла. Нам от нее нельзя отставать. Пока зло и черные люди по земле нашей ходят, нет нам покоя. А как разобьем мергулов, так обязательно тризну великую по ним справим. Обещаю. Теперь в город нужно спешить. Мстить будем за матушку вашу, крепко мстить.

— Обещаю отомстить!

— Страшную новость принес ты, племяш. — Антин крепко обнял Ксанта сам с трудом сдерживая слезы. — Крепись. Любил я Энир и уважал. Слава Дыю, дети остались живы. Нет времени горевать. Живые взывают нас. Опоздай вы немного и не прорвались бы через кольцо хафиру.

— Да, если бы не Гжель, не увидел бы ты нас.

— Кстати, как он?

— Лечу его. С тремя стрелами в боку выносил нас из окружения. Человек сто навалилось. Если бы не Гжель и моя волшба бы не помогла. Хотя с десяток хафиру уже никогда не увидят Урука, — усмехнулся Ксант.

— У самого то плечо как, сильно болит?

— Мал-мала, ерундовая рана. Главное, Энин и Венигард не пострадали и снова со мной.

— Эх, племяш, что за напасть на нас навалилась, зло и горе кругом. Мергулы лагерь свой разбили, сегодня последнюю дорогу перекрыв. Думаю будут штурмовать вскорости. Уж больно они побыстрее хотят Урук захватить. Нафанчар после Варкской долины поди рвет и мечет. Наваляли мы им тогда. — грустно улыбнулся Антин.

— Теперь без помощи не наваляем. Около восьмидесяти тыщ их под стенами собралось. Нас же и двенадцати не наберется. Хорошо хоть женщин, детей и стариков отправили.

— Не всех, — вздохнул ведун Дыя, — не всех. Многие наотрез отказались покинуть город. Как я их только не уговаривал, грозил. Особенно старики и молодежь. Старики, все как один захотели на родной земле умереть, а молодежь, сам знаешь, горячая.

— Жаль. Это их решение. Люди вольные, у нас все равны.

— Но не на войне. Без порядка в битве — смерть. Правда командующего и правителя в тот момент в городе не было. Поэтому прощается это им. Нам любая помощь нужна.

— Согласен. Ты то свою зазнобу отправил?

— Куда там. Из логова своего еле вытащил. Не пойду, говорит, далеко от дома. «Кто лучше меня раненных вылечит?» Нечем было крыть.

— Что ж, на все воля Ана Всемогущего. Как идет подготовка к обороне? — Ксант встал со скамьи и подошел к столу, на котором были разложены карты. — Кто прикрывает Северную стену и реку? Там самое слабое место у нас.

— Энар руководит обороной.

— Отлично, я спокоен. Эрисп на Южных воротах, ты на Западных, Восточные держит Панас. Самопалы, метательные орудия в полной готовности?

— Все готово. Локоть хоть и с блажью в голове, но свое дело знает отлично. Камни, масло, «черную смерть» заготовили в достатке. Надолго хватит.

— Только бы помощь вовремя подоспела. Не подвел бы гонец.

— Дан не подведет. Молодой, но опытный, все сделает как надо.

— Что ж пойдем проверим нашу готовность.

— Пойдем, племяш, проверим.

Наступила ночь. Город спал тревожным сном, лишь стражники и городской караул четко выполняли свою работу. На крепостных стенах усиленная охрана внимательно следила за вражеским лагерем, периодически переговариваясь между собой. На улицах было пустынно, действовал запретный час. Только небольшие вооруженные отряды родованов попадались на пути ведунов. Ничего лишнего, все действия отработаны, без суеты. Лишь закрытые наружными ставнями окна домов придавали улицам необычный вид. Ксант и Антин направились к южным крепостным башням.

Неожиданно, из темноты крепостной стены, появился невысокий широкоплечий воин в полном боевом облачении. Резко выкинув вперед копье, он зычно гаркнул.

— Стойте! Слово! — ведуны резко остановились и растерянно переглянулись.

— Я и слова не знаю. А ты дядя? — Антин стукнул себя кулаком по лбу.

— Вот старый дурак. Обо всем подумал, а слово караульное у Эриспа не спросил. Хорош военачальник. Может без слова нас наверх пропустишь, Лобан? — ведун выдвинулся чуть вперед, направив на себя свет факела. Молодой воин до того напряженный и воинственный, сразу успокоился и улыбнулся.

— Это ты, дядя Антин. Вообще — то не положено. Приказ Главного ведуна.

— Вообще-то и я тут, — сделал шаг Ксант. — Мы решили караул проверить, а о слове караульном забыли. — Оправдывался Главный ведун.

— Ничего, — Лобан убрал копье. Суровое и воинственное лицо сразу превратилось в добродушное и улыбчивое. — Раз ты, Ксант, здесь, то проходите. Вам можно.

— Спасибо, уважил, — съязвил Антин, ступая на крутую лестницу.

— Молодец, справно службу несешь. Теперь вижу, тут мышь не проскочит, — вполне серьезно сказал Главный ведун и ободряюще похлопал караульного по плечу. — Враг у городских стен, потому особая осторожность нужна.

— Я все понимаю. Стараюсь.

Наверх ведуны поднялись, приветственно помахав двум стражам, патрулирующим по крепостной стене. Прильнув к крепостным зубцам (мало ли внизу стрелков) ведуны всматривались в прилегающие окрестности.

— Ого! — Невольно вырвалось у Антина. — Сколько их!

— Много.

Внизу все окрестности были залиты огнями многотысячных костров и факелов, освещающих лагерь мергулов. Костров было так много, что издалека казалось, что все окрестности заполнены огнем. Своим острым ведуньим глазом Ксант точно определил расположение врага, его сильные и слабые стороны. Судя по потоку огней, вливающихся в окрестное море, силы мергулов все росли и росли. Антин с тревогой всматривался в этот огненный поток.

— Чтоб им пусто было. Все прибывают и прибывают. Конца и края им нет. Светлый Дый, дай нам силы совладать с этой нечистью!

— Нужно их позиции завтра на карту нанести. Внимательно следить, чтобы подкопов нигде не вели. У мергулов, я думаю, много пакостей для нас заготовлено.

Утро выдалось ясным, воздух застоялся, как перед грозой. У Южных ворот разрасталась темная тень. С каждой минутой тяжесть спертого воздуха усиливалась. В надвигающемся мареве солнце казалось кровавым.

Крепостная стена была около ста локтей в высоту. Парапет с бойницами, надежно защищал проход по стене. Огромные обтесанные камни были хорошо подогнаны.

Черные тени с огромными медными и черными кожаными щитами заметались у крепостных стен, сливаясь в одно огромное темное пятно. Словно темно-серый слоеный пирог, следом за ними строгой отделяющей линией двигались они в серых металлических нагрудниках с длинными и короткими копьями, в медных шапках — шишаках, потемневших от времени. Двенадцать осадных башен и множество штурмовых лестниц, сколоченных наспех.

— К бою!!! — раздался призыв защитников крепости, собирая воинов для обороны. Тонкие струйки родованов, как муравьи, потянулись наверх. Штурм начался.

Первые волны нападавших защитники встретили камнями и стрелами. Хафиру берегли своих бойцов и поэтому в первых рядах находились воины завоеванных земель. Мужчины народов нуби и хаши. Мощные чернокожие нуби и приземистые кряжистые хаши. Подгоняемые копьями и бичами они обреченно полезли наверх. Только там у них был шанс выжить. Внизу, отступающих ждала смерть.

В ход пошла кипящая смола и кипяток. Душераздирающие крики слились в один общий крик смерти. Упавшие со стен, грудой тел застилали землю. Вздохи еще живых, заваленные трупами, умирающие, тянущие руки к товарищам, взывающие к спасению. Куски ошпаренной кожи лоскутами слезающая с мертвых и еще живых. Кровь пузырилась на еще горячих телах. Стоны, безумные крики, боль и смерть. Осадный таран, так и не добравшийся до ворот, был уничтожен. Точный выстрел самопала, доставивший огромный горшок с горящей смолой спалил его дотла. Точно по команде работали обороняющиеся, размеренно и уверенно. Одиноких, взобравшихся на стену, тут же безжалостно уничтожали мечники. Накатывающие волны атакующих, одна за другой разбивались о высокие укрепления города, не принося им большого урона.

— Навались, братцы, навались! Гыр их! Бей, коли, круши! — повсюду слышались ободряющие крики Антина. Не жалея своих седин носился по стене, словно юный паренек. Тут же, не покладая рук, трудились Ксант и Эрисп.

Орда множилась на глазах. Полчища Нафанчара словно бушующее море накатывало на защитников города. Канаты с крючьями летели на стену, защитники только успевали их рубить. Десятки, сотни лестниц впритык заставили всю южную сторону и по ним карабкались все те же воины нуби и хаши. И падали, падали вниз. Новые лестницы опирались на трупы, которые уже напоминали пристенный курган. Счет убитых пошел на сотни, тысячи, а враги все прибывали. Главный ведун приказал перекинуть часть воинов с других точек на помощь осажденным. Ряды защитников медленно убывали и уже кое-где появились пробелы. Туда — то и устремились воины Нафанчара. Один за другим повылазили. Десятка три хафиру уже бьются на стене, отвоевывая плацдарм. Первым оценил опасность Ксант.

— Срочно туда! — и бросился с десятью родовичами на хашей. Не стал тратить свою волшебную силу, берег ее. Знал, что еще пригодится. В правой руке крепко сжимал свой короткий меч, а в левой волшебный посох.

— Не позволять им становиться в ряды! Напирай с двух сторон! Васятко, с обратной стороны заходи! — Закружились, завертелись топоры, мечи, булавы. Мощный, широкогрудый Васятко размахивал своим боевым молотом почище чем в своей кузне. Так наяривал, что ни один чернокожий нуби даже приблизиться к нему не мог. Ксант с родовичами напирал с другой стороны. Прибывающим врагам некуда было становиться и они прыгали на головы, защищавшихся хаши, внося сумятицу. От такого напора среди штурмующих началась паника. Озверевшее от страха месиво рухнуло вниз, с внутренней стороны крепостных стен, где выживших быстро добили стражники. Подоспевшее подкрепление отовсюду выдавило вражин. Словно стекающая по стене волна схлынуло вражье войско, оставив горы трупов у ее подножья.

— Ух! Отбились пока. — вытер пот с лица Антин. Вся его рубаха была в чужой крови. Расстроился от того ведун. — Ну вот, моя выходная рубаха испорчена. Не успел сменить. Совсем ее испоганили супостаты. А я в ней жениться хотел. — Стоящие вблизи родованы расхохотались.

— Ты Антин, даешь! Тут думаешь, как бы голову целой сохранить, а ты о свадьбе! — хлопнул ведуна по плечу Василько.

— А я с дядю согласен. В такой рубахе за него только кикимора или квачха согласится выйти замуж, — улыбнулся Ксант.

— В этом деле не рубаха главное, а кое-что другое!

— Дурни вы… — беззлобно выругался Антин. Вовремя сказанная шутка иногда получше действует любой пламенной речи. Враз сняла напряжение после боя, отодвинув вдаль думы печальные, горькие.

— Не обижайся, дядю. — Ксант подошел поближе к Антину и тихо-тихо спросил. — Скажи лучше почему мергулы ни магию свою не задействовали, ни тяжелые осадные механизмы?

— Думаю, пожадничали они. Хотели малой кровью город взять. Строить то они толком не умеют. А в разрушенном городе не сладко властвовать. Вот и хотят для себя его сохранить. Как поймут, что голыми руками нас не взять, так нам мало не покажется. Ты поди для этого случая силенки свои бережешь, угадал? — хитро посмотрел Антин на племянника.

— Мудр ты. Ничего от тебя не скроешь, — развел руками правитель Урука и серьезно добавил — Или есть у них кое-какие задумки, неведомые нам. Запутывают нас.

— Возможно. Кромешные обладают силой несметной. Вопрос в том, какую часть они смогли передать мергулам. Проходы в нижние миры защищены Светлыми Иерархами.

— Есть над чем помозговать. Полагаю, машту со своими пока морду умоют, у нас время есть. Собирай ведунов, витязей и глав родов во дворец, там и помозгуем.

— Добре, — согласился старый ведун, и повернувшись к Васильку скомандовал. — Посмотри тут, пока меня не будет. — Тот в ответ утвердительно кивнул.

Два ведуна еще раз взглянули на лагерь врага. Откатившиеся назад полчища группировались в новые отряды. Выдвинулись вперед группы новых всадников. На недосягаемом для стрел расстоянии гарцевали на конях и воинственно кричали на своем гортанном языке. Они строили устрашающие рожи и воинственно потрясали мечами.

Антин сплюнул и выругался:

— Кричат, как звери рыкают. Что за язык поганый такой.

— Это они наш на свой лад переложили. Родного языка у них отродясь не бывало. Как к нам прибились, так стали нашу речь на свой собачий язык подстраивать. Только вот нутро не переделаешь. Не все звуки да буквицы произнести могут. Предки ихнии пока с нашими не посмешивались вообще говорить не могли. Все шипели, да рычали.

— Об этом еще мой дед рассказывал. Приютили их на свою голову. Потому хоть и худо, но понимаем их поганую речь. — Антин приложил ладонь к уху, прислушался. — Вот что они мордучьи слуги кричат? А то я на старости лет стал хуже слышать.

— Я тоже не все понимаю. Ругают нас. Обещают голову на… противоположное место поменять. Это если культурно. Также кож с живых содрать и соломой набить. Затем по всем городам выставить. Если обобщить — смерти лютой нам хотят.

— Ах ты, мля кромешная! — не сдержался Антин, и высунув свою седую голову над стеной потряс кулаком в сторону всадников. — Да я ваши ж… натяну на барабаны и детишкам играть отдам! — Антина понесло.

— Дядю, не уподобляйся этим людям. Пойдем, дел много, — кое как оторвал Ксант ведуна от стены и потащил за собой.

Как супостатов бить будем? У кого какие мысли, говорите. — Главный ведун с возвышения спустился на розовый мраморный пол. Все собравшиеся являли собой цвет племени сальвинов и их ближайших родственников. Люди все умные, сильные, образованные.

Первым высказался витязь Панрат.

— Что тут думать. Как предки наши били врагов, так и мы должны. Мечом и волхвой.

— Они почти в семь раз превышают нас числом и еще пребывают, — предостерег ведун Дыя, Энар.

— Если как сегодня дело пойдет, через полнолуние их тут не останется, — парировал Панрат.

— Как сегодня больше не будет, — задумчиво произнес глава рода сатпунов. — Сегодня была разведка боем. Они потому и бросали воинов нуби и хаши, так как боятся оставлять их в тылу. Опасаются восстания. Еще силы наши проверили, слабые места определили и ненадежных союзников извели. Мергулы не дураки, все продумали.

— Согласен с главой рода сатпунов. Весь штурм напоминал собой отвлекающий маневр. Они хотят нас заставить поверить, что сконцентрировали силы на южных воротах, якобы там и будет происходить битва. А затем нанесут скрытый удар, — высказался Мервин, могучий витязь сатпунов.

— Слишком мудрено для хафиру! — чуть не прервал Мервина Аверам и резко поднял руку для внимания.

— Я думаю, все проще и понятнее. Удар будет нанесен по Южным воротам, где и сконцентрировалась основная масса вражеских войск. Они не настолько хитры. Поэтому предлагаю наши основные силы разместить там же.

— Мергулы не хафиру и машту. Не забывайте, что еще не была задействована магия мергулов и их осадных машин. — Поднялся ведун Дыя, Антин. — Я думаю, что где они все это задействуют, там и будет их основной удар. Мы должны им равно ответить. Ударом на удар. И слава Дыю у нас все для этого есть!

— Механизмы все готовы. Большая часть приближена к Южным воротам, — тут же отчитался Главный механик Урука. — В течении двух сачинов мы можем переместиться в любое место города.

— Отлично. — Ксант поднял руку, взяв слово. — Я тоже считаю, что мергулы не простачки, как кому то могло показаться, от них приходится ждать неожиданных неприятностей. Возможно правильно будет определить основное направление их штурма по магии и осадным ударам. Конечно, оголять ни одну из сторон мы не будем, а сконцентрируем резервные отряды ближе к центру. Оттуда будет легче переместить их в любом направлении. Также поступим и с самопалами. А ты, Эрисп, со своими разведчиками будешь отслеживать перемещение войск. (Ксант повернулся к могучему витязю).

— Да, — кратко ответил витязь и склонил голову.

— Ты, Олтин, — Ксант обратился к молодому златокудрому богатырю, — Охраняй Храм Анориса и наш дворец. — Главный ведун поклонился всем родовичам. — Да пребудет с нами Светлый Анорис!

— Да пребудут с нами Светлые Силы! — Многоголосо ответили родованы. Все стали расходиться, только Антина Ксант ухватил за рукав его новой рубахи.

— Погоди, дядю, дело есть. — Волхв вопросительно посмотрел. — В Междумирье мне надо. — У Антина еще шире раскрылись глаза. — Я гонца на север посылал, а от него уже давно вестей нет. Очень важный гонец, потом все расскажу. Побудь со мной, пригляди.

— Не вовремя, племяш, ох не вовремя. Путешествие твое крайне опасное, можно сказать смертельное, а у ворот враг. — покачал головой ведун.

— Мне бы только удостовериться жив ли он или нет. Для нас это тоже вопрос важный.

Антин пристально посмотрел в глаза Ксанта. В них по прежнему плескалась невосполнимая боль утраты. Антин подозрительно нахмурился.

— Ты случаем не Энир искать там собрался? — Главный ведун только понурил голову. — Эко ты. Даже не думай. Она сейчас на Пути в Ирий Светлый. Ее звезда не зажглась. Сорок ден не прошло. А в пути ты ее нипочем не найдешь. Это я тебе, как ведун Дыя говорю.

— Трудно мне, дядю, ох как трудно без нее, — горько вздохнул Ксант.

— А кому легко? Ты о детях своих подумал, о народе что на тебя надеется. Ишь что удумал! — возмутился Антин.

— Ладно, дядю. Энир искать не буду, но в Междумирье надо. Странника увидеть хочу. Не знаю, как дальше быть, что делать. Если помощь с севера не придет совсем худо нам будет. Войско Нафанчара все прибывает и прибывает, а о подмоге не слыхать. Мергулы, сам видел, какую силу обрели. Не выстоять нам без помощи. Надо всех родовичей собирать на Великое вече. Из Аратты, из Лесной Аратты, с Русколани, Венетии, с Кельтики, от сарматов, скипов и Иньского края, из Семиречья, из Гмерии, Илонии, Асии и Кемь-страны. Отовсюду. Пора объединить Великую Книгу Судеб, книгу наших предков. Антин задумался и положил правую руку на плечо Ксанта.

— Великое дело задумал ты. Оттого наитруднейшее. Считаешь, что настало время исполнения пророчества?

— Да, считаю.

— Думаешь смерть и вырождение родовичей наступает? «И мгла окутает землю и заполнят ее темные, а родовичи белые будут прятаться, но везде их будет ждать смерть от вражьей руки. И наступит на Земле зима кромешных» — процитировал Антин на память строки из пророчества.

— Думаю, что идет именно это время. Все движется по Кругу Сварги Великой и вновь возвращаются старые напасти в новом обличье. Промедление — смерти подобно. — взволнованно перебирал Ксант камни медитации.

— Сам знаешь, что будет, если ты ошибаешься. Вымрет весь род человеческий. Даже если ты каким ни будь чудом, хотя я считаю это невозможно, соберешь родованов на Великое вече и Совет, то к тому времени кости наши пожелтеют от времени, если их до того мергуловские собаки не сглодают. А где части Книги судеб вообще никто не знает. Сколько их осталось? Четыре, шесть, восемь? Сохранились ли они в целости за сотни, тысячи лет.

— Согласен. Крайне сложная задача, невыполнимая. Что делать? Ждать, когда мы исчезнем с лица земли и мрак поглотит нас. Кто спасет людей? Ведь не сегодня возникла опасность. Уже двести весен, как ушли мы со Святой земли и все дальше и дальше уходят от врага родовичи. Вот уже очередь Родной земли настала. До всех доберется Мордук со временем. Если не остановить его сейчас потом будет поздно. Прошлого не вернуть.

— Возможно, ты и прав. — согласился Антин.

— Пришло страшное время пророчества.

— Когда соберутся все роды на Великое вече, тогда о Книге Судеб встанет вопрос. Чтобы не досталась она ворогу разделили ее наши предки, древние ведуны, и раздали самым могучим старейшим родам на сохранение. Раскидала жизнь родовичей за сотни лет. Никто уже точно не знает где ее части. Знаю в Субарте три части, из них одна у нас.

— У народа ванов что в Аратте две части было, у асов и панов есть. Энты, знаю обладают ключом к Книге. Но давно распались они на более мелкие роды. Где их искать.

— У друидов Кельтики одна или две части. Дед мне говорил (Антин кивнул согласно). В крае Иньском, у динов и серов, в Семиречье, в Кемь-стране и Русколани у русов, в Балтике у селов. — вспоминая загибал пальцы Ксант.

— Да, по всей земле, по всей ойкумене. Сохранились ли они. Я даже не знаю сохранились ли роды великие. — сел Антин на скамью и закручинился. — Нет, ничего у нас не получится. Невыполнимая задача. Даже для Великого ведуна сальвинов. Нашу то часть ты надежно спрятал? — вдруг встревожился ведун. — Для Нафанчара Книга судеб, все одно что Копье Судьбы. Для него это смерть. Кромешные все отдадут за то чтобы ею овладеть. Но мне не говори где она.

— В надежном. Место это знать может только следующий Главный ведун сальвинов, мой сын Венигард. — Ксант сел рядом с дядей на скамью и положил свою правую руку ему на плече. — Не кручинься дядя Антин. Лиха беда начало. Выпала нам доля трудная, почин совершить. Нельзя нам с Пути Прави сходить, а иначе умножим зло и тогда закроются Ворота Сварги для родованов и останутся они во мраке кромешном на веки вечные, где только тьма и срежет зубов.

— Ладно, племяш, уговорил, — улыбнулся прежний Антин, отбросивший сомнения, страх и неуверенность. — Сигай в Междумирье. Да смотри на рожон не лезь. Гонца найди и вертайся. Не ровен час машту на штурм пойдут. — Главный ведун согласно закивал.

— Конечно, конечно. Одна нога там, другая здесь.

— Не проще, когда одной ногой только туда заходишь. Но безопаснее. Поэтому давай, племяш, действительно в Междумирье ступи одной ногой. Если что, я постараюсь выручить, за вторую ногу ухвачусь.

— Угу. — Ксант уже намазал ноздри чихун-травой и расположился на скамье. Прошло несколько сун, веки его затрепетали, глаза закрылись. Ксант был в Междумирье.

— Каждый раз по новому, — подумал ведун, оказавшись в тонких мирах. «Перекресток миров», Междумирье, так называли эту Суть пращуры. Сердце не-бытия, перекресток всех миров не-бытия. От самой мелкой частицы, до вселенных. Вход туда был разрешен только Посвященным. Великим посвященным. Ступив туда, не все возвращались обратно. Незнание вело к опасности, опасность — к смерти. Единицы знали правила и законы тонких миров. Проводники, Странники и конечно, Иерархи. Эти старожилы многое могли бы рассказать о тонких мирах. Но даже они не все знали о них. Все о тонких мирах не знал никто. Даже Ан Вседержитель, создатель Бытия, вернее само Бытие.

Когда-то давно (назовем это так) Ан создал свой образ — не-бытие. Образ создал свой образ, а тот свой. И пошло-поехало. Возникло пространство и время (для удобства систем попроще), бесконечное, но вечное число миров, от микрочастиц до вселенных. У каждой был свой Создатель, в той или иной степени похожий на Великого Создателя. В каждом из создателей, в каждом мире была частица Великого Создателя, Истинного Бытия. Но образ не есть оригинал. Нашлись создатели возомнившие себя Великим Создателем, от гордости. И в гордыне своей творили они все более искаженное псевдобытие, искаженную реальность. Свобода воли подарок своим детям. Но все больше миров стали походить на тень Истинного Бытия. Не выдержал великий Создатель, вмешался. Где дела совсем худо пошли те миры уничтожал, а где шанс оставался давал Путь возвращения к Богу, Истинному и Милосердному. Путь Луны (Дыя) или Путь Солнца (Анориса). Путь познания — в борьбе противоположностей, путь веры — в просветлении и молитве. Путь Сердца и Разума.

Жалкие изображения, копии — иллюзии, не-бытие. Если бы не мир Бога — Святой Дух…

Светло-серая пелена, цвет мог меняться, окутала Ксанта закружив в своем водовороте. Хаос — могло показаться впервые вступившим сюда. Только на первый взгляд. Миры, самопроизвольно выстраиваемые по незыблемым правилам, ведомым только Иерархам.

Пелена рассеялась, открывая ведуну внепространственные, вневременные просторы. Просторы неподвластные человеческому разуму. Просторы, усыпанные мириадами разноцветных, больших и малых светящихся звезд и точек, являющих собой и атомы и солнца. Где-то среди них блуждала и его сущность. Ее он с трудом, но научился находить. Сейчас ему была нужна сущность гонца, молодого Славки. Ни по чем бы не найти ее, если бы Главный ведун не научился ставить «метки», определяющие сущность в Междумирье. Ведун сейчас находился на одной волне с ним, в одной «плоскости». Той, что соединяла их одним измерением, но и прямой, словно две точки отрезка. Именно в этой «плоскости» искал сущность Славки Главный ведун. «Плоскость» горела мириадами «звезд», но той, которая была нужна, не было. Неужели ведун ошибся? Или? Или физическое тело его погибло, отправив остальные в Путь. Ксант мучительно думал об этом, не находя ответа. Отправляться на поиски было полным безумием. Возвращаться не хотелось. Ксант надеялся на встречу со Странником. Но контакт мог быть лишь односторонним. Только сам Странник решал необходимость встречи. «Пока не поздно пора возвращаться» — подумал Ксант, и мгновенно преодолев светящийся коридор, открыл глаза. За ним внимательно наблюдал Антин.

— Ну как? — сразу спросил тот, с надеждой, вглядываясь в глаза Ксанта. И тут же прочитал в них ответ. Ксант впустил его в свой мозг.

— Видел?

— Да, — с грустью проговорил Антин. — Он мертв. Вряд ли это твоя ошибка.

— Надеюсь, что я не прав.

Антин с надеждой спросил.

— Больше никого не встретил? — Главный ведун отрицательно покачал головой. — Ничего, мы еще повоюем! — бодро воскликнул ведун Дыя. Ксант встал со скамьи и стянул веревкой свои длинные волосы.

— Нам нужно отправить новых посланников. На север и в Высший Совет Субарты. Я слышал рассказы беженцев из Ура и Варки. Складывается такое впечатление, что мергулы слишком много знают о нашей волшбе. Тебе не показалось?

— Возможно, возможно. Я понимаю о чем ты. О предателе. — Ксант промолчал. — Этому могут быть и другие объяснения.

— А если это правда?

Антин вдруг помрачнел, сгорбился, превратившись в старика.

— Если это правда, остается только уповать на волю Светлых богов.