Притча о судьбе

Глава 37

Далия

Собрание было созвано в руинах Камбриэля, на нем присутствовали лорды и леди Земель Смертных, король и королева Нью-Хейзел, Земель Драконов и Эйден. Армии из каждой страны усеивали дворцовую лужайку, их лагеря простирались почти до недавно сровненного с землей Леса.

Казалось, Малахия сравнял с землей не только Кембриэль, но и дом нашего детства. Деревья и растительности в лесу были возвращены к жизни, а затем сожжены, создав идеальное поле битвы, на котором все могли умереть.

Святилище оставалось единственным уцелевшим зданием в Кембриэле. Ни единой трещинки не было видно ни на каменных башенках, ни на резных фигурах горгулий. Малахия оставил бы это нетронутым только по одной причине — это было необходимо для его планов.

Жаль, что он закрыл эту часть видения.

У входа в святилище я вытянула шею в поисках Габриэллы и Киерана. Прошлой ночью эти двое установили душевную связь, но ни они, ни армия Зимнего двора так и не прибыли.

— Я уверен, что она скоро будет здесь, — сказал Райкен, его рука коснулась моей поясницы. — Соединение душ может быть очень преобразующим, утомительным процессом. Им потребуется время, чтобы восстановиться.

Я взглянула на него, когда мимо проходили лорды и леди Страны Смертных, все они направлялись принять участие в саммите.

— Почему у нас с тобой нет душевной связи?

Он лучезарно улыбнулся в мою сторону.

— Потому что нам это не нужно. Это необходимо только для того, чтобы продлить линию жизни смертной пары или увеличить силу. Последствия менее чем желательны: умереть в один день. Если умрет один из связанных, другой должен уйти. Учитывая постоянные угрозы нашим жизням, это слишком рискованно.

Я выгнула бровь, зная его план на завтра — умереть и оставить меня позади. Однако он не понимал, что у меня был похожий план, и мои устремления были намного выше и с гораздо большей вероятностью сработают.

— Давай покончим с этим, — проворчал Райкен, прижимая руку к моей спине. — Мне потребуются все мои силы, чтобы не убить Эйдена. Слишком долгое пребывание в его присутствии может слишком сильно соблазнить меня.

С этим я согласилась, но даже Эйдену предстояло сыграть свою роль в завтрашнем бою, и его преждевременная кончина потенциально привела бы к потере нашего мира.

Жаль, что Райкен не знал. Жаль, что он не мог предвидеть всего, что должно было произойти.

Итак, я тихо рассмеялась, и его глаза засияли гордостью, когда он повел нас в святилище, крепко сжимая в кулаке зелье в кармане. Тот факт, что он держался за него так, словно это был какой-то спасательный круг угнетало.

Тем не менее, я бы изо всех сил старалась не винить его за то, что он впустую потратил нашу последнюю ночь вместе. Райкен искренне верил, что его готовящееся предательство спасет меня, и хотя ему было трудно смириться с двуличием ситуации, он оставался тверд в своем решении.

Так было бы лучше.

Нам никогда не пришлось бы прощаться.

Мы вошли в аудиторию, где проходил последний саммит, но на этот раз смирение овладело теми, кто был внутри. Они тихо сидели в своих секциях, лицом вперед и перед такими условиями своей смерти. Не было бы никаких постоянных переговоров, «око за око» или бессмысленного обмена, потому что не оставалось другого выбора, кроме как сражаться.

Эулалия помахала нам рукой, указывая на два места, где сидели она и делегация Фейри, и я улыбнулась. За последние несколько дней мы обменялись письмами относительно моих планов, стараясь держать Райкена в неведении, и хотя она не то что бы соглашалась, она не мешала мне делать то, что я считала лучшим.

У нее все еще была надежда — что-то, за что боролись мы двое.

Я обняла Эулалию и поцеловала в щеку.

— Все еще в силе на сегодняшний вечер? — прошептала она, и я слегка кивнула, когда мы разделились.

Райкен поприветствовал Финна, Эвандера — отца Финна, лорда Августа, обменявшись понимающими взглядами — подтверждение их тайных планов. Было невозможно сдержать смешок, когда они протиснулись мимо него, чтобы поприветствовать меня, а затем заняли свои места.

Райкен думал, что он такой незаметный.

Зал затих, когда вошли Эйден и Джордж, открывая обсуждение стратегии. Смертные подались вперед на своих местах, сосредоточив внимание и навострив уши.

Взгляд Эйдена остановился на мне, выражение чистого благоговения промелькнуло на его лице, когда он опустился на одно колено. Джордж быстро повторил движение, склонившись перед нами с опущенным взглядом. Быстрый взгляд через зал показал Брэндона, с его второй половинкой на его стороне, и он смотрел на меня глазами, демонстрируя раскаяние.

Это было не так уж хорошо, и после всего, через что мы прошли, мысль о том, что они будут боготворить меня, казалась бессмысленной. Когда-то они обращались со мной как со своим пленником, и никакое раскаяние не могло переписать прошлое.

Я махнула им рукой.

— Встаньте. Вы выглядите нелепо.

Они поднялись, глаза Эйдена встретились с моими, пока Джордж сканировал аудиторию в поисках Габриэллы. Осознание того, что она была здесь с парой, а не с ним, вызвало ухмылку на моих губах. Внимание Эйдена переключилось на мою пару, его глаза расширились при виде его серебряных крыльев и изогнутых рогов, пребывая в замешательстве, как будто обдумывал превозносить его или проклинать.

Райкена это мало заботило. Он указал на два из двух кресел, расположенных сбоку от аудитории, и приказал им отойти.

— Занимайте свои места. Дальше я сам.

Райкен сжал мою руку и отважился спуститься по ступенькам в центр аудитории. В зале воцарилась тишина, пока он не достиг своей цели.

— Завтра многие из нас умрут. Хотя шансы против нас, мы по-прежнему выбираем сражаться, и это о чем-то говорит.

Его глаза обшаривали толпу, останавливаясь на каждом лидере.

— Потому что мы боремся за то, чего Иной Мир никогда не сможет познать: дружбу, честь и любовь.

Его глаза встретились с моими, и я мягко улыбнулась в ответ.

— С надеждой и правильным планированием у нас есть шанс спасти наш мир, спасти наших близких.

От меня не ускользнуло двойное значение его слов. В его взгляде было все, что он хотел сказать. Я делаю это ради тебя. Я предаю тебя, чтобы спасти. Райкен прочистил горло и отвлекся, словно испугался, что мысли могут вырваться наружу. Затем он обратился к остальным в комнате.

— Теперь давайте начнем.

И, таким образом, начались приготовления к войне, бесконечные разговоры о расположении сил и тактике. Я внимательно слушала планы Райкена, впечатленная действующей стратегией. Чем больше он говорил, тем увереннее становился, и эта уверенность передавалась другим, вселяя в них вновь обретенную надежду и веру.

И на мгновение я позволила себе поверить в него и его планы.

Проблема заключалась не в его плане. Стратегия и тактика, о которых он говорил, были разумными и хорошо продуманными, давая нам шанс, которого в противном случае у нас могло бы и не быть. Проблема крылась в цене его плана — слишком высокой, непереносимой. Его жизнь.

Как бы сильно он этого ни желал, я не позволила бы ему умереть.

Поскольку дворец был разрушен, заключительный банкет был устроен в большом зале святилища. По пути я остановилась перед затемненным витражным окном и посмотрела на бушующее небо снаружи, чувствуя давление Райкена на спину.

Прямо сейчас силы Малахии собирались, чтобы завершить свои планы, точно так же, как это сделали мы. Светила, тени и фейри разбредались по лесу, готовясь к жестокому дню смерти, который затянется далеко за полночь.

Все это казалось таким расточительным. Пустая трата жизни, пустая смерть — в целом бессмысленная.

— Как ты думаешь, фейри сожалеют, что перешли на его сторону? — спросила я через плечо.

Подбородок Райкена уткнулся в мои волосы, его теплые ладони скользнули вниз по моим рукам.

— Если они еще не сожалеют, то будут.

Нотка горя сопровождала его слова, возможно, из-за бессмысленного насилия, которое должно было развернуться, или, возможно, из-за чувства вины за его намерения относительно меня. Я повернулась в его руках лицом к нему. У него все еще был шанс передумать, вступить в эту борьбу вместе и отказаться от его плана.

Я подняла руку и провела пальцами вверх по его груди, глядя в затуманенные серебристые глаза, надеясь и молясь, чтобы он отступил. Нам было лучше вместе, чем порознь.

— Если мы выживем завтра, ты простишь их за то, что они отвернулись от тебя?

Из его груди вырвался усталый вздох, и подушечкой большого пальца он с болезненным почтением провел по моей скуле.

— Другого выбора нет. Каждый двор Страны Фейри должен остаться, чтобы страны процветала. Если мы потеряем хотя бы один двор, это повергнет всю Страну Фейри в смятение. Отсутствие равновесия привело бы к коллапсу, социальному, экономическому и магическому.

Райкен прочистил горло, сверля меня своим серебристым взглядом.

— Если я умру, важно, чтобы ты простила Осенний и Весенний дворы, хотя потребуются новые лидеры в обоих.

Мои пальцы проследили контур татуировки на его горле, острый кинжал, направленный вниз, ведущий к водовороту серебряных надписей — обещаний и клятв, которые он давал. Я проглотила комок в горле. Эти обещания были бы нарушены, если бы я позволила ему продолжать идти по этому пути. Я подняла пристальный взгляд на него, улавливая желание смерти в его глазах.

Он был полон решимости умереть.

— Ты не умрешь, — прошептала я хриплым голосом.

Глаза Райкена сверкнули, указывая на обратное.

Сбоку от нас послышалось тихое шарканье шагов, свидетельствующее о новом прибытие. Моя голова резко дернулась в сторону шума. Я поняла, кто это, просто по звуку его дыхания и размашистой походке.

Когда-то давно я знала об этом человеке все. Я изучала его таким пристальным взглядом, каким может обладать только тот, у кого есть все от безответной любви.

— Далия. Райкен, — поприветствовал Эйден, останавливаясь перед нами.

Райкен напрягся в моих объятиях, уголки его губ растянулись в усмешке.

— Эйден, — поприветствовал он, держась отчужденно. — Чего ты хочешь?

Воздух сгустился, и Эйден опустился на два колена, опустив взгляд в пол.

— Хочу поговорить с Далией, — его голос дрожал, сожаление или страх омрачали тон его слов. — Если это наша последняя ночь в этом мире, то я хочу извлечь из нее максимум пользы.

Было слышно, как он сглотнул, снимая напряжение, охватившее нас.

— Я не могу уйти в следующую жизнь, не поговорив с ней, и я был бы вечно благодарен, если бы мне удовлетворили эту последнюю просьбу.

Кончики пальцев Райкена сжали мою руку, мышцы сжались, как будто какая-то невидимая сила удерживала его от разрушения мужчины, стоящего у наших ног.

Хотя присутствие Эйдена раздражало, я не могла не чувствовать его притягательности. Завтра он совершит последний акт раскаяния, и в глубине моего сознания продолжал крутиться вопрос — почему?

Вездесущее гудение в моей голове прекратилось, когда я приоткрыла небольшую щелку, чтобы Райкен мог заглянуть внутрь.

— Не мог бы ты уделить нам минутку?

Глаза Райкена вспыхнули при звуке, барьер в моем сознании опустился ровно настолько, чтобы позволить моим словам просочиться сквозь него.

С низким, шипящим звуком Райкен ответил:

— Ты заблокировала меня.

Единственным предложенным ответом был легкий наклон головы.

Райкен испустил невероятно долгий, без энтузиазма вздох. Со сжатыми губами он отпустил мою руку.

— Я буду прямо за углом, но, пожалуйста, открой свой разум, если тебе понадобится помощь.

Райкен развернулся и понесся по коридору так, словно огонь обжигал ему пятки. Я смотрела ему в след еще долго после того, как он исчез, ожидая момента уединения.

Как только мы остались одни, я ощетинилась при виде Эйдена на коленях передо мной.

— Встань, Эйден. У меня есть крылья, но я все тот же человек, каким была всегда. Я все та же женщина, которую ты бросил в темницу, та же женщина, к которой ты прикасался, любил и ненавидел.

Мой желудок скрутило от воспоминаний.

— Если ты хочешь извиниться, то сделай это как мужчина.

Эйден встал и расправил плечи, одарив меня надменным взглядом.

— Я пришел к тебе без надежды на прощение, только для того, чтобы облегчить свою собственную совесть, хотя я знаю, что это эгоистичный поступок.

Моя спина напряглась от его заявлений. Учитывая обстоятельства, его потребность признаться была невероятно эгоистичной. Завтра умрет бесчисленное множество других людей, включая его.

Эйден не обратил внимания на мою реакцию и продолжил:

— Я знаю, что мы прошли точку невозврата. После всего, что я сделал… дороги назад нет. Я не прошу прощения и не собираюсь оправдываться.

Я постукивала ногой по полу, ожидая неизбежного но, но этого так и не произошло. Я молчала, пока Эйден приходил в себя, его рот открывался и закрывался в поисках слов.

Кадык у него на горле дернулся.

— Ладно, поехали, — его руки сжались в кулаки, когда наши взгляды встретились. — Я был так убежден, что стану лучшим королем, чем мой отец. Я думал, что стану лучше, что у меня все получится лучше. Я бы переписал ошибки прошлого и создал светлое будущее для Камбриэля.

Его челюсть напряглась.

— Ничего из этого я не сделал. Фактически, я злоупотребил моей властью гораздо больше, чем когда-либо делал он. Все мое внимание и намерения были направлены на тебя. Я отнял у тебя твою свободу и твою волю к жизни, и все это во имя обладания — собственности.

У меня перехватило дыхание, и Эйден продолжил:

— Я не осознавал, насколько далеко оторвался от жизни, пока после битвы все не полетело к чертям. Я осознал, что настолько отошел от своих собственных убеждений и морали, что мне потребовалось увидеть, как ты преображаешься, чтобы вернуть меня к реальности.

Его взгляд задержался на крыльях за моей спиной, и я сложила их, ненавидя то, с какой тоской он смотрел на них. Его взгляд тут же метнулся к полу, как будто он почувствовал мой дискомфорт.

— Это, мягко говоря, открыло глаза…

Когда его взгляд встретился с моим, это были глаза, ищущие какой-то милости, но ее не было.

Я раздраженного фыркнула.

— Я не знаю, что тебе сказать.

На лице Эйдена не было никаких признаков нетерпения или желания, только разочарование.

— Я смотрю на тебя и вижу, что ты имеешь в виду то, что говоришь, но всякий раз, когда я слышу, как ты говоришь, все, о чем я могу думать, — это вцепиться тебе в горло.

Эйден фыркнул и наклонил шею в сторону.

— Мое горло в твоем распоряжении.

Мои глаза оценивали его бледную кожу, яремную вену, пересекающую его шею, и все, о чем я могла думать, это о том, как красиво он будет истекать кровью ради меня. К сожалению, ему предстояло сыграть важную роль. Покачав головой, я отступила назад, отвлекая свое внимание от искушения жертвы.

— И это все?

— Нет, — Эйден принял твердую позу, выпрямив спину и подняв подбородок. — Я пришел не столько извиняться, сколько дать обещание.

Я выгнул бровь.

— Я исправлю то, что сломано, чего бы это ни стоило. Ради тебя, ради себя, ради всех, кому я лично причинил зло, — он расправил плечи, словно давая торжественную клятву. — Потому что, я люблю тебя, Далия. Всегда любил и всегда буду, даже если я не знал, как это показать.

Я заскрежетала зубами от напоминания обо всем, что произошло между нами. Его определение любви было одним из тех, которые я желаю никогда больше не испытывать.

Бросив последний тоскующий взгляд, он отступил назад.

— Я все исправлю. Клянусь в этом.

Он повернулся на каблуках, не ожидая ответа.

Эйден попытался бы исправить свои ошибки. Я видела это сама, задержавшись в видениях Райкена. Однако судьба никогда не была предрешена. Зрелище было захватывающим, до краев наполненным альтернативными возможностями, и лояльность Эйдена имела тенденцию колебаться.

Завтра я выясню раз и навсегда, действительно ли он имел в виду то, что сказал.

Оказавшись в одиночестве, я выпрямила спину и сделала глубокий успокаивающий вдох.

Теперь пришло время моего мужа и отравленного вина.

Все еще оставался шанс, что Райкен передумает, но если он этого не сделает, его ждет грубое пробуждение.