Притча о судьбе

Глава 26

Далия

Ощущение в моих конечностях вернулось, когда я упала в грязь, состоящую из черной сажи. Я быстро вскочила и вывернула запястья, согнув руки, чтобы насладиться ощущением крови, возвращающейся к моим пальцам.

Мое тело, мой разум, мои слова — они снова были моими.

Я развернулась, ища портал. Мне нужно было вернуться к Райкену, нужно было сказать ему, где я была и что делала. Мы договорились сделать это вместе.

В десяти футах надо мной, вдоль винтовой лестницы, упирающейся в тенистую гору, был портал, но он быстро закрывался. Он вибрировал и сжимался с пугающей скоростью, и я поспешила к кружащейся золотой массе.

Стремилась к нему, была так близко, что почти могла дотронуться до него, попробовать на вкус, ощутить. Я потянулась рукой, указательный палец вытянулся, чтобы коснуться шелковистого золота, но было слишком поздно.

Портал в мой мир исчез, и я снова оказалась в ловушке.

Мои ноги балансировали на краю винтовой лестницы, и я крепко ухватилась за камень надо мной. Затем, при очередном падении, приземлилась на темном участке, окрашенном в черный цвет вулканическим пеплом.

— Нет! — мой кулак врезался в грязь, разбрасывая обломки.

Мы соединились с Райкеном, и я молилась, чтобы он все еще мог слышать меня, даже находясь в другом мире. Я могла только представить, какая боль пронзит его, когда он поймет, что я ушла.

— Добро пожаловать домой, свет мой, — приветствовал темный голос, нависший над моей согнутой фигурой. — Я ждал твоего возвращения.

Конечно, так оно и было.

Я подняла глаза и встретилась взглядом с мужчиной, который преследовал меня на каждом шагу, но тот, кто приветствовал меня, не был тем Малахией, которого я узнала. Исчезли боевая кожа и костяная корона. Его одежда была порвана, волосы в беспорядке. К телу не было приторочено никакого оружия, в руке не было кинжала. Опущенные губы сменили ухмылку, которую он всегда надевал. Худощавое, мускулистое телосложение его тела, казалось, быстро ухудшалось, превращаясь во что-то истощенное и болезненное. Его глаза — даже его взгляд изменился. Шокирующие бирюзовые радужки выцвели до тускло-серого, в то время как розовые круги под ними потемнели и стали черными, превратив самые выразительные черты его лица в пустые впадины.

Эта версия Малахии была сломанной оболочкой мужчины, мужчины, который полностью и по-настоящему разочаровался в жизни.

Мой рот открылся и закрылся, затем открылся снова, шок от его появления лишил меня дара речи.

Я сделала это с ним. Я не смогла спасти его. На самом деле, я ранила глубже и смертоноснее, чем когда-либо мог кто-то другой. Чувство вины пронзило мою грудь, хотя я знала, что ни в чем из этого нет моей вины.

Я должна была бы ненавидеть его за все, что он сделал, но его вид, желтоватая кожа, разбитое выражение лица подействовали на меня. Затем меня осенила мысль — настоятельное желание — дать ему еще один шанс.

Нам не нужно было становиться врагами. Это казалось неправильным после целой жизни вместе, когда мы любили друг друга как семья. И все же нам так и не удалось сделать это как следует.

— Сколько времени прошло? — мой вопрос был произнесен шепотом, едва слышным из-за внезапной вспышки малиновой молнии у него за спиной.

— Десять лет, свет мой. Десять очень долгих лет.

Я проглотила комок в горле.

— О, Малахия…

Он ждал моего возвращения и, судя по его виду, это его чуть не убило.

Он пожал плечами, когда окинул взглядом лестницу рядом с нами.

— Не сочувствуй мне, свет мой. Ты получила то, что хотела — свою пару, моего брата — и, полагаю, я получил то, что заслужил.

Я наклонила голову, придавая чертам мрачное выражение. Он больше не прятался за маской.

— Ты это сделал.

Тяжесть его внимания обрушивается на меня.

— Я знаю, почему ты здесь.

Я приподняла бровь.

— Чтобы спасти светил. Чтобы спасти твоего отца. Я помогу тебе сделать это.

Я смотрела на него скептически.

— Почему? Зачем тебе это делать, если ты так усердно старался оградить меня от них?

— Потому что у меня есть вопросы к твоему отцу, и у него есть ответы, ответы, которые скрыты от моего взора, несмотря на все мои попытки. Ответы, которые ты, возможно, тоже захочешь почерпнуть, — он взял меня за руку и посмотрел в глаза. — Дуана, ты и я были предназначены друг для друга, что бы ни говорили другие, что бы ни чувствовали другие, где-то в наших жизнях что-то пошло не так. Я не знаю, когда и почему, но я хочу знать. Хочу понять, как получилось, что тебе был дарован другой, когда нам было суждено. Не зря было пророчество, свет мой, предсказание союза света и тьмы, нашего союза. У твоего отца будет ответ, почему наши души решили не объединяться. Он обладает способностью заглядывать глубже, чем ты или я.

Из моей груди вырвался глубокий вздох. Может быть, в другом мире, в другое время или месте, он и я были предназначены друг другу судьбой, но в этой жизни это был Райкен. Я чувствовала это всеми своими костями, своим сердцем, своей душой; между нами была связь, подобно которой нет ни у кого другого.

Мои глаза окинули огромное расстояние, где лежали силы Райкена, маленькая полоска серебристого света, сияющая сквозь тусклую атмосферу. Хотя я пришла сюда за его способностями, похоже сейчас было не самое подходящее время упоминать об этом.

Малахия наклонил голову, проследив за моим взглядом, прежде чем глубоко вздохнуть.

— Он скоро будет здесь, и когда он прибудет, он украдет тебя. Будет лучше, если мы спасем светила до этого. Кроме того, ты не должна прикасаться к этому кристаллу. Вернуть его силы — это его ответственность.

Когда мой пристальный взгляд не отрывался от мерцающего вдалеке огонька, Малахия коснулся моей руки. Мой взгляд метнулся вперед, когда его ледяные пальцы впились в мою кожу, а затем я посмотрела в его глаза.

В его голубых глазах зажегся огонек, которого раньше не было.

— Это грубая сила, свет мой, а грубая сила светила никогда не должна была быть тронута тенью, и наоборот. Прикосновение к кристаллу чуть не убило меня, несмотря на надетые перчатки, несмотря на принятые меры предосторожности. Принявшие силу, умрут медленной и мучительной смертью. К счастью для меня, мне не пришлось долго держать этот кристалл в руках.

Моя бровь изогнулась, когда я осмотрела шрамы, обвивающие его запястье и кончики пальцев, шрамы, которые были намного глубже, чем на поверхности. Кривые отметины, рассказывающие историю ужасного насилия и травм, как внутренних, так и внешних. Однако никто никогда не узнал бы о его муках, даже просто взглянув на этого человека.

Я прикусила губу, когда мой взгляд задержался на изуродованных пятнах. Может быть, я придумывала оправдания, чтобы не смотреть правде в глаза, что, возможно, от него ничего не осталось.

— Ты не чувствуешь боли? Я никогда не видела, чтобы ты ее показывал… По-настоящему.

Его глаза закрылись.

— Я чувствую все. Боль, как эмоциональную, так и физическую. Все чувствую. Но у некоторых из нас не остается иного выбора, кроме как принять её.

У меня перехватило дыхание, когда Малахий придвинулся ближе и обнял меня за талию.

— Я могу просеять нас на полпути, — заверил он, когда я напряглась в его объятиях. — После этого мы полетим, и тогда у нас будут ответы, которые мы ищем.

Нерешительность тянула меня в двух противоположных направлениях, одно вело к Райкену, а другое — к моему отцу. В мои планы не входило брать Малахию с собой в это путешествие, но если это даст ему ответы, которые он так отчаянно искал, я смогу вынести его присутствие еще немного. Хотя мне было больно это делать, я обняла Малахию за плечи. Наше время было ограничено, и светила отчаянно нуждались в помощи.

В другом мире проснулся мой муж, и он был в ярости.

Как только он прибудет, мое время в этом мире истечет, поскольку он уведет меня прочь еще до того, как будет произнесено слово «светило».

— Черт бы тебя побрал, Далия. — Раздражение Райкена заполнило мою голову, заставив выпрямить спину. — Ты обещала подождать.

Хотя его недовольство было причиной для беспокойства, я вздохнула с облегчением. Наши узы были полностью связаны, мы оставались бы едиными даже в разных мирах. История не повторилась бы, и Малахия не смог бы разлучить нас.

Эта мысль была достаточным утешением. Я могла бы объяснить ситуацию позже, но сейчас нужно было спасти Светил.

— Я скоро вернусь, — я пообещала.

И точно так же темные тени Малахии извивались вокруг нас, унося нас в ночь.