Притча о судьбе

Глава 24

Райкен

Моя корона была у Далии меньше пяти минут, а она уже умудрилась ввязаться в этот хаос. В течение нескольких мгновений, пока она занимала трон, я был в ее голове, и это было не очень приятное зрелище. Она была вихрем эмоций после потери десяти лет своей жизни в Иной Мир. Она жаждала мести, но не знала, куда направить ее. Первой мыслью было, пойти к Малахию, но, заглянув в мое детство, она не могла не сравнить себя с моими родителями.

Поэтому она согласилась на меньшее, сосредоточившись на одном человеке, который, несомненно, заслуживал ее гнева. Она спросила о Эйдене, но ей напомнили, что она отпустила его.

Мысли о Малахии эхом отдавались в ее голове — напоминания о его суровых осуждениях, в которых её мягкость приравнивалась к слабости, а преданность — к глупости, сбившейся с пути. Эти издевательские слова сделали её взрывоопасной, доведённой до предела, и она отчаянно стремилась доказать, что он ошибался.

Затем она исчезла, сосредоточившись на следующей цели: Лире.

Хотя мы и согласились, что Лира должна заплатить, мы не были к этому готовы. Она не была к этому готова.

Я только что получил ее обратно и не был готов потерять ее снова. Хотя Далия, вероятно, была намного могущественнее Лиры, Верховная Леди Весеннего двора была более подготовлена. Она неделями подряд выслеживала границу, готовя почву для нападения.

Вполне возможно, что все это время предполагаемой целью была Далия.

Ничего хорошего из этого не вышло бы.

— Черт побери! — я крикнул, понимая, что нам нужно действовать быстро. Мы не могли проиграть здесь снова. — Отлично, просейте меня к границе. Сейчас же!

Финн быстро переместился и схватил меня и Эулалию за руки. Мы пролетели сквозь туннель огня и раскаленных углей и приземлились на границе.

У меня отвисла челюсть от открывшегося передо мной зрелища.

Меньше минуты. У Далии было преимущество менее чем в минуту, и все же местность была окружена полным разрушением.

Мой брат превратил ее в оружие.

Темный смог поднимался от золотого пламени ее магии, накрывая страну и создавая барьер, слишком толстый, чтобы заглянуть сквозь него. Ни Летний двор, ни Весенний двор, ни мои собственные солдаты не были видны сквозь плотную атмосферу, но я мог их слышать. Их крики эхом разносились в воздухе, слышались кашель и хрипы, когда они боролись за дыхание. Полоса золотой молнии прорезала небо, ее вспышка была едва видна, когда она исчезла в облаке дыма, ударив по стране.

Я сделал глубокий вдох и вошел в темноту.

Мое сердце бешено заколотилось, когда я увидел обломки. Над травой повисла серая дымка, в воздухе вздымались догорающие угли. Солдаты Летнего двора лежали, пригнувшись к земле, дыша через одежду, и глубокий кашель сотрясал их грудь. Вдалеке все еще полыхало пламя, но разглядеть ее было почти невозможно.

Я потянул за связь и позволил ей притянуть меня к ней. По другую сторону она была разбитой — эмоциональной и обезумевшей, — но живой.

Я выругался себе под нос, когда мой взгляд скользнул мимо солдат Летнего двора.

— Вон там, — прокричал голос Финн мне в ухо. — С Эвандером.

Я проследил путь его указательного пальца и, прищурившись, вгляделся сквозь пыль и обломки, заметив Эвандера, ухаживающего за находящейся в отключке Далией. У меня перехватило дыхание, когда я рванулся сквозь смог, затормозив перед ними.

— Что случилось? — потребовал я, чувствуя, как трещит моя грудь.

Эвандер отошел от распростертого тела Далии, и я занял его место, похлопывая ее по рукам и плечам, обхватив голову руками. Ее грудь все еще поднималась при дыхании. Ее сердце все еще билось.

Слава богам.

— Она появилась из ниоткуда и поспорила с Лирой. Лира насмехалась над нами, переступив границу, а Далия сожгла ее. Огонь не прошел мимо границы и не сжег Центральное королевство. Это весь остаточный дым, — ответил он, взмахнув рукой, чтобы отогнать дым от своего лица.

Мой взгляд переместился на границу, дым рассеялся ровно настолько, чтобы можно было разглядеть мельчайшие детали. Там, где когда-то была граница, отделенная травинками, теперь лежал длинный обугленный след. Весеннего двора не было — только Летний и солдаты Центрального королевства.

Боги, я надеялся, что она не убила их всех. В Стране Фейри было не так много законов, но уничтожение целого двора по прихоти определенно подпадало под сферу наказания. Если бы кто-нибудь потребовал возмездия, мне пришлось бы убить его.

Раздался громкий пронзительный крик, когда приблизилась Эулалия с Сайласом на плече. Взгляд Эулалии скользил по полю, пока ворон щебетала ей на ухо.

— Сайлас говорит, что она сожгла физические границы между всеми дворами.

Моя рука потянулась вниз по руке Далии, когда я приподнял ее ладонью и осмотрел рану.

— А Весенний двор?

— Они сбежали, — ответила Эулалия. — Никто не пострадал. Она выжгла метки на границах, а затем сожгла их. Даже магия светила должна быть ограничена.

Я выдохнул с облегчением, раздраженный, но благодарный.

Хотя действия были необдуманными, она сделала это ради меня, ради Страны Фейри. Но если бы она нашла время, чтобы глубже проникнуть в мои мысли, она бы поняла, что эти усилия бесполезны. Фейри больше не имели для меня значения.

Единственное, что сейчас имело значение, была она.

Глаза Далии дрогнули и распахнулись, и её радужки — глубокие зелёные с золотом — казались тусклыми в сером свете, почти лишёнными жизни. Болезненная бледность растянулась по коже, приглушая веснушки на переносице. Я никогда не видел её такой слабой, опустошённой. Чёрт, даже после долгого заключения в подземельях Камбриэля она выглядела лучше.

Во мне снова вспыхнула ярость — на неё, на самого себя. Я был в бешенстве от того, что она рискнула собой, чтобы сделать то, что не смог я. Но ещё больше — от злости на самого себя за то, что не сумел справиться. Что это за трус, которому приходится полагаться на женщину? Что за слабый, бесполезный мужчина не способен защитить свою пару?

Все, что с ней случилось, преследовало меня, потому что, в некотором смысле, во всем этом была моя вина. Ее бросили в подземелье, похитили и унесли в Иной Мир, и все из-за меня и моих неудач как мужчины, как пары. Но независимо от того, откуда исходил гнев, я не мог не направить его на нее.

У меня так сдавило грудь, что я едва мог дышать.

Когда она встретилась со мной взглядом, то вздрогнула от бурлящей в нем ярости. Я ненавидел видеть эту реакцию на ее лице, ненавидел чувствовать это в ее сердце, но мое разочарование достигло точки невозврата.

— О чем, черт возьми, ты думала? — взревел я, вскакивая на ноги, чтобы создать пространство между нами.

Я не должен спрашивать так громко, в поле, но я не контролировал ситуацию. Моя рука потянула за корни волос, когда мой взгляд задержался на ее увядшем состоянии.

— Ты… поранилась.

Далия открыла рот, аргумент вертелся у нее на кончике языка, но я поднял ладонь, требуя тишины.

— Нет.

Расхаживая взад-вперед, пытаясь избавиться от остаточного страха и паники, пока размышления переполняли мой разум. Она могла убить себя. Лира могла причинить ей вред.

Она оттолкнулась от земли, и в ее глазах зажегся огонь новой борьбы, несмотря на покачивание ее тела.

Мой взгляд скользнул туда, где она стояла, покачиваясь на ногах, и я открыл рот, чтобы снова возразить.

Финн положил руку мне на плечо.

— Райкен, — предупредил он. — Прекрати.

Но было уже слишком поздно. Глаза Далии сверкнули гневом и яростью, когда золотой свет заиграл вокруг ее тела.

— Я не полная дура, Райкен. Лире нужна была демонстрация силы, и я ее показала, когда ты не смог.

Мое сердце выпрыгнуло из груди, я почти забыл, что благодаря полностью реализованной супружеской связи она услышала больше, чем просто мои слова. Она ощущала, насколько я был парализован собственной беспомощностью, отсутствием силы и страхом.

Я выпрямился и поднял подбородок — сплошное позёрство. Нет ничего постыднее, чем позволить женщине, которую ты любишь, разглядеть все свои слабости.

Это была одна из причин, почему я изначально отвергал нашу связь.

— Всё не так плохо, как выглядит, — сказала она, обведя рукой окрестности. — Я всего лишь обозначила чёткие границы, чтобы другим впредь не хотелось их пересекать. И теперь — не захотят.

Пока мы спорили, смог медленно рассеялся, позволив двум солнечным лучам проникнуть внутрь и осветить некогда воображаемые границы. Глубокий след от обугливания, протянувшийся вдоль земли, обеспечивающий четко очерченный барьер, из-за которого ни один фейри не стал бы вести войну.

Особенно против нее.

Здесь суть была донесена. Если бы фейри в будущем переступили через этот барьер, ему лучше сделать это без оружия и с добрыми намерениями — особенно учитывая колоссальное количество магии, потребовавшееся для создания такого барьера.

Эта магия, её сила, а также крылья за спиной и венец на голове — всё это было тем, чего фэй ещё никогда не видели. Лира и любые другие, кто желал бы заполучить корону, теперь дважды подумают, прежде чем действовать.

Я по-прежнему ненавидел, что ей пришлось вмешаться, но дело было вовсе не в ней — а целиком во мне.

Я склонил голову в знак принятия. Она не пыталась навредить, она хотела вести за собой — и всего несколько минут назад я был полностью на её стороне… до тех пор, пока не дал волю самоненависти. Я отказался от своей силы ради неё, и теперь настало время принять последствия. Вернуть её назад не получится — не без того, чтобы снова открыть портал в Иной Мир для полчища новых врагов.

Я шагнул вперед и протянул ей руку.

— Пойдем домой.

Она взяла меня под руку и вздохнула, когда золотая магия окутала нас, унося домой.

Когда мы приземлились, я все еще держался за нее, прижимаясь губами к ее макушке.

— Прости, Далия. Ты ничего такого не сделала. Это я.

Она чуть отстранилась и поднялась на цыпочки, запечатлев нежный поцелуй на моей щеке.

— Я знаю, но на этот счет у меня тоже есть план.

Она ушла прежде, чем я успел ответить, но мне все же удалось проникнуть в ее разум и мельком увидеть ее план.

Портал, который она намеревалась открыть заново и вернуть мои силы, но это касалось не только меня. Это касалось и светил тоже.

Мои кулаки сжались так, что у меня заныли бока, когда ее мысли ускользнули.

Я не мог этого допустить.

Я бы остановился её, чего бы это ни стоило.