Принцесса на измене

Глава 1 Бабушка

Летним солнечным утром все в Ильморе было хорошо.

Встал я чуть ли не с рассветом, поэтому к десяти часам наслаждался заслуженным отдыхом — или, точнее, сменой обязанностей с хозяйских на отцовские. Лежал под разросшимся ореховым деревом на одеяле, читал вслух книгу сказок, подаренной бабушкой и дедушкой Сотэмай — то есть родителями Леу. Чье полное имя, оказывается, звучало как Элеуретта Виросана Асфиндия Сотэмай, и она его яростно ненавидела! «Леу Вяз звучит гораздо лучше, не буду менять документы, даже не проси, Рей! Какая разница, как меня звали в другом мире⁈»

Сказки, несмотря на происхождение из драконьего мира, выглядели достаточно привычно с сюжетной точки зрения, разве что герои постоянно превращались из драконов в мышек, потом в каких-нибудь бегемотов и обратно. Но это особенно не мешало сюжету.

— И тогда прекрасная принцесса сказала юноше: «Отгадай три моих загадки, и получи…»

— А вам с мамой Рагной принцесса тоже будет загадывать загадки? — спросила Лида, глядя на меня огромными зелеными глазищами. — Когда вы уедете.

— Может, и будет, — сказал я.

— А она страшная, эта принцесса? Она вас съесть не может?

— Лидка, ты что, дура? — снисходительно спросил Саша с позиции старшего почти что на год брата. — Это же не настоящая принцесса, это просто тетя Хелена! Ты не помнишь, мы у них зимой в гостях жили?

— Не настоящая? — огорчилась Лида.

— Настоящая-настоящая, — успокоил ее я. — Только бывшая. Тетя Хелена вышла замуж за дядю Миша и перестала быть принцессой, а стала графиней.

— А почему вы тогда зовете ее принцессой?

— Потому что это звучит красивее, правда? Ты ведь тоже любишь принцесс.

— И я люблю принцесс! — воскликнула Лена. — Папа, читай! Читай дальше!

Лене было всего три с половиной годика — но книги она любила гораздо больше всего остального в жизни. Только и делала, что ходила хвостиком за мной, за Рагной, за Мирой и даже за Габриэлем — уговаривала еще ей почитать. При этом сама учиться отказывалась, поднимала рев, когда ее усаживали за букварь.

А Рей-младший вообще ничего не сказал: лежал себе в корзинке рядом и мирно спал, как и положено в середине дня ребенку, которому только-только полтора исполнилось.

Да, теперь детей было четверо. Точнее, уже даже пятеро, но пятый ожидался месяца через четыре. Ханна, как только отошла от первого шока, вызванного неожиданным оживлением, тут же с энтузиазмом начала ловить меня и себя на слове: мол, она обещала мне десять детей, а она — человек чести! С соблюдением годовых интервалов, рекомендованных Рагной, как раз так и выходило, что сейчас она была на третьем малыше. Материнство действительно приносило ей огромную радость, роды при ее высоком росте и большой физической силе проходили сравнительно легко, беременность, в отличие от мириной второй, не доставляла ни малейших неудобств. Правда, мы уже говорили, что после третьего, которого собирались назвать Виктором, сделаем на несколько лет перерыв: как раз примерно через год-два должна была дозреть кладка Леу. И мы очень крепко подозревали, что на драконьих тройняшек придется бросить все силы, сколько их ни есть!

— Ладно-ладно, читаю… — я нашел глазами потерянную было строчку. — И тогда прекрасная принцесса сказала юноше…

Неожиданно для себя самого я замолчал. Словно ветер пронесся по траве, только не ветер. Я ощутил нечто — движение, намерение, волю. Не то чтобы откровенно враждебную, просто совершенно незнакомую — и острую, точно отлично заточенный клинок. Колыхание ветвей внутри меня, смещение энергетического рисунка вокруг…

Занятия с Ханной и Мириэль не прошли даром.

— Лена, извини, нам придется прерваться. Сидите все спокойно. Саша, охраняй девочек и Рея.

— Да, пап! — пискнул старший сын.

В пять с половиной лет трудновато быть защитником, но обученный Мирой и Ханной ребенок воспринял мою просьбу как должное — точнее, как часть педагогической игры, в которую мы с ними периодически играли.

Для них-то это была игра. Для нас — вполне серьезная тренировка по поведению в экстренной ситуации.

Я сложил книгу с колен, поднялся. Потянулся в пространственный карман, доставая меч — тот самый, что когда-то был Ханной. Ритуал его ничуть не повредил, но она заявила, что за сотню лет он ей до смерти надоел, и лучше она себе закажет новый, совершенно «чистый». А вот мне артефактное оружие с накопленным опытом тысяч поединков очень даже пригодится.

Так, с мечом наизготовку, я замер, пытаясь понять, откуда выскочит враг — а заодно посылая сигнал сторожевым крыскам: пусть бегут к женам, зовут их сюда!

Вроде я держался настороже, но, когда из-за ажурного молодого кустика смородины шагнула и встала прямо передо мною девушка, держа на ладони мышиный скелетик, это застало меня совершенно врасплох. Я мог бы поклясться, что за этим кустом даже кошка не укроется, не то что взрослый человек! А она как-то спряталась. И теперь стояла передо мной с улыбкой, не доставая оружия — рукояти двух мечей торчали у нее за плечами.

Девушка была невероятно красива. Идеальное лицо, такое в моем прошлом мире не сходило бы с обложек журналов. Светлые волосы, ярко-фиолетовые глаза. Длинные уши, однозначно показывающие происхождение этой красы несказанной. Черный комбинезон, облегающий идеальную женственную фигуру. Ниндзя из компьютерных игр, вот кого она мне сразу напомнила. Но от светловолосой эльфийки с мышиным скелетиком в руке веяло совершенно настоящей, не виртуальной опасностью.

Скелетик пытался механически вырваться из ее хватки, но она держала его без всякого напряжения — а ведь я на опыте знал, что у этих созданий очень сильные лапки!

— Добрый день, госпожа Эровир, — сказал я женщине, не опуская меча. — Вы явились сюда, чтобы убить мою жену — или чтобы поговорить?

Больше всего я боялся, что женщина скажет: «Я ее уже убила». Потому что передо мной действительно стояла ниндзя высочайшего класса, такая, что, если бы мы столкнулись с кем-то вроде нее при походе Темного властелина шесть лет назад — очень вероятно, что дело окончилось бы гораздо печальнее для нас! Без жертв бы обойтись не удалось.

Мириэль, рассказывая мне о ней, неоднократно подчеркивала: «Я не гожусь ей и в подметки! Да, я маг, и это делает меня сильнее — но за ее плечами тысячелетний опыт и такие секреты мастерства, в которые меня даже не начинали посвящать!»

— Андрей Вяз, я полагаю? — женщина сжала кулак — и крысиный скелетик рассыпался в пыль. — Где Мириэль Аннирикей?

И тут женщину снесло резким порывом ветра.

— Прямо здесь! — хмуро сказала Мира, появляясь позади меня, из-за орехового дерева, под которым мы с детьми расположились.

— Мама-мама-мама! — радостно завопил Сашка. — Сейчас всем покажет!

— Тише, молчи! — Лидка зажала ему рот.

Лена зажала рот сама себе, а Рей-младший даже не проснулся.

Мира была одета в свое обычное домашнее платье — с оборочками, бантиками на рукавах и кружевами на корсаже. Но в этот момент, то ли благодаря выражению лица и сабле в руке, то ли благодаря плавным и хищным движениям показалась мне даже еще опаснее госпожи Лидиэль Эровир — своей бабушки.

Эльфийка в черном появилась снова — и, наверное, атаковала. «Наверное», потому что несмотря на привычку наблюдать бои, и тренировочные, и настоящие, и повышенной скорости реакции благодаря магической связи с Мирой и Леу, я еле мог рассмотреть, что происходило потом.

Прямо перед нами с детьми, на поляне, разыгралась битва титанов — я еле успел поставить слабый некромантский барьер, чтобы по нам не прилетело ничего серьезного! Действительно слабый: энергии Нежизни, которую я получал от Рагны, не хватало на что-то серьезное, так что созданная мною преграда не могла полностью останавливать тяжелые и быстро летящие предметы — но хоть замедлять.

Вовремя, однако, я сообразил: по барьеру тут же забарабанили комья земли и ошметки травы! По поляне гулял настоящий смерч, поднимая верхний слой дерна — потом распался, открыв две женские фигуры, стоявшие друг напротив друга в боевых стойках. Платье Миры было изорвано — юбка вообще напополам, видно, чтобы движение не сковывать — аккуратная прическа второй эльфийки растрепалась. Секундная передышка — и женщины вновь бросились в атаку. Мириэль била одновременно магией: я видел характерный белый туман, окутавший ее фигуру. Бабушка, кажется, активировала защитные артефакты: у нее на груди, на запястьях и на лодыжках возникли туманные пятна.

Моя жена и ее родственница двигались слишком быстро, обмениваясь ударами, я не успевал за ними проследить — смутно понимал только, что Мириэль яростно атакует, пытаясь зажать противницу в угол, а та в основном защищается, иногда пробуя контратаки исподтишка, выматывает свою бывшую воспитанницу.

Вот ей удалось буквально на миг сбросить напор Миры — и Лидиэль пошла в атаку сама, орудуя двумя клинками так быстро, что ни рук, ни собственно мечей не было видно. Как там Мира с одной-единственной саблей⁈ Да еще с такой, которая, вообще-то, была подарена самой Лидиэль — вдруг она как-то заколдована и не станет ранить дарительницу⁈

Словно в ответ на мои мысли, раздался взрыв. Мощный, такой, что деревья на опушке леса недалеко от нас пригнулись! Рей в корзине за моей спиной проснулся и заорал, Лена заплакала.

И это при том, что у нас на голове даже волосы не пошевелились — усиленный до предела некромантский барьер стал сплошной темно-серой полупрозрачной стеной, через которую резко стало плохо видно, и иногда взрывался сполохами черных огоньков. Предельная насыщенность энергией. Обычный сильный некромант не удержит такой уровень и нескольких минут — а лич способен держать подобный барьер пару часов.

— Тише, Леночка, тише, тише, мои хорошие! — сказал за спиной голос Рагны. — Все уже хорошо!

— Мама Рагна-а-а! — тут же заревела Ленка. — Мне стра-а-шно!

Я на них не смотрел, хотя очень хотелось: напрягая глаза, вглядывался в мешанину из тумана за темно-серым барьером. Иначе не миновать мне многочасовой лекции от Ханны и самой Миры о главном и второстепенном в бою!

Судя по шороху, и смене тона плача, Рагна взяла Андрея-младшего из корзинки и прижала к себе.

— А мне было совсем не страшно! — с вызовом сказал Саша. — А мама эту тетю взорвала?

— Сейчас посмотрим.

Я отшатнулся — о барьер, как о настоящее стекло, ударилась щекой и ладонями светловолосая эльфийка. Миг — и из тумана позади нее выплыло разгневанное лицо Миры с царапиной на щеке. Моя жена держала свою бабушку в болевом захвате, прижимая к барьеру.

— Мне убить тебя? — хмуро спросила она у Лидиэль. — Или ты поклянешься памятью своего сына, что уйдешь сейчас, не причинив нам вреда?

— Я… не… убивать тебя пришла, — с трудом выдавила Лидиэль. — Только проведать. Клянусь памятью Тиарнона!

— Что⁈ — ахнула Мира.

— То! — простонала Лидиэль. — Отпусти бабушку! Никто меня не посылал! Никто мне не приказывал убивать тебя! Аннирикеи считают, что ты мертва, и я не спешила… развеивать их заблуждения.

Мира отступила на шаг назад, Лидиэль со стоном сползла вниз по барьеру и закашлялась, оставляя на губах сгустки крови.

— Молодец, внучка… — пробормотала она, валяясь на земле. — Горжусь…

— Бабушка! — ахнула Мира, падая рядом с ней на колени. — Родная, что же ты! Постой, погоди, сейчас я тебя подлечу…

Темно-серый барьер пропал, как не было, возвращая краски мира.

Рагна чуть подвинула меня плечом, уже без ребенка на руках подходя к только что воевавшим женщинам, плавно опустилась на колени рядом с Мирой.

— Давай помогу.

…Сколько себя помнила, Мириэль носила фамилию Аннирикей — но росла в клане Эровиров. У нее очень мало сохранилось воспоминаний о родном отце: он погиб в одной из межклановых стычек, когда ей едва исполнилось десять — для эльфов этот возраст эквивалентен примерно трем человеческим годам. Но все же несколько их разговоров и проведенных вместе вечеров в памяти остались, как и глубокое счастье, окутывающее все эти моменты. Один из запомнившихся ей разговоров как раз касался ее фамилии.

— Папа, а почему так? Почему меня зовут по-другому, не так, как вас?

— Потому что ты — наше сокровище, доверенное на сохранение. Аннирикеи — наши князья, наши покровители и защитники. Предназначение Эровиров — служить им. Большая удача, что твоя уважаемая матушка согласилась, чтобы мы тебя воспитывали и обучали, пока ты маленькая!

— А почему моя уважаемая матушка тоже с нами не живет? И никогда не навещает?

— Потому что в Старших родах совсем другие правила. У них это не принято. У нее очень много обязанностей в своем роду, она не может позволить себе возиться с детьми и внуками, как бабушка Лида.

— Но ведь у бабушки Лиды тоже много всяких дел!

— Это совсем другие дела, мой белый цветочек. Сейчас тебе будет трудно понять, но я постараюсь объяснить получше, когда подрастешь.

— А бабушка говорит, что если не можешь объяснить ребенку, значит, сам не понимаешь!

Тиарнон Эровир засмеялся.

— Наверное, я не понимаю! Я, знаешь ли, глуповат, так все говорят. И твоя бабушка в том числе.

Когда я спросил у Миры, каким она запомнила своего отца и как он выглядел, она задумчиво сказала: «Знаешь, немного напоминал тебя. Смех у вас был похожий, такой же добродушный. Хотя внешне — ничего общего. В принципе, Саша — почти его копия, можешь просто представить, каким он будет лет в двадцать!»

А объяснить, что же за дела удерживают представительницу Старшего рода Инириэль Аннирикей от общения с дочерью, Тиарнон не мог по одной простой причине: ему пришлось бы сказать, что Инири — бессердечная сука, которая плевать хотела на младшую дочь и хочет только воспользоваться ею для упрочнения своей власти в клане. А Тиарнон физически не мог произнести такого про свою кратковременную возлюбленную, которую до самого конца преданно обожал, придумывая ей разные оправдания. «Наверное, он и правда был глуповат, — со вздохом произнесла Мириэль. — Он и погиб-то, выполняя какое-то ее идиотское задание… Но он был лучшим папой в мире и очень, очень сильно меня любил!»

Ситуация, как маленькая Мира поняла ее в итоге, обстояла примерно таким образом.

Существовал клан Аннирикеев — могущественный, сильный, но временно потерпевший поражение от злых врагов. Существовал клан Эровиров — менее могущественный и не такой сильный, который всегда верно служил Аннирикеям в качестве бойцов и охранников. Тиарнон Эровир полюбил прекрасную Инириэль Аннирикей и предложил ей себя. Она милостиво приняла этот дар.

Обычно у эльфов мало детей — однако Инири отличалась невероятной плодовитостью, и за пятьсот лет своей жизни успела родить не одного, не двух, а целых троих детей! Но никто не ожидал, что ей удастся забеременеть в четвертый раз. Сам факт этой беременности немедленно вознес ее на заоблачную высоту в клане Аннирикеев, приблизив к самому старому князю — прадеду Инири, который раньше не отличал ее из числа других своих правнуков. Однако сама дочь была не так уж и нужна, тем более, что в генетических расчетах Тиарнон Эровир фигурировал как «слабая» пара для Инири: ожидалось, что их отпрыск родится здоровым, но не унаследует никаких особенных родовых качеств.

Поэтому когда мать Тиарнона, Лидиэль Аннирикей, упала ниц перед Инири и попросила разрешения воспитывать внучку, потому что Тиарнон — их с мужем единственный ребенок, а других внуков у них нет, то Инири милостиво согласилась. Ей это ничего не стоило, зато позволяло прослыть милосердной и сострадательной.

Так что до десяти лет Мириэль жила в атмосфере полнейшего счастья, купаясь в любви и обожании бабушки, отца и чуть менее дедушки (он был более суровым человеком и постоянно занимался делами клана, так что его Мира видела реже).

Потом отец погиб, и жизнь сразу стала не такой счастливой. Бабушка с дедушкой по-прежнему баловали и ласкали Мириэль, но одновременно они стали куда строже, чем раньше, учить ее и больше спрашивать. Бабушка даже часто говорила ей прямо:

— Теперь, когда твоего отца больше нет, твоя мать сказала, что рано или поздно заберет тебя. Ей нужен тот, кто будет делать для нее опасную работу вместо Тиарнона. Тебе нужно учиться лучше, чтобы заменить отца.

Бабушка говорила это с тревогой и даже горем, и Мира не понимала, почему.

— Конечно, я изо всех сил буду стараться! — радостно отвечала она. — Я стану таким же хорошим воином, как папа! Матушка будет мною довольна!

Лишь потом Мира поняла: бабушка отлично знала, что за человек ее мать. И пыталась всячески предупредить Миру. Но Мириэль совершенно не ловила намеков, а прямо сказать Эровиры не могли — они в свое время принесли Аннирикеям ту же Клятву, что принесла потом сама Мира, а значит, не могли напрямую противоречить воле Инири. Она же, отдавая дочь, предусмотрительно велела Эровирам воспитывать ее «в духе почтения и уважения к клану Аннирикей».

А вот что бабушка говорила почти прямо:

— Ты должна найти союзников среди Аннирикеев, когда попадешь в этот клан. Должна найти тех, кто тебя поддержит. Возможно, твоя мать не будет среди них. Она — очень занятой и высокопоставленный человек, у нее много других дел. Быть может, помогут твои братья и сестра…

Но, когда в пятьдесят лет, незадолго до ее первого совершеннолетия, Миру все-таки отправили в материнский клан, оказалось, что с союзниками там туго.

Старшие братья и сестра Мириэль презирали и смотрели, как на плебейку: дети от временных союзов с представителями других Старших кланов, они считали себя более родовитыми. Не говоря уже о том, что они-то с малолетства воспитывались как потенциальные наследники рода — а Мириэль натаскивали, словно живое оружие.

Да, именно так матушка Мириэль определила ее роль: живое оружие нашего клана, безусловно верное, поскольку она даже не из вассалов — она наша плоть и кровь! В таком качестве ее и представили прадеду.

— Она совсем не похожа на тебя, Инириэль, — услышала Мира голос прадеда, стоя на коленях в его тронном зале и не смея поднять глаза.

— Да, о пращур. Совсем не похожа.

— Ты уверена, что она сможет стать подспорьем твоим более качественным детям?

— Ее обучили Эровиры, хотя она оказалась и не слишком способной. И у нее есть Ядро воздуха. Это небесполезно.

— Да. Небесполезно. Что ж, пусть живет. Пусть тренируется. Не потакайте ей.

— Слушаюсь, пращур.

И Мириэль не потакали. Настолько не потакали, что она прожила у Аннирикеев не больше десяти лет — а потом сбежала, убив несколько высокоранговых слуг и стащив ключ от стационарного портала.

— И больше я не хочу ни рассказывать об этом, ни показывать это, — сказала она мне еще пять лет назад, очень холодным тоном. И я, разумеется, не стал настаивать.

Только Ханна с чисто профессиональным интересом порасспрашивала немного о боевых традициях и навыках Эровиров — но об этом Мира рассказывала как раз с удовольствием и подробно, правда, подчеркивая, что многому ее просто не успели обучить. А многому сознательно не обучали, как она поняла позже, поскольку бабушка Лидиэль боялась: обученная таким образом девочка станет слишком мощным бойцом, и ее немедленно бросят в мясорубку. Лучше создать у Аннирикеев впечатление, что у дочери Тиарнона просто нет особенных талантов!

А я спросил совсем другое:

— Как ты думаешь, может быть, твои бабушка и дедушка разыщут тебя? Или… не хочешь сама разыскать их? Повидаться?

— Очень надеюсь, что мы никогда больше не встретимся, — сказала Мира.

— Почему?

— Потому что Эровиры — верные псы Аннирикеев. Если им прикажут казнить меня, как отступницу, — а им прикажут! — то бабушке и дедушке придется выполнить приказ. Ради всего остального клана. Иначе Аннирикеи просто лишат его своей защиты, и тогда другие Старшие роды его уничтожат.

— Весело в Темном лесу…

— И не говори.

…И вот теперь Лидиэль Эровир все-таки явилась. И говорит, что Аннирикеи не знают, что Мира жива. И просит прощения за все. И…

— И тебе угрожает опасность, Мира…

…пытается предупредить.

— Да мы знаем, — вздохнула Мира, продолжая исцелять свою бабушку, лежащую на взрыхленной земле. — И не только мне, к сожалению.