Прибыток в доме с секретом

Глава 28. Сложившийся пазл

– Гыыы, – именно такой неожиданный, но довольно приглушённый звук встретил Татьяну на пороге собственной комнаты.

– Вран, ты чего это? – Таня в недоумении уставилась на названого брата, уткнувшегося физиономией в диванную подушку.

– Погггоди! Дай отсмеяться! – выдохнул он, оторвавшись от импровизированного звукозаглушителя, а через пару минут, слегка успокоившись, объяснил:

– Понимаешь, жуть как смешно наблюдать за норушами. Я даже и не знал, что они такие забавные! Тут Тишинор принёс нашей Шушане букет, так мы из кухни все разбегались, как… как тараканы, даже Терентий смылся.

– А что смешного в букете? – удивилась Таня.

– Много чего, когда он составлен из петрушки, укропа и этой… как её, а! Кинзы. Причём, по-моему, он понимает, что букеты составляют из чего-то другого, но ничего этакого не нашёл, очень стеснялся, нервничал, поджимал хвост, складывал уши, морщил нос, короче, забавно было до невозможности. Ну, нельзя же совсем смущать чудика, вот мы из мужской солидарности и смылись кто куда смог – Крамеш в форточку на улицу вывалился, он в истинном виде был, Терентий – рванул в гостиницу, а я к тебе завернул. Прости, до своей комнаты не добежал, вот и пришлось тут обосноваться!

– Свинтусы вы! Чего развлекаетесь! – укоризненно покачала головой Таня. – Он же старается.

– Да кто бы спорил! Но выходит жуть как уморительно! Интересно, он что, с другими норушами вообще не общался? Только с семьёй? Не знаешь?

Таня как раз знала – Шушана рассказывала, но по секрету, так что разглашать то, чем с ней «на ушко» поделились, было совершенно невозможно.

– Враник, – вкрадчиво начала Таня. – А тебе не кажется, что лучше бы ты собой занимался, чем нашим норушем?

– Ну, собой не так интересно! – честно признался Вран. – Понимаешь, мы по природе жуть какие любопытные.

– Ясненько! Ладно, любопытничай себе, но не подглядывай за Тишинором, ему и так сложно – новое всё, и вы тут ещё… тоже мне зрители!

Если Таня и опасалась, что их новое житьё-бытьё с расширенным составом норушей будет очень сложным, то уже могла выдохнуть с облегчением – норушата воспринимались так, как будто всю жизнь тут и были, а Тишинор оказался очень… трогательным.

«Нет, для Шушаны, конечно, всё иначе, но Вран прав – наблюдать за ним со стороны спокойно положительно невозможно – или смех разбирает, или явление «обнять и плакать». Вот как он мне грибы приносит… это же сказка какая-то, а не норушь!»

Свежайшие грибы прибывали каждое утро в специально выделенной для этого корзиночке, в которой Таня раньше держала всякие нужные мелочи.

Вот бывают такие вещи, непременно раскатывающиеся и расползающиеся по всему дому! У кого-то это ножницы, у кого-то чайные ложки и ножи, а у Татьяны куда-то постоянно девались резинки для волос и заколки! Причём Шушана честно их отслеживала и находила… да где она их только не находила!

Вот и договорились, что все эти находки она складывает в корзинку. И так было до последнего времени, пока не появился Тишинор и не произошёл недавний разговор с норушью.

– Ты не расстраивайся, – в очередной раз утешала Шушана подругу, обнаружившую очередную пропажу. – Это просто вещи такие… расползучие. Ну что ты удивляешься? Вещи разные бывают, у кого-то зонты любят заваливаться куда-то, у некоторых – ключи. Да, ты права, так же иногда себя ведут ножницы, ножи, ложки, почему-то особенно часто чайные, пробки от ванны и раковины, рожки для обуви… А в первом подъезде живёт тип, у которого очки от солнца так делают. Причём… они у него какие-то дикие! С потерей чувства самосохранения! – серьёзно вздохнула норушь.

– Почему? – Таня никак не могла представить себе дикие очки…

– Ну, разве может нормальная вещь стремиться к тому, чтобы на неё сели? Вооо, и я о том же. А этот несчастный уже пятый раз за последние восемь лет плюхается на свои задвижки для глаз.

– Шушаночка, но вещи… они же не двигаются! – вздохнула Таня, которая была уверена, что норушь её просто утешает.

– Знаешь, поживи с моё, удивляться такому и в голову не придёт… – вздохнула Шушана. – Некоторые вещи такое вытворяют, что только лапками и можно развести! Вот носки, например… Как носок может выбраться из стиралки?

– Ну… не знаю, – вздохнула Таня, которая только позавчера долго ощупывала внутренность стиральной машины, а потом перетряхивала по отдельности все вещи, которые оттуда достала в поисках пары к Врановским носкам.

– Не понимаю просто! Я точно, то есть АБСОЛЮТНО точно положила в машинку шесть пар его носков – три чёрных, две синих и одну тёмно-серую. А вытащила…

– Три чёрных пары, одну синюю и ещё по одному синему и серому носку, – дополнила Шушана, положив мордочку на лапку, как это делают люди, когда очень задумываются.

– Точно! Я всё пересмотрела, всё перетряхнула, но…

– Но остальные носки тебе принесли норушата – нашли их под диваном. И не волнуйся, вещи и не такое делают, стоит только отвести от них глаза – распускаются и хулиганят! Зато у тебя есть мы, и ты можешь не волноваться о том, что что-то потеряла, – мы всё отыщем! И раз уж так, то можно тебя попросить?

– Конечно.

– Вот у тебя корзинка для мелочей… она тебе очень нужна?

– Ну, не особенно, наверное. Резинки и заколки можно и в выдвижном ящике держать, – Таня сходу смекнула, что корзина кому-то очень понадобилась.

– А можно её Тишинор возьмёт? Понимаешь, у них дома грибы всегда складывались в корзинку, вот он и косится на твою, но тебе сказать не решается. Он очень стеснительный и жутко боится сделать что-то не так! – хихикнула Шушана.

– Ну, конечно, можно взять! Он же каждое утро к столу такие вкусные вещи приносит, вот лисички, например… Да ещё и мнётся, стесняется, переживает.

– Характер такой, – покрутила носом Шушана. – Вообще-то это большое счастье, что приходил Шушанес, потому что это подтолкнуло Тишинора к действиям.

Таня почувствовала себя как человек, у которого сошелся пазл. Она-то никак не могла понять, почему Шушана, которая обычно не распространялась на личные вопросы перед окружающими, недавно выясняла отношения с братом так открыто, прилюдно-прилисно-приптично, не говоря уже о присутствии Терентия.

– Так ты это специально! – рассмеялась Таня.

– Ну, конечно! – вздохнула норушь. – А куда деваться? Тишинор очень воспитанный, но… в таком, старинном неспешном стиле. Понимаешь, у них род сильно рассеялся, раздробился на отдельные семьи, а у них не получалось особо связаться друг с другом – мало было сил для наведения переходов друг к другу, так что с другими норушами он, конечно, общался, но не очень-то часто. А воспитывали его строго – он должен быть уверен, что его точно-точно принимают как равного, что он полезен, может защитить, обеспечить и прочее, и прочее, и прочее, а мне как с ним на эту тему поговорить, если он просто молча страдает? Да и выяснить всё окончательно не мешало. Вот теперь уже я выяснила, да и он, вроде, осознал, так что он даже разговаривать стал увереннее – вот про корзинку спросил.

Таня была готова купить любое количество корзинок, лишь бы молчаливый и старательный трудяга чувствовал себя увереннее. Предложила это Шушане:

– Давай он сейчас возьмёт эту корзинку, а ты его потом спроси, может, ему ещё какие-то ёмкости или что-то другое надо? Он же так много делает, я очень бы хотела, чтобы ему было покомфортнее.

Шушана с удовольствием передала слова подруги, Тишинор долго что-то считал, размышлял, а потом осмелился сам пойти к Тане и поговорить, раз уж ему предложили.

Он возник у Таниного локтя, негромко откашлялся, потоптался, поперебирал хвост, а потом объяснил, что уже весна… и хорошо бы решить, а не хочется ли ей чего-нибудь из овощей?

– Потому как у меня грибницы полно, а семян мало. Мы почти всё… зимой съели, – устыдился он.

– Так, давай мы сейчас позовём Шушану и норушат и выясним, кто что хочет и что ты можешь высадить, а потом возьмём и купим сколько угодно семян, – Таня заторопилась, стараясь не дать норушу возможности погружаться в страшные и тяжёлые воспоминания.

– И корзины? Ну, для урожая? – обрадовался Тишинор. – Потому что карбышем переносить это, конечно, можно, но сложно – из него же потом половину не вытрясти!

– Любые! – решительно заверила его Татьяна, изо всех сил сдерживая смех – очень уж забавно сработало её воображение, Тишинор почему-то представился в виде статуи Самсона, который уточняет, а не захомячил ли лев что-то полезное и для хозяйства предназначенное! – Главное, чтобы тебе не было тяжело всем этим заниматься.

– Да я только рад! – обрадовался норушь, моментально ощутивший себя нужным, уверенным и деловитым.

Сейчас для покупок вовсе не нужно куда-то ездить, поэтому остаток вечера Таня и норушный коллектив радостно выбирали семена и всякие хозяйственные ёмкости, а ещё – грунт.

– Вот такое и такое бы взять, – рассчитывал Тишинор, загибая коготки на лапах для точного подсчёта. – Это питательное и для растюх вкусное!

Таня сделала заказ, и через два дня его привезли. Замороченный и очень мрачный из-за отсутствия лифта курьер, в несколько этапов затащил все Танины покупки на второй этаж. Правда, всё-таки сменив гнев на милость благодаря милейшей, улыбчивой и симпатичной хозяйке, а ещё некоторой денежной компенсации.

«Вот хитррец!» – Крамеш наблюдал за разгрузкой машины и перетаскиванием мешков с землёй, коробок с корзинами и пакетов с семенами довольно долго. Так долго, что даже почти совсем решил предложить помощь – чисто от скуки.

«А! Хорошо, что не поторопился. Вон Вран идёт из института», – обрадовался Крамеш, поудобнее усаживаясь на ветке, и тут ощутил нечто странное… словно тонкая струйка сквозняка пролетела мимо, встопорщив перья на затылке.

«Тут кто-то чужой? Где?» – Крамеш закрутил головой, ничего не обнаружил, и только когда догадался посмотреть вверх, уловил крохотную чёрную точку в небе.

Крамешу не было никакой необходимости прятаться – ни один лазутчик, каким бы зорким ни был, не сможет его обнаружить на ветках норушных деревьев, а это значило, что слежка идёт именно за Враном.

«Точно следили за ним! Как только Черрнокррылов шагнул под дерревья, наблюдатель улетел! И что бы это значило? Кому наш птенчик так понадобился?»

Крамеш ничего не стал говорить ни Врану, ни Татьяне. Доложил только Соколовскому.

«Понятно… Утром проследи, а вечером встреть!» – распорядился Филипп, который очень не любил, когда около его владений и его сотрудников начинали увиваться какие-то непонятно-неизвестные личности.

Крамеш три раза успел порадоваться тому курьеру и собственной своей наблюдательности, которая и заставила его сидеть на ветке и считать, сколько чего привезли…

«Вот зaрррaзa! – сердился он, снова обнаружив слежку за Враном. – И так крррасиво ведёт! Даже я бы сходу не рраспознал, если бы специально не искал».

Соколовский, получив отчёт, только фыркнул сердито:

– Ну, конечно… Спокойная жизнь нам не светит!

– Как водится, – согласился Крамеш. – Что прикажете?

– Карауль, а если начинаются какие-то активные действия… давай отпор.

– Насколько ррезкий? – неприятно ухмыльнулся Крамеш.

– По обстоятельствам. Если нужно – с максимальной силой воздействия против любого недруга.

– Понял! – Крамеш отчитывался начальству в человеческом виде, так что потёр руки, предвкушая новые возможности – раз уж ему дали добро на максимальное воздействие, то этим можно будет и воспользоваться при случае.

«Вообще-то мы можем ускорить события», – призадумался коварный Филипп Иванович, явственно ощущая, что родство с тётушкой даром не прошло – никуда не деться, натура иногда просыпается.

– Врана мне позови, – приказал Соколовский, а когда к нему в кабинет вошёл Чернокрылов, велел:

– Мне доложили, что нашёлся наш новый постоялец. Ты должен съездить и забрать его. Точнее её.

Формулировка была… странноватой. Вран призадумался, что бы это значило – «нашёлся новый постоялец».

– Ээээ, Филипп Иванович, а… этот постоялец, точнее постоялица, не очень хочет становиться на постой? – осторожно уточнил Вран.

– Умный ты! – одобрительно кивнул Соколовский. – Не хочет не то слово – категорически против!

– И как же мне её забрать? – воображение Врана упорно подсовывало ему картинки в духе «Кавказской пленницы», и получившийся результат как-то не радовал.

– Как? Руками. Желательно в толстых перчатках, – рассмеялся Соколовский. – Она хоть и мелкая, но очень изобретательная, а ещё кусючая.

– А как же я… – растерянный Вран являл собой картину типа, отправленного по маршруту: «Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, токмо учти – оно кусается!»

Соколовский явственно ощутил воздействие качеств, перешедших ему от батюшкиной родни – недаром тётушки-то его любименькие да знаменитенькие прославились повышенной вредностью и коварством – ну нравилось ему временами вредничать, что поделать!

– Отрок ты наш крылатый, – хмыкнул Соколовский, – ты историю про Конька-горбунка читал?

– Ну… да… – признался Вран.

– Вот и умник. А теперь вспоминай, чем там Царь-девицу ловили?

– Ээээ, шатром, кажется. С приманкой внутри!

– Не кажется, а так и есть. Вот и ты так будешь действовать. Только учти, про рукавицы я тебе не просто так сказал. Без них не справишься!

– Обалдеть можно! – выдохнул несчастный Танин братец, покинув начальственного типа, который явно развлекался изо всех сил. – Он что? Издевается?

«Естественно! – усмехнулся Соколовский за плотно закрытой дверью своего кабинета. – Ещё как издеваюсь, только не совсем над этим смешным птенчиком…»