Предатель крови

Глава 34. Корреспонденция

Каникулы промелькнули, будто и не было их. Подарки от миссис Лонгботтом в этом году оказались очень полезными: косметика для девочек для Джинни и Луны (ну а что, краситься им рано, а ухаживать за кожей нужно, Миллисента подтвердила и утащила их разбираться со всеми этими баночками и флакончиками), редкие книги для нас с Невиллом и отдельно — ни к чему не обязывающий сувенир для Тома. Это был ежедневник на будущий год. В черной кожаной обложке с серебряным тиснением. Том, увидев подарок, хохотал до слез, и на открытку миссис Лонгботтом ответил прочувствованным благодарственным письмом — он умел быть куртуазным, когда хотел.

Миллисенте родители прислали уйму всего, от сладостей (которые она мужественно раздарила первокурсникам, явно взяв пример с Невилла) до книг и каких-то девчачьих мелочей, в это я не вникал. Я, к сожалению, мог подарить ей только открытку и одну-разъединую хризантему, но она была воспитанной особой, а потому обрадовалась так, будто я пригласил ее в Париж. Ну и она одарила нас милыми, ни к чему не обязывающими сувенирами. Ясно же было, что отдариться чем-то мы не можем!

Луна преподнесла всем безделушки собственного изготовления, Невилл — симпатичные пустячки, а Джинни — вязаные салфеточки. Правда, когда я сказал ей, что она идет по стопам мамочки, то едва не получил вязальным крючком в глаз. Все-таки с самоконтролем у сестренки еще было не очень… И, кстати, Тому она подарила варежки, а не дурацкую салфетку! И еще меня подмывало спросить, кто это анонимно прислал Дамблдору полосатые шерстяные носки гриффиндорской расцветки (он ими хвастался за ужином), но я не стал. И так ясно…

И да, мамочка снова прислала нам свитеры. Даже в цветах факультета, если грязно-болотный с серым и салатовый с белым можно считать таковыми. Джинни вздохнула и принялась распускать это рукоделие, одновременно перекрашивая нитки. Надеюсь, Снейпу она на Валентинов день носки дарить не намерена…

Том самым наглым образом ничего никому дарить не стал, заявив, что он сам — лучший подарок из всех, какие только можно пожелать, а потому не хотят ли молодые люди получить на Рождество внеочередной мастер-класс по манящим и прослушивающим чарам? Мы очень даже хотели, поэтому почти все каникулы проторчали в Выручай-комнате, тренируясь до изнеможения.

Ну а потом начались занятия. На уходе за магическими существами мы полюбовались саламандрами, потом выслушали очередную лекцию профессора Люпина (выглядел он неважно), а затем с большим удовольствием отдались профессору Вектор. Я имею в виду, нырнули в пучину знаний…

Я слышал краем уха, что Люпин оставляет Поттера на дополнительные занятия, но не придавал этому значения. Нам самим хватало как основных занятий, так и дополнительных — с Риддлом. Он отчего-то загорелся идеей научить-таки нас вызывать патронуса, и теперь гонял в хвост и в гриву! Жаль, у нас не было теперь воображаемой Выручай-комнаты, только обычная, но и то хорошо.

Удивительно, но первый настоящий, овеществленный патронус получился у Луны. Лунный кролик, как она его назвала — серебристый, ушастый и прыгучий, он забавно подергал носом, пошевелил усами и ускакал в стену. Тогда и мы поднажали, и наконец я, чуть не сдохнув от усилий, сумел-таки вызвать своего патронуса — забавную маленькую собачку с бородатой мордочкой. Если честно, больше всего эта псина напоминала щетку для обуви, как сказал Том, когда прекратил ржать. Было б над чем — сам он вызвать патронуса так и не мог!

Ну да Джинни отомстила за меня: когда громадный серебристый першерон грянул в пол копытами размером с супницу прямо перед Томом, тот попятился, клянусь!

Невилл с присущей ему скромностью обошелся носорогом. Спасибо, не громамонтом, с него бы сталось! А у Миллисенты патронусом была сова. Симпатичная такая сипуха…

И нет, я не оговорился: Миллисента теперь занималась с нами (не всем и не всегда, конечно) — Том сам предложил пригласить ее в нашу компанию. Дескать, если я намерен на ней жениться, то лучше натаскать девушку до свадьбы, а не хвататься за голову после нее, оценив уровень знаний молодой супруги. Миллисента не возражала, хотя к такой муштре явно не привыкла. Впрочем, силы воли ей было не занимать, а с таким упорством да под руководством Тома даже ее средние способности расцвели буйным цветом! Я только боялся, как бы она не проговорилась другим девчонкам или родителям, но Том постучал моей головой о стенку и напомнил о кровных клятвах, после чего я успокоился.

Если честно, мне было до жути интересно, зачем Миллисента так старается угнаться за нами, но спросить напрямую я не мог. Вот честно, не мог! Стеснялся, чтоб мне провалиться…

Ну а учеба шла своим чередом. Гриффиндор обыграл Рейвенкло, отмечали они, как и мы тогда, заполночь, потом их угомонила МакГонаггал, рассказывали очевидцы наутро. Вот только еще до рассвета всех перебудил Финниган с воплями о том, что проснулся и увидел Блэка с ножом в руке. Шум стоял такой, что на ноги поднялся чуть ли не весь замок; полог кровати Финнигана и впрямь был изрезан, а портрет, охранявший вход в гриффиндорскую гостиную, чудаковатый сэр Кэдоган, сказал, что у незнакомца был пароль! Видимо, какой-то первоклашка записал его да и потерял бумажку… Все это я узнал от близнецов, ну и слухов тоже хватало. Каких только версий не строили, я поражался!

— Я не понимаю, зачем Блэку убивать Поттера, — сказал я, вычерчивая очередную схему — профессор Вектор задала уйму всего, но я уже почти закончил.

— Будто я понимаю, — ответил Том. Он валялся на кровати и читал что-то маловразумительное, но явно темномагическое, судя по его сдержанному смеху. Так Риддл хихикал, когда находил что-нибудь занимательное (в его представлении). — Меня больше интересует, как он сюда попал. Кстати, не в первый раз. Прятаться в замке он не может, его обыскали сверху донизу… ну, Тайную комнату я не считаю. Следовательно, он приходит снаружи, каким-то образом минуя дементоров. Вероятнее всего, через какой-то из потайных ходов, их тут предостаточно…

— Скажи проще, ты хочешь поймать Блэка, — хмыкнула Джинни. Они с Луной безуспешно пытались трансфигурировать моток пряжи в какое-то вязаное изделие, не морочась со спицами. Думаю, сестренка затеяла это ради мамочки, чтобы отомстить за ее подарочные свитера.

— Хочу, — подтвердил Риддл, положил раскрытую книгу себе на грудь и мечтательно добавил: — И непременно поймаю. Человек, ухитрившийся удрать из Азкабана и пробравшийся в Хогвартс — это же находка, дети мои! Вы думаете, я способен упустить такого гения?!

И вот тут я с ужасом понял, что наши приключения еще даже не начинались…

— Вот увидите, — добавил Том совершенно серьезно, — я изловлю этого Блэка до летних каникул. А вы мне поможете, змееныши вы мои…

— Слушай, хватит этих шуточек! — попросил я.

— Рейвенкловцев Флитвик называет цыпляточками, тебе это больше по нраву? — фыркнул он. — Не спорю, львята и барсучата — это звучит милее, но ты правда уверен, что хотел бы быть львенком?

— Уверен, что не хотел бы, — вздохнул я. — Гадкий ты все-таки тип, Том!

— Да, есть такое дело, — скромно согласился он. — Ну да ничего, переживете. Напомните-ка, чем мы собирались заниматься в эти выходные?

— Чем и обычно, строить планы по завоеванию мира, — подала голос Джинни, — но вообще ты обещал погонять нас по зельеварению или трансфигурации.

— Точно, — хлопнул Том себя по лбу. — Только не «или», а «и». Я тут откопал в букинистическом занимательную книженцию о применении трансфигурации в зельеварении. Это довольно спорная монография, поэтому опробовать приведенные рецепты рекомендуеся только под наблюдением Мастера в специально оборудованной лаборатории, но…

— Но? — с интересом спросил Невилл, давно уже сделавшийся фанатом бурлящего котла и жутких миазмов… то есть чарующих испарений, как выражался профессор Снейп. Каковой профессор вынужден был теперь прятаться не только от Риддла, но и от Лонгботтома, и неизвестно, кто был хуже.

— У нас есть еще нумерология, — напомнил Риддл, — поэтому мы можем высчитать, скольких пальцев или глаз лишимся, если попробуем приготовить что-нибудь, руководствуясь этой книжкой.

— Здорово, — сказала Луна и отложила пряжу (у них с Джинни уже получился сносный шарф, но останавливаться на достигнутом они явно не собирались). — А зачем ждать выходных? Давайте начнем! Позвать Миллисенту?

— Зови, конечно, — ответил Том и перебрался за стол. — На улице премерзкая погода, дементоры, Блэк где-то бегает, а у нас тут тепло и уютно, грех не позаниматься!

Ну, мы и занимались с утра до вечера. Честно скажу — уставали, но эта усталость была не сродни той, которую я порой ощущал на первом курсе, когда чувствовал себя абсолютным ничтожеством, не способным выполнить простейшее задание. То ли дело Том с его методом обучения, в смысле, прыжками от одного предмета к другому и резкими переходами между темами! Или плавными, не суть. Я временами пытался анализировать наши занятия, но так и не сумел вычислить, каким образом мы перешли от трансфигурации первого уровня к проблеме сохранения зелья в стабильном состоянии при постоянной температуре, зацепив по пути чары. Словом, усталость имела место, но приятная, а еще в голове самозарождались интересные мысли. Большая их часть была из разряда «все придумано до нас», как вскоре выяснялось, но Том говорил, что это хороший признак: если уж нам хватает мозгов на то, чтобы воспроизводить идеи давно почивших мэтров на основе наших скудных знаний, а не просто зазубривать параграфы учебника, то мы точно не безнадежны!

Ну а через пару дней снова случилось страшное: за завтраком незнакомая здоровенная сова отдала мне в руки зловещего вида конверт с сургучной печатью. Обратного адреса не было.

— Вскроем в спальне, — сказала Джинни, видя мои колебания. — У вас что, полеты? А у нас история магии. Так что идем!

— У Тома прорицания, — напомнил я.

— Я предвижу, что сегодня у профессора Трелони немного затуманено внутреннее око, поэтому моего отсутствия она не заметит, — живо отозвался Риддл. — Так что доедайте и идем живее! Кто это вам написал, интересно?

— У Луны чары, она их прогуливать не будет, — сказал Невилл.

— Мы ей потом перескажем, — махнул рукой Том. Видимо, ему не терпелось узнать, кто же одарил нас с Джинни вниманием…

Мне тоже не терпелось вскрыть конверт, и как только закончился завтрак и мы закрылись в Выручай-комнате (она была надежнее, чем спальня), я сломал печать, развернул письмо и принялся читать вслух. Почерк был незнакомый: старомодный, с многочисленными росчерками и завитушками, но при этом на редкость твердый и разборчивый.

«С прошедшим Рождеством, — начиналось письмо. — Я долго не могла решить, стоит ли отвечать тем, кого я видела только на дешевой колдографии. Тем не менее, собрав сведения о скандале, с коим вы водворились на Слизерине, а также наведя справки о вашей успеваемости и поведении, я решила, что вы отличаетесь от своих родителей в выгодную сторону. Мнение мое подтвердила миссис Лонгботтом, заверившая, что вы наиблагоприятнейшим образом влияете на ее внука и являетесь воспитанными и небесталанными детьми, а это само по себе немалое достижение, если учесть, в какой обстановке вы росли. Однако абсолютно недопустимо, чтобы вы пользовались добросердечием миссис Лонгботтом и жили в ее доме и за ее счет в то время, как у вас имеются родители и близкие родственники. Вы ни словом не упомянули о деньгах, лишь о родстве, и я вижу, что Слизерин научил вас сдержанности, либо это ваше врожденное качество, в отсутствие которого вы не попали бы на этот факультет. Я имела удовольствие пообщаться с миссис Лонгботтом с глазу на глаз, и мы пришли к определенному соглашению…»

Тут я перевел дыхание, сглотнул и посмотрел на остальных.

— Ну же, давай дальше! — потребовала Джинни.

— Ага… — ответил я, глотнул воды и нашарил взглядом нужную строчку.

«То, что вы вынуждены быть приживалами в чужом доме — вина ваших родителей, однако и моя тоже. Мне следовало поинтересоваться, каковы младшие отпрыски моего сына: случается, что внуки наследуют черты не родителей, но бабушек и дедов. В любом случае, хочу сообщить вам, что отныне вы не будете зависеть лишь от доброты и скромных финансовых возможностей уважаемой миссис Лонгботтом. Я прилагаю именные сертификаты на вклады для вас обоих. До совершеннолетия вы сможете пользоваться лишь процентами, которых вам будет более чем достаточно для того, чтобы купить учебные пособия, одежду и те мелочи, которые, насколько я еще помню, важны для детей вашего возраста. Вы не будете чувствовать себя хуже однокурсников. Если же вы оправдаете мои чаяния и окончите школу с отличием, то сможете распоряжаться этими средствами, как вам будет угодно.

С миссис Лонгботтом я рассчитаюсь сама, это отныне наше личное дело. В случае, если вам потребуется репетитор либо же возникнут непредвиденные необходимые траты, мы уладим этот вопрос.

P.S. Благодарю за поздравление с Рождеством. Это было неожиданно, но мило. Надеюсь увидеть вас летом.

Цедрелла Уизли, урожденная Блэк.»

Я замолчал, и сестра подсунула мне стакан с водой, потом нетерпеливо развернула приложенные к письму документы, вчиталась… и остолбенела.

— Да мы с тобой теперь в шоколаде, братец! — со смешком сказала она, сунув мне бумаги.

Я ознакомился с ними и выронил стакан. Мерлиновы подштанники, да я одним махом перешел в разряд пусть небогатых, но и не нищих парней! А Джинни стала невестой с приданым, пусть и небольшим по меркам аристократов…

— Я же говорил, что бабушек нельзя сбрасывать со счетов, — ухмыльнулся Том, заглянув мне через плечо. — Кстати, рекомендую написать ей о Перси, думаю, ей понравится.

— А почему ты не написал бабушке или деду? — спросила вдруг Джинни. — Они же были живы, когда ты пошел в школу и разузнал, кому приходишься родней!

— Я был юн, глуп и ненавидел весь мир, — преспокойно ответил он, — и их тоже, за то, что оставили мою мать без помощи. Тогда я не думал о том, что она сама этой помощи не желала и не просила, а осчастливить человека против его воли не так-то просто…

— Хочешь сказать, теперь ты бы поступил иначе? — Джинни подсела поближе к нему, заглядывая в глаза. — Написал бы, попросил о поддержке? Даже если думал, что откажут, а?

— Пожалуй, — кивнул Том и машинально потрепал ее по рыжей косе. — Кажется, второй я оставил юношеский максимализм и обиду на всех и вся при себе. Как ни ищу, не могу найти у себя в голове ничего подобного, так, по мелочи разве что…

— Вот хорошо, — с явным облегчением выдохнула сестренка. — Иначе ты бы нам такое не присоветовал, правда? Ну, написать бабушке?

— Конечно, нет. Прежний я, скорее, предложил бы найти ее и убить в отместку за загубленное детство, — без тени иронии сказал Том. Помолчал и добавил: — Знаете, а интересно думать о себе в прошедшем времени! Тот я и нынешний я — два совершенно разных человека! И, честно скажу, нынешним я себе нравлюсь больше.

— Нам тоже, — серьезно произнесла она — Невилл? О чем ты задумался?

— О том, что теперь у нас будет две бабушки, — с тяжелым вздохом произнес он.

— И я, — ревниво напомнил Том.

— И ты, — подтвердила Джинни и широко улыбнулась.