Правила возвышения

ГЛАВА 26

Мертесс, Анейра

Ялле показалось, что она едва успела заснуть, когда начался сон. Она сразу его узнала, и у нее заныло под ложечкой и задрожали руки. Даже во сне, даже двинувшись вперед по знакомой местности, представшей в видении, женщина спрашивала себя, откуда Избранный знает, когда она спит, а когда бодрствует.

Она осторожно пробиралась между разбросанными по земле валунами и зарослями высокой травы, направляясь к холму, где ждал он. Раньше Ялла пыталась определить, где она находится, но безуспешно. Подобные места встречались в Прибрежных Землях повсюду: среди южных равнин Анейры и вересковых пустошей западного Эйбитара, в степях северного Сирисса, в горах Глендивра и Везирна. Если бы ей удалось рассмотреть что-нибудь, кроме ближайших валунов и зарослей травы, она, возможно, сумела бы определить, в каком королевстве находится. Но в этих снах небо всегда было темным и беззвездным. Даже луны здесь не светили. Казалось, Избранный подчинил своей воле Элинеду и Морну, Кирсара и Амона, придав земле и небу такой вид, который отвечал его желаниям. В царстве сна он был сильнее богов.

Начался подъем, и Ялла поняла, что скоро взойдет на холм Избранного. Сердце у нее забилось учащенно, и не только от усилий, которых требовало восхождение. Она служила первым советником при дворе герцога Мертесского почти девять лет. Дважды она встречалась с королем Анейры. В первый год своей службы у Роула она участвовала с ним в походе на Кентигерн. Уже больше трех лет она участвовала в движении кирси, ставившем своей целью захват власти в Прибрежных Землях, и каждый день лгала и подвергала свою жизнь опасности. Но ничто не вселяло в нее такого холодного, всепоглощающего ужаса, какой охватывал ее в этих снах. Никто, кроме Избранного, не мог повергнуть ее в трепет одним звуком своего голоса.

Ялла продолжала подниматься по крутому склону, с трудом переставляя ноги и тяжело дыша; наконец земля под ногами начала выравниваться, и она поняла, что достигла вершины холма. Она остановилась и напряженно всмотрелась в темноту — в заведомо тщетной попытке хоть мельком увидеть лицо Избранного.

Свет вспыхнул так неожиданно, что Ялла подняла руку, прикрывая глаза. Яркий, как солнце, и белый, как Панья, он изливался, казалось, из самой земли — словно пар, поднимающийся от горячих источников в Серых горах Везирна. Мгновение спустя она увидела Избранного, выступившего навстречу из ослепительного света. В накинутом на плечи плаще, он казался всего лишь живой тенью на сияющем фоне, безликой и бесформенной. Ялла видела, что он высокого роста и идет широким уверенным шагом. Но и только. Даже волосы мужчины — наверняка белые, как у нее, — казались черными и взлохмаченными, словно грива дикого зверя из Подземного Царства.

Он остановился перед ней, и она поклонилась так низко, как если бы перед ней находился король кирси.

— Они уже начали войну? — спросил мужчина; его голос прорезал тишину наподобие острого кинжала.

— Нет, Избранный. Но скоро начнут. — Ялла сама слышала, что говорит тонким испуганным голосом, словно ребенок, отвечающий рассерженному отцу.

— Почему они медлят? Айлин умер. Кергская армия идет на Кентигерн.

— Да, но…

— Андреас уже выступил из замка со своим войском?

— Они покинули замок еще вчера, Избранный. Лазутчики моего герцога видели, как войско выходило из городских ворот сразу после предзакатных колоколов на третий день убывания лун.

— Это позже, чем мы договаривались.

Ялла заколебалась. Она хотела защитить Шерика, но не желала навлечь на себя гнев Избранного.

— Ну?

— Я уверена, этому есть причина, Избранный. У Андреаса вообще трудный характер, а в данных обстоятельствах…

Внезапно Ялле показалось, будто Избранный зажал ей ладонью рот, не давая договорить, хотя ни один из них не пошевелился. Она почувствовала, как страх поднимается в душе, словно морской прилив при полной луне.

— Никогда не ссылайся на обстоятельства, на трудности, на причины. Мы — участники великого движения, которое покончит с господством инди в Прибрежных Землях и приведет к власти короля-кирси. Наши соплеменники мечтали об этом дне с тех самых пор, когда впервые ступили на эту землю. Девять веков назад предательство одного человека обрекло всех нас на рабство и гонения. До сего дня наши соплеменники вынуждены служить и угождать людям ограниченных способностей, как вынуждена делать ты. До сего дня Избранные постоянно живут под страхом казни. И все из-за предателя Картаха.

Теперь мы близки к осуществлению нашей мечты, как никогда не были близки со времени древних войн. Однако даже сегодня ошибка одного человека может погубить наше дело. Обстоятельства не имеют значения. Трудности меня не интересуют. Каждый из нас должен выполнять поставленную перед ним задачу. Каждый из нас держит в своих руках судьбу движения. Этого достаточно для того, чтобы обеспечить успех всего дела. А если ты считаешь иначе, то тебе и твоим друзьям хорошо платят, чтобы вы делали то, что я вам приказываю, и тогда, когда я вам приказываю. Выполняй мои распоряжения — и ты будешь обладать влиянием и богатством до конца своей жизни. Подведи меня еще раз — и рука, которая сейчас закрывает тебе рот, схватит тебя за горло. Ты все поняла?

Ялла кивнула, все еще не в силах вымолвить ни слова.

— Хорошо, — сказал Избранный. — Надеюсь, ты постараешься, чтобы Шерик тоже все понял.

Незримая рука, зажимавшая ей рот, исчезла так же внезапно, как и появилась. Ялла глубоко вздохнула, на мгновение закрыв глаза.

— Да, Избранный, — проговорила она. — Я все скажу ему.

— Когда Мертесс пойдет на Кентигерн?

— Мы можем напасть на город сегодня ночью, Избранный. Мой герцог уже готов. — Она замолчала, боясь снова вызвать его гнев.

— Продолжай. Что ты хотела сказать?

— Мне кажется, имеет смысл подождать еще день и убедиться, что Кентигерн со своим войском уже находится слишком далеко, чтобы вернуться и защитить замок. Я знаю, вы хотите начать наступление безотлагательно, но если мы нанесем удар слишком рано…

— Согласен. Твой герцог готов ждать еще день?

Она кивнула. Роулу не терпелось начать войну почти так же, как Избранному, но Ялла не сомневалась, что сумеет уговорить герцога немного подождать.

— Еще что-нибудь?

Она вновь замялась, но лишь на мгновение.

— Думаю, мне следует напомнить вам, что Кентигернский замок выдерживал осады на протяжении многих веков. Шерик обещал ослабить укрепления замка, и я уверена, что он выполнил свое обещание. Но все равно Кентигерн остается хорошо защищенной крепостью.

— Мне наплевать, падет крепость или нет. Я хочу, чтобы между Анейрой и Эйбитаром началась война. Все остальное не имеет значения. Если осада окажется успешной, войны не миновать, но даже если в конечном счете осада ничего не даст — неважно: она все равно станет шагом к войне.

— Да, Избранный.

— Мы еще поговорим в скором времени, — сказал Избранный.

Ялла хотела спросить, что он намерен делать, когда начнется война. Она до сих пор почти ничего не знала о его планах. На самом деле она даже толком не понимала, как работает созданное Избранным движение. Он знала, что у него есть так называемые канцлеры — кирси, выступавшие от его имени; но, похоже, всех остальных людей, работавших на него, Избранный наделял весьма ограниченными полномочиями. Ялла даже не знала, как он умудрялся платить ей. Все деньги, заработанные ею, появлялись у нее в комнате словно по волшебству. По-видимому, кто-то приносил их — вероятно, какой-то герцогский слуга, завербованный Избранным. Но она ни разу не видела этого человека и не имела понятия, кто он.

Ялла знала, что Избранный требует, чтобы участники движения приводили в организацию новых кирси, и щедро платит за это. Однажды Шерик сказал, что получил двести киндов за то, что убедил ее присоединиться к заговору. Однако больше она ничего не знала. Ялла изнывала от любопытства, но она уже давно поняла, что вопросы раздражают Избранного и что магическую силу, посредством которой он недавно заставил ее замолчать, можно использовать для причинения боли.

Последние слова Избранного еще звучали в ее сознании, когда она проснулась, судорожно хватая ртом воздух, словно человек, вынырнувший на поверхность воды из глубины холодного озера. Она сидела в постели; в золотистом свете раннего утра стены комнаты сияли. Ялла совершенно не выспалась и мысленно обругала Избранного, тут же испугавшись, что он почувствует это.

Она выпрыгнула из постели и прошлепала по холодному каменному полу к умывальнику. Вода за ночь остыла, но Ялла все равно ополоснула лицо и, легко дрожа, вытерлась полотенцем.

Несомненно, герцог уже встал и сейчас раздавал приказы своим людям, наблюдая за ходом последних приготовлений к походу. Разумеется, у него был квартирмейстер, а также главный оружейник. Но он относился к числу людей, не имеющих обыкновения доверять другим дела, которые можно выполнить самостоятельно. Хотя Ялла заверила Избранного, что сумеет уговорить Роула подождать еще день, она думала о предстоящем разговоре с ужасом.

Советник оделась и спустилась в северный двор, где она с уверенностью предполагала найти герцога. Роул, уже одетый в походное платье, широким шагом расхаживал между фургонами и людьми, и черно-золотой плащ развевался у него за спиной. Обычно командующий анейранской армией не брал в поход ничего лишнего, но, поскольку враг находился так близко — Мертесский замок стоял всего в лиге от южного берега Тарбина, а Кентигерн располагался еще ближе к реке на противоложном берегу, — Роул счел целесообразным взять с собой все необходимое для осады. Ялла признала такое решение разумным. Тогда они смогут начать осаду немедленно, не тратя драгоценное время на добывание материала для постройки осадных орудий и камнеметов. Сейчас, когда кентигернская армия покинула город, а Шерик ослабил западные ворота замка, главное преимущество мертесского войска заключалось в быстроте действий. Все, что могло ускорить штурм крепости, увеличивало шансы на успех.

Огромные телеги, нагруженные тесаными дубовыми бревнами, стояли в ряд во дворе, еще не запряженные лошадьми, которым предстояло тащить повозки через реку и на холм. Помимо солдат Роул намеревался взять с собой свыше сотни рабочих и дюжину придворных плотников, поэтому квартирмейстеру пришлось нагрузить свои фургоны большим количеством продовольствия, чем обычно.

В целом поход на Кентигерн обещал стать одной из самых масштабных военных операций, предпринятых мертесской армией со времени Осенней Войны, имевшей место почти полтора века назад. Неудивительно, что Роулу так не терпелось начать наступление.

Ялла пошла в ногу с герцогом, держась на шаг-другой позади него, и тоже принялась разглядывать повозки и солдат. Похоже, все были почти готовы к походу. Ничто из увиденного не давало советнику оснований просить Роула отложить выступление войска из города на день.

Через пару минут она осознала, что герцог еще не заметил ее, и осторожно кашлянула.

— Доброе утро, милорд.

Роул остановился и обернулся.

— Доброе утро, первый советник. — Он наклонил голову к плечу. — Вы уже давно здесь?

— Несколько минут, милорд.

Он кивнул и двинулся дальше, знаком руки велев Ялле следовать за ним.

— Ну, что вы думаете? — спросил он.

— Похоже, приготовления идут успешно.

— Согласен. Многие века обитатели Кентигерна похвалялись неприступностью своего замка. Но, думаю, этой осады они не выдержат.

Ялла решила не напоминать Роулу, что, если бы не магия Шерика, они даже не предприняли бы попытки взять крепость. Злить герцога не имело смысла — особенно сейчас.

— Я хотела обсудить с вами один вопрос, милорд.

— Эй, ты! — крикнул Роул, резко останавливаясь возле двух солдат, фехтовавших на мечах. — Любой кентигернский солдат проткнет тебя насквозь, если ты будешь так драться! Щит нужно держать выше, — сказал он, показывая, как надо. — Он немного постоял, наблюдая за ними, а потом кивнул. — Уже лучше. Отработай это движение. — Он двинулся дальше, недовольно хмуря брови. — Плохо, что мне приходится указывать на такие грубые ошибки.

Несколько мгновений они шли в молчании, потом герцог снова взглянул на Яллу.

— Прошу прощения, первый советник. Вы начали говорить что-то.

— Да, милорд. — Лучше было просто сказать все и покончить с делом. — Мне кажется, нам стоит отложить наступление на день.

Роул снова остановился и повернулся к ней.

— Гром и молния, женщина! Зачем нам тянуть время?

— Чтобы наверняка добиться победы.

— Глупости! — Он пошел дальше, тряся головой. — Мы пойдем на Кентигерн сегодня! Мы и так уже прождали дольше, чем я хотел. Я не намерен откладывать снова.

— Если мы начнем наступление сегодня, штурм не увенчается успехом. Я уверена.

— С чего вы взяли? Ваш друг не выполнил свою задачу? Дело в этом?

— Шерик здесь ни при чем, милорд. Он ушел в поход со своим герцогом два дня назад — а значит, он уже ослабил западные ворота крепости. Он сделал для нас все возможное.

— Тогда зачем нам медлить? Во время нашей с ним встречи мы договорились начать штурм на третью ночь после убывания лун. Я внятно объяснил, что нам нужен лунный свет. Условленная ночь уже прошла, а мы все еще мешкаем.

— Да, милорд. Но Кентигерн покинул замок позже, чем мы предполагали.

— Значит, ваш друг не справился с делом.

Герцог шагал так быстро, что Ялла едва поспевала за ним. Похоже, он шел куда глаза глядят, и советник наконец протянула вперед руку, останавливая его.

— Пожалуйста, милорд, выслушайте меня. Кентигерн потерял дочь. Он начал войну против Керга, движимый жаждой мести. Мы не могли рассчитывать, что он выступит из замка именно тогда, когда нам удобно. В этой задержке никто не виноват.

— Конечно, виноват! Мы заплатили вашему другу уйму денег, чтобы осада увенчалась успехом, а теперь узнаем, что он не сумел заставить своего герцога покинуть замок пораньше.

Ялла чуть не расхохоталась. Если бы кто-нибудь предположил при Роуле, что она может заставить его сделать что-то, когда ей угодно, он пришел бы в ярость. Но она знала, что таковы все инди. Они вечно искали виноватых, если события развивались не так, как им хотелось. Отчасти поэтому служить им было столь трудно.

Ялла с удовольствием оставила бы эту тему, но она не могла допустить, чтобы Роул винил в задержке Шерика. Она познакомилась с кентигернским первым советником почти двадцать лет назад, вскоре после своего Приобщения, когда они начали обучаться у одного наставника-кирси в Сириссе. Они вместе учились пользоваться своим магическим даром, и она одна из немногих в Прибрежных Землях знала всю правду о способностях Шерика. Он даже был ее первым мужчиной, а она — его первой женщиной. Ялла и поныне помнила свою первую ночь с Шериком так живо, что при желании могла ощутить прикосновение его губ к своему телу. Они стали любовниками в ночь, когда прошли Посвящение, и, хотя с тех пор у нее были другие мужчины, она часто возвращалась в объятия Шерика — даже сейчас, несмотря на опасность, грозившую им обоим.

Теперь, когда Шерик предал своего герцога, перед ним могла возникнуть необходимость искать убежище в Анейре. Роул никогда не согласится оказать кентигернскому советнику покровительство, если будет считать его виновным в этой задержке.

— Если вам нужны виноватые, вините меня, — сказала Ялла. — Вы пожелали встретиться с Шериком еще раз. Именно я предложила начать наступление на третью ночь после убывания. Мне следовало предусмотреть возможность задержки.

Роул ответил не сразу, но по его лицу было видно, что он предпочитает винить Шерика. Вдобавок герцог казался глубоко разочарованным, словно ребенок, которому велели подождать со сладким. Он не хотел откладывать штурм, но слишком зависел от советов Яллы, чтобы отвергать ее предложение.

— Почему вы считаете, что нам нужно подождать? — тихо спросил он наконец, глядя себе под ноги.

— Кентигерн выступил из замка меньше двух суток назад, милорд. Как только мы начнем наступление, как только кентигернские стражники увидят нас на равнине у реки, они пошлют гонца к своему герцогу. Верховой сумеет нагнать Андреаса за день. Кентигернская армия вернется прежде, чем мы успеем перебить всех солдат, оставшихся в крепости. Но если мы подождем, если мы дадим Андреасу еще день, чтобы он отошел дальше на восток, гонцу придется ехать дольше и войску потребуется больше времени на обратный путь. К моменту возвращения Андреаса мы уже займем крепость. Тогда холм и укрепления замка станут нашими союзниками.

Роул признал доводы советника убедительными. Ялла поняла это по тому, как он потер выпуклый лоб и стиснул челюсти.

— Наш план разумен, милорд. Ущерб, причиненный Шериком западным воротам, не обнаружится в течение завтрашнего дня. Такой блестящей возможности взять и удержать Кентигерн еще не представлялось ни одному герцогу вашего дома. Нельзя допустить, чтобы нетерпение погубило все наши планы. Один-единственный день не имеет особого значения.

Они пошли дальше. Герцог долго молчал, погрузившись в раздумья, но в конце концов легко, почти незаметно кивнул.

— Хорошо, — сказал он. — Сообщите остальным. На самом деле я думаю, что квартирмейстер только обрадуется. А у меня останется время показать тем солдатам, как нужно драться, чтобы не подставляться под удар противника.

Ялла улыбнулась с неподдельным облегчением.

— Да, милорд. Мы возьмем Кентигерн. Я уверена.

Герцог снова кивнул, а потом пошел прочь. Ему требовалось время, чтобы справиться с разочарованием. Так было всегда. Но, по крайней мере, он согласился. Советник надеялась, что Избранный ненадолго оставит ее в покое, если известие об успешном штурме крепости дойдет до него достаточно скоро.

Она отправилась к главному оружейнику и квартирмейстеру, чтобы уведомить их о решении Роула. Вин Стридбар, оружейник, никак не отреагировал на сообщение, но квартирмейстер явно почувствовал глубокое облегчение, как и предполагал герцог. Поговорив с ними, Ялла вернулась в свою комнату. В ходе подготовки к сражению Роул не давал ей никаких поручений — то ли потому, что она была женщиной, то ли потому, что он предпочитал следить за всем сам. Остаток того дня и утро следующего она занималась своими делами и вновь спустилась во двор лишь после полдневных колоколов на четвертый день убывания лун.

Слуги запрягали упряжки лошадей в повозки с бревнами, предназначенными для строительства осадных орудий, и увязывали последние тюки с продовольствием. Солдаты тихо переговаривались, полируя свои мечи или подтягивая тетивы на луках. Тренировались немногие. Похоже, время тренировок прошло.

Как и накануне, Роул был в походном платье. Увидев, что Ялла тоже надела походное платье и пристегнула к поясу меч, он подошел к ней, широко улыбаясь.

— У вас вид настоящего солдата, первый советник.

Она заставила себя улыбнуться в ответ.

— Вряд ли, милорд.

— Я приказал почистить и оседлать вашу лошадь. Надеюсь, вы не возражаете.

— Нисколько, милорд. Благодарю вас.

Роул неловко кашлянул, бросил через плечо взгляд на главного оружейника, а потом снова посмотрел на Яллу.

— Мне кажется, нам имеет смысл выступить из замка чуть раньше, чем мы планировали, — сказал он. — Мы должны быть уверены, что выйдем на открытую местность у реки сразу по наступлении темноты, а таким образом мы получим запас времени на случай непредвиденных обстоятельств, могущих возникнуть на пути. Лес скроет наше приближение от эйбитарцев.

Узкая полоса Мертесского леса пролегала между замком и рекой. По сравнению с Великим Анейранским лесом, простиравшимся южнее, он казался всего лишь садом виконта. Он даже не мог соперничать с Кентигернским лесом, который большинство анейранцев считало жалкой рощей. Но он действительно обеспечивал хорошее прикрытие для продвигавшегося к Тарбину войска.

Герцог стоял перед ней — снова с видом ребенка, ожидающего суждения строгого родителя.

— Думаю, это разумная мысль. — Ялла притворилась, будто не замечает, как обрадовал Роула ее ответ. — Тогда наши разведчики сумеют выяснить, сколько солдат осталось в Кентигерне и где выставлены посты.

— Согласен. — Голубые глаза герцога округлились от возбуждения. — Я сообщу капитану.

Он поспешно отошел, а Ялла направилась к своей лошади, приветственно кивая встречным мужчинам. Вообще-то солдаты не питали уважения к советникам-кирси. В обычное время Ялла могла пройти по всем коридорам Мертесского замка и удостоиться лишь равнодушных взглядов встретившихся по пути стражников. По рассказам Шерика она поняла, что в Кентигерне к нему относятся так же.

Но сегодня мертесские солдаты приветствовали советника как равную. Ибо они знали, что сегодня ночью она применит свой магический дар ради их общего дела. Вызванный ею туман скроет их от кентигернских лучников, а ее огонь сожжет ворота и двери, преграждающие доступ во вражескую крепость. Даже если она ни разу не обнажит свой меч, сейчас она стала, по крайней мере на время, таким же воином, как любой из них. Ялла вынуждена была признаться себе, что ей нравится подобное отношение.

Она шла не таким трудным путем, как Шерик и многие другие. Она уже давно знала это, но только сегодня поняла, как сильно ей повезло. Ее измена была неочевидной. Она могла продолжать служить своему герцогу со всем усердием и по-прежнему оставаться верной делу кирси. Если все сложится удачно, Роул не узнает о ее обмане еще долгое время после того, как она покинет Мертесс. С другой стороны, Шерика, скорее всего, будут считать предателем до конца жизни, независимо от того, как повернутся события. Ему выпала горькая участь, и, осознав это, Ялла исполнилась еще большей решимости обеспечить безопасность друга, когда тому придется бежать из Кентигерна.

Подойдя к своему коню, она погладила его по гриве и поцеловала в нос. Седло еще требовало незначительной подгонки, но помощники конюха потрудились на славу, подготавливая животное к походу. Ялла натянула кожаные перчатки и еще раз проверила меч. До начала штурма оставалось несколько часов, однако она уже чувствовала радостное волнение. Она никак не предполагала, что будет с таким нетерпением ожидать битвы, и постаралась убедить себя, что ей просто хочется поскорее приступить к действиям, которые принесут реальную пользу движению кирси. Но в глубине души она все понимала. По правде говоря, мысль о предстоявшем сражении возбуждала женщину. Мертесское войско нуждалось в ее магическом даре, но она надеялась, что ей доведется обнажить свой меч. Ялла занималась фехтованием почти всю жизнь, и, хотя она безусловно уступала в физической силе солдатам Роула или Кентигерна, она двигалась проворно и владела мечом искусно.

Она понимала, что предается несбыточным мечтам: Роул никогда не позволит ей участвовать в бою — не только потому, что она женщина, но и потому, что он слишком дорожит ее магическим даром. И все же, пока Ялла ждала, когда герцог и остальные закончат последние приготовления к походу, она вытащила свой меч из ножен, осмотрела клинок и вытерла с него крохотное пятнышко грязи и несколько отпечатков пальцев, чтобы сталь засверкала.

Скоро войско выступило из замка; Роул ехал впереди в сопровождении двух солдат с черно-золотыми знаменами Мертесса. Ялла следовала сразу за герцогом, как и Вин. На городских улицах толпились люди, которые приветствовали своего герцога и мертесских солдат громкими криками; советник испугалась, что эти крики донесутся до Кентигерна и предупредят эйбитарцев о приближении неприятеля. Потребовалось довольно много времени, чтобы вся процессия, состоявшая из солдат, рабочих, фургонов с продовольствием и повозок со строительными материалами для осадных орудий, покинула обнесенный стеной город.

Однако, оказавшись за воротами Мертесской крепости, они прибавили шагу. Они надвигались не прямо на север, к Кентигерну, а немного уклонялись к востоку, к окраине болота Хэриер. Там Тарбин становился мельче, а крупные сторожевые лагеря кентигернских солдат располагались западнее, ближе к замку. Войско достигло опушки леса задолго до заката, но Роул благоразумно предпочел оставаться под прикрытием деревьев до наступления темноты. Они слышали журчание реки, медленные воды которой казались темными и зловещими под серыми облаками, затягивавшими небо с самого утра. Белая громада Кентигернского холма вздымалась над речной долиной — гораздо ближе к Мертесскому лесу, чем предполагала Ялла. На вершине холма стоял Кентигернский замок, каменные стены которого были в точности такого цвета, как пасмурное небо.

Когда наконец на землю спустились сумерки и на крепостных стенах зажглись факелы, герцог вывел свою армию из тенистого леса на равнину. Они двигались быстро и на удивление бесшумно для столь многочисленного войска. Ялла чувствовала запах болота, но земля под ногами по-прежнему оставалась твердой — ничего похожего на зловонную жижу самой трясины.

Люди переправились через реку гораздо быстрее, чем ожидала советник, но с повозками дело обстояло иначе. Несколько тяжело нагруженных телег завязло в песке и иле речного дна. Солдаты бросились обратно в реку и принялись толкать повозки, но переправа оказалась трудной. Прежде чем все телеги выкатились на берег, две или три лошади начали пронзительно ржать от изнеможения.

Роул, наблюдавший за переправой с северного берега, выругался и резко повернулся в седле, устремив взгляд на замок. В первую минуту ничего не происходило, но потом со стороны сторожевого лагеря, стоявшего выше по реке, донеслись крики. На крепостных башнях вспыхнули яркие сторожевые огни, и на городских стенах появились новые стражники, многие из которых несли факелы.

— Вытаскивайте повозки на берег! — проревел герцог, заставив своего коня взвиться на дыбы от испуга. Он снова обернулся и взглянул на солдат, стоявших поблизости на берегу. — Вы, зажгите факелы! Потом разгрузите телеги, которые уже переправились, и пусть плотники принимаются за работу. Мне нужны сначала черепахи, потом тараны, потом камнеметы. Лорд Стридбар отдаст все необходимые распоряжения.

Герцог и главный оружейник быстро переглянулись, и Вин спрыгнул с коня, выкрикивая приказы своим людям. Они рисковали, хотя и не очень сильно. У реки неподалеку стоял лагерем кентигернский сторожевой отряд, но он был малочисленным. В его задачу входило отражение мелких набегов анейранцев на дома и деревни, расположенные в окрестностях Кентигерна. Отбить полномасштабное наступление столь ничтожными силами не представлялось возможным. Несомненно, эти люди уже спешили обратно в замок, чтобы занять оборону вместе с другими солдатами, не ушедшими с Андреасом навстречу кергской армии. Уже сейчас крепость готовилась к осаде — к разочарованию Роула, который, надеясь застать противника врасплох, нарочно дожидался темноты, чтобы переправиться через реку. Но, по крайней мере, герцог находился со своим войском вне пределов досягаемости стрел кентигернских лучников.

Все же, едва услышав крики эйбитарских солдат, обращенные к защитникам крепости, и увидев вспыхнувшие в ответ ярко-желтые костры, от которых в ночное небо поднялись клубы черного дыма, Ялла задрожала в седле. Она снова вспомнила о своем мече, но сразу же поняла, как глупо было с ее стороны воображать себя солдатом. Она хотела сейчас лишь одного: немедленно вызвать туман и скрыться в нем.

Ялла держалась рядом с герцогом, дожидаясь, когда все повозки вытащат из воды на берег. Потом они спешились, чтобы помочь Вину следить за сооружением осадных приспособлений. Так называемая черепаха представляла собой низкий навес на колесах, использовавшийся нападающими для того, чтобы приблизиться к крепостным стенам. Он обшивался уложенными в два слоя толстыми досками, которые не могли пробить стрелы луков и даже арбалетов. Доски покрывались мокрыми шкурами, служившими защитой от огня. Сооружение двигалось медленно, особенно вверх по крутому склону (отсюда и происходило его название), но обеспечивало надежное укрытие для людей, которые засыпали камнями и землей крепостной ров.

За черепахой обычно следовал таран, тоже защищенный деревянным навесом, покрытым мокрыми шкурами. Если Шерик сумел ослабить укрепления, выломать ворота и опускные решетки удастся всего с нескольких ударов, но таран потребуется в любом случае.

Камнеметы могли и не понадобиться. Как только мертесское войско получит доступ в замок, необходимость в них отпадет. Но все войска использовали камнеметы при осаде — и кентигернские солдаты наверняка ожидали, что нападающие построят орудия. Отказываясь от сооружения камнеметов, Роул рисковал привлечь внимание защитников замка к ослабленным Шериком укреплениям.

На постройку черепахи и тарана ушло довольно много времени — хотя гораздо меньше, чем потребовалось бы в случае, если бы они не привезли дерево из Мертесса. Как только оба орудия были готовы, Роул и Ялла повели половину войска по берегу Тарбина к подножию холма. Остальные солдаты остались с главным оружейником достраивать камнеметы. Советник и герцог не встретили по пути никакого сопротивления, никто не ждал их и на дороге, поднимавшейся по каменистому склону холма к воротам замка. Несомненно, все люди Андреаса скрывались за стенами Кентигерна, ожидая начала штурма.

Ялла подняла глаза к небу, проверяя, не летят ли в них стрелы кентигернских лучников.

— Их невозможно увидеть издалека, — сказал Роул, проследив за направлением ее взгляда.

— Может, они будут стрелять зажженными.

Герцог помотал головой.

— Не будут, пока мы не подойдем к самым воротам. До той поры их стрелы представляют гораздо больше опасности, оставаясь невидимыми для нас.

Ялла кивнула, но невольно взглянула в небо еще раз.

Почти сто человек поместилось под черепахой, и несколько дюжин шли под навесом, сооруженным над тараном. Но остальным предстояло подниматься на холм без всякого прикрытия.

— На дороге растянитесь цепочкой, солдаты! — крикнул герцог. — Если пойдете толпой, станете удобной мишенью для кентигернских лучников.

Он снова повернулся к Ялле:

— Теперь нам нужен ваш туман, первый советник, который бы держался над дорогой как можно дольше.

— Да, милорд.

Но прежде чем она успела обратиться к своей магической силе, со стороны крепости донесся голос, отрывисто выкрикнувший команду.

— Щиты! — рявкнул Роул, поднимая над головой щит.

Ялла схватилась за свой щит, притороченный к седлу. Однако, едва она отвязала его, он выскользнул у нее из руки и упал на землю. Мгновение спустя она услышала резкий свист падавших стрел. Судорожно глотнув и задержав в груди пахнувший смертью воздух, она сделала единственное, что ей оставалось: прикрыла голову руками и наклонилась низко к холке коня. Стрелы падали вокруг нее, вонзались в щиты, втыкались в землю, отскакивали от камней, высекая искры. Пронзительно кричали от боли люди и, по крайней мере, одна лошадь, чей жуткий визг отразился эхом от склона холма подобно воплю некоего демона. Но советник осталась невредимой.

— Ваш туман, первый советник! Быстрее!

Ялла закрыла глаза и сосредоточилась, словно певица, собравшаяся исполнить «Элегию, посвященную Шанае». Только она сосредоточилась не для того, чтобы взять блистательную первую ноту, а для того, чтобы вызвать к жизни свою магическую силу, извлекая ее из крови, из сердца, из самого своего существа. Она не раз слышала, как соплеменники часами спорили по поводу истинного источника своей магической силы: одни утверждали, что она является частью телесной природы кирси и именно поэтому они страшно устают и значительно сокращают себе жизнь всякий раз, когда используют свои способности; другие — например, отец Яллы — считали, что магический дар принадлежит к сфере сознания, как память и мышление, и расплачивается за него скорее дух, нежели тело. В такие минуты, как эта, Ялла не находила возможным провести различие между первым и вторым. Ей казалось, что она живет единственно ради того, чтобы возбуждать в недрах своего существа и изливать вовне токи чудесной энергии, словно тело и дух являлись всего лишь проводниками пребывавшей в ней силы. Она испытывала восхитительные ощущения. Она чувствовала себя языком пламени, лучом света. Она уже давно решила, что именно это и значит быть кирси. Инди смотрели на ее соплеменников и видели белые волосы, желтые глаза, бледную кожу и слабые тела. Но Ялла знала, что это далеко не все: еще есть способность предсказывать будущее или вызывать огонь на ладони. Способность вызывать туман из земли.

Советник открыла глаза и увидела, как первые бледные струйки тумана поднимаются от земли и плывут над головами мертесских солдат. В считанные минуты их обволокло огромное клубящееся облако, продолжавшее разрастаться на глазах. Она вызвала легкий ветер, который разнес туман над всем войском Роула и над дорогой, ведшей к крепости; в скором времени густая туманная пелена заволокла весь склон холма. Кентигернские лучники по-прежнему могли пускать свои стрелы в направлении дороги, но теперь они не видели мишеней. Даже свет факелов, которые несли люди Роула, не пробивался сквозь тяжелый покров тумана. В то же время Ялле удалось немного приподнять нижнюю границу своего облака над землей. Герцог и солдаты довольно хорошо видели друг друга и дорогу.

— Вы с вашими людьми можете приближаться к замку, — сказала Ялла сдавленным от напряжения голосом.

— Как долго вы сумеете удерживать туман на месте? — спросил Роул.

— Не знаю. Самое трудное — вызвать туман. Для того чтобы его поддерживать, требуется гораздо меньше усилий.

— Но какие-то все же требуются.

— Да. Я сделаю все возможное, милорд. Но, ради всех нас, действуйте быстро.

Герцог кивнул, развернул своего коня и крикнул солдатам следовать за ним к крепости.

Стрелы продолжали сыпаться градом, злобно шипя, словно змеи Кебба. Кентигернские лучники больше не видели неприятельского войска, но они знали изгибы и повороты дороги, а туман заглушал все звуки, лишая мертесских солдат возможности услышать предупредительный свист летящих стрел. Тем не менее все последующие выстрелы лучников наносили войску гораздо меньший урон, чем первый, и оно неуклонно поднималось по склону холма.

У Яллы застучало в висках, холодная сырость тумана пронизывала ее насквозь. Если бы она стояла на земле, у нее бы уже подкосились ноги. Но она крепко обхватывала обеими руками шею своего коня, словно несомую по темным волнам мачту потерпевшего крушение корабля, зажмурив глаза, сосредоточившись только на своей магии.

Советник настолько отрешилась от всего остального, что герцогу пришлось выкрикнуть ее имя, чтобы она не наехала на шедших впереди людей. Открыв глаза, Ялла увидела, что черепаха уже достигла глубокого рва в конце дороги и солдаты под панцирем засыпают ров камнями, большими и маленькими. Стрелы луков и арбалетов, в том числе зажженные, сыпались теперь на черепаху почти безостановочно. Дерево начинало гореть, и дым смешивался с туманом и ярким светом факелов и костров, отчего ночная тьма приобретала зловещий оранжевый оттенок.

Падавшие сверху горшки с известью и горящей смолой разбивались об осадные орудия, разбрызгивая свое содержимое на людей, которые выли от боли, словно объятые пламенем призраки Подземного Царства. У Яллы слезились глаза от дыма и едких испарений зажигательной смеси. Она зашлась в таком сильном приступе кашля, что едва не потеряла сознание, в горле у нее мучительно саднило. Повсюду вокруг нее умирали солдаты, но она по-прежнему оставалась невредимой — как и Роул, который объезжал черепаху то с одной, то с другой стороны, выкрикивая команды и подгоняя людей.

Скоро они засыпали ров и, откатив черепаху назад, подступили к воротам с тараном. Ялла на несколько минут прекратила сгущать туман, чтобы поджечь подъемный мост с помощью своей магии. Когда он загорелся, солдаты принялись наносить тараном тяжелые мерные удары, от которых, казалось, сотрясался весь холм. С крепостной стены продолжали сыпаться зажигательные снаряды, люди вопили от боли и умирали. Даже под прикрытием тумана они сейчас представляли собой удобные мишени для кентигернских лучников. Никакой тайны больше не было. Неприятель находился у самых ворот, и солдаты Андреаса лихорадочно выпускали стрелы одну за другой.

Несмотря на оглушительный шум сражения, советник услышала глухой грохот другого осадного орудия, поднимавшегося по дороге.

Очевидно, Роул тоже услышал.

— Рассеивайте туман, первый советник! — крикнул он. — Подошел Вин с камнеметами!

Ялла мгновенно позволила своему облаку рассеяться и даже вызвала ветер, который развеял последние клочья тумана, словно сухие семена осенних цветов. Люди Вина уже отвели назад длинные лапы всех трех камнеметов и положили по крупному валуну в каждый из огромных ковшей. Как только стал виден верх крепостной стены, главный оружейник выкрикнул команду, и первый камнемет послал снаряд в ближайшую башню. Кентигернские лучники метнулись в стороны, но камень все равно описал высокую дугу над их головами.

Второй камень пролетел слишком низко и ударился о крепостную стену, никому не причинив вреда. Однако третий снаряд попал в цель и смел нескольких человек с башни у южных ворот.

Как разворачивалось сражение дальше, Ялла не видела. Теперь, когда туман рассеялся, опасность угрожала всем, а поскольку в боях такого рода в первую очередь обычно уничтожали беловолосых, Роул приказал советнику укрыться под черепахой вместе с ранеными. Она галопом поскакала вниз по дороге, спешилась возле осадного орудия и пробралась под навес, почти сразу пожалев об этом. Там было ужасно тесно, очень жарко, и пахло кровью, потом и страхом. И там уже скопилось слишком много раненых, чтобы можно было устроиться удобно. Казалось, люди лежали друг на друге, громко стеная от боли. Между ними ползали двое целителей-кирси, стараясь как можно быстрее облегчить муки несчастных.

— Первый советник! — воскликнул старший из двух мужчин при виде Яллы. — Вы ранены?

Она тяжело сглотнула и помотала головой.

— Меня сюда отправил герцог. Он не хочет, чтобы меня убили.

— Вы умеете исцелять? — спросил он.

— Нет. Только туманы, огонь и пророчества.

Целители нахмурились и переглянулись. В ту минуту Ялла охотно отказалась бы от всех трех своих магических способностей, лишь бы иметь возможность помочь раненым.

— Вы хотя бы поможете нам с перевязкой?

— Конечно, — быстро сказала она.

На бесконечно долгое время вся жизнь советника свелась только к тому, чтобы рвать на узкие полосы рубашки и перевязывать раны, при виде которых у нее подступала тошнота к горлу. У одних мужчин были страшные ожоги на лице и руках. Другие были ранены стрелами, проникшими в тело так глубоко, что целителям оставалось только обламывать древки и пытаться остановить кровотечение. Ялла не смотрела на лица солдат, которых перебинтовывала. Она просто переходила от раны к ране, стараясь судить о ходе сражения по звукам, доносившимся до нее сквозь стоны и всхлипывания вокруг.

Спустя какое-то время Ялла услышала торжествующий вопль мертесских солдат и предположила, что подъемный мост наконец рухнул. Вскоре раздался многоголосый ликующий крик, потом еще один. Рушились опускные решетки. Похоже, Шерик заработал свои деньги.

Снова крики, звон извлекаемых из ножен мечей — и наконец исступленные вопли сошедшихся в рукопашной схватке солдат и бешеный лязг стальных клинков. Бой происходил недалеко от черепахи. Ялла услышала голос Роула, перекрывший все остальные: «Вперед, за Мертесс!»

И все же она, вся измазанная в крови, продолжала рвать рубашки на бинты и перевязывать раны. Постепенно звуки битвы отдалились, переместившись в замок. Один из отставших солдат заглянул под навес; на его молодом лице играла свирепая улыбка.

— Мы вошли в крепость! — крикнул он. — Ворота Кентигерна пали!

Ялла коротко взглянула на него и кивнула, а потом вновь занялась раненым, лежавшим перед ней.

Но минуту спустя появился другой солдат. У него была рваная рана на виске, из которой темная, полусвернувшаяся кровь медленно стекала по щеке до самого подбородка и капала на кольчугу.

— Вам нужна помощь целителей, — сказала Ялла, когда он заглянул под навес.

— Со мной все в порядке, первый советник. Герцог вызывает вас в замок.

Неужели Кентигерн уже пал? Она вышла в ночь вслед за солдатом.

Повсюду вокруг черепахи лежали мертвые тела, по большей части проткнутые стрелами, словно вертелами. Над землей, выжженной известью и смолой, все еще поднимался дым, и в серых стенах замка темнели выбоины от снарядов, посланных камнеметами. Подъемный мост, обугленный огнем Яллы, был расколот на две части, которые по-прежнему висели на толстых железных цепях, протянутых от крепостных ворот. Сразу за мостом лежали разбитые опускные решетки, словно сокрушенные неким могучим ураганом.

Ялла все еще слышала крики, доносившиеся из глубины крепости. Темные клубы дыма поднимались в ночное небо, отражая свет факелов и сторожевых костров. Она слышала звон стали где-то наверху. Солдаты сражались на крепостных стенах; штурм замка еще продолжался.

Она столкнулась с Роулом сразу за воротами; лицо герцога было покрыто копотью, грязью и потом. Он был легко ранен в плечо и бедро, но в остальном выглядел целым и невредимым.

— Вы посылали за мной, милорд? — спросила Ялла, останавливаясь перед ним.

— Как там раненые?

Она пожала плечами и сглотнула.

— Одни лучше, другие хуже, милорд.

— Их много?

— Да.

Герцог глубоко вздохнул и обернулся на звук голосов, раздававшихся в глубине двора.

— Как наши дела, милорд?

Он снова повернулся к Ялле и кивнул, оскалив зубы в подобии улыбки.

— Кентигернские солдаты оказывают яростное сопротивление. Они знают крепость лучше, чем мы, поэтому нам потребуется время, чтобы одержать окончательную победу. Но мы уже вошли в замок благодаря вам и вашему другу. Теперь они не смогут оттеснить нас за стены Кентигерна.

— Да, милорд.

— Я вызвал вас потому, что дым от всех этих факелов и костров летит в северо-восточном направлении, прямо к Андреасу и его людям.

Ялла бросила взгляд в темноту. Герцог был прав.

— Вы можете вызвать ветер, который повернул бы весь дым в направлении Мертесса или в сторону моря?

Ялла едва не расхохоталась. Даже если бы сейчас она не чувствовала страшную слабость, даже если бы она не потратила столько сил на туман для прикрытия мертесского войска, она все равно не сумела бы вызвать такой мощный ветер. Она была всего лишь одинокой кирси, а никак не Морной.

— Нет, милорд. Мои силы не столь велики. Извините.

Роул нахмурился и поднял глаза к небу.

— Андреас увидит дым и поймет, что случилось.

— Да, милорд.

— Мы правильно сделали, что отложили наступление на день.

— Да. — Но внезапно она подумала совсем о другом. Господствующие ветра как в Кентигерне, так и в Мертессе дули с океана Амона в глубь суши. Поэтому дым должен был лететь в направлении болота Хэриер и Сирисской степи, но никак не в сторону Хенеи. Складывалось такое впечатление, будто кто-то хочет предупредить Андреаса. Возможно, Морна. Или Избранный. Ибо он действительно обладал великой силой и хотел войны между Эйбитаром и Анейрой как никто другой.