Повелитель Теней. Том 4

Глава 21

О том, что происходит нечто непоправимое, Ликардия эус тон Дерзен поняла своим нутром.

Резкая боль в животе, перекинувшаяся на центр груди, ощущение холода внутри…

Каждая Вестница Смерти знает эти ощущения.

Превратившись в живое оружие, они не раз и не два испытывали подобные ощущения.

В основном в бою.

Но некоторым довелось прочувствовать все это не только на полях сражений, но и во время ночевок, как сейчас.

Невозможно перепутать эти ощущения с чем-либо иным.

Не после стольких сражений.

Не после того, как ты две тысячи лет была заперта своим сознанием в демоническом клинке, а сейчас изо всех своих сил стремишься прочувствовать каждой клеточкой тела что такое боль или удовольствие.

Не напутай Глеб с заклинанием, не добавь немного магии от себя, она бы так и обратилась в бесчувственную куклу, какой и была прежде.

Но мальчик смог.

Сделал из нее рабыню и слегка поправил заклинание, позволившее ей вновь стать Вестницей.

Ненамного, не настолько, чтобы она стала чем-то ужасным.

Ликардия из раза в раз обдумывала произошедшее и вынуждена была согласиться с тем, что говорила Эллибероут — паренек в самом деле черпает знания и силу отнюдь не из собственной памяти.

Эх, старые добрые времена, когда Практиков было много, каждый из них, стоя на коленях, перед тем как его голова слетала с плеч, бросал какие-нибудь гневные проклятья.

Наивные.

Они даже не сразу сообразили после появления Вестниц Смерти, что их привычная практика — проклинать души — не работала на бездушных же воительницах.

Это потом они уже научились…

А вот Глеб, хоть и мямлил порой, дескать, что он не самый способный, и вообще недоросль в области Магии Теней, сразу наложил рабское плетение на ее тело, не душу.

Мальчик поумнее своих «старших товарищей».

Она почувствовала, как внутри нее хорошо известные ощущения множатся, да еще и становятся более разнообразными, острее, масштабнее, словно проворачиваются...

Впрочем, что значит «словно»?

— Не останавливайся, мой хороший, — томным голосом произнесла она, открывая глаза и смотря на темную фигуру, которая склонилась над ней, совершая хорошо знакомые возвратно-поступательные движения.

Фигура на мгновение замерла.

Доля секунды, которая потребовалась для того, чтобы он смог понять — происходит не то, что он задумал.

Ведь она не должна была пробудиться после тех ощущений, которые он ей доставил.

Ну, обычная женщина и не смогла бы, да.

Фигура дернулась в сторону, но Ликардия была быстрее.

Намного быстрее.

Сверкнули Клинки Погибели, и голова фигуры отделилась от тела точно так же, как и корпус ночного посетителя расстался с тазом.

Туловище распалось на несколько частей, с тихим грохотом рухнув на пол рядом с ее кроватью.

Вестница Смерти непринужденно перевалилась на бок, с грустью заметив, что под ней натекло столько крови, что Люции хватило бы на пару-тройку недель.

Конечно, если б кровь Вестниц не была бы для вампиров сущим ядом.

А вот то, что ей практически перебили хребет, это да, это печально.

Другого такого у нее нет.

Придется немножко полежать, чтобы раны, нанесенные первыми, начали заживать.

— М-м-м-м, — Ликардия замурчала от удовольствия, вынимая из груди и живота прямые мифриловые кинжалы. — Ух ты… Аж пятнадцать лишних дырок во мне проделал… Какой проказник!

Коротким пинком она отправила голову негодяя в стену, отчего та отскочила, изрядно деформировавшись, и попала в ее теперь уже пустые руки.

— Ну надо же, — бездушная графиня предвукушающе облизнула губки, снимая с головы небольшой шлем и трогая заостренные ушки. — Снова эльфы. Надо понимать, гарнизон либо предал, либо уже не совсем жив…

Девушка размяла шею, дожидаясь, когда заживут перебитые мышцы и изорванные на куски органы.

Собственно, ее больше всего интересовало то, что вокруг было так тихо, словно ничего и не происходило.

Маловероятно, что эльф пришел за ней одной.

Больше похоже на то, что…

Она почувствовал спиной опасность и с наслаждением призвала в руки Клинки Погибели, с короткого размаха всаживая их в грудь нового врага.

Второй инфильтратор, решивший было напасть со спины, и поддерживающий полог тишины для первого убийцы, захрипел, обдав ее кровью изо рта, когда проклятое оружие вошло ему в печень и сердце.

Ликардия разнонаправленными движениями кистей провернула оружие в теле, отчего ассасин, выронив свои кинжалы, конвульсионно задергался, нанизанный на клинки, а затем обмяк.

— Две тысячи лет прошло, — припомнила Ликардия, стряхивая труп с оружия и прислушиваясь к звону мечей и множественным крикам, доносящимся снаружи ее комнаты. — А вы так и не изменили такти…

Из ее груди вырвался голубоватый, похожий на воды чистейшего озера, потрескивающий серебристыми молниями, клинок, от которого боль мгновенно заполонила все тело.

— … ку, — упавшим тоном договорила Ликардия, чье тело начало распадаться на хлопья. — Глебу… будет больно…

После чего ее тело бесцеремонно стряхнули на пол комнаты.

Упав, она смогла чуть довернуться в сторону обидчика и увидеть его.

— Надеюсь на это, — произнесла безжалостным тоном стройная фигура с платиновыми волосами, держащая в руке элегантный эльфийский зачарованный клинок. — Пусть познает как можно больше боли, пока я не убью его.

А после этих слов Ликардия уже ничего не слышала.

Забвение, отложенное на две тысячи лет, наконец-то настигло первую Вестницу Смерти.

Принцесса Имраэхиль посмотрела на груду пепла, в которую обратилась предавшая идеалы Армии Света Вестница Смерти.

Взглянув на «Дитя Бури», она легко крутанула в руке магический клинок.

Как и всегда, подарок богини был превосходен.

Идеально сбалансирован.

Полон мощи светлой магии.

Никогда не подводил юную принцессу.

Созданный для рассеивания любой магии, гарантированного убийства любой магической сущности, «Дитя Бури» был прекрасен, воплощая в себе мастерство своего кузнеца.

Его метровый клинок словно был выкован из чистой энергии, хотя это была лишь иллюзия пропускаемой ежесекундно через неразрушимый материал энергии Богини.

Искусная рукоять из драгоценного металла ложилась в ладонь так, как будто древний мастер создал это оружие специально для того, чтобы много сотен лет спустя младшая принцесса взяла его в руки.

А в навершии переливался всеми оттенками голубого и белоснежного Источник магии этого зачарованного оружия.

Имраэхиль провела перчаткой по клинку, убирая с него кровь, которая уже практически превратилась в прах.

То, что осталось от предательницы не должно осквернять древний эльфийский клинок.

«Дитя Бури», меч Имраэхиль.

Как и всегда, ей показалось, будто она держит в руках великолепную работу стеклодува, который выполнил свой шедевр в виде клинка, заключив внутрь клинка небольшую полосу великолепного металла, украшенного настолько древними колдовскими плетениями.

К кому бы она не обращалась, чтобы узнать о том, что за тайный смысл и великую силу несут в себе эти поражающие воображение узоры, никто не мог ей сказать.

Даже Богиня.

Аминасифаль, что наблюдала за ее успехами и лично наставляла после смерти старшей сестры, пообещала раскрыть древнюю тайну — но только лишь после того, как последний Практик будет уничтожен, а Зло, вновь прорастающее сквозь ткань этого мира — истреблено.

И младшая принцесса охотно пошла на сделку.

Не только лишь потому, что ей хотелось услышать о древних заклинаниях, которые не в силах вспомнить даже древние, как сам Великий Лес, старейшины и мудрецы лесного народа.

В первую очередь она намеревалась отомстить.

Богиня хорошо ее обучила.

Три ангела, которым она повелела тренировать молодую принцессу, признали ее лучшим мечником из всего лесного народа.

Но ангелы видят сквозь времена, и Имраэхить это прекрасно понимала.

Есть еще те братья и сестры, которым она уступала в искусстве владения клинком.

Но со временем она станет лучшей из них всех.

Лучшей из всех живущих на всех землях Аурхейма.

Но, сперва, она прикончит Практика.

И всех его подручных.

Ведь не просто так Богиня раскрыла ей сильные и слабые стороны каждого из спутников Практика Глеба.

Богиня безусловно рисковала — законы, что древнее самой жизни — запрещали богам напрямую общаться со своими почитателями.

Но Аминасифаль самая могущественная из божеств.

Что ей могут сделать эти низменные человеческие божки, когда у нее под рукой сразу три ангела?

Впрочем, оставался еще один немаловажный вопрос.

Почему Богиня больше не присылает этих прекрасных крылатых воителей?

В кампании по убийству Практика им бы не помешала помощь.

После того, как отряд вернулся с задания на ночевку в замке, Фратер долгое время не мог уснуть.

Даже время, проведенное с неутомимой высшей вампиршей, не принесло ему покоя.

С тех самых пор, как погиб его сын, после того как он нарушил данную ранее клятву служить своему Богу и отдал Чашу Глебу, внутри поселился некий ледяной очаг.

Он словно высасывал силы и радость, но Фратер долгое время не обращал на него внимания.

И, естественно, ни с кем не делился о своих переживаниях.

Но, как ни странно, это сблизило его с бездушной вампиршей.

Выскользнув из-под одеяла, мужчина некоторое время любовался спящей вампиршей.

Не удержавшись, он наклонился к чуть теплому оголенному плечу и поцеловал ее, испытав внезапный приступ нежности.

Как будто они готовились расстаться на долгие и долгие годы.

А не потому, что его мочевой пузырь решил, что неплохо было бы наведаться в нужник.

Ночной Беркред — это словно ожившая легенда о мрачных застенках Армии Демонов, в которой каждый шаг по коридору нагоняет на тебя ужас, сопоставимый лишь с цунами, что обрушивается на берег, на котором ты стоишь.

И в округе нет ни единого места, где можно спастись…

Лишь голая песчаная равнина, в любом из уголков которой тебя настигнет неминуемая волна, несущая смерть.

И нет никакой разницы, где погибнуть — стоя на месте или попытавшись убежать.

Но, одно можно отметить точно.

Нужники Армия демонов строить умела.

Удобное седалище, да и теплота, исходящее от стен, сквозь которые проходят горячие источники.

Даже комендант не знал, магия ли это, или замок на самом деле стоит на подобном природном явлении.

Никакие поиски отряда Практика, так и не дали никаких ответов на этот волнующий вопрос.

Сюда бы еще магический светильник, потому как носить изобретение гномов каждый раз, такое себе удовольствие.

Фратер кряхтел, мучаясь животом.

Вот что-что, а пищу здесь готовили отвратительно.

Порой вспоминаются ужины и обеды, которые Слуга и Лаурель готовили на пару...

Но местному кашевару, и уж тем более остальным, далековато до поварского искусства погибших.

Без каких-либо предупреждений и предшествующих звуков, деревянная дверь слетела с петель.

Крючок тоскливо звякнул, улетая вместе с крепкими досками двери в коридор, из которого доносился грохот боя.

А в лицо бывшему Паладину полетел обнаженный клинок.

Вступив в отряд Глеба, он поклялся себе ничему не удивляться.

Но тот факт, что происходящее, наконец-то, помогло ему опорожниться, удивил его не на шутку.

— Надо было в голову, — дала совет Эллибероут, ударом кулака размозжив прекрасное лицо молодой эльфийки.

Впрочем, не стоит обольщаться.

Эта прекрасно сложенная, чуть худоватая девушка в облегающем костюме инфильтратора, уувешанного многочисленными элементами мифриловой брони, могла быть старше половины членов отряда, в который сейчас входила черная драконесса.

Выдернув из груди зачарованный, буквально слепящий глаза, мифриловый кинжал, начавший тускнеть после смерти своего обладателя, Эллибероут отбросила чуждое ей оружие в сторону.

Практически восстановившиеся магические способности помогли ей сделать этот жест не пустым.

Скрытник-ассасин, в чьем глазу торчал кинжал его собрата, рухнул как подкошенный, а выпущенная из наручного арбалета стрела оказалась расщеплена, столкнувшись с ее клинком.

Драконесса почувствовала жгучую боль от раны, но усилием воли направила туда свою магию.

Неожиданный и неприятный сюрприз.

Надо было наплевать на все условности и продолжать спать в броне.

Так ведь нет.

Не вовремя вспомнила, что она не только дракон, но и женщина.

А очистка тела от ментальной магии потребовала больших ресурсов закаленного организма.

Поэтому, когда встал выбор между тем, что легче отстирывать от драконьего пота и выделений — одежду, или комплект брони, выбор стал очевиден.

Однако… все же больно.

Возможно, что этот кинжал смог бы даже пробить драконий доспех.

Похоже, что хитрые эльфы за две тысячи лет все же изобрели что-то новенькое и убийственно удивительное.

Раньше убить дракона могли лишь сущности, которым дела людишек эльфов и прочих мелких существ не были интересны.

Ну и Аггел…

Хотя, кто знает кем он был уже тогда, когда расправился с Красным и Желтым…

Драконесса почувствовала некоторую легкость, когда потоки ее магии смогли выжечь из тела чуждое колдовство.

Очень необычно…

Словно кто-то извратил исходные заклинания.

Или же придумал новые?

Все может быть.

Глеб говорил, что эльфы вывозили (и, скорее всего, продолжают вывозить) из Гиблых Земель древние артефакты.

Вполне возможно, что изучение древнего колдовства помогло длинноухим придумать нечто новое.

И еще более опасное, чем казалось ранее.

Драконесса, держась за рану, направилась к стойке с броней, когда услышала за спиной шум.

Обернувшись и зашипев от боли, она готовилась выдохнуть пламя и испепелить любого, кто встал бы на ее пути.

Но вовремя себя остановила.

Перед ней, упав на колени, заливая пространство фонтаном крови из разорванного горла, оседал еще один эльфийский ассасин.

А позади него, удерживая в трясущихся руках кусок вырванной гортани, стояла измазанная кровью — своей и чужой — гарпия Милена.

Не считая ее артефактного кожаного доспеха, руки и ноги девушки были иссечены десятками ран, от которых уже виднелись темные пятна магического или ядовитого заражения.

Инфильтраторы подошли к атаке со всей серьезностью.

— Продержишься? — спросила драконесса у девчушки, на глазах которой наворачивались слезы.

Та бросилась к драконессе на грудь, разревевшись как дитя, мгновенно превратилась из грозного асассина и чудовища, в обычную девушку, которая переживала большое горе…

Эллибероут несколько секунд стояла молча, пытаясь понять что делать в такой ситуации, и стоит ли делать вообще…

Драконы слишком долго живут во вселенной, чтобы вот так просто поддаваться эмоциям…

Впрочем… Были те, кто поступали иначе.

И их изгоняли.

Как сделали с ней, после того, как она связалась с человеком.

И, вполне возможно, что после освобождения, спустя тысячи лет одиночества и искупления своей вины, она могла бы попробовать вернуться в стаю…

Но снова поддалась эмоциям.

И снова же причиной этого стал мужчина, человек.

Хорошо еще она не успела зайти так далеко, как в прошлый раз…

Не нужны были вопросы для того, чтобы понять причину слез Милены, плавно переходящих в истерику.

В отряде Практика осталась лишь одна, полуживая гарпия.

Эллибероут, положив руку на голову гарпии, несмело погладила ее.

Драконам знакома боль утраты.

Но они никогда не нуждались и не демонстрировали утешение сами.

Сама же Эллибероут…

Почему-то она не могла поступить иначе.

Девочке нужна была хоть какая-то поддержка.

Сама же драконесса задавливала внутренние противоречия мыслью о том, что с каждым поглаживанием она убирает из тела гарпии враждебные ей магические и прочие элементы.

Но, если бы кто-то из драконов наблюдал это со стороны, то уж точно не поверил бы в то, что это не было проявлением эмоций.

Первое же, что бросилось в глаза после того, как мы прошли портал и оказались во внутреннем дворике Беркреда — это трупы.

Море трупов.

Десятки бойцов из числа солдат гарнизона, лежали всюду, куда удавалось кинуть глаз.

Перерубленные, пронзенные клинками и стрелами, маленькими арбалетным болтами, обожженные, повешенные на невесть откуда взявшихся толстых лозах растений, разорванные на части…

— Кто мог вообще устроить такую бойню? — со страхом в голосе спросила меня Диана Отелл, покрепче сжав в руке демонический клинок и поближе к телу держа зачарованный щит.

— Решили продемонстрировать нам всю безжалостность Практиков? — хмуро посмотрел на меня ее несколько туповатый братец.

Кажется, я догадываюсь по чьей вине принц-некромант заманил детей Дома Отелл в квартал, где с ними произошло то, что произошло.

Он такой тупой, что я надеюсь лишь на то, что со временем его интеллект вырос, а не остался на прежнем уровне.

— Смотрите в оба! — приказал я. — Кто бы не сделал этого, он здесь.

— Сестра! — прошипел за моей спиной туповатый братец. — Кроме твоего слова нас с ним ничего не связывает! Мы должны уйти. Это не наша война.

Господи, да вали ты уже нахер, трусливый пидорасина!

Обратиться к магическому зрению, я увидел десятки, если не сотни хорошо знакомых огоньков эльфийских душ, находящихся в самых разных уголках крепости Беркред.

Кое-где рядом с ними находились и отличные от эльфийских души простых людей, а так же моих товарищей.

Но последних было намного меньше, чем я ожидал.

Ублюдки остроухие…

Я среагировал в самый последний момент, уйдя в сторону от выпада ассасина и сжег его выплеском Магии Теней, едва коснувшись груди.

Скелет в обгорелых обносках упал между мной и Отеллами.

— Это… эльфы? — только и успел выговорить Франц, смотря на тело, в то время как я и его сестра, встав спина к спине, уже пытались выследить новых врагов.

— Я никого не вижу, — предупредила она, дернув братца в сторону нас, но тот вырвался, отойдя на пару шагов.

Так мы и двигались в сторону входа в донжон, где я видел души своих спутников.

— И я тоже не видел этого ублюдка, — признавшись ей, я понял, что новые эльфы каким-то образом умеют маскировать свои души от магического взгляда, уровень которого мне доступен в настоящий момент.

Дерьмо.

Теперь не удивительно, что столько полегло.

— Не может такого быть! — настаивал Франц, окружив свои руки пламенем. — Учителя не говорили о таком…

А в следующее мгновение его голова отделилась от тела.

Появившийся словно из воздуха эльф-ассасин во мгновение ока сделал противостояние между мной и эльфами личным делом Дома Отелл.