Повелитель теней. Том 1

Глава 36

Ректорат Краснодарской Академии, восемь часов вечера.

Анна Викторовна внимательно следила, как её брат заполняет документы. На её губах играла улыбка превосходства.

— Что? — не выдержал Виктор Викторович и отодвинул бумаги, которые завтра было необходимо отправить в Министерство Образования. Он криво усмехнулся и попытался пошутить: — У меня в зубах укроп застрял?

— Сегодня случится страшное, — без перехода заявила Анна Викторовна.

— А, очередное предсказание? — закатил глаза Виктор Викторович и снова уткнулся в документы. — Не отвлекай меня по пустякам.

Его сестра открыла рот, чтобы ответить, но в этот момент в ректорат влетела обеспокоенная Алина Юрьевна. Её лысина блестела от выступившей испарины.

— Эти детишки сведут меня с ума! — воскликнула она. — Господин директор, пожалуйста, пойдёмте со мной! Первокурсники задумали ограбить алхимическую лабораторию! Если вы не пойдёте со мной, я не знаю, что с ними сделаю!

— Только начало, — прошептала Анна Викторовна.

На всякий случай я вызвал Крабогнома — чтобы бегал поблизости и показывал, кто и с какой стороны подходит к алхимической лаборатории. Всё-таки я подстроил ловушку для Гены, не хотелось бы попасть туда самому. Без пяти девять я был в назначенном месте — накинул на себя иллюзию, чтобы слиться со стенкой, и притаился.

Очень вовремя — стоило мне замереть, как со стороны лестницы послышались крадущиеся шаги. На площадку перед лабораторией на цыпочках вышла Настя Коновалова, чуть в отдалении от неё шёл Андрей. Белобрысые близнецы гаденько ухмылялись и чуть ли не потирали руки. Андрей прихватил с собой бейсбольную биту — да уж, парень решил устроить серьёзные разборки. Они уселись в угловой тёмной нише — так, чтобы открывался обзор на алхимическую лабораторию.

Всё это время я непрерывно сканировал пространство и заранее почувствовал чьё-то раздражение, разлившееся по второму этажу. К нам поднимались три ауры: две яркие, плещущие энергией, а одна — тусклая и слабая. Та, что послабее, двигалась впереди, словно была проводником и показывала путь аурам поярче. Эх, Гена, Гена… А я ведь до последнего верил в тебя, надеялся, что ты не крыса. С другой стороны, хорошо, что шпион попался неопытный и выдал себя сразу — если бы он лучше замаскировался, мог бы натворить весьма неприятных дел.

Настя услышала, как по лестнице кто-то поднимается, и, наклонившись к уху Андрея, радостно что-то зашептала. Они думали, что хорошо спрятались… Они ошибались. Сюда шёл лично директор Академии, Виктор Викторович, и его правая рука — Лысая… ой, то есть Алина Юрьевна. Они знали про нарушение комендантского часа и «планируемое» ограбление, поэтому уже на подходе искали злоумышленника. Только вот драконья магия отлично скрывала моё присутствие, а вот близнецы были как на ладони.

— Вот, здесь, — тихо пробормотал Гена и отступил, пропуская к алхимическому кабинету преподавателей.

Виктор Викторович, сохраняя невозмутимый вид, шагнул к алхимической лаборатории, но вдруг резко изменил траекторию движения и выкинул ладонь вправо — ровнёхонько на близнецов Коноваловых. Настя испуганно взвизгнула и окаменела, Андрей же не успел и звука проронить. Всё выглядело так, будто Гена наябедничал на Коноваловых и привёл к ним преподавателей.

— Почему вы нарушили комендантский час? — строго спросила Лысая. — Я вам дам шанс оправдаться. В глубине души у меня тлеет надежда, что у вас есть веская причина.

Виктор Викторович взмахнул рукой, и с близнецов спало заклинание неподвижности. Андрей весь подобрался, наклонился вперёд и с ненавистью уставился на Гену, а Настя жалобно всхлипнула и воскликнула:

— Это всё Ломоносов! Он придёт сюда! В девять часов! Мы просто хотели отомстить! Он… он… он вылил тарелку каши на моего брата!

— Заткнись, дура, — одёрнул её Андрей.

— Молодой человек, как вам не стыдно? — с осуждением покачала головой Лысая. — В нашей Академии работает несколько клубов по интересам. Один из них углубленно изучает историю этикета и современные правила. Думаю, вам будет полезно пару месяцев его посещать. Конечно, в дополнение к общественным работам.

— Однако мы также обязаны проверить информацию, — проговорил директор и поправил уложенные в идеальную причёску золотые волосы. — Мы подождём Марка Ломоносова здесь, допустим… до десяти часов вечера. Если он придёт, то вы будете избавлены от наказания.

Настя воодушевлённо закивала, а вот Андрей был настроен далеко не так оптимистично. И правильно. Я сидел тихо, как мышка, и пытался не засмеяться, потому что выглядело всё довольно забавно: директор и компания расположились ровно напротив меня, скрытые от чужих глаз магией. И они, и я старались лишний раз не шевелиться, чтобы не издать шум. По истечении указанного директором срока Лысая щёлкнула пальцами и велела:

— Быстро за мной, поговорим в ректорате. Вместе с вашими деканами, — она повернулась к Гене и добавила: — Вы отстранены от обучения на две недели. Отдохните и подумайте над своим поведением.

— Но почему⁈ Я же вам всё рассказал! — возмутился Гена.

— Всё-таки ты, сука? — яростно прошипел Андрей.

— Четыре месяца посещения Клуба Этикета и Этики! И домашнее задание будете рассказывать лично мне! — рявкнула Лысая, и губы Андрея резко побледнели, слиплись намертво и покрылись гладкой кожей. Он испуганно замычал, но быстро очухался и замолк, прожигая взбешённым взглядом спину Лысой. Она же снова обратилась к Гене: — Владимир рассказал, что вы очень просили поставить вас в боевую группу к Ломоносову. Сегодня утром, между прочим. А вечером уже прибежали к директору с доносом. Я не моралист, чтобы вас осуждать, но каждое решение должно быть обдумано. Потому что у всего есть последствия.

Все они спустились на второй этаж, и скоро их шаги затихли вдали. Отлично, с этим разобрались. Теперь — очередь Анновой. Я не хотел её калечить. В конце концов, она — молодая девчонка, которая потеряла берега, почувствовав себя всемогущей. Кто в юности не совершает ошибок? Да никто. Другой вопрос, что мало кто из-за своей прихоти оторвёт другому человеку руку. Но я собирался ей показать наглядно, как плохо издеваться над слабыми. Замечательный способ — поставить Аннову в позицию слабой, чтобы она ощутила все прелести полной беспомощности и отчаяния.

По дороге к общежитию стихийников я наткнулся на Крабогнома, обвешанного тюбиками клея «Момент». Он радостно помахал мне клешнёй и принялся заливать клеем замочную скважину ближайшей двери. Я прошёлся вдоль этажа. Крабогном провёл здесь плодотворный вечер — все замочные скважины были намертво запечатаны. Сначала я хотел его отругать, а потом…

— Эй, Крабогномище!

— Да, великан-хозяин-друг? — он подбежал ко мне и преданно задрал голову.

— Когда закончишь, отнеси все пустые тюбики в комнаты ребят, которые прятались рядом со мной на третьем этаже.

— Будет сделано!

Аннову я отыскал быстро. Чтобы не тратить Тени, опять забрал излишек энергии у Крабогнома и, превратившись в туман, скользнул в щель под дверью в её комнату. Нужно было её разбудить, но так, чтобы она не поняла, где заканчивается сон, а где начинает явь. Для этого я применил лёгкое ментальное вмешательство. Аннова зашевелилась, сонно потёрла глаза и уставилась на меня, с недоумением нахмурившись.

— Кто ты? Что ты здесь дела…

Она проглотила остальные слова и застыла — я врубил иллюзии на полную катушку, перенёс её в мою прошлую жизнь. Я собирался показать ей бои с самыми страшными и сильными монстрами, которых когда-либо встречал. Мой голос прогремел у Анновой над головой:

— Тебе понравилось сегодня издеваться над первокурсницей?

— Она напросилась!

Первым делом я показал ей Болотную Кикимору — существо, которое отдалённо напоминает согбенную худую старушку. Она заманивает в своё логово случайных путников и запирает в «погребе» — глубокой яме, в которой подвешивает своих жертв. Болотные Кикиморы любят свежее мясо, поэтому держат несчастных людей живыми как можно дольше. Та тварь, на которую мне выдал задание Император, обладала девятым рангом, если перевести в местную систему развития. Я победил её, но для Анновой я изменил сценарий — она видела, как Болотная Кикимора утаскивает её в трясину и день за днём отрезает от неё по куску.

Я внимательно следил за состоянием Анновой — у меня не было цели, чтобы она умерла от разрыва сердца.

— Ты тоже напросилась. Не нужно ходить мимо болота, в котором живут Кикиморы, — прогромыхал я. — А если бы её руку распылило и она осталась бы инвалидом?

— С выскочками только так!

Для второй сцены я использовал восстание домовых — однажды эти милые пушистые ребята подняли бунт, потому что им по воскресеньям не ставили блюдце молока и печеньку. Ну, традиции постепенно забывались, люди верили в драконов и химер, а домовых начали считать чуть ли не глупым суеверием. В одно прекрасное утро домовые повалили на улицу — волна хаоса распространилась по всей стране. Она сметала всё на своём пути, как стихийное бедствие. С домовыми не нужно было сражаться, но то чувство, когда ты стоишь посреди улицы и смотришь, как на тебя несётся волна домовых… Пробрало даже меня тогда до костей.

Я выбирал самые яркие и впечатляющие воспоминания, чтобы показать их Анновой с помощью иллюзий. Это затянулось на несколько часов.

— Больше не буду… — с трудом выдавила Аннова, встретившись с озёрными русалками, наводящими ужас. — Я поняла, поняла… Я больше не буду никого обижать…

Уложив её спать, я выскользнул в коридор и направился в свою комнату, но неожиданно передо мной выскочил Крабогном и выпалил:

— Жопа Егора! — он запнулся и поправился: — Егор в жопа!

Я развернулся на пятках и побежал в общежитие физиков, но Крабогном вцепился в мою штанину и потащил меня в противоположную сторону, к стихийникам. Комната Анновой находилась с края, Крабогном же вёл меня в глубь общежития. У общих душевых я притормозил — у двери стоял парень и нервно озирался, изнутри доносился шум, копошение и сдавленные возгласы. Я, не скрываясь, подошёл и попытался протиснуться внутрь, но парень, стоящий на стрёме, вцепился в мой воротник и дёрнул меня назад. Я не стал тратить время на объяснения и уговоры, просто и без изысков вырубил его ударом в подбородок и шагнул через порог.

Егор, облачённый в жировой доспех, отбивался от пятерых парней — все старшекурсники. Он, словно мячик, отскакивал от одного хулигана к другому, которые, как ни старались, не могли пробить его защиту. У раковин валялся Александр Стахович — сын императора потерял весь лоск и высокомерие и неловко, сильно пошатываясь, пытался подняться и всякий раз падал обратно, растягивался на окровавленном кафеле. Сотрясение мозга, не меньше.

— Шёл бы ты отсюда, чудик, — процедил один из хулиганов.

— Или хочешь лечь рядышком? — подхватил другой, ткнув пальцем в Александра. — Будешь потом всем рассказывать, как валялся в обнимку с императорским сынком!

— Так дело только в его происхождении? — я вздохнул.

— А когда ещё такой случай представится? — загоготали хулиганы. — Пнуть настолько важную шишку? Хотя… Пинать нужно было вчера, когда ещё папаша не лишил его престола.

Я разозлился и приказал:

— Ноги в руки — и валите.

— А то что? Расплачешься?

Без предупреждения мне в спину выстрелил здоровенный фаербор. Если бы не боевой опыт и хорошая интуиция, всё, что находится ниже шеи, превратилось бы в хорошо прожаренный стейк. Я выставил теневой щит — во-первых, потому что сильно рассердился, а во-вторых, никто из этих недоумков всё равно не поймёт, какую способность я использовал. Мне не хотелось с ними драться, опускаться до их уровня. Было бы неплохо выставить их идиотами… Подарок Ледяного Дракона не только усилил мою ментальную защиту, но и прокачал способность внушения, что вообще-то не предполагалось. Я прикрыл глаза, концентрируясь, и ударил ментальными щупальцами — наложил гипноз, который моментально слетит, стоит кому-нибудь обратиться к этим болванам.

— Ты — петух, который непрерывно кукарекает. Ты — свинка, которая хочет сделать грязную лужу посреди главного холла и вываляться в ней. А ты… Ты — дикий волк, который прячется от людей и воет на Луну…

Спустя минуту пятеро студентов, искренне считающие себя различными животными, выбежали из душевых и помчались по коридору, кукарекая, воя, хрюкая, мыча и чирикая. Александр проводил их взглядом, сцепил зубы и, почти всем весом навалившись на раковину, с превеликим трудом поднялся. Егор бросился к нему, чтобы помочь, но вместо благодарности получил грязную ругань и виновато отступил.

— Я бы и сам справился! — прорычал Александр и уставился на меня с неприязнью. — Послал свою шавку следить за мной?

Я схватил его за шиворот, придвинул поближе и ледяным голосом произнёс:

— Не смей оскорблять моих друзей. Никто за тобой не следит, а Егор оказался здесь, потому что… — я повернулся к тому и вопросительно приподнял брови.

— Следил за Сашей, — с готовностью закончил Егор.

— Вот видишь… Что⁈ — я потёр виски.

— Мне не хотелось спать, и я решил прогуляться. Случайно встретил Сашу и заметил, что за ним крадётся шесть человек.

— Знаете что? Мне неинтересно, — Александр выпрямился, вытер кровоточащий нос рукавом и пошёл к выходу. — Вы просто чокнутые.

— Ну так порадуйся, — я хмыкнул. — Только чокнутые будут помогать такому заносчивому засранцу, как ты.

— Никакой благодарности! — под смех Егора я трагично воздел руки к потолку.

Спальня Виктора Викторовича, раннее утро.

Директор спал и видел прекрасный сон: великолепный яблоневый сад был весь в цвету, лёгкий ветерок гонял по аллее белые лепестки, а где-то вдалеке оркестр играл классический вальс. Виктор Викторович наслаждался спокойным отдыхом — директорская должность вытянула из него все соки, ему хотелось просто лежать и не двигаться. Он перевернулся на другой бок, пытаясь поудобнее устроиться, и в этот момент его скальп пронзила острая боль. Он вскрикнул и проснулся.

Вроде бы ничего странного. Наверное, приснилось. Виктор Викторович приподнялся и вспушил подушку, но волосы вдруг сильно натянулись, словно кто-то пытался их вырвать. Его пробил холодный пот. Он очень любил свои волосы. Он осторожно ощупал свою голову от лба до затылка, пальцы то и дело натыкались на какие-то эластичные комки, которые тем не менее намертво запутались в волосах.

— Да что такое⁈ — взревел Виктор Викторович и сел на кровати. Подушка оттянула голову назад, едва не оторвав скальп. На колени шлёпнулось что-то твёрдое и холодное. Он взял это и поднёс к глазам. Маленький железный тюбик с надписью «Момент». И таких тюбиков было много. Кто-то пробрался к нему в спальню и завалил его кровать использованными тюбиками клея! Его волосы, его великолепные волосы… Да чтобы избавиться от клея, ему придётся мыть голову ацетоном!

Анна Викторовна была абсолютно права. Сегодня случилось страшное. Ничего ужаснее и придумать невозможно!

С яростной руганью директор встал, придерживая подушку руками, и потопал в ванную, но дверь почему-то не открылась. Он дёрнул дверную ручку сильнее, и она отвалилась — осталась лежать в его ладони, насмешливо поблёскивая. Виктор Викторович присмотрелся и вспомнил каждое нецензурное слово, которое слышал за всю свою жизнь: дверные швы были залиты клеем, при всём желании дверь просто невозможно открыть, она была запечатана намертво.

— Да что здесь происходит⁈ — пробормотал Виктор Викторович. — И почему я уверен, что это как-то связано с первым курсом?

Словно ему в ответ, из коридора донеслось громогласное:

--- КУКАРЕКУ!