Последняя надежда

Глава 3

Старые привязанности

Вдали от крепости Гранд-Альянса, на заснеженной вершине возвышалась другая цитадель. Её стены из угольно-чёрного камня контрастировали с белизной вечных снегов. Над прямоугольными башнями и длинными толстыми воротами поднимались острые шипы, а на мрачных стенах стояли вымпелы с рваными чёрными флагами и ходили часовые из Рыцарей Тьмы – неживого воинства демонов. То был Ледяной Бастион – крепость убитого Ледяного Крестоносца, откуда он направлял атаки на Гранд-Альянс. А сейчас в цитадели остались демоны, и у них появилась новая хозяйка…

К самой высокой башне Ледяного Бастиона тянулись чёрные нити паутины. По ним, щёлкая острыми жвалами, ползали четвероногие пауки. Эти существа с другой планеты были некогда убиты демонами, подняты из мёртвых и отправлены в мир Пяти Рас в качестве основных бойцов армии нежити. Паутина чудовищ цеплялась за шипы на заснеженной крыше башни, по которой ходил часовой – Рыцарь Тьмы с винтовкой наперевес. Своими красными мёртвыми глазами он всматривался вдаль, в сторону крепости Гранд-Альянса.

Внутри башни, за высоким гоэтическим окном, стекло в котором напоминало ледяную глыбу, находилась зала. Именно туда злая часть Арабеллы привела Элеонор. Помещение с чёрными каменными стенами было тёмным и мрачным, и даже костюм охотницы на демонов, казалось, не спасал от сырости и холода. Элеонор стояла на зелёном ворсистом ковре, рядом с чёрным столиком с двумя бокалами и бутылкой вина. У столика находились зелёные диван и кресло с позолоченными вставками и стойку для еды, на которой лежала тарелка с яблоками, а на стене за креслом висел ещё один ковёр. Всё это явно было нововведением Арабеллы – Ледяной Крестоносец не отличался любовью ни к цвету травы и листьев, ни к алкогольным напиткам. А вот светильники в виде скалящихся черепов, в которых мерцало тусклое голубоватое пламя, определённо остались от прежнего владельца.

Элеонор обратила внимание на суету и хихиканье рядом. Один бес вприпрыжку гонялся по комнате за другим, который потрясал перед его носом куриной ногой. Эти мелкие красные демоны едва доставали девушке до пояса и напоминали рогатых обезьян.

– Ха-ха! Моё мясцо! Моё! – пропищал один из бесов.

Он догнал другого и отобрал у него куриную ногу, после чего принялся злорадно плясать на коротких ножках с копытцами и скалить своему соплеменнику острые зубки.

– Нет, моё! – таким же высоким и пронзительным голосом произнёс второй бес.

И чертенята вцепились друг в друга когтистыми лапами. Элеонор наблюдала за их дракой и не могла не умилиться.

– Прости их – они всего лишь мелкие проказники, – раздался женский голос.

К девушке подошла Арабелла. Зелёная ведьма выглядела так же, как и при своём появлении – чёрное рваное платье, чёрная шляпа и чёрный зонтик в руке.

– Ничего страшного – они мне не мешают, – улыбнулась Элеонор.

Арабелла взмахнула костлявой зелёной рукой и бросила в бесов изумрудные сгустки магии. Один чертёнок упал на спину, а другой отскочил в сторону. И оба истошно орали. А на узком лице Арабеллы заиграла довольная ухмылка, от которой Элеонор стало не по себе – хищная и неестественно широкая.

А ярко-зелёные заряды разрослись до языков пламени, которые пожирали красные тушки бесов. Чертенята завопили ещё сильнее, но вскоре их голоса стихли. Изумрудный огонь оставил от них лишь пепел на чёрном холодном полу. От этого зрелища Арабелла громко и раскатисто рассмеялась.

– Этих шкодливых бесов всегда надо держать в узде, – сказала она, – вечно бродят там, где их не просят.

Колдунья подошла к Элеонор, перебирая тремя босыми трёхпалыми ногами по полу, и та разглядела вблизи её лицо. Оно было чудовищным – очень длинный и тонкий нос, необычайно широкий рот и три больших, почти круглых глаза. Но, тем не менее, эта ведьма всё равно походила на ту Арабеллу Левски, которую знала девушка.

– Элеонор, – заговорила зеленокожая чародейка, – ты славно постаралась в крепости. Пока твой Брат не в наших руках, но его боевой дух сломлен.

Она снова злорадно вытянула рот практически до острых ушей, прикрытых чёрными волосами.

– Благодарю, Арабелла, – ответила Элеонор, – а могу ли я отдать свою силу Тёмному Богу сейчас?

– Ещё не время, – покачала головой Левски, – вспомни то, что я тебе говорила в двадцать восьмом доме. Вы с Братом крепко связаны Полем, которое и является источником фиолетовой силы.

– Но я больше не чувствую Поля! – возразила девушка, – я не знаю, где находится Антуан, и не слышу его мыслей!

– Оно сейчас лишь подавлено, – произнесла Арабелла, – вы не можете общаться телепатически, но фиолетовая сила у вас осталась.

Элеонор нахмурилась. Оказалось, что от магии, которая отравила ей жизнь и погубила её родных, не так просто избавиться.

– А что произойдёт, если мы всё-таки отдадим часть силы сейчас? – поинтересовалась девушка.

– Если кого-нибудь из вас отдельно лишить магии, то она лишь уйдёт в Поле и разрушит другого, – ответила ведьма, – нам нужно этого избежать не из доброты душевной, а чисто из практических соображений – тогда будет гораздо сложнее передать силу Аиду.

В голове Элеонор зашевелились сомнения. Что бы Антуан с ней не сделал, она не хотела его убивать. Но и возражать Арабелле не пришлось – колдунья тоже не собиралась этого делать.

– Я хочу, чтобы Антуан понял, к чему привели его фантазии, – сказала девушка, – чтобы он отказался от фиолетовой силы.

– Хорошее решение, – промурлыкала Арабелла, – сила Древних принесла вам с ним лишь горе и страдание.

– В детстве мы с Антуаном играли в Брата и Сестру, – начала рассказ Элеонор, – мы близнецы и ровно на сто лет моложе Эрнста и Изабеллы Мирейро, так что это неудивительно. Игра помогала нам. Это был наш уютный уголок в суровой действительности, где мы не могли доверять даже родителям, которые любили нас, но мало понимали, чего уж не скажешь об остальных. Но Антуан однажды захотел, чтобы игра стала действительностью. Он говорил, будто чувствовал Поле. Будто ему снились видения. Он был идеалистом и романтиком, который считал нашу детскую дружбу выше и лучше отношений, принятых между людьми. А я когда-то всему этому верила. Сама верила. И когда мы в реальности обрели фиолетовую силу, то была счастлива как никогда.

Она разрывалась внутри себя. С одной стороны, воспоминания из прошлого были приятными и радостными. С другой, теперь она изменилась. И реальность показала ей истинную цену фиолетовой силы.

– Но теперь я поняла многое, – заключила Элеонор, – я повзрослела, я выросла. И мне больше не нужна опора в виде странного Брата. Я этому рада. Не будь его, в школе меня бы считали нормальной. Пьер не издевался бы надо мной, и я бы дружила с Катрин и остальными, которые ушли от меня из-за упрямства Антуана. И не стала бы к шестнадцати годам настолько травмированной, чтобы согласиться на магическую силу, которая якобы решила бы мои проблемы!

– Но теперь ты всё осознала, – вкрадчиво ответила Арабелла, – и у вас обоих есть шансы обрести счастье.

– Да, – хмыкнула девушка, – теперь я сама научилась решать. Поздно, но лучше, чем никогда. Антуан мне не нужен, как и фиолетовая сила.

– Хорошо, – пропела ведьма, – но поначалу магия тебе всё же понадобится. Нелегко тебе придётся без неё в сражении с Гранд-Альянсом.

Элеонор вздохнула. Ей не терпелось избавиться от силы Сестры, но рассудком она понимала, что в данный момент дар как раз поможет ей добиться своего.

– Я согласна, – решительно сказала девушка, – я готова сделать всё, что от меня понадобится!

– Отлично! – широко улыбаясь, воскликнула Арабелла, – ощути, как тьма наполняет тебя, как придаёт тебе новые силы!

Трёхглазая ведьма провела левой рукой в воздухе, и из тонкой когтистой ладони вырвались клубы чёрного дыма. Они окутали Элеонор, и её фиолетовые костюм и плащ стали такого же угольного цвета, как и стены Ледяного Бастиона. Девушка потрогала ткань на запястье – такую же прочную и приятную на ощупь, как прежде, но чёрную. Вся одежда Элеонор почернела – и костюм, и плащ, и даже ботинки.

– Благодарю тебя, Арабелла! – бодро произнесла она, – теперь я вижу, что должна сделать!

Девушка испытала чувство уверенности и прилив сил. Неизвестно, сделала ли с ней что-то Арабелла, или она сама ощущала себя лучше, сменив тот глупый фиолетовый костюм, в котором будто бы впала в детство…

Через день после ухода Изабеллы в Гранд-Альянсе почти ничего не изменилось. Свинцовые тучи так же тяжело нависали над крепостью и её обитателями, которые готовились к следующему, неминуемому нападению нежити.

Эрнст почти не покидал свою комнатку в башне с фиолетовой крышей. Он мог часами сидеть на табуретке у нового окна и смотреть в одну точку. В комнате к нему никто не приставал с глупыми расспросами. Но всё в ней напоминало об Изабелле. Двухъярусная кровать с фиолетовым постельным бельём, стойка с посохами, куда их принесли стражники – с двумя…

От усталости Брат закрыл глаза. В его голову подобно щупальцам лезли гнетущие мысли, отравляя и разрушая его изнутри. Перед ним возникла Арена Страха. Высокие белые стены озарило алое марево. Эрнст и Изабелла стояли друг напротив друга. В их руках были магические посохи. Брат так надеялся, что они мирно встретятся и обнимутся…

Но этого не произошло. Изабелла и Эрнст побежали навстречу друг другу, выставив посохи и руки, в которых накапливалась фиолетовая сила. И они вот-вот сразятся не на жизнь, а на смерть… Это был главный страх Брата, а не какие-то осьминоги с щупальцами или пауки. Эрнст считал, что и Изабелла боялась того же, но теперь это было неизвестно. И если бы он мог сразить этот страх на Арене, как вместе с Сестрой раньше одолел Арахноктопуса…

Эрнста вернул в реальность стук в дверь.

– Кто это? – хриплым голосом спросил Брат.

– Это я, Люциус, – ответил ангел за дверью.

Эрнст забеспокоился. Он почти сутки ни с кем не говорил и сейчас не хотел. Но рано или поздно ему придётся вылезти из комнаты, чтобы продолжить бой с демонами, и лучше это сделать сейчас – прежде, чем Аид оставит от крепости одни руины.

– Ладно, входи, – вяло протянул Брат.

И медленно встал, а затем открыл деревянную дверь.

– Как ты? – спросил хранитель, войдя внутрь.

Его ангельское лицо выглядело добродушным и понимающим.

– Спасибо, что спросил, но, видишь, неважно, – печально ответил Эрнст.

Люциус тяжело вздохнул, взволнованно глядя на своего подопечного. Фиолетовый маг долго молчал, а затем заговорил:

– Изабелла перед… уходом напомнила мне папины слова. Он в детстве говорил мне, что мальчики не плачут, – в голосе Эрнста слышалась горечь, – он не был плохим человеком – не д’Обстер и не Пьер Коссак. Но он был властным и тяжёлым, и я его боялся. И ни за что в жизни не хотел вырасти таким, как он. Я стал сейчас собой, потому что осознанно и целенаправленно не хотел стать им. Ещё с раннего детства. Я был чувствительным мальчиком и хотел стать более чутким и отзывчивым, чтобы показать, что сильный человек не обязан быть толстокожим и властным. Хотел доказать, что могу быть хорошим человеком, даже если не стану таким, каким меня видели в своих мечтах родители.

Люциус смотрел на Эрнста с сочувствием и грустью.

– Отец гордился своей мужественностью, – сглотнув, продолжил юноша, – а я не понимаю, как можно гордиться полом – это же не от самого человека зависит. Не моя заслуга, не моё достижение, что я парень. А ещё не понимаю, как можно гордиться своей родиной – особенно когда она не может предложить ничего, кроме баек о собственном величии, зато требует шагать в ногу с кучей неприятных мне людей и считать их близкими. Поэтому я и нашёл куда больше родственных душ тут, на чужбине, чем там…

Ангел внимательно слушал Брата.

– А Изабелла… была единственной родственной мне душой и по крови, и по духу, – начал всхлипывать Эрнст, – я не могу представить своей жизни без неё. Сколько себя помню, столько и свою Сестру. С малых лет между нами возникло поразительное взаимопонимание. Это было чем-то большим, чем обычная братско-сестринская любовь. Мы были словно единым целым в двух телах. В подростковом возрасте я был готов поклясться, что чувствую её своим нутром. Когда мы были рядом, я ощущал гармонию и прилив сил. А когда что-то нас разделяло, мне становилось грустно. И это было ещё задолго до Поля. А потом… началась фиолетовая сила, – голос Брата сорвался, – мы наконец-то нашли подтверждение своим фантазиям о Брате и Сестре, которые помогали выживать нам в ужасном и враждебном мире. Магия только укрепила нашу связь. На войне мы всегда были рядом, несмотря на все трудности. А теперь… мы порознь, – его слова были полны боли и безысходности, – Поля больше нет.

– Изабеллы нет с тобой, но теперь ты больше не тот беспомощный мальчик, – тепло сказал Люциус, – ты стал сильнее. Ты действительно стал хорошим человеком, который имеет право на место в этом мире!

– Я не хороший человек, – ответил Брат, не глядя на ангела, – будь я хорошим, я бы не относился к гибели города так… неоднозначно. Какая-то часть меня считает, что Последняя Надежда это заслужила.

– Не переживай по этому поводу, – обнадёжил хранитель, – у тебя с этим городом связано множество неприятных воспоминаний. Неудивительно, если бы ты не желал плохого тому же Пьеру. Но при этом ты бы всё равно защитил город, если бы ты был там.

– А Изабелла была и не защитила, – тихо произнёс Эрнст.

– Мы не идеальны и иногда просто не можем что-то сделать, – с сожалением сказал Люциус, – даже ангелы, не такие совершенные, как можно подумать. Не вини себя. Это Арабелла хочет сыграть на нашей вине и сломить нас.

– Я стараюсь, – вздохнул фиолетовый маг. Ему стало легче от слов хранителя.

– А ещё у тебя есть мы, – продолжил ангел, – те самые странные родственные души. Я, Нелли, Алхимик, Кристофор, наконец. Ты больше не одинок, Эрнст. И не везде ты чужой, и есть те, для кого ты свой.

– Спасибо тебе, Люциус, – улыбнулся он ангелу.

То давнее ощущение, будто он один-единственный противостоял мерзкому миру, готовому раздавить его как муравья, куда-то ушло. Он действительно не был один сейчас.

– Что ж, всегда пожалуйста, – подмигнул хранитель.

– Скажи, что там творится во внешнем мире? – спросил Эрнст.

– Хомяки запечатали катакомбы, чтобы нежить не напала из-под земли, а гномы подвезли оружие и боеприпасы с западных заводов. Аустелия, Мундт и королева фэан порылись в мозгах Арабеллы, но ничего нового не узнали – перечислил Люциус, – она говорит, что раздвоение лишило её памяти, но я в это не верю.

– Я с ней поговорю, – отрезал Брат.

Во всём, что касалось Арабеллы, он был настроен решительно.

– Вряд ли она скажет тебе то, чего не выдала магам, – покачал головой ангел.

– Я её лучше знаю. Во всяком случае, лучше, чем они.

– Тогда попробуй, – согласился Люциус.

– А Грабовски? – маг вспомнил о докторе, – куда он вообще подевался? Я его не видел ни на совещании, ни после него.

– Он почти безвылазно засел в таверне, – печально ответил Люциус, – сидит и беспробудно пьёт. Последние события его сломили.

Эрнсту снова захотелось плакать. Последняя Надежда, Анна и Томас, Невидимые, а затем и Изабелла… Похоже, и он сам скоро будет сломлен.

– М-мне плохо, Люциус, – прошептал он.

Ангел подошёл к Эрнсту и тепло обнял его. Это было непривычно, поскольку никто не обнимал его так долго, кроме Изабеллы и мамы.

– Спасибо, Люциус, – тихо сказал Брат, – спасибо.

Он точно не планировал до конца дней предаваться печали.

На северной стене крепости Гранд-Альянса было тихо. Нелли и Люциус прогуливались за каменными зубцами, глядя то на горы и небо вдалеке, то друг на друга.

– Я два года не могла найти себе места, – сказала волшебница, – всё было так непривычно после твоей… смерти, а теперь ты вернулся.

Она до сих пор не могла поверить своим глазам, что Люциус, живой и невредимый, был с ней рядом.

– Уж прости меня, – улыбнулся ангел, – раньше я вернуться не мог.

– Ты тут ни при чём, – ответила Нелли, – это всё претензии к Арабелле.

– Кстати, её силы не возросли? – спросил Люциус, – что ты чувствуешь?

Девушка подумала и сказала:

– Всё то же самое. Магическая аура у неё есть, но совсем небольшая и безвредная.

– Меня это настораживает, – ангел был встревожен.

– Давай о чём-нибудь другом, – сказала Нелли, – я ненавижу эту ведьму, а люблю всё-таки тебя.

Она улыбнулась от счастья, что он стоял перед ней, будто не было этих двух печальных лет разлуки.

– И я люблю тебя, Нелли, – нежно ответил Люциус, – видимо, моя профессия такая – давать надежду.

– На то ты и ангел, – рассмеялась Нелли.

– Нетипичный ангел, – уточнил хранитель, – они в основном скучные ребята – посмотри вот на Кристофора.

– Ой, он мне успел уже изрядно надоесть.

– Как и мне, пока я был в Лимбо, – с улыбкой сказал Люциус, – мы идейные враги.

– Он идеал правильности, но всё же ты лучше его, – заключила Нелли.

– Ты любишь плохих парней? – поднял бровь ангел.

– Очень глупая фраза, – фыркнула Нелли.

– Я пошутил, – улыбнулся Люциус, – плохие парни – это не про меня.

Они пошли дальше по стене мимо фонаря на высоком кирпичном постаменте, в сторону северной сторожевой башни. Справа от Нелли поднималась небольшая серая башенка, выступающая из главного здания.

– Точно не про тебя, – согласилась волшебница, – пусть ты и Ангел Тьмы.

– Я назвал себя так, потому что от ангелов света ждут, что они будут святошами, – пояснил хранитель, – когда на тебе сияющие доспехи, то и спрос с тебя больше. А я просто… Люциус.

– И поэтому ты самый лучший, – Нелли сияла от радости.

– А знаешь, кто самая лучшая девушка в мирах смертных? – спросил ангел.

– Нет, – игриво ответила Нелли.

– Это ты, – с широко раскрытыми глазами сказал хранитель.

– Правда? – переспросила волшебница.

– Угу, – кивнул ангел.

Нелли подошла поближе к Люциусу, и они прижались и поцеловали друг друга. Волшебница хотела радоваться каждому мгновению, проведённому с ангелом, ведь в это тёмное время просто не могло не остаться ничего светлого.

В крепостной таверне было на удивление мало существ, чем обычно. Лампы на стенах освещали мрачную каменную залу, а музыканты играли спокойную и ненавязчивую гномскую мелодию, которая навевала мысли о далёких горах Двергхейма.

Пахло жареным мясом и пивом. Эрнст и Нелли прошли мимо стола, за которым ели человеческая женщина из строительной бригады и седой печальный гном, и деревянной барной стойки. Бармен-хомяк отсутствовал, и его обязанности выполняла пухлая гномка в зелёном платье, которая заплетала светлые волосы в косички.

Нелли и Эрнст направились к деревянному столу в углу комнаты. За ним сидели севериец Иван, который даже в помещении не снимал шапки-ушанки, и старый знакомый доктор Гильермо Грабовски. Брат тут же узнал крепко сложенного бритоголового мужчину в деловом костюме. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что Грабовски стал лишь бледной тенью того бодрого и неунывающего врача, которым был раньше. Его лицо заметно обрюзгло и осунулось, а густая и жёсткая щетина говорила о том, что он пользовался бритвой гораздо реже, чем обычно. Грабовски ел жареную курицу и запивал её пивом из кубка.

– Здравствуйте, доктор, – сказала Нелли.

– О, Нелли, – голос Грабовски был хриплым и тяжёлым, – говорил же тебе не приходить сюда.

– Тебя кое-кто хотел увидеть, – Нелли кивнула в сторону Эрнста.

– Здравствуйте, – печально сказал юноша.

– Ох, Эрнст, – вздохнул Грабовски, глотнув пива, – садись, присоединяйся.

– Спасибо, не буду.

– А что ещё остаётся делать, а? – в голосе доктора послышалась сильная, глубокая печаль, – моего города больше нет, мой верный пёс Аморал погиб. А Арабелла, оказывается, предала нас!

Грабовски был беспробудно пьян.

– Мне очень жаль, доктор, – посочувствовал Брат.

– Ох, не нужно этого, – махнув рукой, ответил доктор, – Арабелла разбила мне сердце. Она похожа на мою первую жену – такая же бойкая. А теперь все погибли…

Эрнст, тяжело дыша, закрыл глаза. Случившееся сломило даже невозмутимого и твёрдого Грабовски.

– Там был мой сын, – говорил доктор, – мы давно не общались – мать настроила его против меня или ещё что. А теперь он погиб со всеми. К счастью, Нелли выжила. Она мне как дочь…

Нелли с грустным видом поджала губы. Грабовски поставил кубок на стол.

– Соболезную вам, доктор, – сказал Эрнст, – но сейчас у вас есть возможность спасти других от смерти. Случившееся уже не исправить, но в ваших силах помочь тем, кто ещё жив.

– Да что я могу сделать? – развёл руками Грабовски, – во врачи податься? Да тут я не нужен никому – медик, может, и понадобился бы, но какой толк от доктора из захолустья, если есть Сумасшедший Алхимик с чудесным исцеляющим газом?

– Крепитесь, доктор, – произнёс фиолетовый маг, – не одни вы недавно потеряли многих. Я лишился семьи и друзей, а ещё самый близкий человек разбил мне сердце, пусть и под заклятием. Мне было очень больно.

Грабовски жалобно посмотрел на него с таким видом, будто хотел любым способом избавиться от своих мучений.

– Но если мы сейчас падём духом, – продолжал Эрнст, – то погибнем и обречём на смерть многих. Поэтому я продолжу бороться с Аидом и Арабеллой и советую вам поступить так же.

Доктор молчал, опустив взгляд на заставленный едой стол. Эрнста при его виде разрывало от чувства жалости и растерянности. Он хотел помочь Грабовски, но это было не в его силах.

– Пойдём, Нелли, – сказал Брат.

Они покинули таверну, оставив доктора перед тарелкой с курицей. Эрнст здесь сделал всё, что мог, а теперь магу предстояла ещё одна встреча.

Тюрьма Гранд-Альянса находилась в угловой башне у Западных ворот, под стеклянной лабораторией Сумасшедшего Алхимика. Её толстые серые стены из бетона и камня выглядели неприступными. Рядом с решёткой на креплении висел распылитель исцеляющего газа, который шлангом крепился к кранам на втором этаже. Эту конструкцию собрал Сумасшедший Алхимик на случай, если враги будут осаждать Западные ворота, и солдатам Гранд-Альянса понадобится медицинская помощь.

В маленькой камере за железными решётками Инес лежала на грубой деревянной койке. Шнуровка на верхней части её голубого платья была ослаблена, а нижняя часть отсутствовала – её ноги были в белых панталонах. Чёрные волосы, которые некогда достигали груди, теперь были коротко и небрежно подстрижены.

За решётчатой дверью послышались шаги. Заскрипел ключ в замке, и в камеру вошёл Эрнст в сопровождении охранника – небритого мужчины в магических доспехах. При его виде Инес встала с койки и оживилась.

Стражник ушёл, закрыв за собой дверь, и Эрнст приблизился к волшебнице. Всё в её камере было грубым и примитивным – угловатые, кое-как сколоченные койка, табуретка и столик, на котором горела свечка и стояла железная кружка. При виде помойного ведра на полу Брат брезгливо поморщился. Даже в Последней Надежде он не сталкивался с подобными условиями, хотя, к счастью, не сидел в тамошних тюрьмах. На худой конец, в камере не было темно – свет проникал туда сквозь решётки в стенах.

Фиолетовый маг встал рядом с койкой Инес и уверенно поставил на пол посох. При виде его Инес села, прислонившись спиной к шершавой каменной стене.

– Здравствуй, Эрнст, – сказала она, – я ждала, что ты придёшь.

– Привет, Арабелла, – губы юноши скривились в ухмылке.

– Не называй меня так, – жёстко ответила Инес, – я…

– Изменилась? – насмешливо переспросил Эрнст, – если ты считаешь, будто я поверил в твою ложь, ты заблуждаешься.

– Веришь ты или нет, но разделение действительно произошло, – спокойно ответила волшебница.

Брат бросил на неё презрительный взгляд.

– А ведь я раньше тебе верил, – со злостью процедил он, – и Изабелла тебе верила. Но ты предала нас!

– Спокойнее, – ровный, даже равнодушный тон Инес выводил Эрнста из себя, – я тебя не предавала – эту претензию предъяви моей второй половине.

– А плевать! – произнёс сквозь зубы Эрнст, – скажи мне, как вылечить Изабеллу? Как вернуть её?

Он испытывал нетерпение и отчаяние.

– Я ничего не помню, – расслабленно пожала плечами ведьма, – если бы помнила, королева фэан бы давно вытащила это из моей головы, и ты бы одним из первых узнал ответ.

– Совсем ничего не помнишь, да? – насмехался Эрнст, – а вот Зхен’Кеас и Фэанерис ты почему-то не забыла.

– Я помню многое из того, что произошло со мной раньше, – спокойно ответила Инес.

– А магию ты помнишь, ведьма? Теоретические основы, раз с практикой туго?

Эрнст протянул к Инес руку, и в ней загорелся сгусток фиолетовой силы. Он испытывал сильное желание причинить волшебнице боль, заставить её страдать, считая, что она заслуживает этого.

– А ведь ты больше похож на отца, чем считаешь, – протянула волшебница, – тихий, милый Эрнст упивается своей властью. Когда он уверен в своей безнаказанности, когда жертва не может ему дать отпор…

Эрнста передёрнуло от её слов, но он повторил вопрос:

– Мне нужна информация. Как? Спасти? Изабеллу?

Инес рассмеялась, расплывшись в улыбке. Эрнст ближе поднёс к ней фиолетовый огонь.

– Я многим ей обязан, и это не пустые слова, – в гневе говорил он, – я непременно найду способ избавить её от твоих чар. И уверен, что будь я на её месте сейчас, она бы сделала для меня то же самое.

Пленница улыбнулась ещё шире, что только раздразнило Эрнста. Но она сказала:

– А Изабелле повезло с Братом. Ведь вас связывают не только родство и Поле. Ваши души очень близки.

Не отводя взгляда от Инес, юноша погасил фиолетовый сгусток в своей руке.

– Что, я тронул тебя? – язвительно спросил маг.

– Да, – ответила волшебница, – я вспомнила кое-что из своего прошлого.

– Что, настало время восхитительных историй? – усмехнулся Эрнст, – а по существу что-нибудь скажешь? Мне повторить вопрос, если ты вдруг забыла?

– Разумеется, скажу, – ответила Инес, – если ты пообещаешь, что меня потом выслушаешь.

– Ладно, твоя взяла, – тон Брата стал мягче, – обещаю, что выслушаю байку о твоём прошлом. Но сначала ты скажи, как спасти Изабеллу.

– Тут я тебе не помогу, – покачала головой ведьма, – Корень Зла – сильное заклятие, искажающее разум. Я нашла его у чернокнижников Дронфи триста лет назад, хотя, признаюсь, моя злая часть использовала его только сейчас. Никогда не любила подобные штучки.

Эрнста снова подавило отчаяние.

– То есть, оно необратимо? – он изо всех сил не хотел, чтобы это было правдой, – или есть способ снять его?

– Развеять Корень Зла возможно, – уклончиво ответила Инес.

– И как? – взволнованно спросил Эрнст.

– Универсального способа не существует, – флегматично произнесла волшебница.

Брат вздохнул, буравя её злобствующим взглядом.

– Слушай, если бы способ был, твои маги бы его достали! – заверила его Инес. Наконец-то она перестала быть такой раздражающе спокойной и хоть немного повысила голос.

А юноша хотел испепелить ведьму фиолетовой магией, но сдержался. В конце концов, она не была абсолютно бесполезна.

– Хорошо, – подытожил Эрнст, – мы найдём способ сами. Обязательно найдём. И я спасу Изабеллу. А теперь я откланяюсь – дела ждут…

– Стой! – остановила его Инес, – ты обещал меня выслушать.

– Да, – лениво протянул фиолетовый маг. У него не было интереса погружаться в прошлое Арабеллы.

– Мои воспоминания могут помочь тебе и твоим друзьям, – сказала волшебница, – вы можете понять, чего хотела Арабелла Левски, и узнать её слабые стороны. Хоть так я помогу вам исправить свои ошибки.

– Я хочу тебе рассказать кое-что, – Арабелла вновь позвала Элеонор в свои покои.

Все те сутки девушка не знала, чем себя занять. Она бродила по тёмным и холодным коридорам Ледяного Бастиона, изредка натыкаясь на стайки пауков и патрули Рыцарей Тьмы. Вечером мертвецы ей принесли еду – явно по указке Арабеллы. Суп, мясо и чай не были вкусными, но голод утолить помогли. А ночью Элеонор спала в каморке под комнатой ведьмы, не снимая костюм и дополнительно укрывшись от холода зелёным шерстяным пледом. В углу маленького мрачного помещения сплёл свои сети паук, при виде которого девушка думала о его гигантских сородичах, ползающих снаружи. Заснуть там было даже тяжелее, чем в недавнем походе, но Элеонор постаралась. Только в дрёме ей явился Антуан. Он по своему обыкновению мило улыбался и протягивал ей руки. А ей хотелось от него бежать…

– Будешь вино? – спросила Арабелла, указывая на бутылку и бокалы на столике.

– Да, пожалуй, – ответила Элеонор.

Их окружал полумрак, разбавленный светом из большого окна и тусклым пламенем светильников-черепов. Арабелла подошла к столу, выдернула тонкими пальцами пробку из бутылки и налила вино в стеклянные бокалы. Напиток был желтоватым и прозрачным. Налив один бокал, ведьма произнесла:

– Бери.

– Спасибо, – девушка взяла его. Стеклянная ножка в её руке была холодной.

– Садись, – сказала ведьма, наливая вино в свой бокал.

Элеонор села в зелёное кресло, которое, несмотря на свой жёсткий и потрёпанный вид, оказалось мягким – как и койка, где она спала. Арабелла сняла шляпу и прислонила к стене зонтик, а затем, расправив длинные чёрные волосы, села на диван.

– Ты хочешь яблоко? – она указала на зелёные фрукты, которые лежали в золотистой миске.

– Пожалуй, не буду, – отказалась Элеонор.

– Да, глупый миф о грехопадении, – усмехнулась Арабелла, глотнув вина, – на протяжении веков позволял манипулировать людьми, взывая к чувству их изначальной порочности. А я, признаюсь, просто питаю слабость к дешёвым театральным приёмам.

Ведьма скрестила все три тонкие ноги под рваным чёрным платьем.

– Что же ты собиралась мне поведать? – спросила Элеонор.

Вплоть до этого момента Левски не уделяла внимания ей – говорила, что была занята и что самой девушке следует отдохнуть перед великими делами. И только сейчас ведьма пригласила Элеонор, чтобы выпить вина и рассказать историю.

– На самом деле мы с тобой не такие уж и разные, – ответила Арабелла, – когда я была молодой и не зелёной, то тоже испытывала чувство привязанности. Но потом я поняла, что оно меня сковывает и подавляет. Мешает достигнуть цели.

Элеонор отпила немного вина из бокала. Она сначала поморщилась и подавила желание фыркнуть, а затем почувствовала, как холод Ледяного Бастиона начал покидать её.

– Что за цель? – полюбопытствовала девушка.

– Я не скажу тебе, – жутко улыбнулась Арабелла, – но это и не суть важно. Ты раньше слышала о Марго Феллини?

– Конечно! – ответила Элеонор, – я не забыла историю. Марго была фрейлиной Ара… твоей фрейлиной, когда ты была королевой Катценхаузена.

Она представила белокаменную тронную залу в замке Катценхаузен, восседающую на троне Арабеллу, какой её изображали художники – высокую, властную, облачённую в тёмно-синий мундир, и верную фрейлину в зелёном платье рядом с ней.

– Это так и было, но историки знали о нас далеко не всё, – произнесла Левски, – когда-то Марго была мне дороже всех людей на свете.

– Марго Феллини была племянницей Луи де Промонте – влиятельного имперского вельможи, – говорила Инес в тюремной камере.

– Ну да, то я знаю, – устало кивнул Эрнст.

– Я её встретила ещё задолго до основания Катценхаузена. Мы с Марго стали очень близки – прямо как вы с Изабеллой.

– Ну, такое бывает, – с пониманием улыбнулся Брат.

– Но однажды я совершила непоправимую ошибку, – продолжила рассказ Инес, – я позволила ей умереть ради великой цели.

– Победы над Аидом? – спросил Эрнст.

– Нет, я уже не помню, – отмахнулась Инес, – эти воспоминания мне как будто вырезали.

– Ясно, – с недоверием произнёс маг.

– Ты сейчас всё сам узнаешь. Моя злая часть забрала почти всю магию, но это не значит, что у меня совсем нет дара.

Она провела рукой, и Эрнст будто бы перенёсся в другую реальность. Тюремная камера исчезла, а на её месте возникла совершенно иная обстановка. Эрнст уже видел это событие – Арабелла показала его им с Изабеллой в квартире двадцать восемь, когда они только узнали об обществе Невидимых и о своём предназначении. Только сейчас он не просто наблюдал, а чувствовал всё то же самое, что и она когда-то. Он стал ей.

И словно на самом деле перенёсся в Зхен’Кеас. В мир, который люди называли Мэрхенландом – Страной Сказок…

Арабелла Левски шагала по узкому металлическому мостику в обширной комнате – такой большой, что стены терялись вдалеке. За ней следовали генерал Делакруа, командующий Армией Катценхаузена, и верная фрейлина Марго Феллини. Они направлялись к центру комнаты, где за стеклянной стеной находилось странное устройство. Таких механизмов Арабелла не встречала даже в Двергхейме, где низкорослые бородатые инженеры собирали чудесных заводных автоматонов и, по слухам, даже изобрели двигатель, работающий на пару. Чудесная установка туземцев непрерывно вращалась, и из неё к очень далёкому потолку устремился ослепительно-голубой луч энергии.

Это был он. Цветок Бессмертия, о котором писал имперский школяр Корнелиус Рахт. Именно ради мощи этого артефакта Арабелла ввязалась в неравный бой с гораздо более развитыми аборигенами и бросила почти треть всей армии своего королевства на верную смерть. Но, к счастью, магия королевы и её Дев Войны одолела неведомые технологии туземцев, и остатки катценхаузенского войска прорвались в столицу Мэрхенланда. Залив священные сады Цо’ама синей вражеской кровью, люди-захватчики вышли к центральному дворцу, где находился Цветок. К тому времени основной контингент аборигенов, включая правительство, отступил от столицы, и Арабелла встречала на своём пути лишь остатки сопротивления.

Один из таких оставшихся спрыгнул откуда-то сверху и приземлился между Арабеллой и Цветком Бессмертия. На вид типичный туземец – голубая кожа, длинные ярко-розовые волосы и треугольные уши, похожие на кошачьи. Арабелла любила кошек, но конкретно эти существа её невыносимо раздражали. Абориген был облачён в белую блестящую броню, а в руках держал тяжёлый жёлтый молот. По доспехам и оружию Арабелла поняла, что это был один из Жрецов Света – воинов-врачевателей Мэрхенланда. Её забавляли представления местных о свете и тьме. Не обременённые триединобожием, они воспринимали эти понятия не как добро и зло, а как явное и тайное. И в их культуре и сражения на передовой, и помощь ближнему, принадлежали к первому, а не второму.

– Чи нэ прой’ти, Ара’берра! – с жутким акцентом прокричал Жрец Света на языке людей. Его лицо, которое иначе можно было бы назвать милым, сейчас нахмурилось и выражало праведный гнев, – чи погу’бичь всех, ведь’ма! Чебе нэ сущест’вует миро’серди’я!

А Арабеллу лишь смешил этот клоп, который вообразил себя воином чести и защитником слабых. Одно движение её руки, один простейший магический приём – и его постигнет та же участь, что и множество бойцов, погибших в заснеженных горах и на городских улицах Мэрхенланда.

– Да неужели? – саркастически спросила колдунья, – давай, останови меня.

Знал бы он, сколько раз она слышала подобное – почти один в один.

– Ан Зхен’Кеас! – Жрец Света выпалил боевой клич на своём языке, и устройства в его доспехах разнесли его голос по всей комнате.

Абориген поднял жёлтый молот, будто тот был лёгким как песчинка – спрятанные в броне механизмы помогали ему подобно чарам эльфийских рыцарей. С невероятной быстротой Жрец Света ринулся в атаку, но Арабелла создала в своей руке синий магический шар и метнула его. От попадания настырный туземец бездыханно упал на тёмно-красный мостик. Лёгкий кивок Арабеллы, и труп её противника соскользнул вниз и потерялся в пропасти.

– Так уже лучше, – ухмыльнулась Левски и направилась к Цветку. Марго и Делакруа последовали за своей королевой.

Арабелла заворожённо встала перед стеклянной стеной в обрамлении из багрового металла, так распространённого в Мэрхенланде. Она носила тёмно-синий, расшитый золотом королевский мундир Катценхаузена, который предпочитала всяким платьям. Её чёрные, завивающиеся локоны спадали на блестящие эполеты, под которыми струился синий плащ. Тёмные глаза Арабеллы зачарованно всматривались в луч энергии, бьющий за стеклом.

Вот она, мощь Цветка… Это устройство питало теплом и молниями целый город аборигенов. Освещало их невероятно высокие дома из тёмно-красного металла и разноцветные вывески на непонятном языке. И если удастся подчинить себе всю его силу, то можно стать действительно бессмертной… Вечная жизнь – вот кульминация всех деяний Арабеллы Терезы Эммы Левски. Она вспомнила всех, кого убила для достижения этой цели. Совет магов в Эльфиде, который сторожил библиотеку в Школе Заклинателей. Древнего вампира Михая из Сильвии. Имперского некроманта Ханса Мизеримуса с грустными глазами, чьи зомби были такими же печальными, как и он сам. Принца Шаттру из запечатанной гиптианской гробницы. Эллину Грунцки, которую воскресил Дьявол для порабощения Катценхаузена. Монахов из затерянного хомячьего монастыря. Жреца Света, защищавшего Цветок… Все они говорили Арабелле, что она совершила непоправимую ошибку. И все они погибли. Каждая крупица знаний, каждая крупица магии была для Левски новой ступенью. Новым этапом долгого восхождения.

Арабелла сосредоточилась на приборной панели под стеклом. Она не разбиралась в местных технологиях, поэтому ей пришлось действовать как Андрос Великий – разрубить слишком сложный узел. От её магии за стеклянной стеной раздался шум, и одна из деталей устройства пошатнулась.

– Постой! – за спиной Арабеллы послышался женский голос.

Она немного повернулась в сторону и краем глаза увидела Марго Феллини. Женщина, с которой Арабелла прошла значительную часть своей жизни, сейчас умоляюще смотрела на свою королеву. И Левски чуяла в ней страх. Генерал Делакруа, который стоял рядом с Марго, казался растерянным, несмотря на саблю и пистолет. Они оба прекрасно понимали, что если Арабелла высвободит мощь за стеклом, то волна энергии уничтожит их всех.

– Арабелла? Что ты делаешь? – прокричала Феллини, – мы все сгорим в этой проклятой дыре!

Чародейка застыла как вкопанная. Она только что встала перед нелёгким выбором – бессмертие или самый близкий в её жизни человек. Так много и так долго она старалась, чтобы сильнее приблизить свою мечту. И очень многим пожертвовала ради неё. И понимала, что в будущем от неё потребуются новые жертвы. Арабелла поймала себя на мысли, что могла бы остановиться, остепениться, стать «всего лишь» самым могущественным человеком в своём родном мире, как хотела Марго. Но… Но она дала обещание. И не могла сойти с пути, который был ей положен.

Королева развернулась к своей фрейлине. Та на первый взгляд оставалась такой же, какой Арабелла её всегда видела – зелёное платье с узорами, рыжеватые волосы, мягкое лицо. Именно она спасла Арабеллу, когда все от неё отвернулись, и помогла ей пробиться в имперский высший свет. Но сейчас королева понимала, что Марго изжила себя и лишь тянула её назад, не позволяла развиваться. Фрейлина сделала своё дело и теперь могла умереть.

– Прости, Марго, – тихо ответила Арабелла, не глядя на Феллини, – цель оправдывает любые средства.

– Нет! – умоляла фрейлина, – это же я – Марго! Неужели ты меня здесь оставишь? Ради всех богов, не делай этого!

– Нет, – Левски оставалась непреклонной, – я не верю ни в каких богов. Зато я хочу стать одной из них.

– Нет!!! – раздался отчаянный крик Феллини.

Арабелла резко подняла руки, и большие рычаги на приборной панели сместились вверх. Комнату заполнили истошные звуки – видимо, механизмы предупреждали об опасности. Однако королева не сдавалась. Она видела, как столб за стеклянной стеной стал ярче. Его свет озарил комнату, и Арабелла ощутила сильный жар. За спиной волшебницы Марго что-то кричала в ужасе, но Левски не хотела её слушать.

Арабелла использовала чары телепортации и мгновенно переместилась в самый центр столба. Она призвала на помощь все свои знания, и ослепительные потоки энергии охватили её тело. Королева словно купалась в них, не веря своим глазам, которые пылали от непомерной мощи. Но вскоре она почувствовала невыносимую боль и поняла, что процесс ещё не закончился. Свет сжёг одежду Левски и поглотил её саму полностью. Она распадалась на мельчайшие частицы, но благодаря магическим навыкам, полученным от других колдунов и ведьм, собиралась снова, после чего поток её снова разрушал. Её плоть отлетала от костей и затем отрастала. Арабелла кричала. Она умирала и при этом оставалась живой. У неё не было права на смерть. Цель ещё не была достигнута.

Волевым усилием Арабелла направила разрушительный поток внутрь себя, преобразуя его в чистую магию. Её тело исчезло во вспышке света. У неё теперь вообще отсутствовало тело. Раньше она была лишь очень могущественным человеком. Теперь она преобразилась. Она стала существом из чистой энергии. Богиней. Богом, пространственной сущностью. И теперь у неё появилась мощь, чтобы закончить начатое ещё давно.

А застывшая в ужасе Марго исчезла в потоке энергии невероятной силы. Голубая взрывная волна пронеслась по всему городу, поглотив и фрейлину, и генерала Делакруа, и выживших катценхаузенских солдат вместе с остатками туземного сопротивления. Война была окончена.

Магический туман развеялся, и Элеонор ощутила, что снова сидит в кресле с бокалом вина. Она больше не была Арабеллой Левски, пусть и запомнила все её мысли и переживания. Запомнила, что значило быть ей.

– Забавно, – проговорила нынешняя, зеленокожая и трёхглазая Арабелла, сидя на диване, – я тогда отреклась от своих привязанностей и стала свободна.

Она выпила вино до конца и поставила бокал на стол.

– Бесы вымоют, – бросила ведьма, – я понимала, что для моей цели нужно бессмертие. И что те, кто мне дорог, останутся смертными и рано или поздно меня оставят. Поэтому я обезопасила себя от лишней боли.

Элеонор с пониманием слушала её. В воспоминаниях она ощутила столько боли, столько страданий… Каждое движение, каждый поступок Арабеллы в прошлом были пропитаны ими.

– Наши цели, в общем, похожи, – ответила девушка, тоже допив до дна, – правда, я не хочу стать бессмертной, но не прочь, чтобы этот кошмар закончился.

– И он закончится, – сладким голосом пообещала Арабелла, – когда вы с Братом отдадите фиолетовую силу, Аид больше не тронет этот мир. Таковы условия нашей с ним сделки.

– И не будет больше смертей и страданий, – в голосе Элеонор прозвучала горечь – но вместе с ней и надежда.

– Да, – кивнула ведьма, – а теперь встань.

Девушка поднялась из кресла и вернула пустой бокал на стол. Арабелла подошла к Элеонор и положила руку на её плечо. Та вблизи разглядела зелёную морщинистую кожу ведьмы и серые длинные ногти, похожие на когти. А от прикосновения Левски по телу девушки будто бы прошёл электрический разряд.

– Ты обладаешь могучей силой, Элеонор, – льстиво произнесла Арабелла, – пусть она тебе досталась не по твоему желанию, но сейчас ты можешь использовать её как инструмент. Действенный и эффективный.

Элеонор внимательно слушала ведьму. Она была готова пойти на многое, чтобы вернуть Антуана из мира иллюзий. И остановить череду смертей, вызванную одним неправильным решением.

– Да, я готова, – тихо, но твёрдо произнесла она.

– Хорошо, – довольно сказала Арабелла.

Ведьма сняла руку с плеча Элеонор, а затем пересекла комнату и подошла к стене. К стойке рядом с черепом-светильником были прислонены два посоха. Арабелла взяла один из них и протянула девушке.

– Это твоё новое оружие, – объяснила ведьма, – с ним ты будешь непобедима.

Элеонор взяла посох. Он был похож на старое оружие Брата и Сестры, только сделан из чёрного дерева. На его навершии так же переливался аметистовый шар, но сейчас внутри драгоценного камня роилась тёмная энергия. Девушка решительно нахмурила брови и крепче сжала посох. Она поставила его на пол и пустила внутрь фиолетовую силу. От этого в аметисте зародилось лиловое сияние.

– Я сделаю всё, что потребуется, – согласилась Элеонор.

Все три глаза Арабеллы загорелись от радости.

Эрнст вернулся в реальный мир. Перед ним снова встали стены тюремной камеры, и он снова был юношей-магом в костюме охотника на демонов, а не волшебницей в мундире, ставшей пространственной сущностью. Только что он пережил всё то, что произошло с Арабеллой. Испытал на собственной шкуре вознесение одного из самых опасных существ во Вселенной.

– Значит, ты теперь ещё и энергетическая сущность? – спросил он Инес.

– Да, – ответила волшебница, – после того дня Арабелла лишь принимала облик человека, чтобы ей было удобнее общаться со смертными, а на самом деле была сгустком магической энергии. Но я сейчас смертна. Я состою из плоти и крови, ибо именно в её смертности была человечность. И доброта.

Брат ненадолго задумался и задал ещё вопрос:

– А что за обещание ты дала? И кому?

– Я забыла, – вздохнула Инес.

Эрнст промолчал. Он не знал, что и кому обещала Арабелла, но чувствовал за её мыслями бездонный колодец страданий. И они были ему хорошо понятны. Даже настолько, что он удивился, как у него с королевой Катценхаузена может быть что-то общее. Она тоже чувствовала себя чужой и неприкаянной в этом мире и во многом руководствовалась этим. Как и сам Эрнст. Как и Изабелла до заклятия.

– Спасибо за рассказ, Инес, – произнёс он, всё ещё оставаясь мысленно в той, прошедшей реальности, – и мне уже пора тебя покинуть.

Брат развернулся и направился к выходу из тюрьмы.

– Постой, – за его спиной сказала волшебница, – я знаю, как избавить этот мир от демонов.

А вот это было уже интереснее. Он снова повернулся к Инес и сказал:

– Я тебя слушаю.