Последняя надежда

Глава 16

Тайны Лимбо

Посреди голубого неба парила крепость из белого металлопластика. Её шпиль, увенчанный статуей женщины, выступал посреди на вид мягких, похожих на вату облаков. Золотые шпили башен блестели под палящим солнцем Рая.

К этой крепости летели три маленькие точки. То были три ангела из Небесного Воинства. Размахивая крыльями, они направлялись к белоснежной стреле, парящей высоко над бескрайним океаном Рая. Когда ангелы приблизились к небесной цитадели, воздух озарила голубая вспышка силового щита. Воины Зевса ударились о нематериальную преграду, и их бездыханные тела разлетелись в разные стороны, чтобы, в конечном счете, провалиться сквозь облака и сгинуть навеки в море.

Внутри одной из башен небесного оплота Лимбо открылись автоматические двери. Его хозяйка, Арабелла Тереза Эмма Левски, вошла в комнату с голубыми стенами и прозрачным полом, под которым росли цветы. При виде своей пленительницы Эрнст и Изабелла насторожились, готовясь к худшему. Прошло две недели, и всё это время Брат и Сестра пребывали в практически полном одиночестве и из живых существ видели лишь друг друга. Только механические гвардейцы приносили им еду и уходили.

– Вот я снова здесь, – спокойно сказала Арабелла.

– Чем мы обязаны твоему визиту? – ядовито усмехнулся Эрнст.

– Я хотела… поговорить, – не сменяя тона, Левски.

Волшебница снова села в белое просторное кресло. Она выглядела так уверенно, будто уже склонила близнецов на свою сторону.

– Ну же, присаживайтесь, – доброжелательно произнесла Арабелла, кивком указывая на диван рядом с креслом.

Изабелла и Эрнст сели, с недоверием глядя на Левски.

– Чего ты хочешь? – спросила Сестра, – чтобы мы встали на твою сторону?

– Этому не бывать, – жёстко отрезал Брат.

Арабелла улыбнулась в ответ.

– Вы так считаете, – сказала она, – вот скажите, не всё ли вам равно, что случится с Богом? Вы же в него никогда не верили.

– Нам всё равно, что будет с Зевсом, – ответил Эрнст, – но не всё равно, что случится со Вселенной. Если у него действительно такая большая сила, то ты сможешь сделать с ней всё, что угодно. Ты будешь очень опасна.

Арабелла раздражённо вздохнула.

– Слова, пустые слова, – произнесла волшебница, – кто это говорит? Ты или твоё желание быть хорошим?

Эрнст задумался. Изабелла озадаченно посмотрела на своего Брата.

– На самом деле у нас больше причин сотрудничать, чем воевать, – с улыбкой сказала Арабелла.

– Каких же? – бросила Сестра.

– Мы с вами очень похожи, – мягко ответила Арабелла.

– Это ложь, – холодно произнёс Эрнст.

Он всем естеством отрицал, что у него с Изабеллой могло быть что-то общее с опасной колдуньей, которая хочет убить Бога и может уничтожить всё живое. Но в то же время рассказ Арабеллы о своём прошлом вызвал у Брата, как и у Сестры, весьма противоречивые чувства…

– Правда? – усмехнулась волшебница, – разве вы не испытываете то же глубинное, неистребимое недоверие к миру, что и я? Вспомните своё детство и то, что было до фиолетовой силы. Ещё с малых лет вы чувствовали себя чужими, брошенными здесь. Ваши родители любили вас, но между вами и ими словно всегда была непреодолимая стена. Вам казалось, что они погрязли в предрассудках своего времени, и вы стремились к лучшей жизни, более простой в чём-то, а в другом – более сложной, осмысленной, где есть место не нелепым условностям, а разуму и свободе. Вы не голодали и не жили в бедности, несмотря на лихие времена Ульчини, но воспринимали это как должное, при этом желая большего, но уже не в материальном плане. Вы видели насквозь, что ваши родители неидеальны, и хотели стать лучше их. Вы оглядывались на прошлое своей семьи. Ваши прапрабабушки и прапрадедушки были аракастскими и лемонтскими крестьянами, которых добрый социалист Рамирес посчитал достойными жизни после апокалипсиса. Затем с каждым поколением жизнь улучшалась, даже несмотря на массовые чистки Айзенманна. Всё больше членов вашей семьи получали высшее образование и более престижные должности. А затем случились реформы Ульчини. Конечно, они поставили крест на научной карьере ваших родителей, но не помешали им развить ваши умы ещё до школы, подогрев вашу врождённую любознательность. Хорхе и Жаклин Перес надеялись, что интеллект для вас, как и для большинства работников умственного труда, будет инструментом, который дома можно положить на полочку ради милых сердцу мещанских традиций, но вы использовали его и для осмысления всего вокруг, для понимания, как устроена реальность. Вам хотелось большего, и школа подтверждала в ваших глазах, что вы идёте правильной дорогой. Вы были в ней самыми умными, но никогда не теми хорошими мальчиком и девочкой, которых хотела видеть Максима Гаритос. Одноклассники вас презирали и ненавидели, и вы отвечали им абсолютно тем же, успокаивая себя тем, что они начали войну. И друзей у вас почти не было, но вы к этому привыкли ещё с очень раннего детства, когда не хотели играть в то же, во что и соседские дети. В школьном маленьком мирке вы видели себя крупными рыбами, окружёнными дикой сворой мелких, и ещё не знали, что в Академии окажетесь совсем не гениями, а лишь одними из многих, а маленькие тайны вроде игр с хождением сквозь стены лишь убеждали вас в вашей исключительности. Но где-то вдалеке всё равно маячила загадочная и сложная взрослая жизнь. А тем временем на смену свободолюбивому, но недалёкому Ульчини пришёл хитрый и властолюбивый д’Обстер, который начал закручивать гайки и тайно возвращать Последнюю Надежду под колпак Вельзевула. Увы, Невидимые тогда не смогли удержать власть своей марионетки. А в воздухе вокруг вас, далёких от тех интриг, витала мысль, что преуспеть в городе можно не благодаря уму или моральным качествам, а только благодаря грубой силе или связям, которых в вашей семье не было.

Изабелла и Эрнст словно вернулись в те времена, когда учились в школе, а всё вокруг казалось им будто окутанным туманом, через который нужно было продираться. Когда они были в абсолютной власти родителей, но хотели свободы.

– Вас не покидало чувство, что реальность на вас давила и подступала со всех сторон, – говорила Арабелла, – что даже те, кто любил вас, имели тайный, враждебный для вас умысел. Но были в жизни те, кому вы доверяли безусловно. Эрнст и Изабелла, Антуан и Элеонор Перес, вы были очень близки чуть ли не с рождения. Вы очень охотно играли вместе и ценили это. Когда вам было плохо и грустно, вы искали утешения друг у друга. Первых Брата и Сестру я разделила в раннем возрасте и жалела об этом, но тогда это, увы, было необходимо. А в вашем случае не было опасности со стороны демонов, и я смогла дать вам то, что хотела. Прочную, чистую, светлую связь между душами, которая стала вашим идеалом.

Сидя на диване, Брат и Сестра внимательно слушали Арабеллу. Возможно, Эрнст как-то возразить, или Изабелла желала поспорить с волшебницей, но речи Левски задевали некие потаённые струны внутри близнецов. Словно она препарировала их заживо, и то, что видела, без сомнений было правдой.

– Кто не мечтает о безусловной любви, а любовь стоит дорого, – молвила Арабелла, – принятые в Последней Надежде семейные отношения в ваших глазах себя дискредитировали. Для вас это была неприятная обязанность, сдобренная множеством лицемерных слов о любви, в то время как речь шла о выживании либо о следовании общественным нормам. Цинизм, прикрытый фиговым листком морали. Вы всегда хотели родства по духу, а не по крови, которой не придавали значения – слишком много в ней было иррационального, непонятного для ваших аналитических умов. Конечно, был один исключительный случай, но ваше душевное родство вам гораздо важнее. А дальше зачем искать жену и мужа? Неужели ты, Эрнст, хотел тратить кучу сил и средств на свидания, пока какая-нибудь женщина не выразит свою благосклонность? А ты, Изабелла, наверное, всегда мечтала быть наряженной куклой для какого-нибудь мужчины, который всегда будет считать себя лучше тебя? И для чего? Чтобы потом вы оба погрязли в пошлом болоте мещанской жизни, и ваши личности померкли перед ожиданиями жадного и всепожирающего общества? Чтобы смыслом вашей жизни стало угождать бабушкам в подъездах? Вы же всегда были индивидуалистами и не руководствовались принципами «так надо» и «так принято». Ещё давно вы поняли, какая ерунда эти стереотипы, связанные с полом. Когда вы были так похожи друг на друга, но родители почему-то воспитывали вас по-разному. Говорили, что мальчики не должны плакать, а девочки должны всем нравиться. А вы относились друг к другу не как к мальчику или девочке, а в первую очереди как к личностям. Вы уважали и принимали друг друга без вопросов. Этого было сложно найти и в семье, и в школе, и даже потом, и так возникла сильная привязанность. В ней вы нашли убежище от грубого, враждебного мира вокруг вас, и благодаря ей вы не озлобились на него окончательно. Мне самой так не хватало этого. Даже Марго, верная мне во всём, не могла понять моих амбиций, ту пустоту, которая зияла во мне. Со временем я стала более самодостаточной и забросила поиски родственных душ. Только в Аиде я что-то почуяла, но он меня разочаровал, да и уже поздно было – я прекрасно чувствовала себя в компании одних безмолвных гвардейцев и Серых ангелов. Однако мечты всё же остались, и я смогла воплотить их в Поле. Больше всего я любила саму себя, да и вообще человеку проще всего принять самого себя, и поэтому вы так похожи друг на друга, словно разнополые клоны.

Глаза Левски налились слезами. Изабелла и Эрнст чувствовали в её словах вековую горечь и печаль, но не могли сопереживать ей.

– Ты сумасшедшая, – сказал Брат, – создать нас, чтобы воплотить свою мечту…

– Я сумасшедшая? – переспросила Арабелла, – глупый ярлык, значение которого вы не понимаете. Нормальность – лишь массовое и узаконенное сумасшествие, которое способствует выживанию человеческого рода. Отбери у неё массовость и легитимность – и под маской окажется неприглядный общественный психоз. Но вернёмся к вам. Вы хотели смысла, вы хотели судьбы, вы хотели чего-то особенного. И я вам это предоставила. Я начала вас готовить, ещё когда подарила на День Рождения книгу про первых Брата и Сестру. Я рассказывала вам истории про них, а вы отождествляли их с собой. Вы играли, представляя себя ими, а я лишь сделала эти игры былью. Я стала вашей феей-крёстной, вашим путеводным маяком, который показывал дорогу из беспросветной пучины «реальной жизни». На ваш шестнадцатый День Рождения я подарила вам сказку. Я позволила вам почувствовать себя избранными, героями. В своих фиолетовых костюмах вы получили те славу и признание, о которых всегда мечтали. И от вас для этого не требовалось особых усилий, потому что я давала вам ощущение лёгких побед. Неужели вы думали, что мэр, который вырос в жестоком мире подворотни и служил в тайной полиции, вдруг по своей воле стал вести себя как полный идиот? Война с д’Обстером и Вельзевулом была лишь спектаклем, постановкой супергеройского комикса про неудачников, которых вдруг укусил комар-мутант. Всё шло легко, как по рельсам, хотя я и сдобрила это зрелище эффектной и драматичной «смертью» Люциуса – всё же нужно было как-то подготовить вас к реальным трудностям и потерям. Затем, через два года я привела вас в Гранд-Альянс, и там вы смогли раскрыться по полной – в крепости не нужно было притворяться Элеонор и Антуаном Перес.

Каждое слово волшебницы въедалось в Эрнста и Изабеллу. Они понимали, что Левски не лгала, что она действительно играла с их чувствами, с их стремлениями, с их жизнью… А они повелись на её уловки, желая быстрой славы и уникальной судьбы.

– Ты манипулировала нашими желаниями! – выпалила Сестра, – ты знала, что нам хочется, и подсунула фальшивку!

– Я подарила вам ту жизнь, которую вы всегда хотели… и которую я сама хотела, – с грустью ответила Арабелла, – я не была никем избрана. Я довольно рано поняла, что для великих свершений нужен великий труд, и что жизнь будет постоянно мне ставить палки в колёса. Единственный раз, когда мне повезло – это когда я познакомилась с Марго и её дядей. Всё дальнейшее зависело исключительно от меня, и я почти победила мироздание, став равной Богам. Мне осталось эту победу… закрепить.

– С помощью нас? – спросила Изабелла.

– Да, – кивнула Левски.

– И что ты предлагаешь нам? – осведомился Эрнст.

– Хм… – задумалась волшебница, – вы хотели признания, но в то же время в вас было сильно и стремление к истине. Поэтому вы так и не нашли себя в обществе Невидимых. Оно занималось борьбой за права магов, а любая общественная борьба так или иначе сводится к упрощениям, к идеологии. «Мы особенные снежинки, мы умеем предсказывать будущее один раз из пяти и двигать монетку взглядом на миллиметр, дайте нам больше прав!» – произнесла она писклявым голосом, левой рукой изображая говорящий рот, – а противники Невидимых тоже умом не блистали. «Мы здоровые нормальные люди, мы за традиционные ценности, не отнимайте наши права!» – теперь она пробасила и сделала говорящую голову правой рукой, – горстка наивных «не таких как все», мечтающих о беззубой утопии, против государственных фанатиков, для которых стабильность выше развития. Они друг друга стоят, зато ими всеми было так забавно манипулировать! Я еле сдерживала смех. А в Гранд-Альянсе идеология была очень простой и не противоречащей объективной реальности. Для них важно лишь выжить в бою с демонами и мертвецами, которым не было никакого прощения. И там вы нашли друзей под стать себе. Личностей, которые не только оригинальные и странные, но и обладающие внутренней силой. И, что немаловажно, которые тоже стремятся к истине. К осмыслению, к пониманию вместо тупого следования идеологическим, общественным или каким-либо иным программам. Вне всяких сомнений, в крепости Гранд-Альянса вы нашли свой второй дом.

– И что, ты теперь подаришь нам истину? – ухмыльнулся Эрнст.

– Нет, – Арабелла широко улыбнулась, – её не подаришь при всём желании, но после победы над Зевсом я могу дать вам любую возможность, чтобы вы распорядились своими жизнями так, как считаете нужным. Вы сможете поместить свой родной мир в карманное измерение, оградив его от остальной реальности, которую я буду совершенствовать по своему желанию. Вы сможете вернуться к вашим друзьям из Гранд-Альянса, которые уже пришли в опустошённую Последнюю Надежду. Вы сможете осуществить мечты о башне на берегу озера, о дивном уединённом крае… – волшебница мечтательно закрыла глаза, – …или сможете сотворить новую жизнь и держать её как аквариумных рыбок. Вы только подумайте! Вы сможете жить вечно и дарить другим вечную жизнь! Вы не станете столь могущественны, как я, но всё, что вы мыслили, будет в вашем распоряжении! И для этого вам не нужно будет убивать своих товарищей! Даже ангелов в Раю убивать вам не нужно – ими легко займусь я! Просто убейте Бога, выполните своё предназначение, поблагодарите меня за всё хорошее, что я для вас сделала – и я отплачу вам сторицей!

То, что предлагала Левски, было очень заманчивым. Приобрести почти божественную мощь, чтобы воплотить в жизнь любую мечту, чтобы сделать свои жизни и жизни друзей не лучше – нет! – сделать их идеальными…

«Её слова очень похожи на искушения Аида», – мысленно произнёс Эрнст, – «вряд ли Арабелла сдержит своё слово».

«Но она требует так мало», – ответила Изабелла, – «Аид хотел, чтобы мы убивали невинных, но Зевса сложно назвать невинным».

«Мы никого не убьём, но принесём ей всю Вселенную на блюдечке», – подумал Брат, – «она раздавит всех как муравьёв – не глядя! Или сделает своими рабами, и не знаю, что хуже».

«Что ж, это правда», – вздохнула Сестра.

– Вы что-то обсуждаете по Полю? – подняла бровь Арабелла.

– Да, – ответил Эрнст, – мы…

– …Не согласны, – Изабелла озвучила общее решение.

– Мне очень жаль, что вы не прониклись, – с грустью произнесла Арабелла, – что вы не поняли меня и не приняли мою сторону. Но если мои слова меня не убедили, то позвольте мне кое-что показать. Пойдёмте за мной, – волшебница нахмурилась и встала с кресла.

– Куда? – насторожился Эрнст, – В пыточную?

– В сад, – мягко ответила Арабелла, – я обещаю, что не причиню вам вреда, и что вы вернётесь обратно в эту комнату.

– Хорошо, – холодно произнёс Брат.

– Почему вы мне до сих пор не доверяете? – вскинулась Левски.

– Потому что ты нас предала и обманула, – просто и жёстко ответила Изабелла.

– Обещаю, что этого больше не повторится, – заверила её волшебница.

Волевым шагом Арабелла направилась к выходу из комнаты. Эрнст и Изабелла последовали за ней.

Близнецы второй раз спустились на лифте, только затем Арабелла повела их не на крепостную стену, а в другую сторону. За несколькими коридорами поднялась автоматическая дверь, и Эрнст и Изабелла попали в пышный сад. На высоких яблонях одновременно распустились белые цветы и росли крупные, зелёные яблоки. Бежевые стены были опутаны лианами с сиреневыми и розовыми цветами. Из одной из них водопад спускался в фонтан, обнесённый белым бортиком. Этот сад был погружён в мягкий полумрак, и лишь маленькие синеватые огоньки медленно летали в воздухе.

Арабелла шагала по дорожке из белого камня, пересекающей аккуратно стриженный газон. Эрнст и Изабелла смогли лучше разглядеть сад, присматриваясь к окружению в свете огоньков. Слева и справа от близнецов находились столики, на одном из которых маги заметили шахматы. Интересно, кто там играет?

– Нам сюда, – Арабелла указала на следующую автоматическую дверь.

Следуя за Арабеллой, Брат и Сестра очутились на тёмной городской площади. Дорожка из ровного белого камня под их ногами сменилась грубой брусчаткой. Такой знакомой… Эрнст и Изабелла услышали журчание воды и увидели во тьме перед собой невысокий каменный бортик. Именно такой фонтан находился перед зданием Парламента в Последней Надежде…

– Что это за место? – не понимал Эрнст.

Сестра и Брат прищурились и разглядели за фонтаном фонари на чёрных столбах, а дальше – целый ряд жилых домов.

– Скоро вы всё узнаете, – загадочно ответила Арабелла.

Сумрак начал постепенно развеиваться. Тьма уходила, словно над Эрнстом и Изабеллой исчез огромный купол. Яркий свет солнца озарил дома, построенные в стиле Последней Надежды. Брат и Сестра видели похожие здания на Рыночной Улице – такие же стены из камня и кирпича, узкие прямоугольные окна, ступенчатые фасады. Только этажи домов в Лимбо были перемешаны друг с другом, как в колоде безумного картёжника. У одного строения первый этаж был серым, второй – красным, а третий – голубым, а другое здание венчала башня крытого рынка – бежевая с зелёной крышей. Только на шпиле был написан не год, когда его построили, а слово «Лимбо» – причём буква «б» была повёрнута в другую сторону, а буква «о» имела чёрточку, как ноль. А между этими зданиями стоял маленький двухэтажный дом с бежевыми стенами и башенкой с зелёной треугольной крышей. В отличие от других сооружений, он выглядел в точности так же, каким его запомнили близнецы…

– Это невозможно… – Изабелла замерла от удивления.

Она и её Брат хорошо знали этот дом. Очень хорошо знали. А за этой странной городской улицей вместо горных вершин Пентадия и моря на горизонте поднималась невероятно высокая белая стена. На самой её вершине, за крепостными зубцами расхаживал гвардеец Лимбо, вооружённый копьём.

– Что всё это значит? – вырвалось у Эрнста.

Он и Изабелла удивлённо разглядывали это необычное место, которое выглядело как искажённая копия Последней Надежды. Брусчатка, фонари, фонтан, лавочки, фасады и башенки домов – всё было таким знакомым. Но в сочетании друг с другом эти элементы выглядели совершенно чуждыми и почти нереальными.

– Смотрите, – Арабелла кивнула в сторону улицы.

Двери домов по очереди открылись, и город заполнили люди. Всех их Эрнст и Изабелла когда-то встречали. Они заметили старого священника в рясе и серой шапочке, маленькую внучку учительницы Максимы Гаритос, двух светловолосых подруг в лёгких платьях… У одного из фонарей собралось знакомое семейство. Генерал Вольдемар, чей серый мундир с золотыми эполетами едва налезал на большой живот, басом что-то увлечённо рассказывал. На его хмурую жену эта история не производила впечатления, а вот внучка Натали звонко и жизнерадостно смеялась, слушая деда. А чуть дальше от Вольдемаров старый ректор Академии святого Леонардо разговаривал со светловолосой девушкой в студенческой форме. Его лицо было добродушным и слегка растерянным. Ректор внимательно слушал, как студентка быстро и оживлённо излагала материал, и периодически прерывал её вопросами.

Изабелла и Эрнст не верили своим глазам. Близнецы увидели и других жителей своего города – полицейских в форме, пожарных в касках, служащих Парламента в деловых костюмах. А перед открытой дверью небольшого двухэтажного дома стояли папа и мама магов. Невысокий полный мужчина в очках и с бородкой и женщина того же роста с заплетёнными в хвост волосами. Родители тепло улыбались своим сыну и дочери, которые стояли рядом с Арабеллой у фонтана.

Изабелла вдруг вцепилась в бежевые одеяния волшебницы.

– Это вообще что, чёрт побери, такое? – злобно спросила она, глядя в строгое, царственное лицо Арабеллы, – иллюзии? Видения?

– Ни то, ни другое, – ровно ответила Левски.

– Но они же умерли! – выкрикнула Изабелла.

– Нет, – покачала головой Арабелла, – я воскресила их в Лимбо.

Изабелла ослабила хватку и отпрянула от волшебницы.

– Но это невозможно, – Эрнст был потрясён, – Люциус говорил, что нужна энер…

– Поверь, он многого не знает, – ответила Арабелла, – а я не могла бросить на верную смерть целый город и потому спасла людей от чумы Ледяного Крестоносца.

Изабелла не отводила взгляда от родителей и других горожан.

– Они настоящие? – спросила она, – не автоматоны? Не роботы?

– Нет, они настоящие, – мягко сказала Левски.

– Я тебе не верю, – скептически процедил Эрнст.

– А давай я оторву кому-нибудь голову, – усмехнулась Арабелла, – и ты увидишь провода, микросхемы…

– Нет! – выкрикнула Изабелла, – не надо!

Она уже однажды потеряла жителей родного города и не хотела, чтобы это повторилось.

– Значит, они настоящие, – с улыбкой произнесла Левски, – можешь считать это моими извинениями за предательство, зелёную ведьму и «Корень Зла».

Изабелла смотрела то на неё, то на жителей Последней Надежды вдали.

– Ступай, – сказала Арабелла, – поговори с ними. Они по тебе соскучились. И по тебе тоже, Эрнст.

Брат и Сестра молча кивнули и направились к дому своих родителей.

– Только вернитесь к вечеру в свою комнату, – вдогонку произнесла Левски.

Гул разговоров стих. Горожане встали с обеих сторон от бурлящего фонтана, с любопытством наблюдая за близнецами в фиолетовых плащах. Но всё внимание Эрнста и Изабеллы было приковано к мужчине и женщине у входа в дом. Выражение лица папы было грустным и задумчивым, а под глазами мамы блестели слёзы. Изабелла и Эрнст подошли к родителям. Мама и папа выглядели такими живыми, словно никогда не умирали. Они носили те же красное платье и синий костюм в полоску, что и на том злополучном празднике в Академии, куда явился Ледяной Крестоносец.

– Антуан, Элеонор, – тихо произнесла мама, – вы теперь дома.

Брат и Сестра робко протянули руки к родителям и обняли их: Эрнст – маму, а Изабелла – папу. В глазах близнецов наворачивались слёзы. Магам казалось, что целая вечность прошла с тех пор, как ледяная чума остановила сердца родителей и остальных горожан. А теперь все жители Последней Надежды оказались живы – если это не была очередная уловка Арабеллы.

– Привет, – сказал Эрнст, держась за руки мамы.

Она плакала, положив голову на его плечо.

– Мы так скучали… – вздохнул папа, обнимая Изабеллу.

– И мы, – осознала она.

Дети и родители отпустили друг друга. Изабелла и Эрнст видели, что лица Пересов-старших были мокрыми от слёз. Даже обычно сдержанный папа Перес плакал, увидев своих детей.

– Пойдём в дом, – всхлипывала мама, – я покормлю вас… обедом.

– Да, – встревоженно ответил Эрнст, – пойдём.

Брат и Сестра отправились в дом родителей. А за спинами близнецов Арабелла наклонилась над фонтаном. Волшебница протянула руку в воду и вытащила оттуда монету. Задумчиво покрутив блестящий кругляш ценой в пять пфеннигов, она выбросила его обратно.

Входная дверь дома Пересов закрылась, и Эрнст и Изабелла оставили позади суету новой Последней Надежды. Семья собралась на первом этаже, в большой комнате с эркером. Это помещение казалось таким знакомым – те же бежевые обои на стенах, то же большое окно в эркере, прикрытое тёмно-синими занавесками от ненужного внимания других людей… Но в то же время комната была совсем иной, непривычной. Лестница на второй этаж находилась вовсе не рядом с входом, а у дальней стены. А там, где в старом доме Пересов поднимались ступеньки, Брат и Сестра увидели небольшой камин. Длинный обеденный стол в центре помещения был повёрнут в другую сторону, а в освободившемся пространстве у окна стояли два пухлых кресла.

– Я понимаю, всё это выглядит необычно, – сказала мама, – здесь всё не так, как в старом городе, но мы уже свыклись.

Брат и Сестра снова с изумлением осмотрели комнату. На вытянутой деревянной столешнице они заметили точно такие же тарелки и чашки, как и в том, старом городе. Даже их любимые жёлтые кружки…

«Если Арабелла не врёт, то мама с папой у неё в заложниках», – подумал Эрнст.

Но родители не выглядели как заложники. Они казались абсолютно такими же, как и прежде, будто ничего в их повседневной жизни совсем не изменилось.

– Садитесь за стол, – произнесла мама, – скоро я принесу вам еду.

– …И так мы попали в крепость Гранд-Альянса, – рассказывал Эрнст, – она стоит на лугу у Белых Гор.

На столе было много пищи, которую Брат и Сестра не ели с тех пор, как покинули Последнюю Надежду. Колбаса, булочки и овощи словно были родом с крытого рынка, а куриные ноги мама Перес приготовила по собственному рецепту. Эрнст и Изабелла давно не слышали дивный запах жареной курицы. И ещё близнецы поняли, как истосковались по домашней картошке! Ни в крепости Гранд-Альянса, ни в Лимбо никто их ей не кормил.

– А вам не страшно было там спать? – обеспокоенно спросила мама, глотнув компот из прозрачно-розовой кружки.

– Почему же? – недоумевал Эрнст.

– В Катценхаузене одни националисты, которые не любят Империю, – серьёзно ответил папа, поедая куриную ногу.

За его стулом стоял столик с телефоном, а на стене висели картины в маленьких рамках и часы. Раньше всё это находилось у перегородки рядом с лестницей.

– Во время войны они хватали имперских детей и сдирали… – продолжил папа.

– Не нужно о таких вещах за столом! – перебила его мама.

Эрнст устало вздохнул.

– Это вам д’Обстер сказал, – произнёс он, – и мэры до него.

– Выходит, катцы белые и пушистые… – в словах мамы неожиданно проступил яд.

– Они такие же люди, как и мы, – ответила Изабелла, – среди них тоже есть и хорошие, и плохие. И националисты тоже есть – наш командир был одним из них. Он ненавидел Империю, но понимал, что без нашей силы он не выживет. И помимо людей в крепости жили и другие расы. Он их тоже не любил, но был вынужден с ними считаться.

– Не понимаю, зачем вы их выгораживаете, – чуть ли не прошипела мама.

– Мы там нашли друзей, – ответил Эрнст, грызя морковку, – те самые родственные души, которых не было в нашем городе. Сумасшедший Алхимик – гном. Он работает в лаборатории со стеклянными стенами и делает всякие интересные зелья – нет, не наркотики, а просто боевые и лечебные эликсиры! – уточнил он, поймав насторожённые взгляды родителей, – и он даже создал себе искусственного ассистента – Гомункула.

Как же сейчас жил Сумасшедший Алхимик? Вернулся ли в крепость, починил ли Гомункула? Возможно, в Гранд-Альянсе Изабеллу, Эрнста и ангелов-хранителей давно считают погибшими…

– А как его зовут на самом деле? – поинтересовалась мама.

– Никто не знает, – пожала плечами Изабелла, откусывая булку, – он потерял память, а все прозвали его Сумасшедшим Алхимиком. И сам он стал себя так называть.

Мама оторопела. Ей явно было страшно за своих детей, которые прежде от неё многое скрывали, а теперь правда вылезла наружу.

– Ещё есть Анна и Томас, – сказал Эрнст, запивая морковку компотом, – они фэане – это такие пришельцы, которые сбежали со своей родной планеты из-за демонов. Анна и Томас увлекаются людьми. Они хотят быть похожими на людей, а ещё им нравятся истории о первых Брате и Сестре.

– И все ваши друзья из других рас… – протянула мама, – интересно, почему?

– Потому что нам тяжело со своей, – Изабеллу удивила сама постановка вопроса.

– Кстати, здесь ходит парочка в форме Академии, – сказал папа, доедая куриную ногу, – тощий парень в очках и девушка с розовыми волосами. Судя по их виду, они тоже ваши друзья.

– Розалинда и Алекс! – воскликнул Эрнст, – они тоже тут!

Выходит, друзья близнецов из Академии тоже не погибли от ледяной чумы и были в этом городе!

– Мы их навестим, – сказала Изабелла, с радостью предвкушая встречу.

– Попозже, – улыбнулся папа, – мы очень скучали и хотим видеть своих детей.

Его тон был добродушным, но требовательным.

«Ничто не ново под луной», – подумал Эрнст.

«Кстати, есть ли тут луна?» – спросила с помощью Поля Изабелла.

Во время обеда Изабелла и Эрнст рассказали маме и папе всё, что произошло до того, как они попали в Лимбо, но умолчали о планах Арабеллы, чтобы их не расстраивать. Затем Брат и Сестра разошлись по разным комнатам. Эрнст остался с папой. Они сидели в креслах у окна и разговаривали. Снаружи улица была подозрительно пустой, без машин и людей. А были ли вообще автомобили в этом городе?

– Антуан, расскажи что-нибудь, – произнёс папа.

Эрнст подумал и ответил:

– Меня уже давно все зовут Эрнст, папа.

– Не нервничай, – сказал отец, – а для меня ты всегда будешь Антуаном. Это имя носил твой прапрадед. Он защищал Империю от нежити в годы войны. Он не был героем, но сражался лицом к лицу со скелетами и зомби. У него были только винтовка и штык-нож. Ни яркого плаща, ни магии.

Эрнст задумался, слушая его.

– Ты прав, – произнёс сын, – он был хорошим человеком.

– И тобой я горжусь, – сдержанно улыбнулся папа, – после всех этих сражений, если, конечно, вы с сестрой рассказали правду. Когда-то ты был маленьким хнычущим мальчиком, а теперь стал мужчиной, который даже вернулся из Ада.

«А мной ты тоже гордишься?» – подумала Изабелла, которая отправилась с мамой на второй этаж.

Слова папы тронули струны в душе Эрнста. Он вспомнил, как в детстве боялся его властного, иногда непредсказуемого характера. Сыну хотелось как обычно умолчать, замять ситуацию, но в то же время он понимал, насколько была важна правда после трёх лет тайн и лжи.

– Я… – голос Эрнста дрожал от волнения, – я помню, как ты хотел, чтобы я стал мужчиной… Как ты был зол на меня, когда я не соответствовал твоим ожиданиям. А я вместо того, чтобы стать более сильным и стойким, лишь недоумевал и сильнее плакал…

После сказанного с него словно свалился тяжёлый груз. То, что он долго в себе прятал, наконец-то высвободилось.

– Я тогда видел, что ты был окружён женщинами, – серьёзно ответил папа, – мама, бабушки – все они в тебе души не чаяли, все они баловали тебя. И играл ты больше с Элеонор, чем с соседскими мальчишками. А я хотел мотивировать тебя, подтолкнуть к развитию.

Эрнст замер, обдумывая слова папы. А затем он тихо рассмеялся.

– Почему ты сказал мне об этом только сейчас? – печально спросил он у отца, – сейчас уже поздно.

Папа промолчал, смотря на сына сквозь стёкла очков.

– Тебе было плохо, но посмотри, кем ты вырос сейчас, – наконец ответил он.

– Изабелла тоже выросла достойным человеком, – сказал Эрнст, – думай, что хочешь, папа.

Сын встал с кресла и ушёл, а отец остался сидеть, похожий на каменное изваяние.

Изабелла поднялась на второй этаж по лестнице, расположенной в непривычном месте. Мама привела её в комнату с большим окном. В старом доме это была детская Эрнста и Изабеллы, а в этом вместо их двухъярусной кровати стояла большая кровать из спальни родителей, а на стене висел расшитый узорами ковёр. Из привычного Сестре убранства остались только комод у окна стулья.

– Как я понимаю, ни у тебя, ни у Эрнста не может быть детей? – спросила мама.

Изабелла стояла к ней спиной, изучая обои и ковёр на стене.

– Да, – сухо ответила она.

– Жаль, что я не смогу понянчить внуков, – вздохнула мама, – а ты – познать радость материнства. Знаешь, все женщины этого хотят – это у нас в природе. Видела бы ты, как тётя Инес хотела подержать вас с Ант… с Эрнстом, когда вы были маленькими.

Изабелла недовольно фыркнула. Ей надоели эти разговоры и бессмысленные обобщения.

– Не было никакой «тёти Инес», – произнесла она, – это была Арабелла.

– Та безумная ведьма, которая заточила нас тут? – спросила мать.

– Да, – кивнула дочь.

– Сядь. Я вижу, что ты чем-то обеспокоена.

Изабелла и мама сели на стулья у красного ковра на полу. Сестра уже не чувствовала себя так напряжённо.

– Ты права, – произнесла Изабелла, – так и есть.

– И что же тебя беспокоит? – с участием спросила мама.

– Этот город, – ответила дочь, – ты хоть знаешь, где мы находимся?

Мама покачала головой.

– В Лимбо, крепости между Раем и Адом, – поведала Изабелла, – всё здесь фальшиво, всё здесь не так!

– Мне тоже тут не нравится, – тихо произнесла мама, – с тех пор, как мы все очнулись здесь. Эти стены и солдаты в шлемах… Я пережила Ульчини и д’Обстера, но они были людьми. А здесь вокруг явно что-то нечеловеческое.

В словах мамы чувствовался глубинный, сильный страх.

– Я надеюсь, мы ещё вернёмся обратно, – горько ответила Изабелла, – все вместе.

В этот момент в комнату вошёл Эрнст. Он тоже удивился тому, как изменился интерьер.

– Простите нас, пожалуйста, – сказала мама, – вас здесь не было, и мы решили переехать в эту комнату.

– Ничего страшного, – ответил сын.

Мама увидела, что он как-то поник. А из его головы никак не выходил неприятный разговор с отцом.

– Что такое? – заботливо спросила она, – опять папа что-то сказал?

– Да не, всё нормально, – безразлично ответил Эрнст.

Он подошёл к большому красному ковру, который висел на стене. Изабелла и мама встали со стульев. Эрнст провёл рукой по жёлто-оранжевым цветочным узорам и сказал:

– Помню его. Мы с Изабеллой представляли, что узоры по углам – это динозаврики, которые прыгали в блюдце в центре.

– Да, было такое, – с улыбкой произнесла мама, – эх, детство – счастливая пора.

– Не такая уж и счастливая, – вздохнул Эрнст, повернувшись к ней.

– Да ладно тебе, – ещё шире улыбнулась мама, – я сейчас тебе и Изабелле кое-что покажу. В кладовке собраны все ваши детские вещи. Быть может, вы вспомните что-нибудь ещё.

Она указала на зелёную дверь, которая в Последней Надежде вела на лестничную площадку. Эрнст открыл её и увидел, что пространство под наклонённой крышей занимала кладовая, где стояли всевозможные сундуки со старыми вещами. И среди множества коробок к потолку тянулась деревянная двухъярусная кровать. Все её лиловые матрасы были заняты одеждой, посудой и игрушками. А на свободном от вещей куске пола лежал фиолетовый коврик. Тот самый, из детской…

Изабелла прошла в кладовую вслед за своим Братом. Между обоими близнецами будто снова пронеслись те времена, когда они изучали мир вокруг себя и играли, проходя сквозь стены. Сестра с изумлением заметила на стене у кровати старые рисунки, которые в мире Пяти Рас так и остались в общежитии Академии святого Леонардо. Затем Изабелла нашла плюшевого медведя с галстуком-бабочкой и подержала в руках. Коричневый мех был таким знакомым и приятным на ощупь. И легко забывалось, что это лишь копия, созданная Арабеллой в своей крепости, а настоящая игрушка лежала где-то в том, подлинном доме Пересов – если только Левски не перенесла все памятные вещи к себе.

– Помнишь его? – Изабелла решила говорить с Братом вслух, чтобы не смущать маму, – мы представляли, что у него есть…

– …Два рта в лапах, – закончил Эрнст, – весело тогда было.

– А через эту стену мы тогда прошли, – Изабелла кивнула в сторону рисунков.

Она немного смутилась. Уже не было смысла что-то скрывать от родителей, но она всё равно чувствовала себя неловко.

– Только здесь были перила, – смеялся Эрнст, осматривая комнату.

Его глаза остановились на двух стопках детских вещей: сине-серой и сиренево-розовой.

– Я завидовал тебе, что ты носила фиолетовое, – вспомнил он, – мне всегда нравился этот цвет.

– И вот мы его оба носим, – ответила Изабелла, трогая свой фиолетовый плащ.

– И я не понимал, почему не мог носить длинные волосы, а ты могла, – задумчиво произнёс Эрнст, – видимо, поэтому зелье вырастило мне их за ночь.

Изабелла тепло и мягко улыбнулась.

Посмотрев свои старые вещи, Брат и Сестра спустились вниз и собрались уходить. К вечеру им нужно было вернуться в комнату, а они ещё хотели найти Алекса и Розалинду.

– Спасибо вам, – сказала Изабелла, стоя на синем коврике у порога.

– Мы были рады вас увидеть, – добавил Эрнст, – живыми и здоровыми.

– И мы были очень рады снова увидеть вас, – ответил папа.

Казалось, он не обиделся после того разговора.

– Приходите к нам ещё, – сказала мама.

– Обязательно придём, – ответила ей Изабелла, – если Арабелла разрешит.

Брат и Сестра открыли белую входную дверь и покинули дом родителей. Улица так сильно напоминала город, где они жили. Только в Лимбо перед домом стоял фонтан, а в маленьком саду за каменным парапетом росли не красные и жёлтые, а сиреневые цветы. И здания были расположены совсем по-другому.

– Здравствуйте, – сказал Эрнст, увидев молодую преподавательницу химии из Академии.

– Здравствуйте, Антуан, – доброжелательно ответила она и продолжила общаться со своим собеседником – служащим Парламента в деловом костюме и очках.

Мимо фонтана хмуро прошёл усатый министр финансов в зелёном цилиндре.

– Эй! Эй! – откуда-то раздался громкий женский голос.

Эрнст и Изабелла посмотрели на одну из лавочек у фонтана. Там им махала рукой девушка с розовыми волосами, которую сопровождал высокий и худой юноша.

– Розалинда! Алекс! – Брат и Сестра несказанно обрадовались, найдя своих друзей.

Переполненная радостью, Изабелла крепко обняла Розалинду. Подруга была слегка полноватой девушкой с круглым лицом, одетой в студенческую форму – чёрные брюки и серую жилетку поверх белой рубашки с галстуком. На голове Розалинды росла копна розовых ярко-волос.

Эрнст подошёл к Алексу и тоже обнял своего выжившего друга.

– Э… э… – смутился тот.

Эрнст разжал объятия. Перед ним стоял тощий, щуплый юноша, который, как и Розалинда, тоже носил форму Академии. Короткие чёрные волосы Алекса были тщательно уложены и прилизаны. Его лицо казалось безэмоциональным и безразличным, но глаза за толстыми стёклами очков излучали живость и выразительность.

– Привет, – сказал Эрнст и протянул другу руку.

Алекс с удовольствием пожал её.

– …Тогда я отправился в Эльфиду за осколком Сердца Эльдераля, который лежал в башне у эльфа по имени Элонис, – говорил Эрнст, – он совсем свихнулся за девяносто лет одиночества и поначалу принял нас за глюки в своей голове.

Друзья гуляли по вымощенной брусчаткой улице и разговаривали. Словно никто не умирал в жутких мучениях, словно не было той бойни во дворе Академии…

– О! Ты был в Эльфиде! – оживилась Розалинда, – я всегда мечтала там побывать.

Её голос был громким и звонким.

– Тебе бы вряд ли там понравилось, – ответил Эрнст, – после апокалипсиса там почти везде пустыня. Только башня Элониса уцелела, а сейчас и её нет.

– Всё равно ты видел эльфов, гномов и хомяков, – мечтательно произнёс Алекс.

– И вы увидите, – сказала Изабелла, – Если вернётесь в родной мир.

– А ты была в Эльфиде? – спросила Розалинда.

– Нет, – покачала головой Изабелла, – в это время Арабелла заколдовала меня, и я была очень-очень злой. Арабелла тогда разделилась на две части – в общем, это долгая история.

– Эти автоматоны мне нравятся, – Алекс показал пальцем на гвардейцев Лимбо, патрулирующих крепостные стены, – как бы я хотел посмотреть на них вблизи. И разобрать одного – правда, я в этом ничего не смыслю.

– Помню, ты мечтал об умных машинах, – улыбнулся другу Эрнст, – а Арабелла собирает целую армию из них.

– А зачем? – спросил Алекс.

– Чтобы убить Бога, – ровно ответила Изабелла.

– О! – воскликнула Розалинда, – да у неё запредельные амбиции!

– Она хочет подчинить себе всю реальность, всё бытие, – обречённо сказал Эрнст, – и мы с этим ничего не можем поделать.

– Печально, – пожала плечами Розалинда.

– А Бог есть? – удивился Алекс.

– Есть, – ответил Эрнст, – только на небесах всё тоже не так, как вы думали.

– Так-так-так, – внезапно послышался голос Арабеллы, – скоро вечер.

Она стояла на бортике фонтана, сделанном из серого камня, и её лицо скривила самодовольная ухмылка.

– Да, сейчас придём, – сказала ей Изабелла.

– Это она? – тихо спросил Алекс.

Эрнст молча кивнул.

– А она интересная, – протянула Розалинда, – мне кажется, я её раньше видела в городе.

– Да уж, интересная, – горько усмехнулась Изабелла, – она притворялась подругой нашей мамы. И с ней точно не соскучишься.

– Увы, нам нужно идти, – замялся Эрнст, – надеюсь, мы придём ещё.

– Пока, – Розалинда загрустила.

– Пока, – еле заметно улыбнулся Алекс.

Так Изабелла и Эрнст оставили своих друзей и вместе с Арабеллой покинули странную копию Последней Надежды.

Когда близнецы вернулись в свою комнату в башне, за окном было уже темно, но электрический свет ещё не погас. Под стеклянным полом плескались синие волны моря. Эрнст и Изабелла сняли ботинки и устало забрались на диван с ногами. Близнецов переполняли новые радостные впечатления, но маги до конца не могли поверить, что их родители и друзья были на самом деле живы.

«Всё это какой-то фарс», – думал Брат, – «похоже, Арабелла не перестала с нами играть».

«Всё равно мы откажемся от своей роли», – мысленно ответила Сестра.

«И что тогда? Она спасла их от Крестоносца только для того, чтобы потом снова убить?»

«В любом случае они будут в её власти», – с печалью осознала Изабелла, – «убьём ли мы Зевса или нет».

«Нам нужно бежать отсюда. И забрать всех».

«Но как?»

Эрнст тяжело вздохнул, понимая, что никаких идей у него не было. В это время освещение погасло, и в комнате воцарился мрак.

«Пойдём спать?» – предложила Изабелла, – «может, завтра на свежую голову что-то решим?»

«Это очень здравая мысль», – согласился Эрнст.

Брат и Сестра легли на диване, но долго не могли заснуть. Их никак не покидали мысли о новой Последней Надежде, о Розалинде и Алексе, о папе и маме.