Последняя битва

6 марта. 1979 года. 20:25. Москва

Домой удалось добраться лишь в восемь вечера. Ребята из НИИСК приготовили кучу чертежей, эскизов, расчетов. Они так увлекательно с горящими глазами рассказывали о своей разработке — сборном каркасе для МПС, используемых для него панелях и соединительных узлах, возможности собирать сооружения любых форм и параметров, на основе универсальных комплектующих, что мы не заметили, как прошло время. Всё-таки увлеченные люди, энтузиасты своего дела, умеют заинтересовать и заразить своими идеями. Особенно когда молоды, не успели «наесться» своей работой, в глазах горит огонь изобретательства и удовольствие от отлично выполненной задачи…

Я прощально махнул рукой Володе и Ивану, оставшимся в тамбуре, и закрыл дверь. Мокрая от растаявшего снега куртка заняла место на крючке вешалки, а ботинки — на большом коврике возле входа. Надел тапочки и потопал на кухню. Поставил чайник, включил конфорку, налил в чашку коричневой заварки и сел на табуретку, задумчиво уставившись на пляшущие синие огоньки….

Мы с Игорем Семеновичем беседовали с Ивашутиным часа три. Пришлось обсудить много вопросов. Принципы и структуру организации, нюансы общения с кураторами из КГБ, Министерства Обороны, ВЛКСМ и возможно МВД. Рассказать о проектах, которые хотим реализовать, коснуться вопросов отбора в областные и районные организации, обговорить программы агитации, особенности работы с детдомовцами, инвалидами ВОВ, детьми из неблагополучных семей и трудными подростками.

В Новоникольске эти проблемы мы успешно решили. Нет, подростковая преступность, драки на «районах», выяснения отношений между бандами не прекратились совсем. За короткий срок полностью искоренить уличную и бытовую преступность было невозможно. Да и, наверно, нереально.

Зато все эти негативные явления в разы уменьшились. Город регулярно и совместно с нарядами ППС, патрулировали тройки и пятерки «ОКОД» из наших ребят, студентов, фабричной и заводской молодежи. Маршруты составлялись так, чтобы проходить через криминальные районы, «злачные» места, основные точки сбора и тусовок городской шпаны: пивбар «Жигулевское», «Рюмочную», ресторан «Авангард», Балку и Петроградку, глухие улочки промзоны возле швейной фабрики, АТП, ЖБИ. Отдельное внимание уделялось участку города, где были расположены студенческие и рабочие общежития. До появления наших патрулей там каждый день происходили пьяные дебоши, драки, шумные скандалы, грабежи и разбои. Кроме массового побоища пэтэушников с «заводскими», о котором мне в начале встречи в красках рассказали Вероника и Зорин, произошла ещё парочка серьезных инцидентов, заставивших наших ребят из «Красного Знамени» взяться за эти гадюшники всерьез.

Сначала пьяный студент с молотком гонял соседей по общаге, а потом напал на дружинников ОКОД и ударом вскользь содрал нашему парню кусок скальпа с головы. А когда его начали скручивать, призвал на помощь собутыльников и спровоцировал массовую драку.

Через полторы недели дружная компания ребят южной национальности, приехавшая поступать в кулинарный техникум и шестую «бурсу», решила показать «кто на районе хозяин», сначала начала по-хамски клеить, а потом и лапать проходящих мимо девчонок, и устроила избиение учащихся, заступившихся за однокурсниц. Под горячую руку попало и трое наших парней из патруля, попытавшихся остановить рукоприкладство.

И в первом и во втором случае, местные гопники и горячие южные парни, напавшие на дружинников, сильно просчитались. В общагах поблизости жили несколько десятков бойцов «Красного Знамени». К ним со всех ног понеслись девчонки и парни, чтобы позвать на помощь. Подкрепление прибыло моментально, вооруженное всем, что попалось под руку: табуретками, скалками, ремнями с солдатскими пряжками, стульями и черенками лопат.

Ободренные подмогой в бой на стороне «сил света» пошли рядовые обитатели ближних домов, которых маргиналы и невоспитанные «джигиты» успели порядком достать. За минуту сопротивление было сломлено, а изрядно помятых и окровавленных хулиганов положили на землю до прибытия милицейских «бобиков».

После этих инцидентов не выдержал уже Зорин. Игорь Семенович поехал к Сидоренко, заперся с полковником в кабинете, около часа спорил и ругался, но всё-таки уговорил провести массовую показательную облаву на уголовников, хулиганов и дебоширов. Правда, для этого пришлось заручиться поддержкой высокого партийного начальства. — товарища Приходько. У Николая Яковлевича этот гадюшник давно в печенках сидел. По слухам, даже до столичных партийных товарищей докатывались отголоски творящегося беспредела. То иностранного студента, приехавшего к девушке, ограбят, то командированного из столицы партийного чиновника изобьют. Поэтому секретарь райкома сразу же дал «добро» на наведение порядка в общежитиях. Только попросил «никого не калечить».

Облаву провели грамотно. Опера и проживавшие там ребята со «Знамени» собрали информацию по бандитам, торговцам «травкой», грабителям, скупщикам краденного. Потом триста человек с нашего клуба с повязками «ОКОД», два отделения ППСников и десяток оперов, оцепили район общаг и начали трусить криминальный элемент. Ребята рассказывали, что сразу штук двадцать уголовных дел раскрыли, и человек тридцать по «обезьянникам» распределили, а восьмерых сразу, по открывшимся обстоятельствам в СИЗО отправили. Через две недели, уже после Нового Года рейд повторили. С тех пор обитатели «каменных джунглей» поутихли. Наших дружинников не задевали, разбои прекратились, дебоши и пьяные драки стали редкими.

Таким же образом была утихомирена шпана из Петроградки и прилегающего к промзоне рабочего квартала и частного сектора. Они попытались было собраться в стаю и разобраться с ребятами из «Знамени». Не получилось. На месте забитой ОКОДовцам «стрелки», отморозков, размахивающих цепями, палками и ножами отморозков уже ждали четыре сотни бойцов «Знамени». Ребята использовали нашу старую тактику. Чтобы не оставаться с голыми руками, надели на длинные палки и черенки от лопат плакаты: «С Новым Годом!», «Молодежь Новоникольска за здоровый образ жизни», а один из шутников написал на прикрепленной картонке «Свободу Нельсону Манделле».

Толпа с дубьем замаскированным под плакаты, сразу охладила пыл урок, вдруг оказавшихся в меньшинстве. Через пару минут с другой стороны пустырь заехали шесть УАЗов с милиционерами, перекрывая путь к отступлению. Под вопли «так не делается», «что же вы, творите волки позорные», разоруженных шпанюков загрузили в «бобики».

Большинство после профилактической беседы и очередного «китайского предупреждения», провели ночь в «обезъянниках» и были отпущены. Самых борзых, грозившим ОКОДУ и «Красному Знамени» страшной местью, быстренько приговорили к пятнадцати суткам за мелкое хулиганство и отправили «отдыхать».

При выходе на волю «мстителей» уже ждали. Сережа Мальцев, в окружении комиссаров и других крепких парней из «Знамени» предложил гопникам пройтись в наш зал, надеть перчатки и попробовать воплотить в реальность свои фантазии в честном поединке с ним или Миркиным, Потапенко, Волобуевым на выбор. Желающих не нашлось.

Через время была попытка выяснить отношения с помощью финок. Одному из наших порезали ладонь. Беспредельщиков сильно избили и сдали в милицию. Они уехали в СИЗО, и до сих пор сидели там, в ожидании суда. Оставшаяся шпана связываться с «ментовскими» больше не захотела. Она варилась в своей уголовной среде, старалась не шибко хулиганить на людях и лишний раз парням из «ОКОД» и «Знамени» на глаза не попадаться.

На Новый год Вероника со своими девушками организовала для наших подопечных настоящий праздник. Высокое комсомольское и партийное начальство инициативу Подольской поддержало, помогло договориться с директором Дворца Пионеров и организовало «сладкие подарки» для детей.

Самых младших детдомовцев и детей из неблагополучных семей шести-десяти лет пригласили на елку во Дворец Пионеров. Там устроили целое представление: выступали ребята из самодеятельности, несколько циркачей, артисты из нашего театра. Клоуны веселили детей смешными сценками и забавными ужимками, акробаты и жонглеры демонстрировали свои умения, а пожилая дама-дрессировщица показала несколько трюков со своими питомцами — собаками и ручной маленькой обезъянкой. Артисты и наши ребята вели праздник. Они устроили для детей целый фейерверк конкурсов, соревнований, шарад и загадок. Победителей награждали призами: шоколадками и миниатюрными мягкими игрушками. Мальцеву, как самому высокому и внушительному, пришлось быть Дедом Морозом и таскать с собой внушительный мешок с подарками. Роль Снегурочки досталась нашей художнице — маленькой и хрупкой Насте Цуркану. Под конец праздника Дед Мороз торжественно открыл свой огромный мешок, и раздал всем присутствующим детям по небольшому пакетику с конфетами.

Взрослой молодежи на Новый Год «Красное Знамя» подготовило другой сюрприз. Летняя дискотека зимой не работала, и молодежь собиралась на квартирах, а те, у кого имелись деньги в кафе и ресторанах. Недалеко от танцплощадки находилось большое одноэтажное здание. Раньше в нем размещались игровые автоматы, а в последние три года складировался всякий хлам. Веронике пришла идея, переместить его в другие помещения, которых у парка было достаточно, а в огромном зале организовать новогоднюю дискотеку для молодежи. Она поделилась ею с Зориным, и они вместе пошли к Морозову и убедили его поддержать начинание. А с помощью главного комсомольца уломали директора парка.

Подольская кинула клич и набрала полторы сотни добровольцев, желающих помочь в благородном деле организации новогоднего праздника для молодежи. Город тоже выделил несколько ремонтников. Буквально за считанные дни, наши ребята и девчата перетащили в склад на другом конце парка, тонны хлама: старую мебель, скамейки, урны, какие-то балки, строительные леса. Покрасили стены, подмели и вымыли пол, сделали с помощью рабочих импровизированный подиум для колонок, выступлений музыкантов и ведущих. Электрик с нашими заводскими парнями, обновил проводку и розетки.

Девчонки развесили на потолке и стенках гирлянды лампочек. Кто-то из умельцев притащил самодельную цветомузыку. И Новый год прошел замечательно. Задорно завывали «Бонни М», звучали заводные ритмы «Аббы», проникновенные медленные синглы Дассена вперемешку с песнями Ротару, Лещенко, Кобзона, Пугачевой, «Песняров» и других советских исполнителей. Сверкала разноцветными огнями цветомузыка, а ведущие — Таня и Лена из ближайшего окружения Вероники в перерывах развлекали публику веселыми играми и конкурсами.

Но, конечно же, Вероника не была бы собой, если бы не позаботилась об информационном обеспечении праздников. Она тактично намекнула Приходько и Морозову, что неплохо бы пригласить местных журналистов в Дворец Пионеров и на дискотеку. Пусть местные «акулы пера» оценят, как власть заботится о детях и организовывает досуг молодежи. Лишняя реклама не помешает.

За порядком в обоих местах приглядывал патруль ППС и несколько наших ребят с красными повязками. И все прошло без эксцессов. Почти. Какая-то блатная сельская компашка пронесла на дискотеку пару бутылок водки и принялась их распивать прямо в танцзале, докапываясь до девчонок и парней. После небольшой потасовки водка была отнята, а хулиганы скручены дружинниками и присутствующими парнями из «Знамени», выведены на улицу и сданы милиции…

Статьи, впечатленная местная пресса, написала отличные. И не только в «Новоникольском рабочем» и «Известиях Новоникольска». Приятным сюрпризом для клуба стало, что большой хороший материал с фотографиями с названием: «Красное Знамя, изменившее город», вышел в «Ровеснике».

К моменту нашей встречи Ивашутин получил развернутые доклады о «Красном Знамени» от милиции, Комитета, райкома комсомола, поделился материалами с заинтересовавшимся темой генсеком, а взамен получил записанный на пленке разговор с московскими журналистами «Комсомолки» и «Человека и Закона». Но этим Петр Иванович не удовлетворился. По его приказу к нам в командировку поехали стажеры-опера Комитета с заданием, пообщаться с народом и собрать всю информацию о «Красном Знамени», и положительную, и негативную. Полученным результатом председатель КГБ остался доволен, и к моменту нашего разговора владел информацией о клубе, его руководстве и членах, чуть ли не лучше меня.

Но, несмотря на это, Ивашутину было любопытно поговорить со мной и Зориным, и сравнить полученные данные с тем, что мы рассказывали, узнать о наших планах и предложениях по дальнейшему развития «Красного Знамени».

Заодно председатель КГБ настоял, чтобы я переехал в Москву, как можно быстрее. Жить в Новоникольске уже было нельзя. Пришлось объяснять, что родители переживают за меня, особенно после побоища на пустыре. Надо поговорить с ними, особенно с отцом, приезжающим с командировки и ещё не видевшим меня. Петр Иванович выслушал, и неохотно согласился отпустить меня под напором аргументов. Заодно пообещал позвонить бате, чтобы он меня «сильно не давил».

В Новоникольске после объятий с улыбающимся отцом, счастливой мамой и весело прыгающей Машей, меня ждал ужин. А потом, когда я умял полную тарелку матушкиных тающих во рту сырников, родительница под многозначительным взглядом бати, увела малявку смотреть «Спокойный ночи, малыши» и сделала звук телевизора погромче, явно для того, чтобы ребенок не слышал наш разговор.

Ивашутин выполнил своё обещание, и пока я ехал обратно, позвонил отцу. И батя, как человек военный, «сильно давить» меня не стал. Но попытку разобраться, что произошло, всё-таки сделал. Его очень интересовало, куда я исчез, что было на пустыре, и как это связано с гибелью деда. Как мы уговорились с Петром Ивановичем, сообщил ему всё в общих чертах: вместе с дедом случайно узнал о готовящемся перевороте в стране, и все последующие события с этим связаны. Какие? Перестрелка на даче и гибель деда, трупы на пустыре, моё последующее исчезновение, например. Нет, подробно рассказать не могу, даже отцу. Связан подпиской о неразглашении государственной тайны. Может, когда-то потом, если разрешат.

После короткого препирательства папа был вынужден, стиснув зубы, принять мои объяснения. Но пару раз в его глазах мелькало такое выражение, что он вот-вот перестанет сдерживаться и набьет мне морду. Но сдержался, слава богу.

С мамой я говорить о своей будущей раздельной жизни тогда побоялся. Просто представил себе её реакцию: от возмущения «да что ты такое несешь», «кто тебя отпустит», «ты же ещё ребенок», до скандала со слезами и категоричного «не выдумывай». Пока я к этому был не готов. Тем более, что Ивашутин пообещал сам все уладить: послать Сергея Ивановича поговорить с родителями, с официальным письмом от председателя КГБ. Майор должен был дать прочитать его родителям, а потом забрать и уничтожить…

Исходящий паром чайник заставил оторваться раздумий. Я плеснул кипятку в чашку, добавил пару ложек сахара. Поднес чашку к губам, вдохнул свежий аромат, осторожно попробовал и замер, ощущая приятное тепло, волной разлившееся по телу.

Завтра предстоял трудный день. Расширенная встреча с ребятами из НИИЭМ и НИИСЧЕТМАШ, разрабатывавших программное обеспечение для ЭВМ различного назначения, совещание в комитета ЦК ВЛКСМ по подготовке к Олимпиаде, в который я тоже вхожу. На днях ещё нужно лететь в Краснодар. Там располагался филиал Научно-Исследовательского Институтка Пищевой Промышленности, занимающийся созданием технологии хранения и переработки плодов и овощей. Ещё надо поздравить Аню, матушку и малявку с наступающим 8 марта.

В прихожей надрывно заверещал телефон. Пришлось отставлять чашку и идти брать трубку.

— Алло, слушаю вас.

— Привет, Алексей, — раздался энергичный голос Машерова, — Узнал?

— Здравствуйте, Петр Миронович. Конечно.

— Я не слишком поздно?

— В самый раз, — заверил я. — Время ещё детское. А вы все работаете?

— Конечно, сижу у себя в кабинете, — подтвердил предсовмина. — Работы непочатый край. Приходится дневать и ночевать в Кремле. Скоро жена из дома выгонит. В том числе благодаря одному слишком умному и всезнающему молодому человеку. Столько задач поставил, что мы с Григорием Романовичем никак разгрести не можем. Надеюсь, нас за это премии не лишат?

— Не лишат, — ухмыльнулся я, подхватив шутку. — Зная вашу работоспособность, уверен, ещё и добавочную выпишут за перевыполнение плана.

— Ладно, — голос Машерова посерьезнел. — Пошутили и хватит. Завтра утром будь у меня часам к девяти. Разговор серьезный есть.

— У меня уже встреча назначена в НИИЭМ, — слабо запротестовал я.

— Значит, перенеси, — в голосе предсовмина зазвучали стальные нотки. — Это не обсуждается. Есть вопросы по твоим свежим экономическим конспектам. И вообще готовься к командировке. Недельку-полторы тебе на решение срочных дел, и вперед. Поедешь туда, где море, солнце и пальмы, но не для отдыха, а для работы. Петр Иванович сказал, тут нехорошая активность отмечается, надо бы тебе на какое-то время уехать. Заодно и совместишь приятное с полезным: и на пляже позагораешь, и в море поплескаешься, и работу сделаешь.

— Как скажете, Петр Миронович, — вздохнул я. — Завтра к девяти я у вас.

— Отлично. Буду ждать.