Последняя битва-2

Глава 68 Ночь перед бурей

Арбитры исчезли, оставив после себя только потрескивающий воздух. Бездна и Сатана со своим воинством растворились в пространстве.

Я завис наверху, наблюдая, как быстро меняется настроение толпы. В отдалении виднелись силуэты парящих высших демонов, маунты союзников, но вокруг меня не было никого. Я использовал это мгновение одиночества, чтобы побыть наедине с собой.

Остров снова принадлежал нам, но атмосфера радостного ликования от воскрешений испарилась, сменившись напряжением перед грядущим.

Завтра на рассвете. В Лахарийской пустыне. Последняя битва.

Думаю, эта мысль пульсировала в голове каждого – завтра все решится. Так или иначе.

Демоны совещались с воскрешенными князьями, йожи воинственно вызывали на спарринги всех, кто готов был согласиться, бета-тестеры обсуждали новое воплощение Джун Кертис и пытались понять, заметила ли их она…

О чем думали Спящие, догадаться было сложно, потому что они просто исчезли. Наверняка они готовились к чему-то подобному, предусмотрев в своих прогнозах и такой вариант. Бездна распутала плетения Мерцания в удобный для нас момент и с удобным исходом: когда все дела сделаны, союзники найдены или воскрешены, Иггдрасиль пустил корни, а Кхаринза теперь еще и под защитой Небесного арбитража. Учитывая это, события развивались так, как нужно Спящим. В одиночной VR-игре я бы в этот момент сохранился.

Хотя можно и чуть позже – сначала нужно дособрать остальных.

– Гроэль, пора, – сказал я, глядя на горизонт.

Где именно сейчас находился Древний бог кошмаров и его заклятый друг Зо-Калар со своим Роем, мне было неведомо. Конечно, я мог бы найти его Всевидящим оком, но какой смысл тратить время? Гроэль, он же Нат-Хортат, поставил на меня свою метку и ждал сигнала…

Некоторое время ничего не происходило, и когда я уже подумал, что остался неуслышанным, передо мной материализовался завиток черного дыма:

«Где?»

– Лахарийская пустыня, ее центр. Ориентируйтесь на запах нежити. Битва начнется с первым лучом солнца.

«Оки-доки, бо!» – Дым выстроился в силуэт руки с поднятым большим пальцем и растворился в воздухе. Нат-Хортат явно нахватался замашек и манер от своих подопечных канализационных троггов.

Рой будет. Нге Н’куллина и его зверобогов я соберу Кольцом призыва Смотрителя, но не сейчас. Оно одноразовое, а пока…

Всевидящее око и Око изначальных подсказали, где искать Нге Н’куллина. Он был рядом, разумеется, и безмолвно наблюдал за йожами и Спутниками Ушедших.

Взлетев к облакам, я застыл перед глазами гиганта.

– Ты все видел, Нге Н’куллин?

Заметив меня, он занервничал, засуетился. Подобного я не видел никогда, а потому удивился, особенно когда он вдруг резко опустился и встал на одно колено, склонив голову.

– Наследник Тех-Кто-Ушел, носитель частицы Древнего, Нге Н’куллин слушает и повинуется.

– Ничего не изменилось, Смотритель. В первую очередь я твой друг. Поэтому встань.

– Друг… – Нге Н’куллин посмаковал это слово, повторив несколько раз. – Нет, у меня не может быть друзей. Я… другой. Мне неведомы чувства, только задачи.

– Зато я все хорошо чувствую и считаю тебя другом. Так что вот тебе дополнительная задача: будь моим другом.

Помолчав, он ответил:

– Нге Н’куллин выполнит задачу. Задачи для зверушек, Наследник Тех-Кто-Ушел? Ты хочешь использовать их в битве? Или… дашь им шанс пережить день?

– Это Последняя битва, Смотритель. Зверобоги хотят выжить? Тогда пусть будут готовы бороться за это. Я рассчитываю на каждого.

– Тогда ты знаешь, как и когда нас призвать.

– Знаю. Но призовет вас Рейшаттар, управляющий Спутник. Кому, как не ему, главному из тех, кто остался после Тех-Кто-Ушел, лучше понимать ваши возможности?

– Мудро. – Он повернул чудовищную голову в сторону Менгозы, где оставалась большая часть йожей и Спутников. – Больно видеть, что это все, что осталось от моих создателей. – Резко повернулся, снова посмотрев на меня. – Но радостно знать, что кто-то да остался.

Мы поговорили еще немного об Ушедших, о том, что я увидел на Меазе и его бета-версии, после чего я его оставил.

Мне нужно было подумать, что дальше. Сгонять в Пекло за нежитью? Или дать им еще немного времени покачаться? Так, минутку… А что, если…

Идея, пришедшая в голову, могла быть ничем, а могла оказаться чем-то стоящим. В любом случае почему не попробовать? Особенно учитывая, как сильно изменилась… изменились… миры. Да и я тоже… не совсем обычный смертный…

Опустившись на крышу замка, я попытался собраться с мыслями. По-хорошему уже сейчас нужно созывать военный совет с участием всех лидеров и продумывать как стратегию в целом, так и тактику. Но какой из меня стратег? В моих прошлых достижениях слишком многое зависело от удачи. А удача…

Воздух рядом со мной замерцал золотистым сиянием.

– Думаешь о завтрашнем дне? – Мелодичный голос заставил меня обернуться.

Фортуна появилась словно из воздуха, ее изумрудно-зеленое платье развевалось на несуществующем ветру. Рыжие волосы ловили последние лучи заходящего солнца, а в зеленых глазах плясали знакомые искорки. На миг я подумал, что вижу Ириту… или Макс – уж слишком схожая внешность.

Она шагнула ближе, и от нее повеяло весенними цветами и чем-то по-хорошему пьянящим, от чего хотелось петь и улыбаться небу.

– Богиня. – Я упал на колено и склонил голову. – Не ожидал встретить вас здесь.

– Как же давно мы не виделись, Скиф. – Фортуна остановилась в шаге от меня, протянула руку и легко коснулась моей щеки. – А я давно хотела поговорить с тобой наедине. Без Спящих, без братьев и сестер, без свидетелей. Только мы двое – я и ты, мой Избранник.

– Поговорить о чем? – спросил я, не поднимая головы, потому что боялся, что ее божественная красота и притягательность заставят меня забыть обо всех остальных.

– О том… о сем… Все это уже неважно, – ласково и с легкой горечью ответила богиня удачи. – Завтра тебя ждет величайшее испытание. Но знай – ты не одинок. Удача всегда с тобой.

В ее руке появился золотой диск, испускающий мягкое сияние. Сделав усилие, Фортуна разломала его пополам. И, когда он осыпался золотой пылью, волны света разошлись от него во все стороны, а я почувствовал, как по всей Кхаринзе… нет, по всему миру прокатывается благословение богини удачи.

Фортуна пошатнулась, побледнела, и, схватив ее за руку, я передал всю свою веру в нее, вложил все эмоции, которые испытывал: от юношеской влюбленности в ее божественную красоту, преклонения, восхищения ею до безмерной благодарности за ее незримое присутствие рядом в самые сложные моменты, когда казалось, что все, это конец.

Померкшие глаза налились изумрудной зеленью, пожухшие волосы напитались золотом, а на щеках выступил румянец.

– Все наши союзники получили мой дар, – прошептала богиня, окончательно придя в себя. – Когда исход будет решать случай, чаша весов склонится в их пользу. Им повезет…

Она приблизилась еще на шаг. Между нами осталось всего несколько сантиметров, и я чувствовал тепло ее тела, слышал каждый вдох.

– Но тебе я готова дать больше, Скиф. – Ее голос стал тише, интимнее. – Помни главное: когда выхода нет, самые безрассудные поступки оказываются единственно верными. Не бойся рисковать. Не бойся довериться интуиции. – Ее рука легла мне на грудь, прямо над сердцем. – Удача любит смелых. А я… я люблю тебя.

Последние слова она произнесла так тихо, что их мог услышать только я. Потом поднялась на цыпочки и коснулась губами моего уха:

– Действуй. И помни – что бы ты ни задумал, я буду рядом.

Фортуна отстранилась, загадочно улыбнулась и растворилась в воздухе, оставив только слабый аромат весны. Золотистые искорки отметили ее путь до Санктуария Старых богов, куда я собирался наведаться. Не для того, чтобы призвать их или оценить возможности, этим, скорее всего, заняты Спящие, а просто чтобы понять, сколько их осталось.

Я остался один на крыше, переваривая слова Фортуны: «Самые безрассудные поступки оказываются единственно верными». Что она имела в виду?

Бездна, да я знаю, что она имела в виду. То же самое, что хотел донести до меня Главный Арбитр: можно бесконечно развоплощать Врага, но пострадают только его оболочки. Такие, как когда-то один из лучших демонов Люций или Лекса. Аномалию нужно заземлить, вписать в систему, и только тогда можно будет уничтожить Врага.

Но как?

Размышления прервал знакомый голос:

– Скиф! Ты где? На крыше? Иди сюда!

Заглянув вниз, я увидел, что Краулер машет мне рукой с балкона этажом ниже. Рядом с ним топтались Бомбовоз и Инфект, о чем-то оживленно спорившие. На столе возле Бома стоял волшебный аквариум с Ортокончиком.

Слетев с крыши, я присоединился к друзьям – они расположились на балконе-террасе. По всей вероятности, Краулер наколдовал стол и удобные кресла. Помимо трех парней там были Тисса, Ирита и… Макс.

Я нехотя, потому что физически ощущал, как утекает время, отодвинул стул и сел с ними.

– Ну так что, какой у нас план? – спросил Бомбовоз. И пояснил, увидев мой вопросительный взгляд: – Гирос уединился с Энико. Мало ли как завтра все обернется, а они… он… Ну, ты понял, у него… никогда, короче. Утес тоже со своей… Э… Терезой… Э-ээ… Скиф, тебе не кажется, что она слегка… – Он покосился на Макс.

– Старовата? – хмыкнула та. – Детки, поживите с мое, и тогда поймете, что важен не биологический возраст, а накопленный негативный опыт. Кто горя не знал, кого жизнь не била, тот и в пятьдесят будет наивным ребенком. А вы, знаю, все хлебнули с лихвой, как и мы, записавшиеся бета-тестерами не от хорошей жизни. Так что…

– Да я что… – смутился Бомбовоз. – Я Скифу сразу сказал, что ты клевая. Скажи ей, Скиф!

– Не помню, – пожал я плечами.

– Да блин…

Макс рассмеялась, и он окончательно смутился.

– Насчет плана… – заговорил я. – Знаю, что нужно сделать мне. Кстати, уже послал сигнал Рою, что битва состоится на рассвете в Лахарийской пустыне.

– Пустыня большая… – задумчиво произнесла Тисса.

– Наверное, соберем свои силы там же, где когда-то стоял Оплот Чумного мора. Осталось понять, кто будет планировать битву… – Подумав, я кивнул своим мыслям. – Король Бастиан и все Содружество, вольно или нет, но будут нашими противниками. Большая часть империи и нейтралов – тоже… хотя Крагош все еще жрец Спящих. Интересно, где он скрывается? Возможно, он возглавит битву? Нет, лучше поговорить с великими князьями и их генералами. Глупо не использовать их опыт.

– Согласна, к тому же для них это шанс отомстить, – сказала Ирита. – И против Люция они уже воевали.

– Допустим, – нахмурился Краулер. – Не подумайте, я не против, просто… Как отреагируют остальные на то, что командовать будут демоны? Демоны, которых до усрачки боится каждый смертный?

– Ладно смертные, – встряла Тисса, – а Спящие? Старые боги? Остальные? Те же йожи и Спутники? С чего бы им подчиняться демонам?

– Согласен, решать Спящим, – согласился я. – Но вряд ли им будет позволено напрямую участвовать в битве. Старым богам – да, потому что так было испокон веков, и биться они будут, рискуя развоплощением.

– Зато Спящие могут спланировать битву, ведь так? – сказал Инфект. – Ну… как тогда, перед теми Демоническими играми, да?

– Моделирование будущего? – хмыкнул Краулер. – Выявление лучших сценариев? Могут, умеют, практикуют.

– А еще у нас есть Спутники Ушедших, в том числе боевые. Кто знает, может, у Дезнафара есть навыки командования? – Я посмотрел на Макс. – Что решили твои?

– Пока думают… – Она отвела взгляд, но все же заставила себя снова посмотреть мне в глаза. – Я и Третий точно будем с тобой и Спящими. Тереза… Она хочет переждать. Родриго думает попроситься в жрецы Спящих.

– А Гарет?

– Ну… это же Гарет. – Макс пожала плечами. – Но в спину он не ударит, не переживай. В худшем случае просто отойдет в сторону.

Я кивнул, принимая к сведению. В грядущей битве каждый союзник на вес золота, но насильно мил не будешь.

– Мне пора, – сказал я, поднимаясь. – Спящие собирают военный совет. Вас не позвали?

Все синхронно покачали головами. Лишь Макс пожала плечами, сказав:

– Они хотят поговорить со мной, но, видимо, после военного совета. Тиамат сказала, что призовет.

Я обвел взглядом друзей, с которыми прошел этот невероятный путь от школьного изгоя, не имевшего настоящих друзей, до… кем я сейчас был? Лидером клана? Инициалом Спящих? Защитником равновесия? Любимчиком Фортуны? Избранником Хаоса? Хранителем столпа мироздания? «Угрозой» А-класса? Или просто подростком Алексом Шеппардом, который слишком много на себя взял?

– После совета сгоняю в Пекло, – сказал я. – Заберу оттуда Большого По и его легатов. Есть кое-какие задумки, но они потребуют времени, так что… Похоже, увидимся уже в Лахарийской пустыне перед рассветом.

– У меня ощущение, что мы только и делаем, что прощаемся, расстаемся, снова встречаемся, обмениваемся новостями и прощаемся с тобой, Скиф, – протянул Краулер. – И, как в старые добрые времена, у тебя секреты. Да, я все понимаю… – Он указал в небо. – Готовишь для нее сюрпризы.

– Ты слишком чувствительный! – издал смешок Бомбовоз, ткнув пальцем мне в грудь. – Все будет путем, бро! А нет – так что мы теряем? Спящие есть Спящие. Даже если проиграем, может, через тысячу-другую лет найдется новый инициал, который вернет их. И тогда нас воскресят, как Инфекта, да? Ха-ха!

– Дурачок, – фыркнула Рита, улыбаясь.

– Бом прав, – сказал я. Это могли быть наши последние минуты вместе, и я не хотел, чтобы что-то осталось недосказанным. – В чем-то. Спящим ничего не грозит. Максимум они пробудятся невыспавшимися. Поэтому… помните, что я говорил? Пока есть время, подумайте еще. Присягните Бездне и выходите из Диса, пока можете.

– Я не могу, – пожаловался Инфект.

– Я тоже, – сказала Макс.

– А я хочу досмотреть, – сказал Бомбовоз.

– Увидимся на поле боя, Алекс, – твердо сказала Тисса.

Краулер хмыкнул:

– Он Скиф, жрица!

– Заткнись, гном.

Бомбовоз рассмеялся, и напряжение немного спало. Это был лучший момент, чтобы оставить их, но сначала мне нужно было кое-что получить.

– Краулер, – обратился я к гному, когда тот допивал эль. – Есть дело. Наедине.

Мы отошли в сторону. Гном начаровал новый столик, пару стульев и две кружки эля. Мы уселись, чокнулись, сделали по глотку кисловато-терпкого пузырящегося холодного напитка.

– Что, Скиф?

Я поделился с ним своей идей. Выслушав, гном едва не поперхнулся, резко поставив кружку.

– Серьезно? – Он покосился на остальных, понизил голос до шепота. – После всего, что произошло… вообще не факт, что сработает.

– Вот именно, – кивнул я. – Но ты не думаешь, что если пробовать, то там?

Гном долго изучал мое лицо, ища признаки того, что я окончательно спятил. Видимо, не нашел: тяжело вздохнул и полез в инвентарь.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Мне оно теперь… точно без надобности.

Когда мы вернулись к друзьям, я обошелся без долгих прощаний, хотя место, куда отправлялся, можно было назвать самым опасным во всей вселенной Дисгардиума. Пожал руку Инфекту, Бомбовозу, Краулеру. Тисса чмокнула в щеку, Макс просто кивнула.

Ирита подошла последней. Мгновение мы просто смотрели друг на друга, и я вдруг понял, что завтра действительно могу ее потерять. Или она меня. Мысль оказалась болезненной.

– Иди уже, – прошептала она.

В великом ничто меня ждала непривычная картина. Обычно здесь царила мгла с мерцающими туманностями Спящих, но сейчас казалось, что пространство расширилось и наполнилось проекциями разумных.

Пять Спящих в материальных обликах собрались в центре незримой платформы, возвышаясь над остальными: Бегемот, Тиамат, Кингу, Абзу и Левиафан.

Другие участники военного совета в сравнении с ними выглядели карликами, но стоило мне присмотреться внимательнее, я осознал, что некоторые присутствующие были вдвое выше меня.

– А вот и наш инициал. – Голос Тиамат прозвучал торжественно. – Скиф, без которого ничто из происходящего не стало бы возможным.

Богиня направила на меня руку, и я оказался рядом с ней. Она нежно провела ладонью по моей макушке, я невольно склонил голову вслед за рукой и только тогда осознал, что в этом измерении я не Скиф. Кроссовки, штаны, футболка и худи – я был Алексом в своей обычной земной одежде.

Оглядевшись, я заметил, что и остальные выглядят несколько иначе, чем обычно.

«Не проекции, но сущности, – услышал я мысленные слова Бегемота. – Не то, какими вас видят остальные, а то, какими вы представляете себя. Этот облик – самый настоящий».

Приветствие Тиамат и мысленный голос Бегемота – вот и все, что я услышал.

– Почему все молчат? – спросил я и сам себя не услышал.

Так вот с чем была связана тишина. С каждым из нас Спящие общаются мысленно.

Пока странный военный совет продолжался в такой форме, я внимательно изучил каждого, кого пригласили Спящие. Системных табличек над ними не было, поэтому приходилось догадываться, кто есть кто.

Большая часть приглашенных состояла, судя по огромным фигурам и божественному величию, из Старых богов. Их оказалось много – около трех десятков, а может, и больше.

Интересно, кто из них кто? Кроме Фортуны, я особо и не знал никого. Разве что тот высокий седовласый мужчина с развевающимися волосами – Лавак. Рядом с богом ветра стояли суровый воин в тяжелых доспехах и массивное существо с каменной кожей. Понятия не имею, кто они.

«Позволь представить, – зазвучал в моем сознании голос Тиамат . – Лавака ты знаешь. Вон тот гигантский гоблиноид с хитрой ухмылкой – Маглубайт Бессердечный. Рядом с ним – Невр Алчный».

Два гоблинских божества выглядели сурово. Маглубайт – гоблиноподобный, покрытым боевыми шрамами, с черной кожей и горящими пламенем глазами. Невр – чернокожий гуманоид с золотой бычьей головой, от которого так и веяло жадностью.

Тиамат подсказала, как зовут остальных Старых богов: красавица Афина, воинственный Марс, безмятежный Аполлон, охотница Диана, мускулистый Гефест, державший в руке молнию Зевс… Рядом переминался с ноги на ногу тот самый Гермес, но даже в неподвижности он казался быстрым.

«Эбису, бог рыболовного искусства», – услышал я в голове пояснение об одном из простецки выглядевших богов. Ни дать ни взять босоногая деревенщина в коротких холщовых штанах по колено и соломенной панаме.

Флешбэком в памяти всплыл артефакт «Воодушевление Эбису», с которым всегда клевало. Я и думать о нем забыл, а сейчас, увидев его создателя, вспомнил и Сокровищницу Первого мага, и как я встретил там Флейгрея, Негу, Анфа и Рипту, и как дорого было его идентифицировать, и как позже я подарил артефакт Бомбовозу, рыбаку до мозга костей…

От ностальгии в горле встал ком, и Тиамат снова погладила меня по голове: «Мы виноваты, Алекс, что отняли у тебя детство. Ты слишком рано повзрослел. Но хорошие денечки тем и хороши, что бывают не каждый день».

Утешение было так себе. Но она хотя бы не стала говорить, что будут в моей жизни и другие хорошие деньки. Видимо, такого даже Спящие не могли гарантировать.

Рядом с Эбису, не касаясь незримой платформы, парил, будто в толще воды, бог с хвостом вместо ног, как у кита.

«Это Ульмо – Старый владыка Бездонного океана», – представила его Тиамат.

Ульмо! Тот самый Старый бог, которому Бомбовоз и Гирос помогли свергнуть Новую богиню морей Мацзу! За его спиной и над ним парили два массивных силуэта дельфинов, выглядевших одновременно и мило, и сурово. Один из них, заметив мое внимание, грозно оскалился.

Зверобоги?

«Нет, тоже Старые, но Младшие боги, подручные Ульмо, Эрик и Мэри», – пояснила Тиамат.

Недалеко от них застыл еще один морской владыка. Торс могучего воина был облачен в глубоко-синие доспехи. Голова была акульей, кожа серо-голубого оттенка блестела, словно чешуя, а из полуоткрытой пасти выглядывали ряды острейших зубов. Массивные бронированные руки заканчивались когтистыми перчатками, а за спиной виднелся характерный спинной плавник.

«Ивар – Старый бог акульих стай», – назвала его Тиамат, и морской бог медленно повернул голову в мою сторону. Я ощутил на себе взгляд настоящего хищника – холодный, оценивающий, полный жажды крови.

Две красивые богини стояли вдали ото всех. Когда я посмотрел на нее, мне тепло улыбнулась Изида. Рядом с ней находилась Фортуна. Богиня удачи одарила меня взглядом, полным любви. Я кивнул ей и перевел взгляд на Изиду. Благосклонность Изиды, артефакт, который не раз помог и мне, и Спящим… Не зная, как еще отблагодарить богиню плодородия, частица которой находилась со мной практически с первого дня в большом Дисе, я приложил руку к сердцу и поклонился.

Далеко не все Старые боги были мне известны, но каждый излучал силу – воители, мудрецы, покровители ремесел и искусств.

Так… А эти как сюда попали? Вдалеке от остальных маячили призрачные силуэты Древних – Зо-Калар, постоянно меняющий форму, и пульсирующий клубок дыма Нат-Хортат.

«Лишь проекции, – объяснила Тиамат. – Рой для нас очень важен в завтрашней битве, но не в том виде, в каком Зо-Калар привык воевать. Нужна будет более тонкая… настройка».

– Понятно, – хмыкнул я, увидев, как подмигивает мне Гроэль.

Как подмигивает клубок дыма? Понятия не имею, но впечатление было именно таким. Жуткое зрелище.

Среди приглашенных была и Аэтернокта, но ее присутствие ощущал только я. Интересно, зачем она здесь? Вряд ли Спящие рискнут столпом мироздания в битве. Тогда зачем? Ради энергии?

В ряды богов затесался Ояма, но узнать его было сложно – не седой старик с длинной бородой и не зрелый мужчина, а крепкий гибкий юноша. Вот каким себя видит мой наставник? Значит, так выглядит сущность тех, о ком говорят, что они молоды духом?

Ояма стоял возле Лавака – единственный смертный среди богов, если не считать меня.

Чуть с краю от остальных Старых богов стояли три здоровенных человека, которых было легко спутать с титанами. Высокий и мощный голубоглазый блондин. Утонченный и стройный брюнет. Огромный и почти квадратный, с большим пузом, здоровяк.

– Это же…

«Величайшие Старые боги, – голос Тиамат потеплел. – Диабло, Азмодан и Белиал в истинных обликах – такими, какими были до падения».

Три благородные фигуры излучали мудрость и достоинство, только этим напоминая демонических князей. Я не поверил бы своим глазам, но за спинами этой троицы стояли знакомые генералы: Аваддон, Молох и Агварес. Причем если второй и третий выглядели настоящими демонами, то в чертах лица Аваддона угадывалось что-то орочье и… гоблинское.

Напоследок Тиамат указала мне на два только появившихся призрачных силуэта, которые постепенно материализовались и обрели краски – йож и управляющий Спутник Ушедших. Го, ставший лидером йожей после присяги, выглядел взволнованным рядом с бесстрастной проекцией Рейшаттара – золотистой сферой на трех опорах.

«Мы собрали всех, кто способен повлиять на исход, – подытожила Тиамат. – Это военный совет перед Последней битвой, инициал».

– А как же остальные лидеры? – удивился я. – Бета-тестеры, смертные, вожди и жрецы?

«К счастью или нет, но их роль в битве будет минимальна, братишка», – в наш мысленный диалог с Тиамат встрял Левиафан.

Я представил себе битву, благо был опыт. Священная война с Нергалом, битвы в Преисподней…

Море крови, заливающей поле боя. Отрубленные конечности, разбросанные среди обломков оружия и доспехов. Магия, испепеляющая тела дотла, оставляющая лишь дымящиеся останки. Воины, разорванные пополам, их внутренности, разбросанные по песку. Запах горелой плоти, смешивающийся с металлическим привкусом крови в воздухе. Стоны умирающих, хрипы агонии, предсмертные крики. Лужи крови, в которых отражаются вспышки разрушительных заклинаний. Груды изувеченных тел – союзников и врагов, павших в равенстве перед смертью.

Всех, кто мне дорог, и врагов, тех, кто вынужденно преклонил колено перед Бездной, разрубят, растопчут, сожгут дотла, растворят в кислоте или сожрут заживо. В такой бойне решают исход не армии – армии просто красиво умирают.

Победу принесут только те, кто способен сравняться с богами и подобными им божественными сущностями по мощи как защиты, так и разрушения.

– Так может, и вовсе тогда нет смысла рисковать ими? – тихо спросил я.

«Я не сказал, что их присутствие не играет роли, – ответил Левиафан. – Оно безмерно важно – как для нас, так и для исхода Последней битвы. Ты слышал пророчество».

– Тогда зачем?

«Одним своим участием, бесстрашием и верой, что бьются за правое дело, смертные дают силы своим покровителям», – вступил в разговор Кингу.

«Только рискуя жизнью, последователь приносит своим богам максимальное могущество, – встрял Абзу. – Бездна следует тем же принципам».

– Как-то это… отвратительно. – Я едва подобрал слово.

«Таковы законы мироздания, инициал», – печально констатировал Бегемот.

«Как ты вынужден подстраиваться под искусственные ограничения и правила этого мира, так и мы, Спящие боги, обречены подчиняться им, – ласково произнесла Тиамат. – Но…»

– Что?

«Только до поры до времени».

И сразу после этого мне словно пробки вытащили из ушей – на меня обрушился многоголосый гул, который сразу затих.

Военный совет начался.

Посмотрев на меня, заговорил Бегемот:

– Предварительное общение с каждым из вас показало, что не все понимают причины и последствия грядущей Битвы. Между тем это очень важно для последующей беседы и планирования. Поэтому мы расскажем вам то, что можем выдать без вреда для будущего.

Все снова загомонили, но тут же стихли – Спящие нас заглушили.

– Начну издалека, – продолжил Бегемот, – но в то же время с совсем недавних событий, если судить с высоты прожитых вами эпох. Все мы, Спящие боги, были лишены своих аватаров в Дисгардиуме. Хуже того, четверо из нас полностью исчезли из материального мира, а то, что осталось от меня, было неспособно даже покинуть место, к которому привязано. Маленький клочок суши в Болотине – никому не известном крае трясин и топей, который многие годы не видел ни единого разумного. Там я прозябал, с каждым годом теряя себя, без всякой надежды на лучшее. Дисгардиум был обречен не на одно, так на другое – на бесконечный ужас или конец мира после нашего невольного пробуждения. Мы перестали контролировать свои сновидения, и они превращались во все больший кошмар. То, что грозило и все еще грозит Дисгардиуму, уже произошло в Бездне.

– Смертные стали богами и уничтожили мир, – добавила Тиамат.

– Да, этот путь к забвению длился несколько тысячелетий, но он был необратим, – пророкотал Кингу. – Теперь то же самое грозит Дисгардиуму. И если такое случится, бесконечный кошмар без возможности что-либо исправить пробудит нас.

– Грозило Дисгардиуму, – поправил его Абзу. – Грозило, пока не появился Истинный Враг. Враг Изначальный.

– Но всем нам повезло, когда мы нашли Скифа и он согласился стать нашим инициалом, – сказал Левиафан. – Именно он обратил процесс прорыва Бездны вспять. И все, что нам оставалось, – восстановить контроль над нашими сновидениями. В этом случае мы бы приструнили или вовсе изгнали паразитирующих на разумных Новых богов. Дисгардиум не стал бы более спокойным местом, но жить в нем, определенно, стало бы лучше всем, вне зависимости от веры, расы и рода занятий. Потому что таково мироздание за пределами вашей вселенной – лишь тогда, когда создания наших миров научаются покидать пределы наших сновидений, мы набираемся сил, заканчиваем сон, изолируем его в собственную вселенную и движемся дальше без вреда для созданного.

– Однако Бездна нашла свой путь, – тоном, которым можно было заморозить Дисгардиум, процедила Тиамат. – Нергал, так называемый Лучезарный, нашел ту, в чьей голове и изломанной душе проклюнулось больше всего ростков разрушения. О, причина этого стала нам известна слишком поздно, но Бета #9, Джун Кертис, стала вместилищем, сосудом для Бездны.

«Да что такое вообще эта ваша Бездна? – мысленно озадачился я. – Бета-мир? Джун? Кто-то еще?» Одновременно вспомнил, что в нашей школе почти все использовали это слово в качестве универсального ругательства, и я в том числе. Вот только перестал после определенных событий.

– Бездна в ее изначальном понимании – порча, – услышав мои мысли, пояснила Тиамат. – Как ржавчина. Как гниль. Алхимики сказали бы, что это окисление мира, травники – что это плесень мироздания. Она не берется из ниоткуда, она проникает извне. Разумна она или нет, не знаем даже мы. Ученые умы в других наших сновидениях выявляли, что Бездна активно разрастается там, где нарушается баланс мироздания, где Хаос и Упорядоченное не могут ужиться и кто-то начинает брать верх. Но является ли это причиной ее появления? Неизвестно. Важно то, что Бездна появляется только там, где есть жизнь, и действует на всех уровнях, в первую очередь проникая в умы и только потом в тела. Она искажает, извращает самую суть.

– Демоны – яркий пример того, как Бездна изменяет сущность при перекосе Хаоса, – сказал Бегемот. – Ушедшие, из того, что мы знаем, создания Лобона, порождения Хаоса, понимали это и старались исправить перекос, следуя Упорядоченному. – Он посмотрел на Рейшаттара и благодарно кивнул.

Мне сразу вспомнилась идеальная геометрия в архитектуре Меаза.

– Подводя предварительный итог сказанному, Последняя Битва из Пророчества должна была стать битвой за спасение мира, – сказал Левиафан. – Потому что при победе Новых ли богов, создавших условия для прорыва Бездны, или Сверхновой Бездны… исход одинаков – конец Дисгардиума. В случае Новых… уничтоженные Старые боги, зверобоги, потом вытеснение более слабых Новых… Все закончилось бы победой паразита, взявшего имя Нергала, который мог стать единоличным правителем всей ветки миров. Причем Нергал уже был подвержен влиянию Бездны. Однако его место заняла другая сущность, неумирающая смертная Джун Кертис, Бета #9, принявшая имя Бездны не просто так.

– Мир, которым вечно правит один бог, как страна, которой долгое время правит один правитель, – добавил Кингу. – Без конкурентов, без тех, кто может ограничить или поправить, единый бог поглощается Бездной и теряет границы вседозволенности. Ему отказывает даже чувство самосохранения. Ему становится плевать на мир, на его жителей, на последователей. Даже собственные изначальные интересы и ориентиры теряются, стираются упоением собственным могуществом и отсутствием последствий поступков для самого бога.

– Однако оказалось, что и это не предел худшего, – мрачно сказал Абзу. – Истинный Враг пришел по-настоящему извне. С изнанки мира, как этого, так и того, откуда пришел Скиф. Тот, кто тысячелетиями терзал души мира неумирающих, одновременно воплотился в юном великом князе Люции, а теперь повелевает ордами демониаков, каждый из которых способен в одиночку уничтожить Содружество.

– Враг умеет искушать и соблазнять, – хмуро констатировал Бегемот. – Особенно ослабленные души. Мы подозреваем, что Джун Кертис уже под частичным контролем Врага, но благодаря искажению истинной Бездны все еще сохраняет независимость. Казалось бы, Истинный Враг угрожает всему, в том числе статусу самой Джун Кертис. И она понимает это, но, как ни парадоксально, теперь еще больше заинтересована в уничтожении наших воплощений. Только став по-настоящему единственной богиней, она сможет что-то противопоставить Врагу. Если оставить все как есть, она рано или поздно уступит ему трон Небесного плана.

– И если Враг победит… – протянул Левиафан.

– Если он наберется достаточно сил… – сказал Кингу.

– Очень немногие увидят утро следующего дня, – сказала Тиамат и, повернувшись, уставилась мне в глаза. – И в твоем мире тоже, инициал. Помни об этом, когда захочешь сделать то, о чем сам пока не догадываешься.

– Я буду помнить.

– Все, что будет сказано дальше, тебе только помешает. У тебя своя роль в завтрашней битве, инициал. То, что ты задумал сделать до нее, стоит того, хотя тебя и гложут сомнения.

Все смотрели на нас. На меня.

– Я так и не понял, чего вы от меня завтра ждете… – пробормотал я. – С кем мне драться? С Бездной не смогу, вряд ли она спустится на поле боя. С Врагом… Как я могу убить свою сестру? Что мне остается? Бить демониаков? Я буду их бить, разумеется. Но что еще? Уничтожать мало в чем виновных смертных, которых Бездна отправила на убой? Что нам принесет победу, Спящая?

– То, что ты поймешь, когда будешь меньше всего этого ждать, инициал. Вспомни, что тебе говорила Фортуна: рискуй и доверяй интуиции.

Склонившись ко мне, она одновременно сделалась ниже, что позволило ей прижать меня к себе. Вместе с шепотом я ощутил ее горячее дыхание в ухо, а от каждого ее слова мое сердце билось сильнее:

– Ты не чувствуешь злобы и боли. Ты не боишься смерти. Страх тебе неведом. Ты делаешь, что должен, потому что взял на себя ответственность, без оглядки на исход для себя. Да пребудет с тобой материнская любовь, отцовская гордость, уважение друзей и мое благословение, Александр Шеппард, нареченный Скифом, инициал Спящих!

Последние слова прозвенели колоколами, когда меня выбросило из великого ничто.

«Только большим дядям и тетям позволено присутствовать на военном совете, мальчик!» – возмущался я, прыгая в другой мир. В Пекло.

Глубинная телепортация выбросила меня к руинам Рубинового города. Багрово-черное небо, затянутое пепельными тучами. Воздух, пропитанный серой и кислотой. Земля под ногами – корка застывшей лавы вперемешку с костями.

Место без интерфейса, без подсказок системы. Только я и миллионы тварей, каждая из которых превосходит меня в уровнях в десятки раз. Такая разница обещала водопад опыта за каждое убийство.

До рассвета в Лахарийской пустыне оставались считаные часы, и раз уж планирование и руководство битвой с меня сняли, порекомендовав рисковать и действовать по наитию, я решил так и поступить: набить максимум уровней, используя неуязвимость и ван-шот Кулаком первозданности.

Большой По с его легатами в это время качались недалеко от местного Очага Пустоты. Намеренно отправил их туда, так как там водились самые убийственные мобы. Деспот до сих пор грог-х-ркает, вспоминая их.

План был простым: на всех возможных ускорениях долететь до них, уничтожая все живое по пути.

Но для начала кое-что нужно проверить, потому что только сейчас до меня дошел полный замысел Спящих, одаривших меня способностями.

Так… начнем с активации Правосудия. С каждым новым храмом удваивался его эффект, но проверить это возможности пока не было.

Я подлетел к какому-то плоскому червю, парившему над руинами, и подставился под его атаку. Есть! Мой урон стал в два-четыре-восемь-шестнадцать… тридцать два раза выше! Я буквально ощутил эту силу в себе.

Не больно-то это требовалось прямо сейчас, но лишним не будет.

Червь побагровел и растянулся в колоссальную простыню, готовую захватить меня и скрутиться, пока не высосет все соки.

Отлетев, я врезал по червю Свирепостью Спящих! Пять храмов – стопроцентный шанс уничтожить любого противника!

Ш-ш-шух… призрачный великан, моя копия, хлопнул в ладоши… и исчез. Гигантский плоский червь взорвался брызгами коричневой субстанции.

Обнулившиеся шкалы ресурсов мгновенно восполнились благодаря Содействию.

Отлично. Сродни механике Сокрушающего выброса духа Свирепость не наносила урон, а уничтожала врага. Оба приема обнуляли ресурс, но Содействие восстанавливало 100 % всех ресурсов после убийства, так что связка могла работать с обоими навыками. А ведь был у меня и третий убер-прием – Кулак первозданности! Собственно, им я сегодня собирался воспользоваться в первую очередь, чтобы не рисковать. Все-таки между ударом Свирепостью или Выбросом и убийством – те самые мгновения, когда моя шкала жизни почти на нуле.

Что ж, разминка закончилась, пора приступать.

Ясность. Мир замедлился. Фонтаны лавы размазались оранжевыми всполохами. Стремительность урагана поверх – все застыло. Теперь я двигался в двадцать с чем-то раз быстрее окружающего мира. Час обычного времени – почти сутки моего беспрерывного фарма. Это давало мне время, которого катастрофически не хватало.

Первые жертвы – мутировавшие инрауги, настолько испорченные, что осмелились атаковать Ночь, свою Древнюю мать. За тысячелетия мутаций в Пекле они стали живыми крепостями: костяная броня толщиной в метр, шипы-копья с ядом, челюсти, крошащие сталь… Ничто им не поможет!

Кулак Первозданности. Первый инрауг схлопнулся в точку и исчез. Центиллион урона – число за гранью понимания. Сколько это? Ха! Единица, после которой триста три нуля, вот сколько!

Бум! Бум! Бум! Три килла за биение сердца, потом еще три десятка и еще три сотни. Какие-то ползающие по земле осьминоги, гигантские богомолы, невидимые твари-ловушки вроде Живого сита… Без интерфейса я понятия не имел, что за мобов аннигилирую, кроме уже известных мне, но не сказать, что я был знатоком тварей Пекла. Некоторых, впрочем, я уже видел в Преисподней и в Дисе – занятыми демониаками.

Иногда я, чтобы чуть разнообразить рутину, бил другими приемами.

Сокрушающий выброс духа – весь мой бесконечный запас духа превратился в луч уничтожения. Следующий монстр испарился, а взрыв был таким мощным, что прикончило еще десяток сородичей твари.

Влетев в группу мелких, с меня величиной, атлингов, я заработал руками. Духовное ураганное комбо с Волной увечий, которая автоматически передавала четверть урона на соседей! Ояма был бы доволен: каждый удар перетекал в следующий без паузы, а всего я мог провести серию из более чем полутысячи ударов! Просто никто столько не мог пережить.

Иногда я намеренно подставлялся, регулируя Неуязвимость так, чтобы работали пути Устойчивости и Проглот. Это ускорило меня еще больше за счет Пути времени.

Какая-то ветка эволюции гибридов каккерлаков. Тараканы размером с пятиэтажный дом. В Преисподней их далекий предок едва не уничтожил наш Летучий отряд. Сейчас Хлещущий ветер превратил меня в неуязвимый смерч, усиленный возмездием и чумной энергией, и я прошел сквозь их ряды, разрывая на молекулы.

Грусть и Тоска Спящих работали постоянно. Аура божественного подавления, казалось, сильно расширила радиус благодаря большому восприятию. Любая тварь внутри мгновенно теряла все характеристики. Их показатели защиты и урона практически обнулялись.

Бесконечная череда убийств на бреющем полете по направлению к Большому По. Невероятные монстры, времени рассматривать которых не было.

Только убивать. Быстро. Эффективно. Методично.

Крылатые демонические василиски. Потомки адских гончих. Знакомые кххрои – тучи гибридов саранчи и пауков. Какие-то колоссальные испепелители, потерявшие разум, – живые горы из лавы и камня.

Ближе к Очагу Пустоты пошли настоящие монстры.

Хаотические фантомы – облака разноцветного хищного хао. Потомки алмазных червей – километровые левиафаны. Химеры из десятков существ. Жуткие повелители ливня, несущие над собой в небе кислотные тучи.

Я зачищал территорию за территорией, не останавливаясь ни на секунду. Каждое убийство – поток опыта. Каждая минута настоящего времени – сотни и тысячи трупов.

Когда я углубился в каньон, ведущий в Очаг Пустоты, почти истекло время, которое я отвел на фарм. Нужно было забирать нежить и возвращаться, стягивать силы для финальной битвы.

Но тут я увидел его.

Сразу за каньоном возвышалась живая гора. Что за монстр?

Мозг услужливо нарисовал моба из прошлого, только намного меньше – гигантский червь, покрытый многометровыми жгутами, в пасти три ряда игл-зубов, истекающих ядовитой слюной. И шесть глаз. Гиватир, так назывался далекий предок этой твари. Как она именуется сегодня? Гигагиватир? Гибрид гиватира и дракона?

Как бы то ни было, это настоящее чудовище из легенд. Размером с настоящую гору. Кроме того, этот червь имел три головы, а от туловища исходил такой жар, что земля и камни под ним плавились.

Уровень не отображался, но мощь давила на само пространство. Это было нечто за гранью. Будь здесь система, тварь точно именовалась бы локальным боссом. А то и глобальным.

Потому что стоило приблизиться, как он меня заметил. При всех моих убыстрениях!

Пространство между нами схлопнулось, как будто босс вошел в единый со мной временной поток, и в ту же секунду его центральная голова выдохнула поток голубовато-белого, с фиолетовым оттенком пламени шириной с Тристад. Неуязвимость Спящих поглотила все, но масштаб атаки был чудовищным.

Моя очередь.

Кулак Первозданности в туловище.

Пространство треснуло. Ударная волна снесла скалы. Голова дернулась назад…

И ничего! Он выжил!

Вмятина размером с кратер, черная кровь, но гиватир был жив. И разъярен.

Три головы взревели. Земля пошла трещинами. Центральная голова метнулась вниз и проглотила меня целиком. Вместе со всеми моими ускорениями, убыстрениями и аурами.

Темнота. Пищевод шириной в тоннель подземки. Кислота, растворяющая алмазы. Наверняка астрономические числа урона в секунду.

Неуязвимость Спящих все поглощала. Проглот превращал входящий урон в опыт. Возможно, каждая секунда внутри давала больше опыта, чем минута охоты снаружи.

Я мог вырваться одним ударом изнутри. Я мог взорваться Возмездием. Мог разнести все своим молекулярным штормом.

Но зачем? Это был самый эффективный фарм из всех возможных. И пока ультрагиватир пытался меня переварить, увеличивая концентрацию кислоты и давление, опыт лился нескончаемым потоком. Я ощущал это по всплескам и приливам гормонов счастья и удовольствия, обнулявшим и заглушавшим боль. Я даже позволил пищеводу вытолкнуть себя дальше.

Желудок – пещера из плоти, заполненная кислотой. Вокруг плавали кости существ, обломки доспехов, останки тех, кто не имел абсолютной защиты. Опыт продолжал литься. И пока я купался в этом потоке силы, в голове созрел план. Гиватир выжил после Кулака Первозданности. Это делало его уникальным. Идеальным для того, что я задумал. Особенно с учетом того, что мой собственный уровень, вполне возможно, уже перевалил за миллионный!

Осталось мало времени до рассвета. До финальной битвы. Но этот гиватир… Да, он определенно подойдет.

Я достал флакон из инвентаря, перечитал описание:

Соль Мефистрота

Демоническое зелье.

Уникальный предмет.

Выпивший из этого флакона будет одержим демоном, но получит разовую возможность приручить любое живое смертное существо, переселив демона в него. Прирученное существо будет крайне агрессивно, и только связь с хозяином не позволит ему удалиться. Уровень существа будет всегда равен удвоенному уровню хозяина.

Внимание! Репутация того, кто выпьет зелье, понизится до ненависти со всеми фракциями Дисгардиума.

Ненависть всех фракций меня не волновала. С кем надо, все будет в порядке, другие звания нивелируют ущерб репе, а с остальными у меня, благодаря пропаганде Бездны, и без того ненависть.

Краулер, отдавший мне флакон, одобрил бы: в желудке мега-гига-ультра-гиватира, под тоннами кипящей кислоты, самое время для безумных планов.

Так, тороплюсь. Почему бы не использовать Соль против разумного смертного врага? Хм… Против кого? Ни Пайпер, ни другие игроки мне не противники. Неписи? Не смешно. Жрецы Бездны не стоят внимания. Остаются только демониаки и Лекса. Первые не смертные.

Значит, Лекса? Признаться, я уже несколько раз думал об этом. А что, если игровая механика все-таки преодолеет возможности Врага? Но убьет ли это его? Вряд ли. Он просто сменит тело, а вот Лекса, одержимая другим демоном, попроще, станет крайне агрессивна. И что мне тогда с ней делать?

Нет, гиватир – мой выбор. Вот только сначала нужно принять демонический облик. На всякий случай, мало ли, вдруг придется договариваться с демоном.

Альтер эго – и человеческое тело Скифа сменилось формой Ааза, сына Азмодана. Рога, красная кожа, платиновая звезда на левом роге.

Я сорвал восковую пробку и опрокинул содержимое флакона в рот.

Едкая соленая жидкость обожгла горло, растеклась по венам ледяным огнем.

Мир взорвался болью, тысячекратно более острой, чем я уже ощущал, но изнутри.

Соль Мефистрота жгла горло, как расплавленный металл, но это было только началом. Субстанция растекалась по телу, проникая в каждую клетку. Внутри меня что-то зашевелилось – не просто энергия или заклинание, а настоящая демоническая сущность. Она жаждала захватить контроль, сделать меня марионеткой.

«Так вот что ты ощущал, Эд», – подумал я, вспомнив Нагваля и его Москито.

Наверняка Эд в такой же ситуации увидел перед собой уведомления, что-то вроде:

Вы одержимы демоном!

Все фракции Дисгардиума теперь относятся к вам с ненавистью!

Получена одноразовая способность: «Демоническое приручение»(вы можете приручить любое живое существо, переселив в него демона; уровень прирученного существа будет равен удвоенному уровню хозяина).

А может, это Деметриус мне нашептал: представленная воображением системка выглядела очень достоверно. А, плевать, потому что боль была нестерпимой – казалось, кожа плавится и сходит лоскутами. Демон внутри меня рычал и бился, пытаясь вырваться наружу, подчинить мою волю своей жажде разрушения.

– НЕТ! – рявкнул я мысленно. – Я ХОЗЯИН!

И тут же в голове раздался знакомый ехидный голос:

– Ладно-ладно. Но я должен был попробовать, ха-ха!

– Так, погоди… – все еще терзаемый болью, прорычал я. – Ты же…

– Ну, здорово, центурион! Или ты теперь легат? Генерал? А может, вообще выбился в великие князи? Ха-ха! Эльф тебя задери, я запутался в твоих личностях!

– Ридик⁈ Мать твою, я что, одержим тобой?

– Сам удивляюсь! Всю жизнь в погоне за удачей не смог сыскать себе покоя. Только двинул кони в Преисподней, как очнулся на Играх. Снова погиб, и вот опять. Ты хоть понимаешь, сколько в тебе удачи, везунчик? – Голос в моей голове прозвучал с отчетливыми завистливыми нотками. – Да у тебя каждая клеточка ею пропитана! И вот я ее нашел, но взять не могу. Печаль.

– Так ты жив?

– Технически – да. Силой Спящих великий князь Белиал меня только что поднял. Меня и остальных ребят. Сказал, что всех павших на войне с Люцием воскресят для Последней битвы. Я уже собирался отметить с Лерркой это дело, как вдруг – хоп! – и я попадаю в твое тело. Только вот контроля над тобой у меня ноль – куда мне до тебя, Ааз! Или лучше звать тебя Скифом? Это ты же меня призвал?

– Никого я не призывал! То есть призывал, но не тебя конкретно. Выпил зелье с Солью Мефистрота…

– О-о-о, значит, старый трюк с переселением? – перебил Ридик. – Одержимое тело, которое редко выдерживает мои шалости и веселье, а душа промариновывается так, что пальчики оближешь! Помню-помню.

– Что помнишь?

– Доводилось захватывать тела. Я им такое «все вверх дном» устраивал, что призванные на помощь жрецы Нергала бледнели и со словами «ну на хрен!» сбегали.

– Э… Тут немного другой случай, Ридик. Я закину тебя в тело монстра.

– А, понял! Значит, ты просто проводник. Кого захватываем, Скиф? И где ты вообще?

– Мы в Пекле, Шутник. Переселяйся в местного гиватира. Мы сейчас в его желудке.

– Погоди. – Несколько секунд Ридик молчал. – Мы ГДЕ⁈ Ааз, ты совсем с катушек слетел? Тебя жрут, а ты сидишь и болтаешь со мной?

– Долгая история. Короче, этот гиватир – единственная тварь в Пекле, которая выжила после моего удара. Думаю, в таком теле ты нанесешь куда больше урона врагу, Шутник.

– Если мы в его желудке… Великоват он для гива… А, понял, это же Пекло. Этот небось отожрался за столько времени. Интересно, сколько в нем хао? А, какая к дворфу разница! Кто я такой, чтобы отказаться от такого царского подарка? Ты действительно сын Азмодана, хоть и смертный, Скиф! Только ему из всех князей свойственна такая щедрость! Как-то его генералу Улциберу в Большой игре отсекли мужское естество. Причем отсекли каким-то подлым клинком, который замедлил регенерацию! Новый орган отрастал бы мучительно долго – годы! И что ты думаешь? Чтобы Улцибер не разочаровал своих жен, Азмодан оторвал свой легендарный член и прирастил генералу! Считай, подарил!

– Шутишь!

– Шучу. Не подарил, а одолжил. Но все равно, скажи, очень великодушно! Хотел бы я пощеголять в борделях Рубинового города с таким членом! Ох, извини, знаю, что время дорого! Вернемся к нашему гиватиру, хей хо! Хо! Хо! Все вверх дном! Хо! Хо! Все ходуном!

– Ридик! – воскликнул я непроизвольно, открыв рот, и наглотался концентрированной кипящей кислоты.

– Ну да, ну да. Короче говоря, Скиф, ты решил подарить мне тело горы с зубами? Знаешь что… Мне нравится! Вижу, что буду связан с тобой, ну да ладно, ты же не станешь держать меня в этом гиватире вечность, да?

– Не буду. Покрываюсь холодным потом, стоит представить твое «все вверх дном» в Дисгардиуме. Да и… не уверен, что гиватир переживет битву.

– Ага, ну да. Коли так, я просто вернусь в свое тело. Годится, Скиф! Приручай!

Я сконцентрировался на гиватире. Нужно установить связь для приручения. Обычно это делается касанием, но я буквально внутри существа. Присев, положил ладонь на пульсирующую стену желудка под ногами.

Сила Соли Мефистрота активировалась. Демоническая сущность Ридика потекла через мою руку в плоть гиватира. Процесс был странным – как выдавливать зубную пасту из тюбика, только наоборот.

Гиватир содрогнулся. Кислота вокруг забурлила сильнее. Стены желудка начали биться в конвульсиях.

– Ух ты! Три головы! Три! И у каждой свой мозг! Это как управлять тремя телами одновременно! Скиф, это ж с детства моя мечта! Йо-хо-хо! Зажарен чудный гиватеренок! И славный тролль несет добротного пойла бочонок!

Голос Ридика теперь звучал снаружи, вибрируя через плоть гиватира.

– Можешь меня выплюнуть? – крикнул я.

– Сейчас попробую… Ого, какие тут рефлексы сложные! Так, первая голова – рвотный рефлекс… Вторая – глотательный, нет, не то… Третья – о, эта умеет огнем дышать! Погоди, дай разберусь… И это… Кстати… Кричать необязательно, ты ж мастер-призыватель, я слышу твои мысленные приказы.

Мир вокруг задрожал, перевернулся, и меня с потоком кислоты и полупереваренных останков выбросило наружу. Я приземлился в небольшом озере желудочных соков гиватира, поднял голову и посмотрел на гору плоти, которая теперь была Ридиком.

Центральная голова гиватира наклонилась ко мне, и из пасти размером с дом раздался рев, сопровождаемый мысленной речью демона:

– В жизни не видел столько хао, как в этой туше! Я сейчас так отожгу – демониаки пожалеют, что пришли в наш мир! Кстати, можно мне оставить это тело после битвы?

– Посмотрим, Шутник. Сначала нужно выжить в том, что грядет.

– А что грядет? Битва? Да у меня за плечами столько их было…

– Не просто битва. Конец света. Или новое начало. Зависит от того, чем все закончится завтра.

Левая голова гиватира оскалилась в подобии улыбки:

– Обожаю хорошие концовки! Особенно те, где я остаюсь в живых. Кстати, чую… тут недалеко нежить! Твоя?

За время, проведенное в Пекле, все легаты заметно окрепли – даже без интерфейса я чувствовал многократный прирост их силы. Всевидящее око подтвердило, что их резервы чумной энергии сравнимы со старым Ядром Чумного мора!

При этом внешне Большой По не изменился – его человеческий облик не имел ни единого признака гниения неживой плоти. Напротив, выглядел он намного свежее, чем я, сварившийся в кипящей кислоте. Спасибо Родриго, экипировка уцелела и выглядела неповрежденной.

Я понаблюдал за нежитью из Ясности. Легаты резвились, сам По стоял по пояс в лаве и хохотал. Насколько я понял, урон он получал не только от лавы, но и от ее обитателей.

Шутника-гиватира я оставил там же, где нашел, – чтобы не попал под шальную Чумную ярость. Технически мы с легатами не в одном рейде, а сам гиватир был, надеюсь, прикрыт моим Пожертвованием, но кто его знает. Лучше без риска.

– Как дела? – спросил я, выйдя из убыстрения перед Большим По.

Отдам ему должное – он даже не вздрогнул. Напротив, лицо его расплылось в довольной ухмылке:

– О, это было потрясающе! Ты не предупредил, что интерфейса тут нет, но мы и так разобрались, как драться. Жаль, непонятно, сколько уровней взяли… – Он вздохнул, потом просветлел. – Ты не поверишь, бро, какие ранги Абсолютного бессмертия Чумного мора нам здесь открылись!

– Верю, что фарм был успешен. Разобрался с Эссенцией новой моровой мутации?

Большой По с энтузиазмом кивнул так, что с него чуть не слетела корона, и достал из инвентаря знакомый мне легендарный артефакт. Однако теперь желтая жидкость внутри кристалла светилась более тускло, а зеленых сгустков стало заметно меньше.

– Смотри.

Он указал рукой в сторону, и вскоре из-за края кратера вылезли твари Пекла. Мертвые, но… не совсем. Их тела покрывали характерные для нежити гниющие участки плоти, но гниение было поверхностным, а плоть защищена хао.

– Хаотическая чумная энергия… – пробормотал я, изучая творения Большого По Оком изначальных. – Чумной мор не уничтожил их демоническую природу, а слился с ней?

– Именно! – воскликнул он. – Не знаю точно, смог бы я поднять мертвого демона в виде нежити, но уверен, что Чумной мор выел бы из него все демоническое, оставив лишь корпус. Но благодаря Кристаллу моровой мутации получилось сохранить сущность тварей Пекла, понимаешь? Они сильнее обычной нежити, потому что сочетают способности демонов и мертвецов. Устойчивы к огню и свету, сохранили способности, но при этом обрели, пока рандомно, какие-то чумные приемы! А главное – они могут развиваться!

Одна из моровых тварей – нечто среднее между лавовым вараном и птеродактилем – повернула ко мне голову. В ее движениях читался разум, пусть и примитивный.

– Сколько ты их создал?

– Энергии кристалла хватило только на тридцать шесть таких. – Большой По кивнул на продвинутых созданий. – Остальные проще, зато их много. – Он свистнул, и из-за скал выползла настоящая орда моровых тварей. – Итого около тысячи. Мог бы больше, но, думаю, нет смысла. Не хочу размазывать силу. Лучше меньше, но мощнее. Каждый легат собрал еще и свою орду, поменьше.

– Отлично. Ладно, собирай своих легатов. Пора выдвигаться.

– На битву?

– Пока нет. Нужно еще кое-что сделать.

Большой По не церемонился, призвав легатов тем самым мерзким способом, после которого они воплощались перед ним из лужи чумной жидкости. По себе знаю, как это неприятно для легатов.

– Ну а что? – пожал он плечами в ответ на мой недоуменный взгляд. – Они же далеко разбрелись! А мы спешим, да?

– Да, – ответил я и мысленно позвал Шутника.

Явление живой горы, которую Ридик приволок к нам кувырками, поразило даже видавших виды проклятых личей и богов.

Торфу, легатствовавший в теле Критошибки, осмотрел новобранца и выдал вердикт:

– Хорош. А если бы еще прыгать умел, цены б ему не было! Пры-ы-ыжок! – и пол-армии Бездны всмятку!

Гиватир что-то проревел, а в голове я услышал Ридика.

– Он разумный, – сказал я. – И прыгать умеет. В связи с чем уведомляет вас, мертвяки: там, где он прыгнет, вы ляжете. У него, предполагаю, уровень зашкаливает за два миллиона.

– А ты? – спросил По.

– Наверное, миллионный есть.

Магвай цокнул языком, переглянулся с Айлин.

– Что и ожидалось от Скифа, – горько сказал он. – Стоило нам подумать, что наконец-то мы сделали огромный рывок, как топовая «угроза» походя заявляет, что не только обзавелся таким питомцем, который может сожрать всех Глашатаев Бездны и зверобогов, вместе взятых, но и утроил свои уровни за час в Пекле.

– Просто порадуйся этому, – тихо сказала Айлин. – Чем он могущественнее, тем больше у нас с тобой шансов спастись.

Из Пекла я перетащил нас в Лахарийскую пустыню – туда, где когда-то стоял Оплот Чумного мора. Песок еще хранил черные шрамы той войны с Нергалом.

Первым делом я оценил уровни нежити. Ядро приближалось к полумиллионному уровню, а его легаты преодолели стотысячные. Неплохо, учитывая, как мало времени у них было!

– Здесь будет битва? – спросил Большой По.

Дождавшись моего утвердительного ответа, он воткнул руки в мертвую землю, и она откликнулась. Чумные корни взломали песок, прорастая на сотни метров вглубь. Из них начали подниматься зиккураты нежити.

Вокруг Ядра концентрическими кругами встали орды нежити и моровых тварей Пекла, причем некоторые из них подняли знамена и баннеры Чумного мора.

– Прикол, да? – ухмыльнулся Большой По. – Специальная способность, повышает… все, короче, повышает у моей нежити.

– Мне нужны твои легаты, По, – сказал я. – Ненадолго.

Посмотрев на меня, он кивнул:

– Забирай.

И я забрал. А вот Шутника-гиватира я оставил с ним.

Отправив легатов в логово Ядра на Кхаринзе, поделился с ними планом и оставил размышлять над своей задачей.

Сам нашел Кусаларикс и озадачил сбором информации. С помощью Потертых монеток это заняло четверть часа.

Ее Зеленая лига, контролировавшая портальные перевозки по всему Дису, владела точными, до метра, координатами каждого храма Бездны – от маленьких часовен в деревнях до величественных соборов в столицах. И самый защищенный из них – в Лахарийской пустыне, на месте силы, где когда-то стоял храм Тиамат.

Всего храмов Бездны во всем Дисгардиуме насчитывалось несколько тысяч. Немудрено – все прежние храмы, включая святилища Невра и Маглубайта в Кинеме или храм Фортуны в форте Вермиллион, были перепосвящены Бездне.

Я запросил список самых больших. Двести восемьдесят семь целей. С этим можно было работать.

Далее я побывал в каждом большом храме Бездны Всевидящим оком, чтобы добавить эти точки в мой список маршрутов Глубинной телепортации.

Вернувшись в логово нежити, я занял трон Ядра и осмотрел легатов. Красавица Дестини – Морена в смертном теле. Суровый Шиндлер – Жнец. Хмурый Магвай, сосредоточенная Айлин, ухмыляющийся Критошибка с Торфу внутри, безмолвные личи Шазз, Дершш, Кощ и Урос.

– Готовы?

Глухой стук – легаты синхронно ударили себя кулаком в грудь.

– Очередность запомнили?

Глухой стук.

– Я буду называть имена, – сказал Магвай. – Не переживай, Скиф. Я водил рейды на сто человек, держа в голове план действий для каждого на каждом боссе. Это операция уровня песочницы.

– Я подстрахую, – сказала Айлин. – Напомни только, как именно мы попадем внутрь, если храмы защищены от проникновения неверующих чужаков?

– Мы туда попадем оттуда, откуда нас не ждут. Из Глубины.

– Почему не сделаешь это сам? – спросил Магвай. – Не можешь или не хочешь?

– Ни то ни другое. Небесный арбитраж объявил, что битва состоится на рассвете. Это значит, что ни Бездна, ни я, ни Враг – никто из тех, кто присутствовал при объявлении этого вердикта, не имеет права атаковать другую сторону.

– А мы при этом не присутствовали, – задумчиво проговорила Айлин. – И к Спящим не относимся. Но ты же все равно задействован?

– Я просто транспорт и склад. Никто же не обвинял гильдию перевозчиков за открытие порталов его врагу? Или алхимиков – за зелья маны? Так что к делу. Действуем очень быстро! Прыжок, атака, прыжок, атака, и так до тех пор, пока я не решу, что достаточно. Уяснили?

Глухой стук кулаков о грудь.

– Пять-шесть секунд на храм, минимум десять храмов в минуту. Фокусируйте максимум огня на алтаре, на сами стены и жрецов плевать. Чем больше развалим, тем слабее будет Бездна завтра. Поехали!

План был прост и безжалостен – одновременные удары по всей храмовой сети врага.

И начал я с главного храма в Даранте – грандиозного сооружения из черного мрамора в самом сердце столицы Содружества. Выбрав его точкой назначения, я активировал глубинку.

Прыжок!

Мы материализовались прямо в святая святых. Жрецы в темных рясах замерли от шока.

– Нежить! – заорал кто-то.

Айлин не дала им опомниться – Чумной луч толщиной с древесный ствол ударил в алтарь. Мощность была чудовищной – мрамор не просто расплавился, он испарился, оставив дымящийся кратер. Коллективная Чумная аура легатов мгновенно убила всех в радиусе двухсот метров – жрецы просто рассыпались в прах.

Прыжок!

Храм Бездны в Шаке возвышался рядом с дворцом императора – циклопическая пирамида из обсидиана.

Морена активировала Чумную ярость, выжигая весь накопленный резерв энергии. Белая вспышка взрыва была видна за десятки километров – она не просто снесла храм, она стерла с лица земли целый квартал. В эпицентре песок превратился в стекло, а потом и стекло испарилось. Из тех, кто поднялся нежитью после взрыва, она одним жестом отобрала сотню сильнейших и отправила наводить панику в Военный квартал столицы Империи.

Прыжок!

Гигантское святилище Бездны в Лахарийской пустыне – то самое неприступное, защищенное божественными плетениями. Снаружи. А мы оказались сразу внутри! Собственно, именно поэтому эта акция возмездия проводилась только сейчас: очень много нужных факторов совпали и сделали ее возможной.

Жнец просто положил руку на алтарь, который сразу почернел, затрещал и рассыпался в труху вместе со всеми защитными чарами. Все жрецы, включая тех, кто насмехался надо мной в свое время, рухнули замертво и восстали мертвецами. Само святилище осыпалось пылью.

Прыжок за прыжком, храм за храмом. Самым главным было поддерживать уровень чумной энергии в легатах, но это я взял на себя. Не переливал в них напрямую, а бил Кулаком Первозданности – парадоксально наносил союзникам дециллион урона, который их Бессмертие Чумного мора мгновенно конвертировало в энергию.

По всему Дисгардиуму небо озарилось сотнями белых вспышек, действовали мы методично, но, поняв, что к чему, легаты начали развлекаться.

Кинема – бывший храм Невра. Торфу с хохотом активировал Могильную пургу. Тысячи магических лоскутов разорвали алтарь на молекулы, а следом и сам храм, и его гоблинов-жрецов, посетителей и еще орк знает что в округе.

Форт Вермиллион – когда-то храм Фортуны, отобранный в пользу Бездны. Шазз выпустил Чумное поветрие, заразив всех прихожан. Они умерли и тут же поднялись, чтобы заживо сожрать устоявших жрецов Бездны и разрушить святилище.

Подводное царство – храм на коралловом рифе. Дершш призвал Цепкие руки мертвецов прямо с морского дна. Тысячи гниющих конечностей разорвали подводный храм Бездны на части.

Эльфийские леса – храм в кроне гигантского древа. Кощ активировал Чумное подавление, парализовав защитников, а затем вспыхнул Яростью.

В Искгерселе, столице гномов, Урос, разрушив алтарь, использовал Чумную селекцию на поднятой нежити, создавая элитных разрушителей прямо на месте.

После сотого храма начала сопротивляться сама Бездна. Не напрямую – она не могла. Но ее проекции появлялись все чаще, жрецы были все лучше подготовлены, алтари защищены все сильнее.

Не помогало. Ничто не могло остановить девять смертоносных легатов Чумного мора, познавших, что такое истинное Ядро. Мы шли с опережением графика и расширили список целей.

Под конец акции я физически почувствовал, что в мире стало легче дышать: Бездна слабела. Каждый уничтоженный алтарь обрывал потоки веры, без которой она рано или поздно станет ничем.

Последним стал храм в Туафе – часовня на окраине города, который был мне не чужд. Когда-то мы с парнями разыскивали здесь Риона Стафу, босса Темного братства по прозвищу Крапива. Как же давно это было… Сразу после моих первых Игр, но до Преисподней.

Когда мы вернулись в логово под Кхаринзой, даже неутомимые легаты покачивались от ментальной усталости.

– Сколько? – хрипло спросил Магвай.

– Все двести восемьдесят семь крупных, – ответил я. – Плюс еще полсотни мелких, попавшихся по пути.

Тишина. Потом Торфу захихикал:

– Мы только что устроили Бездне худшую ночь в ее божественной жизни!

Морена устало улыбнулась:

– И это только начало. Завтра ей будет хуже.

– Она пешка в руках Врага, – мрачно сказал Жнец.

– И до него доберемся, – пригрозила Айлин, непроизвольно погладив живот.

Я поднялся с трона.

– Отдыхайте, набирайтесь сил. Увидимся в Лахарийской пустыне. И помните, легаты… жизнь смертна!

– Но нет смерти в служении Чумному мору! – Глухой стук кулаков о грудь.

Улыбнувшись, я вышел из логова Ядра и взлетел на Пик Арно.

Кхаринза не спала. А где-то в Небесном плане корчилась от ярости Бездна, чувствуя, как рушатся основы ее власти.

До рассвета в Лахарийской пустыне оставалось совсем немного. С первым лучом солнца начнется Последняя битва.

И мы только что выбили у врага половину зубов.