Последняя битва-2

Глава 67 Да не пробудятся Спящие!

Переместившись прямо к храмам Спящих, я попал в настоящее столпотворение. Тысячи неписей, демонов, йожей – весь остров, казалось, сбежался на площадь. Над стенами замка возвышались колоссальные фигуры Спутников. Похоже, парни позвали их и йожей на Кхаринзу, но, понятно, не всех, только лидеров.

В центре пятиконечной звезды храмов возвышались пять фигур Спящих в их гуманоидных формах: Бегемот в дымящихся доспехах, Тиамат в красном струящемся платье, Кингу в черной броне, голубоглазый блондин Левиафан и… Абзу, которого я впервые видел в человеческой форме. Он чем-то неуловимо напоминал титана-разрушителя Кетцаля, моего союзника по позапрошлым Демоническим играм.

От их объединенной ауры воздух искрился и потрескивал, насыщенный особой божественной энергией. Они готовились воскресить Энико, дочку Дьюлы и возлюбленную Гироса.

Мои друзья и любимая уже были здесь: Краулер, Бомбовоз, Инфект, Тисса и Ирита стояли в первых рядах. Рука Бомбовоза лежала на плечах Утеса, а девчонки поддерживали Гироса, готового упасть в обморок. Одного взгляда на бледное осунувшееся лицо ниндзя было достаточно, чтобы понять, что Гирос сейчас – Томоши, робкий, неуверенный в себе, но любящий. Его лицо светилось надеждой.

В толпе я разглядел и Деспота с Патриком, и стражей Сокровищницы, и генералов Преисподней. Увидев такую картину год назад, я бы решил, что попал в ад или в оживший кошмар. Однако сейчас… похоже, мой разум не просто привык – у меня на душе потеплело, когда я увидел эти страшные, пугающие, но такие родные рожи и морды.

Немудрено, что собрались все. Чудом воскрешения местных не удивить, но факт, что чудеса творят Спящие, сработал как магнит.

Я решил не привлекать к себе внимания – тихонько встал в стороне, чтобы понаблюдать. Абисмикс тронул меня за руку и сообщил, что хочет скрыться от всеобщего внимания, после чего стал невидимым.

Только я хотел выяснить, что у него за приступ скромности, как вдруг меня опять кто-то потеребил за руку. Обернувшись, я увидел человека, которого поначалу не узнал. Передо мной стоял крепкий мужчина средних лет в кожаном фартуке, с прямой спиной и умными глазами. Лицо казалось очень знакомым.

– Скиф! – радостно воскликнул он. – Хороший ты парень, Алекс! Не зря Клейтон так верил в тебя! Вот и дед говорил: «Держись Алекса, с ним не пропадешь!» Вот я и не пропал, ха-ха-ха!

Только изучив профиль над его головой, я убедился, что это и есть…

Трикси, человек, садовник 393-го уровня

Клан: «Пробужденные».

И никаких следов горба или карликовости!

– Трикси? – поразился я. – Вератрикс Фуртадо? Это правда ты?

– Я, мастер! – Он рассмеялся, поднимая руки и разглядывая их на свету. – Посмотрите – обычные человеческие руки! Без искривлений, без уродств! А голова… – Трикси прижал ладони к вискам. – Мысли ясные, четкие! Словно туман рассеялся! Помню, каким был, и все же я как заново родился… переродился! Хотя Спящие так мне и объяснили: они воссоздали мое тело таким, каким оно должно было быть, кабы не болезнь.

Голос его тоже изменился: вместо прежнего гнусавого лепета звучала нормальная человеческая речь. Но самое поразительное было в глазах: там горел огонь, которого я никогда прежде не видел, любознательность, интерес, интеллект.

Он нерешительно шагнул ближе, и я улыбнулся.

– Ну, иди сюда, мистер Вератрикс!

– Трикси, чего уж там, – смутился он. – Дурачком я был, когда требовал такого обращения. Вератриксом меня только дед звал, когда сердился. – Он вздохнул. – Спящие обещали многих наших вернуть, но пока непонятно, смогут ли воскресить дедушку. Сознания-то у них есть, а вот души… Кого нашли – отловили, но кто-то потерялся или угодил куда…

Заметив, что я стою с распростертыми объятиями, он смутился. Мы обнялись, после чего он снова заговорил:

– Знаю, что Спящие вошли в силу благодаря вам и хотят вернуть всех, кто полег. Я-то погиб, когда наемники на базу нашу напали – спасибо, кстати, твоей Рите, что пыталась меня вытащить там, на крыше. А вот, говорят, остальных наших прям мало осталось, и – хвала Спящим – их вернут. Пусть не так, не в реале, но клянусь, жаловаться никто не станет! Тем более… – Трикси перешел на шепот. – Тиамат сказала, что в будущем у нас появится шанс вернуться!

Говорил он бодро, быстро, не спотыкаясь, а потому, видимо, наслаждался этим обретенным навыком и слова из него лились сплошным потоком:

– Кстати, Спящие объяснили мне про Последнее семя Иггдрасиля! Такая честь! Вырастить новый столп мироздания! Но это не простое дерево, да… Это живое сердце мира, и ему нужен садовник, готовый…

Трикси запнулся, потом вздохнул и произнес совсем тихо:

– Готовый стать его частью. Навечно. Спящие показали мне видение – как это будет. Когда я стану Хранителем Иггдрасиля, моя душа сольется с его корнями. Поначалу я даже не смогу покинуть Древо, но зато не смогу умереть, пока оно живо. А еще… – глаза его загорелись мечтой, – еще я стану величайшим садовником всех миров! Смогу растить невозможное, создавать сады, от которых дух захватывает!

Горло сжалось от его искренности… и готовности помочь – вспомнилось, как Трикси мечтал путешествовать, изучать новые города и места. Теперь всего этого он будет лишен, прикованный к этому месту, но… Сколько лет он считался неполноценным, а теперь впервые в жизни чувствовал себя способным на великое дело!

Вспомнив о том, как страдал Большой По, поначалу намертво привязанный к своему Логову Ядра и обреченный находиться там вечность, я спросил:

– Ты уверен, Трикси, что хочешь этого?

Он выпрямился, расправил плечи.

– Что лучше: обычное существование или возможность стать частью того, что дает жизнь целому миру? Да я готов начинать хоть сейчас! Просто Спящие велели подождать.

Вдруг он встрепенулся, посмотрел озабоченно куда-то в интерфейс, где выводились часы, потом поклонился и с достоинством произнес:

– Прости, Скиф, дела. Слишком запущен сад, да и Плотоядное Древо-защитник давно не кормили, представляешь? Оно бы давно накрыло весь замок своей кроной, но его же кормить нужно было! А никто не озаботился.

– Кормить чем?

– Мясом, – Трикси посмотрел на меня удивленно, – чем же еще? Оно же плотоядное! Я ему запретил жрать наших, вот оно и пожухло. Ниче, Ирита уже в курсе. Как Спящие закончат обряд, трогги отправят охотничий отряд в джунгли – говорят, олени да вепри очень расплодились. Будет чем кормить хищное Древо. – Он к чему-то прислушался, улыбнулся, кивнул. – Спящие. Говорят, подобрали лучшее место для нового Иггдрасиля! Мне пора, мастер Скиф!

Снова поклонившись, он пожал мне руку, широко улыбнулся и вприпрыжку покинул площадь.

Тем временем между Спящими загорелся столб мягкого света. Они встали в круг лицами к толпе и заговорили в унисон:

– Рожденные в Дисгардиуме завидовали неумирающим, пришедшим из другого мира. Завидовали способности воскреснуть после смерти. Бездна изменила это. Способность воскреснуть осталась только у ее приспешников. Те, кто сохранил верность нам, были развоплощены без шанса на продолжение жизни. Это касалось как неумирающих, так и разумных Дисгардиума.

Толпа боялась даже дышать, причем это касалось и демонов, и йожей. Даже Спутники Ушедших, казалось, забыли обо всем, внимательно изучая божеств и пытаясь осознать пределы их могущества – в сравнении с их прошлым создателем и покровителем, Древним богом Лобоном.

– С помощью нашего инициала мы, Спящие, воплотились в Дисгардиуме, продолжая наш сон в Пустоте. Синергия и Единство – вот что привело к тому, что теперь в наших силах воскресить наших жрецов, павших от рук приспешников Бездны.

– Но сначала мы вернем тех, – мягко произнесла Тиамат, – кто пал ранее – в другом мире, но защищая веру. Тех, кто был близок нашему инициалу, а потому был особенно нами отмечен.

Столб света между ними мигнул, на мгновение окутав всех и каждого, после чего в нем начала проявляться девичья фигура. Повеяло весенними цветами. Энико?

Но как? Даже если Спящие сохранили ее сознание и могут воссоздать персонажа или даже создать реплику тела, используя ДНК, то где взять душу, чтобы получилась не просто кукла, имитирующая живого человека? Ведь Энико сгорела в ядерном взрыве реального мира, а не в Дисе, и не была жрицей…

Стоило мне задаться мысленным вопросом, как в голове раздался голос Бегемота: «Души отловили из вселенского инфополя. Именно там мы провели все последние дни. По времени реального мира прошло не так много, поэтому многие уцелели, не рассеялись. Многие даже сохранили память последних мгновений жизни».

«Многие? Кто-то не уцелел?» – подумал я, глядя на грозную фигуру Бегемота.

Но он не дал ответа.

Тем временем столб света рассеялся и явил всем обнаженную миниатюрную эльфийку с длинными темными волосами.

– Энико! – хрипло вскрикнул Гирос.

Девушка лежала на алтаре, ее грудь мерно поднималась и опускалась. Веки дрогнули, она медленно открыла глаза – те самые огромные черные глаза с ресницами, касающимися бровей, которые покорили сердце стеснительного японца.

– Где я? – растерянно прошептала Энико, садясь и озираясь с детским изумлением. – Я попала в ад? Нет, это Дисгардиум? Это Кхаринза? Но я же была дома… в реале… помню яркую вспышку… А где папа? Мама? А почему тут так красиво? А что это за золотой свет?

Вопросы сыпались один за другим, и я вспомнил, что именно так Энико всегда говорила, переходя от одной мысли к другой без пауз. В этот момент она была той же любопытной девчонкой, что расспрашивала обо всем подряд. Мне в те дни было не до нее, но Энико как-то незаметно влилась в нашу компанию и стала ее неотъемлемой частью.

Из толпы к алтарю рванули сразу трое… Нет, четверо. Опомнившись, вслед за Дьюлой, Гиросом и Стефани устремился Патрик О’Грейди.

Строитель добрался первым, обернул в плащ, схватил дочку в объятья и зарыдал в голос. Слишком сложно было поверить в то, что Спящие способны ее вернуть. А если вернут… Она ли это будет?

– Папа? – испуганно спросила Энико, прижимаясь к отцу. – Что случилось? Почему ты плачешь? Что-то с мамой? Где она?

– Мама в порядке… – пробормотал Дьюла. – Она в надежном и безопасном месте у мистера Хагена. Он нам помог. А ты… тогда… в Кали…

Ему никак не удавалось объяснить произошедшее, словно если он озвучит слово «смерть», волшебство Спящих развеется. Но Энико всегда была умной девочкой.

– Я умерла, да, по-настоящему? – тихо спросила она. И замолкла: понимание медленно проникало в ее сознание. – А теперь… воскресла? Но… как?

– Дочка… – хрипло шептал строитель. – Спящие вернули тебя… вернули… к жизни!

Тетушка Стефани подбежала следом, рыдая в платок, а за ней – Гирос. Ниндзя остановился в паре шагов, не решаясь приблизиться. Радость боролась с виной на его лице.

– Сколько времени прошло? – спросила Энико, прячась в объятиях отца.

– Месяцы… или недели? – ответила Стефани сквозь слезы. – Непонятно, как считать. Для нас прошел почти год. Мы думали, потеряли тебя навсегда.

– Год? – Отстранившись, она моргнула, огляделась, смутилась, но не испугалась. Вместо этого остановила взгляд на Гиросе и, протягивая руку к застывшему ниндзя, тихо позвала: – Томми…

Тогда он не выдержал – бросился к ней. Они обнялись, Энико осыпала его лицо поцелуями, Дьюла засмущался, хотел что-то сказать, но Стефани его остановила, а потом они обнялись вчетвером.

Площадь взорвалась ликующими криками, многие плакали от умиления. Даже суровые демоны утирали выступившие слезы. Впрочем, это могло удивить только того, кто их не знал. Куда больше меня изумила реакция йожей и Спутников Ушедших. Внешне не уловишь, но я-то чувствовал их эмоции. Сцена тронула и их.

Но это было только начало – уже загорались новые столпы света. Спящие, видимо, окончательно отработав механизм на Трикси и Энико, начали массово воскрешать работяг клана из оницо, погибших в Калийском дне. Очевидно, они нуждались в живых свитках Роя для записи генетического кода и артефакте создания тел только для того, чтобы выявить плетения, после чего скопировать технологию было мелочью.

Из света шагнул мужчина средних лет. Статный, с благородными чертами лица, смоляными волосами с проседью на висках и глубокими карими глазами. Его руки – крепкие, мужественные, широкие плечи распрямлены. Лицо было очень знакомым.

Мужчина медленно осмотрелся, не веря своим глазам. Попробовал сделать шаг – и чуть не упал, поначалу не помня, как это – опираться на собственные ноги. Но тут же выпрямился во весь рост, и по его лицу расплылась изумленная улыбка.

– Мадре Санта… – прошептал он низким мелодичным голосом с едва заметным акцентом, глядя на свои руки. – Я же в Дисе!

Только тогда я понял, кого вижу. Гарольд Фуртадо, дед Трикси!

Раньше в Дисе он выглядел так же, как в реале – сгорбленным стариком, только способным ходить. Но сейчас… Спящие вернули ему молодость, подарили тело мужчины в расцвете сил!

Наши взгляды встретились. В его карих глазах мелькнуло узнавание.

– Алекс? – неуверенно позвал он. – Скиф?

– Привет, Гарольд, – сказал я, подходя ближе. – Помню, ты просил не называть тебя мистером Фуртадо.

Он рассмеялся – звонко, молодо.

– Да уж… Давно это было. – Гарольд посмотрел на свое обновленное тело, затем снова на меня. – Так вот оно как… воскрешение. Чертовски странно, парень. А где Трикси? Он… Он…

– В полном порядке. Выполняет важное задание Спящих! Но вы же можете написать ему!

– Точно! – Гарольд дал себе по лбу. – Мне же система сказала, что теперь у меня полноценный персонаж! И класс я могу выбрать какой захочу… когда прокачаюсь.

Тем временем толпа разрослась и окончательно превратилась в бурлящий котел людских голосов и эмоций, когда пошли чередой воскрешения жрецов Спящих. Видимо, боги вводили их в курс дела в момент воскрешения, поэтому никто не выглядел потерянным или напуганным последними мгновениями прошлой жизни.

Первым вернулся Вонпрутих из Верховного совета Лиги гоблинов, который был убит Айлин при осаде Кинемы. Он сразу принялся деловито оценивать обстановку, ища знакомые лица в пестрой толпе, и в этот момент из гущи воскресших раздался знакомый визг:

– Воскрес, старая ты табакерка! – Кусаларикс растолкала стоящих рядом демонов, прокладывая себе путь крепкими локтями, и бросилась к нему.

Гоблины обнялись крепко, по-родственному, после чего Куся достала из кармана помятую папироску, закурила и протянула Вонпрутиху.

– Закуривай, бедолага! – прохрипела она сквозь дым. – Столько тебе рассказать надо, что уши завянут! Я в Бездне была, прикинь!

– Представляю, что ты пережила… – пробормотал Вонпрутих, нервно затягиваясь табачным дымом. – Спящие слегка ввели в курс дела в великом ничто, но детали были… скупыми.

Куся пыхнула дымом и пожала костлявыми плечами.

– Да я че? Я ниче. – Указала на меня когтистым пальцем. – Скиф! Вот уж кто пережил все что можно и нельзя.

Рядом уже материализовались орки из клана Сломанного топора: Сарронос и Кромтерокк. Этот клан был союзником «Йорубы» и с радостью пошел вслед за ними под покровительство Спящих.

Увидев богов, они сразу рухнули на колени с глухим стуком.

– Да не пробудятся Спящие! – прогремел Сарронос, и его глубокий басовитый голос дрожал от переполнявших эмоций. – И пусть сон их будет вечен!

Рядом восторженно хрипел, пав на колени, говорливый хоббит Ноб-Из-Пригорья:

– Ох, матушки мои! А я думал: все, конец, кранты! Говорил же своей тетушке Хескарии: Спящие нас не оставят, не такие они!

Мурлок Финлорд воскрес молча, только промурлыбулькнул что-то благодарственное на своем гортанном языке, а потом неожиданно расплакался – слезы градом покатились по его чешуйчатым щекам.

Воскресили и нимф, посвященных мною в жрицы Спящих в тот далекий день, когда мы с Большим По вырвались из Стылого ущелья и захватили замок «Детей Кратоса». Одна за другой они вышли на всеобщее обозрение – Калисто с серебристыми волосами, струящимися, как лунный свет, Эвридика с золотистыми кудрями, переливающимися медом, и Талия с прядями цвета закатного пламени. Красота нимф заставила половину толпы благоговейно пасть ниц, а некоторые демоны зарычали от неконтролируемого восхищения.

Каждое воскрешение демоны встречали грозным «Ау-у!», и громче всех ревел Деспот, знавший всех жрецов лично.

Публика снова ахнула в едином порыве, когда из столбов света вышли две массивные фигуры: Меррик Ужасающий и Фол Магнесийский. Лофер затрубил хоботом от неподдельной радости, встряхнув свою грузную тушу, а кентавр топнул копытом так, что задрожала земля.

Местные неписи Кхаринзы проявили искреннее почтение и дружелюбие к воскрешенным, а я подошел к новоявленным оркам.

– Я вижу тебя, вождь Сарронос, – поприветствовал я. – Вижу и тебя, шаман Кромтерокк.

– И мы видим тебя, инициал Спящих, – рыкнул Сарронос. – Наши сердца радуются, что ты жив.

– Как вас убили?

Орк мрачно сплюнул:

– Глашатай самозванки пришел к нам с требованием. Мол, преклоните колено перед новой богиней или умрите и ждите Судного дня. – Сарронос грозно сжал кулаки. – Сказали этой твари: «Проваливай в задницу, мы служим только Спящим!» Потом – ба-бах! Очнулся я уже в Чистилище. Мучали там, пытали нас, кто-то ломался, кто-то держался. А потом объявили Судный день.

– Что это значило?

– Последний выбор, – ответил жрец Кромтерокк. – Либо преклоняешься перед Бездной, либо тебя развоплощают окончательно. Скармливают тело и душу Врагу.

– И вы отказались?

Орки переглянулись, и в их глазах была спокойная решимость.

– Конечно отказались, – просто сказал Сарронос. – Лучше исчезнуть, чем предать Спящих.

Их слова заставили задуматься. Меня поражала непоколебимая стойкость этих орков, да и всех остальных воскрешенных: нимф, лофера, кентавра. Все они безоглядно пожертвовали собой во имя Спящих. Почему? Что такого видят они, чего не могут разглядеть остальные?

Ладно мы – знаем, ради чего боремся, а некоторые – я и мои друзья – даже понимаем, что нам грозит, если Бездна окончательно победит. В этом случае Дисгардиум, задуманный отцами-основателями как спасительный Ковчег для человечества, станет личным миром свихнувшегося цифрового сознания садистки с неизлечимым букетом комплексов. И это в лучшем случае. В худшем – Враг отберет у Бездны власть и проведет Жатву. Тогда он станет сильным настолько, что сможет атаковать и мой мир.

Но неписи? Я бы не сказал, что их вера в Спящих слепа или фанатична. В мире, привычном ко множеству самых разных богов, безграничная преданность – явление редкое. Чаще всего здесь царит прагматичная вера в обмен на божественные плюшки. Но в том-то и дело: то, что предлагали Спящие – Единство, – стало стремительно таять с уменьшением числа последователей, тогда как Бездна щедро одарила своих жрецов и перерождением, читай бессмертием, и могущественными способностями, и эльф знает чем еще.

Видя неподдельную радость воскрешенных и их близких, я пытался найти ответ в их светящихся глазах. Неужели все дело в том самом чувстве единения, общем для всех рас, полов и возрастов?

– Бомбовоз! – вдруг я услышал голос Бегемота.

Это было неожиданно. Мой друг тоже не поверил своим ушам, но, видимо, получил мысленное подтверждение того, что обращаются именно к нему.

Оставив друзей, он направился к Спящим, рассекая толпу.

Что там? Заинтригованный, я в Ясности перелетел площадь и занял его место среди друзей.

– Скиф? – ахнула Тисса.

– Тсс! – Краулер приложил палец к ее рту. Потом кивнул мне. – Привет!

Чуть воспарив над остальными, заговорил Левиафан, глядя на Бомбовоза:

– Есть еще один друг, которого мы можем вернуть. Тот, кто отказался от части своей божественной сущности и привязал ее к душе нашего жреца! Тот, кто пожертвовал собой в неравном бою с Глашатаем самозванки, чтобы наш инициал смог посвятить мне храм! Спутник воина Бомбовоза!

В особом столбе золотистого света, миниатюрном, больше похожем на луч фонаря, начал материализовываться силуэт.

– Продолжай жить, Ортокон! – торжественно объявил Левиафан.

– Тут же до воды далеко, как он будет на суше? – запереживала Ирита, крепко сжав мою руку. – Скиф, ты сможешь его отнести?

– Мелкий он какой-то… – задумчиво произнес Инфект.

– В полном размере кракен раздавил бы всех, – сказал Гирос. – Вероятно, Спящие воскрешают его в уменьшенном виде.

– Ортокончик! – заорал Бомбовоз.

Он бросился к зверобогу и поднял его на руки над собой, выставляя на всеобщее обозрение. Впрочем, до звания зверобога тому было далеко – крошечный осьминожек размером с кошку. Его щупальца были не толще детской руки, а большие умные глаза смотрели на мир с любопытством новорожденного. На лбу красовалась едва заметная корона из костяных шипов – единственный признак былого величия.

– Он не уменьшен, – сказал я. – Ортокон вернулся из-за Барьера слишком рано. По любым меркам он младенец.

Маленький Ортокон неуверенно шевельнул щупальцами, пытаясь понять, где находится. Потом его взгляд упал на Бомбовоза.

Левиафан провел рукой, и вокруг зверобожка появилась сфера из чистой морской воды. Крошечный кракен радостно заплавал внутри, расправляя щупальца.

– В открытом океане много опасностей, жрец, – сказал Спящий. – Поэтому лучше, если малыш-кракен будет расти в более безопасном месте.

Бомбовоз кивнул и, бережно держа в руке морскую сферу с Ортоконом, вернулся к нам.

– Могу создать большой аквариум в замке! – предложил Краулер. – Выделим одну из комнат, а стену сделаем прозрачной.

– Я снова могу его отзывать и призывать, – покачал головой Бомбовоз. – Так что это не обязательно… Но в аквариуме ему, наверное, будет веселее, чем одному за Барьером?

В этот момент на площади появились бета-тестеры – все пятеро спасенных из бета-мира: решительная Макс с волосами, заплетенными в боевые косички, хмурый Родриго с молотом за спиной, без умолку болтающий Гарет, Тереза с цветочным венком в смоляных волосах и Денис, закутанный в черную робу и мерцающий щит маны. Десять тысяч лет в искаженном мире наложили отпечаток: они остановились на краю площади, не решаясь войти в толпу воскрешенных.

«Приведи их к нам, инициал». Услышав в голове голос Спящих, я переместился к бета-тестерам и повел их за собой к центру площади.

– Что происходит? – спросила Макс, окидывая толпу настороженным взглядом.

– Воскрешения, – коротко ответил я. – Спящие возвращают павших последователей перед Последней битвой. – Заметив, с каким ужасом в глазах смотрит на демонов Гарет, я добавил: – Вы в безопасности, здесь только свои. Расслабьтесь.

Я проложил путь через толпу к своим друзьям, чтобы познакомить их с бета-тестерами, но, когда подвел, наткнулся на взгляд Ириты и замер в нерешительности, не зная, с чего начать. Тем временем Краулер переминался с ноги на ногу, явно сгорая от любопытства, Бомбовоз не сводил глаз с Макс, крепко прижимая к груди маленького Ортокончика, Тисса внимательно изучала Дениса. Гирос с Энико держались чуть поодаль, но тоже не сводили глаз с прибывших.

Неловкое молчание нарушил Утес. Приобняв Терезу, он представил ее:

– Это моя Тереза. – Потом указал на воина. – А этот здоровяк – Родриго.

Друидка с достоинством королевы кивнула моим друзьям, а воин пожал парням руки.

Следом я представил Гарета, и тот как-то уж слишком заинтересованно всмотрелся в лицо Инфекта. Их рукопожатие длилось особенно долго.

Потом все мои товарищи с большим интересом знакомились с Денисом – Третьим. Все, кроме Инфекта, знали Дэку, другое воплощение Каверина, но и тому лицо бета-тестера показалось знакомым.

– Странно, – пробормотал он, пожимая ему руку. – Такое ощущение, что мы где-то встречались. Или я где-то вас видел?

Наконец я представил всем Макс, рассказав, что выжил в бета-мире во многом благодаря ей. Вернее, сохранил рассудок.

– Мы столько всего пережили вместе, что я считаю Макс настоящим другом, – сказал я.

– Друг Скифа – наш друг, – торжественно заявил Бомбовоз и, дав подержать Ортокона Энико, облапил Макс. Выглянув из-за ее плеча, он показал мне большой палец. – Очень-очень рад знакомству!

В этот момент рядом оказалась Ирита. Мне стало не по себе: девушки были поразительно похожи. И та и другая – рыжеволосые зеленоглазые красавицы, но именно сейчас Макс казалась воплощением воительницы, а Рита выглядела более мягко, по-домашнему. Словно одна создана для войны, а другая – для мира.

Макс первой протянула руку.

– Значит, ты его девушка? – В ее голосе не было вызова, только любопытство.

– Ирита, – представилась та, пожимая протянутую ладонь. – А ты… Макс?

– Максин, но все зовут Макс, – кивнула бета-тестер. – Хотя одна психопатка звала меня Пять-четыре. Скиф много о тебе рассказывал.

Между ними повисла напряженная пауза. Наконец Ирита тихо сказала:

– Спасибо, что берегла его там.

– Он и сам неплохо справлялся, – ответила Макс с легкой усмешкой.

Гирос поклонился новичкам, а Тисса радостно обняла Терезу.

– Добро пожаловать! Ты такая красивая! И волосы такие длинные! А венок настоящий? Это из Бездны или уже отсюда? Если из нашего сада, берегись Трикси!

Краулер прицепился к Родриго с расспросами о его броне – гном первым заметил невиданный пока в Дисе уровень крафта. Бом активно ухаживал за Макс, Инфект разговаривал с Гаретом… Короче, в считаные минуты лед был сломан.

И только Денис стоял чуть в сторонке с замершим взглядом – то ли изучал профиль, то ли…

– Скиф, идем, – сказал он. – Спящие зовут нас двоих. Не знаешь зачем?

Я уже догадывался зачем, но Третий должен узнать это от богов. Понятия не имею, как он отреагирует.

Когда мы подошли, заговорила Тиамат. Мягко тронув его за щеку, она провела по ней рукой, и Денис, как котенок, потянулся за ней, словно истосковался по ласке.

– Денис, знаешь ли ты о другом своем воплощении?

– Соло-приключенец Дэка? – Он кивнул. – Да, Скиф рассказывал. Он… погиб?

– Сыграв на старых чувствах Джун Кертис, он сумел занять место верховного жреца Бездны, – ответил Кингу. – Потом Дэка пожертвовал собой на Демонических играх, чтобы обеспечить победу демонам. К сожалению, его – ваше – физическое тело в вашем мире погибло, следуя механизму окончательной смерти. Как бы Бездна ни хотела его сохранить, она не могла нарушить свое же собственное правило Игр. Однако теперь, когда ты вернулся…

– Вы снова хотите подложить ей меня? – с презрением спросил Денис.

– Это было решением Дэки, – печально ответила Тиамат. – Мы не будем подталкивать тебя ни к чему. Как и обещал наш инициал, вы, пришедшие из Бездны, вольны занять любую позицию. Однако причина, по которой мы хотим поговорить, напрямую касается тебя.

– Каким образом?

– Потому что ты тоже Денис Каверин. Ты, проживший почти всю жизнь с разделенной душой. В отличие от остальных, застрявших в Бездне. Наверное, поэтому ты так прикипел к Джун Кертис и ее воплощению: ее душа расколота изначально, твоя – с момента смерти физического тела.

– Как это понимать? – скептически фыркнул Денис. – Что это за игровая механика – души?

Не ответив, Тиамат взяла его голову двумя руками и закрыла глаза. Тишина повисла такая, что было слышно сопение и писк щенков кобольдов. Отчетливо раздался хлопок и полный боли шепот Коляндрикса: «За что, учитель?»

Наконец Тиамат отпустила Третьего. Тот встряхнул головой, ошарашенно огляделся, потрясенно проговорил:

– Так вот почему…

– Ты жил и не жил, – с печалью сказала Тиамат. – Даже у новорожденного кобольда есть душа, пусть ты и считаешь его неигровым персонажем, цифровым сознанием или набором скриптов. Твоя же – разделена, а потому и ты, и другое твое воплощение прожили неполноценную жизнь.

– И что мне делать? – сглотнув, прошептал Третий.

– Мы воскресим Дэку. Но как – зависит от вас обоих. Мы спросим его, когда призовем из великого ничто его сознание, но прежде хотелось бы услышать тебя. Мы можем объединить тебя с ним. Ты получишь его воспоминания и проживешь его жизнь, которую потерял. Пусть лишь свидетелем, но зато с полноценной душой. А он проживет твою.

– А взамен?

– Ничего. Ты станешь более целостным, вот и все. Но… – Тиамат помедлила с продолжением. – Если – если! – мы победим в Последней битве, все вы сможете вернуться в реальный мир. Без слияния. И он, и ты. Реплику твоего тела, причем в любом возрасте, технологии позволяют воссоздать хоть сегодня. Перенос сознания и интеграция души – это подвластно только нам, но при условии полного контроля Дисгардиума. Выбор за тобой.

Денис долго молчал, обдумывая. Только тогда я заметил, что к нам подошли и остальные бета-тестеры. Они смотрели на него с пониманием – каждый представлял себя на его месте. Макс положила ладонь ему на плечо.

– Нет, – наконец сказал Третий. – Пусть Дэка остается собой, а я – собой. Я прошел через ад бета-мира, не нужно ему знать. Подождем исхода войны. И тогда… может, тогда мы – вместе! – решим, хотим ли иметь одно тело на двоих в реале.

– Да будет так, – сказала Спящая.

Показалось мне или нет, но внутренне я чувствовал, что она и остальные боги недовольны выбором Третьего. Я был на его месте, когда покидал бета-мир, оставляя там копию своего сознания и Преисподнюю. Каждое слияние оборачивалось головной болью и растерянностью, но я, как никто другой, понимал, насколько важно сохранить целостность души. И ради себя, и ради того парня, принявшего на себя в мое отсутствие и пытки Девятки, и адское пламя битв за Тринадцатый легион Белиала.

– Стойте! – крикнул я.

Все посмотрели на меня. Тиамат едва заметно кивнула, и я обратился к Третьему:

– Денис, прошу, подумай еще. Я понимаю, почему ты не хочешь сливаться с Дэкой: он сорокалетний мужик, которого изрядно потрепала жизнь. Ты, проживший в мертвом мире сто веков, для которого что день, что год – все едино, потому что в твоем мире даже солнце было прибито к небу… Ты совсем другой человек. Вы как близнецы, которых разделили в детстве. И сам подумай, на что ты обрекаешь и себя, и его. Думаешь, Дэка случайно стал соло-приключенцем? Выбрал класс, который дает бонусы за одиночную игру? Или возьми себя – кто был твоим лучшим другом? Есть ли такие вообще?

– Джун, – тихо ответил он.

– Вспомни, что ты сам мне о ней рассказывал. Ты уверен, что она была твоим другом? Может, ты и считал ее таковой, а она? Кем считала тебя она? Удобным партнером?

– К чему ты клонишь?

– Позволь Спящим вернуть тебе целостность души. Вместе с ней ты, как я понимаю, получишь вторую жизнь – жизнь Дэки.

Он очень долго смотрел в небо с тоской в глазах, потом махнул рукой и дрогнувшим голосом сказал:

– Черт с вами. Вытаскивайте Дэку… в меня. Потеснюсь.

Спящие переглянулись. Левиафан шагнул вперед, положив руку на плечо Третьего.

– Да будет так, – произнес он с торжественной серьезностью.

Тиамат подняла руки, и между пальцами заискрилась золотистая энергия.

– Готов ли ты, Денис Каверин, принять в себя все воспоминания, весь опыт и всю боль другого воплощения своей разделенной души?

Третий сглотнул, но кивнул решительно.

– Готов.

Спящие встали вокруг него. Их объединенная аура заставила воздух вибрировать, словно от невидимых колоколов.

Бегемот заговорил, и его тихий голос отозвался эхом в каждом сердце:

– Разделенная душа страдает в неполноте. Сознание, лишенное части себя, обречено на одиночество. Мы призываем утерянную половину из великого ничто!

Кингу поднял руку, и над головой Дениса возник столп мерцающего света – не золотистого, как при воскрешениях, а серебристо-голубого, переливчатого.

– Дэка! – позвала Тиамат. – Денис Каверин, соло-приключенец, невольно отрекшийся от нас, верховный жрец самозванки, герой, пожертвовавший собой ради общей победы! Откликнись!

В столпе света что-то шевельнулось. Контуры стали четче, и я различил знакомый силуэт соло-приключенца: тот же рост, те же черты, но как будто размытые, нечеткие. Словно отражение в воде.

– Где я? – раздался голос, хриплый от усталости. – Что за место? Я помню… Игры… Окаянную брешь… боль… Демон Ааз убил меня… Нет, Скиф. Это был Скиф… Я попросил его… было так нужно…

– Ты в безопасности, – мягко сказал Абзу. – Мы предлагаем тебе воссоединиться с другим твоим воплощением.

В столпе света Дэка повернулся к Третьему. Их взгляды встретились, и я увидел, как по лицу призрачной фигуры пробежала тень узнавания.

– Ты… – прошептал Дэка. – Ты тот, кто жил в бета-мире? Кто провел там десять тысяч лет?

– А ты тот, кто остался, – тихо ответил Третий. – Тот, кто бродил двадцать лет в одиночестве. Соло… Ты стал жрецом Бездны, чтобы помочь друзьям. Мы можем остаться разделенными. Дождаться победы и получить каждый свое тело в реальном мире.

– Можем, – согласился Дэка. – Но раз вы этого еще не сделали, есть и другой вариант?

– Да. – Третий кивнул с печальной улыбкой. – Я устал от одиночества. Даже рядом с Джун… я чувствовал пустоту. Словно во мне чего-то не хватает. Думаю, твоя жизнь была похожей на мою. Ты хотел бы и дальше так жить… или попробовать по-другому?

– Слив душу и сознание в одно целое? – спросил Дэка и посмотрел на меня. – Это тебя Скиф надоумил? Признаюсь, я клял тот день, когда с ним познакомился, но только потому, что боялся изменений…

Он замолчал. Спящие тоже молчали, давая им время на решение. Наконец Дэка кивнул.

– Хорошо. Я принимаю слияние. Пусть мы станем единым целым.

Тиамат подняла руки выше, и столп света начал расширяться, охватывая и Третьего. Обе версии Дениса оказались внутри мерцающего кокона энергии.

– Слияние душ – процесс болезненный, – предупредил Левиафан. – Вы почувствуете каждый момент жизни друг друга. Каждую радость и каждое страдание. Готовы?

Они кивнули одновременно.

Столб света взорвался ослепительной вспышкой. Третий и Дэка закричали – не от боли, а от шока. В их головы хлынули чужие воспоминания. Свет пульсировал все ярче. Две фигуры в столпе начали сливаться, словно две капли ртути. Контуры размылись, смешались, и наконец остался только один силуэт.

Постепенно сияние угасло. Денис упал на колени, тяжело дыша. Когда он поднял голову, я увидел в его взгляде то, чего там не было раньше, – целостность.

– Каково это? – тихо спросила Макс.

Денис медленно поднялся, рассматривая свои руки, словно видел их впервые.

– Странно, – прошептал он. – Я помню обе жизни одинаково ярко. Помню, как любил Джун и как дружил с ней в бета-мире, как тосковал в реале. Помню, как каждый год приходил на ее могилу. Помню боль предательства и горечь одиночества. Но теперь… теперь я понимаю, что это были не две разные жизни. Одна жизнь, прожитая… не до конца.

Он посмотрел на Спящих с благодарностью.

– Спасибо. Впервые за… за всю мою жизнь я чувствую себя цельным. И знаю, кто я такой на самом деле.

– Денис Каверин, – торжественно произнесла Тиамат. – Полный и единый. Маг-чернокнижник и… – Она посмотрела на меня. – Инициал, попробуй.

Кивнув, я мысленно обратился к Деметриусу: «Верни Денису утерянное со смертью Дэки, так будет справедливо».

«Согласен, объединяю игровые классы в единый», – ответил он.

– … и соло-приключенец, – закончила Тиамат. – Человек, познавший и любовь, и предательство, и верность, и одиночество. Добро пожаловать домой.

Бета-тестеры и мои друзья окружили его, и Бомбовоз первым протянул ладонь для рукопожатия.

– Приятно познакомиться, – улыбнулся он. – Наконец-то по-настоящему.

Денис рассмеялся – и в этом смехе слышалось что-то новое. Не циничная ирония Дэки и не неуверенный смешок Третьего, а полноценный, живой смех человека, который наконец-то обрел себя.

– Скиф… – встав рядом, обратилась ко мне Макс. – Помнишь, ты сказал, что бета-мир становится настоящим и именно поэтому в нем появилась смена дня и ночи? Тогда же, сразу после ухода Джун, у нас пропал интерфейс, и мы не понимали, с чем это связано.

– Ты поняла, почему это случилось?

– Не совсем. Мне теперь легче поверить в твою идею после того, что я увидела здесь: Денис не стал бы обманывать, он действительно теперь и Третий, и Дэка! Это невероятно и потрясающе, и это доказывает: бета-мир уже материализуется, и именно поэтому исчез игровой интерфейс. Но не доказывает ли это и то, что там, в бета-мире, мы стали настоящими?

– Ты боишься, что, попав сюда, вы снова стали цифровыми?

Макс кивнула, и я улыбнулся.

– Не глупи. Ты же слышала, что, в отличие от вас, Денис жил в бета-мире с разделенной душой, потому что его физическое тело выжило тогда, двадцать лет назад. Это значит…

– … что у меня есть душа?

– Прекрасная душа и большое сердце, Макс. И если тебе действительно хочется все-таки начать жить, обрати внимание на того здоровяка-титана.

– Истребителя? Фу, он не в моем вкусе!

– Бомбовоза. А не понравится, Краулер тоже свободен!

– Да ну тебя! Мне еще гнома-коротышки в ухажерах не хватало!

– В реале он сильный и мощный парень, футболист! Они оба играли!

– Еще хуже! Значит, с отбитыми мозгами! Оба!

Она фыркнула и оттолкнула меня, но все же прислушалась к совету и подошла к Бомбовозу и Краулеру.

Оставив Макс на попечении друзей, я отвлекся на давно мерцающее уведомление. Пришло сообщение от колдуна Йеми, лидера «Йорубы»: «Скиф! Я вижу в числе живых жрецов Спящих Сарроноса, Кромтерокка и остальных! Неужели Спящие их вернули?»

Когда я ответил, что так и есть, Йеми взмолился, чтобы я отправил воскресших орков к нему, дабы поднять моральный дух немногочисленных выживших из клана Сломанного топора.

Сарронос и Кромтерокк с радостью согласились перенестись в замок «Йорубы», так что, не прощаясь с остальными, я отправил нас троих глубинкой во владения африканского клана. Навстречу вышел Йеми в ритуальных одеждах, вслед за ним шли вампирша Франциска в элегантном черном платье и массивный огр Бабангида с боевыми татуировками.

– Сарронос! Брат! – воскликнул Йеми, увидев воскресшего соратника. – Спящие милостивы! Я думал, потерял тебя навсегда!

Орки крепко обнялись.

Воздух наполнился громким гулом голосов – воскресшие обменивались историями о том, что видели в Чистилище.

Увидев храм и алтарь Апопа, Белого змея, я вспомнил, как впервые оказался здесь пленником. Все с тех пор поменялось, а тогдашние проблемы казались детскими забавами.

С этой мыслью я вернулся на Кхаринзу и наткнулся на Родриго, ведущего оживленную беседу с дворфом-кузнецом Венделом, который внимал ему, отвесив челюсть.

Увидев меня, Родриго спросил:

– Скиф, у тебя еще есть артефакты, которые нуждаются в улучшении? Ты же помнишь, что я мифический гранд-мастер и кузнечного, и кожевенного дела? Как я понял, в Дисе о таком ранге даже не слышали. Если предстоит война, нужно использовать все возможности.

Подумав, я Вездесущностью сгонял в личную комнату за Шкурой первозданного зверя, которая дарила неуязвимость вставшему на нее владельцу, но только в собственном доме.

– Вот. Божественный артефакт. Можешь что-то из него сделать?

Родриго взял шкуру, ощупал ее края, проверил на прочность. Его глаза загорелись профессиональным интересом.

– Шкура медведя, убитого самой Афиной! – восхитился он и погрустнел. – Афиночка… В том мире она оказывала мне знаки внимания… Я, дурак, отказал ей, а потом боги сгинули…

С этой стороны историю бета-тестеров мне еще никто не рассказывал – Девятка больше была озабочена текущим моментом, а Макс редко вспоминала первые годы, – и я навострил уши.

Но Родриго не стал продолжать.

– Так, ладно, – сказал он. – В общем, по шкуре. Ограничения не снять, но можно создать из нее плащ, который превзойдет любую броню. Вполне возможно, удастся даже сохранить постоянную неуязвимость, как свойство, но… Ты же знаешь, что все эти стопроцентные шансы на что-то и всякого рода неуязвимости игровая механика всегда пересчитывает в зависимости от противника?

– Всегда догадывался, – вздохнул я. – У меня даже неразрушимый щит разрушился, да и неразрушимую броню постоянно приходится ремонтировать.

– Ну вот. Но выйдет даже лучше, чем сейчас, это я гарантирую. – Родриго посмотрел на дворфа. – Господин Вендел, позволишь воспользоваться твоей кузней?

– А то! – воскликнул дворф, с завистью глядя на Шкуру.

Все нарастающий отдаленный гул с западной стороны острова прервал наш разговор. Там, вдалеке, словно началось извержение вулкана, только не огненное, а какое-то живое, пульсирующее.

– Пора! – воскликнула Тиамат, и в ее голосе зазвучали новые нотки – предвкушение чего-то грандиозного и древнего. – Трикси посадил семя! Оно налилось силой! Новый Иггдрасиль выпустил корни! Новый Столп мироздания требует нашего благословения!

Спящие словно переместились в иное измерение, оказавшись одновременно здесь и где-то еще. Их объединенная сила потекла невидимыми потоками к западной части острова. Земля завибрировала, жизненная сила пробуждалась в каждом камне, в каждой пылинке, в каждой капле морской воды. Воздух запа́х самой жизнью, а еще молодыми листьями, утренней росой, надеждой на новое начало.

Из западной части острова ударил столб зеленовато-серебристого света – не ослепительный, а теплый и живительный, словно объятия самой природы. Он рос, расширялся, переливался изумрудными и золотистыми искрами, пока не поднялся до самых облаков. Даже с такого расстояния мы видели, как в центре этого сияния тонкая линия стремительно утолщалась и тянулась ввысь.

«Быстрее туда, юный Скиф! Немедленно!» – услышал я настойчивое требование Ночи.

Пулей вылетев из толпы, я в Ясности пронесся над островом к источнику света. По мере приближения передо мной открывалась невероятная картина: там, где еще час назад была обычная роща, возвышался исполинский ствол, растущий прямо на глазах. Его кора переливалась серебристо-зеленым светом, словно по ней текли ручьи расплавленного лунного камня. Крона мерцала внутренним огнем, каждый лист излучал собственное сияние, а между ветвями танцевали искры звездной пыли.

У подножия колоссального древа стоял Трикси – но как же он изменился! Его фигура излучала то же серебристо-зеленое сияние, что и кора Иггдрасиля. Волосы развевались, словно от невидимого ветра, а глаза пылали восторгом и священным трепетом. Он прижал ладони к стволу и замер.

– Я чувствую его! – кричал он, и голос его звенел. – Каждый корень, каждую ветку! Мы связаны навечно! Я – его Хранитель, а он – моя жизнь!

Не приближаясь, я активировал Покров Ночи. Едва материализовавшись, Аэтернокта тут же убрала окутывающую нас мглу и рванула к исполинскому стволу. Она уперлась в него мордой и замерла, издавая что-то среднее между урчанием и пением. Ее шипы начали мерцать серебристыми отблесками, а шкура – бледнеть, словно отдавая жизненную энергию Древу.

«Теперь это не прежний Иггдрасиль, – услышал я в голове мелодичный голос Тиамат. – В нем течет сущность двух Столпов мироздания. Он сильнее, чем был когда-либо прежде, а значит, и мироздание укрепилось!»

Древо жизни продолжало расти, поднимаясь к самым облакам и раздвигая их как занавес. Я активировал Око изначальных и увидел, как расползаются во все стороны корни под поверхностью, вздыбливая землю, прорастая сквозь камни, протягивая свои могучие отростки по всему острову.

От Иггдрасиля исходили волны чистейшей жизненной энергии – на голых ветках других деревьев мгновенно распускались цветы, опавшие плоды тут же давали всходы, даже серые базальтовые камни в горах покрывались изумрудным бархатным мхом и крошечными полевыми цветами.

– А теперь я понял, мастер Скиф! – радостно заговорил Трикси, не отрывая рук от ствола. – Это ж не простое дерево – это самое главное дерево на свете! И я теперь его охранять буду! Всегда-всегда! – Он повернулся ко мне, и его лицо сияло от немыслимого счастья. – Теперь я самым лучшим садовником стану, каким мечтал быть!

Возле Древа жизни материализовались фигуры Спящих – их аватары сияли с невиданной прежде силой. Энергия возрожденного Иггдрасиля питала их, делая могущественнее, чем когда-либо.

– Благодарим тебя, инициал, – прокатился по острову громовой голос Бегемота. – И тебя, Аэтернокта, Древняя мать инраугов. Отдав часть себя Иггдрасилю, ты одарила Дисгардиум жизненной силой Пекла. Твоя жертва не будет забыта.

Ночь подняла морду и издала протяжный вой – не печальный, а торжественный, словно песнь о великом свершении.

– Теперь у нас достаточно силы! – донесся мелодичный голос Тиамат. – Настало время истинного Единства!

Воздух наполнился золотистыми искрами, кружащимися, словно снежинки в метели. Я почувствовал, как волна божественной энергии – такая мощная, что дух захватывало, – прокатилась не только по всей Кхаринзе, но и далеко за ее пределы, по всему Дисгардиуму, неся весть о том, что Спящие боги обрели невиданное могущество.

– Те, кто пал, защищая этот мир, заслуживают второго шанса, – продолжила Спящая.

Золотистые искры закружились быстрее, собираясь в фигуры по всему острову.

Теперь в благоговении застыл даже я: боги воскрешали всех, кто бился с Новыми богами, Люцием и Бездной, а не только своих жрецов и последователей!

Не желая пропустить зрелище, я устремился назад, к храмам Спящих, оставив Ночь наедине с Древом жизни.

Однако последствия слов Тиамат стали видны сразу, стоило мне взлететь, потому что остров был переполнен разумными!

Вся Кхаринза превратилась в место всеобщего ликования. Крики радости, слезы счастья, объятия – воздух звенел от эмоций. Тролли, кобольды, орки и трогги ревели боевые кличи, приветствуя воскресших друзей. Гоблины скакали вокруг своих вернувшихся сородичей. Такая же картина, наверное, наблюдалась по всему Дису.

Я завис в воздухе, с улыбкой наблюдая за хаосом, творящимся на земле.

– Боги, вошедшие в полную силу, первым делом воскресили своих погибших последователей, – произнес Ояма, воспарив ко мне. Даже невозмутимый мастер выглядел потрясенным. – Это… это по-настоящему хорошо! Истинная божественная сила не в разрушении, а в созидании. В возвращении надежды. Этим Спящие завоюют сердца!

Но боги, похоже, разошлись всерьез. Вернувшись к храмам, они снова привлекли всеобщее внимание, и толпа притихла.

– Это еще не все, – улыбнулся Левиафан, и в его глазах плясали веселые огоньки. – Демоны, у нас есть сюрприз и для вас!

Одновременно я услышал в голове его приказ и сделал, что он потребовал: отнес сердце того, чьим сыном считался, к Объединенному алтарю. То же самое сделали Деспот и Тарзак.

Воздух над площадью замерцал, и я почувствовал мощную волну той самой энергии, что пронизывала Древо. Три новых столпа света ударили из-под земли недалеко от Иггдрасиля – не золотистых, как при воскрешении обычных существ, а багровых с золотистым отливом, пульсирующих внутренним пламенем.

Демоны на площади замерли в благоговении. Все, даже неугомонные щенки кобольдов и бесы, перестали двигаться, чувствуя приближение чего-то по-настоящему величественного.

– Те, кто первыми возглавил разумных в битве с паразитическими Новыми богами, – торжественно произнес Бегемот. – Те, кто отказался от своей сущности, принял Хаос и подписал унизительный Демонический пакт, чтобы защитить свой народ! Те, кто правил Преисподней тысячи лет! Те, кто пал в битве с Истинным Врагом! Пусть они вернутся, чтобы довести начатое до конца!

В первом столпе начал проявляться массивный силуэт, окутанный дымящимися доспехами. Я узнал его еще до того, как свет рассеялся: широкие плечи, грозная поза, характерный наклон головы.

– Грог-х-р! – радостно прорычал Деспот. – Отец!

Великий князь Диабло материализовался полностью, и даже вне Преисподней от его фигуры повеяло знакомой аурой неукротимой мощи. Он огляделся, словно пытаясь понять, где находится, затем его взгляд упал на Деспота и стоявшую рядом Сильву.

– Сын мой, – хрипло произнес Диабло. – Дочь моя ненаглядная… Я помню… помню битву в своем дворце. Помню, как Люций разорвал меня на части. Я был развоплощен! Но я снова жив⁈ Как это возможно?

– Спящие, отец, – ответил Деспот. – Они воскресили тебя! И не только тебя!

Они с Сильвой, а также легионеры обступили Диабло, ликуя и крича что-то вроде «Во славу Преисподней!» и «Ау-у!». Громче всех рычал Молох – от его рева с голов смертных слетели шапки, кепки и шлемы.

Диабло повернулся к другим столпам света, где уже проявлялись знакомые фигуры.

Следом материализовался Белиал – стройный, утонченный, в элегантных доспехах.

Последним – Азмодан. Инсектоидное туловище великого князя повернулось ко мне.

– Ааз, сын мой, – произнес он, и я понял, что он узнал меня, несмотря на человеческий облик. – Ты здесь. Значит, план удался? Мы победили?

– Удался, отец, – ответил я, шагнув к воскрешенным князьям. – Демоны победили в финальных Играх. Портал из Преисподней в Дисгардиум был открыт. Люций развоплощен, его армия демониаков уничтожена… Но на этом хорошие новости закончились.

– Предатель выжил? – хищно спросил Диабло.

– Жив, – признал я. – Воплотился в другом теле. В теле моей… нерожденной сестры из другого мира. Хуже того, он воплотил демониаков в тварях Пекла.

Азмодан кивнул с пониманием:

– Значит, война продолжается. Только теперь мы сражаемся не в одиночестве. – Он посмотрел на Бегемота. – Ведь так, Кошмарный и Ужасающий?

Спящий хмыкнул, выпустив облако пара.

Белиал подошел к Спящим и склонил голову в почтительном поклоне.

– Мы в неоплатном долгу перед вами. Вы вернули нас из небытия, когда наш народ нуждался в нас более всего.

– Долга нет, – мягко ответила Тиамат. – Вы пали, защищая тех, кто хотел верить в нас. Справедливость требовала вернуть вас, но без ваших сердец это было бы невозможно.

Диабло встал перед ней на одно колено и ударил кулаком в грудь, и его примеру последовали не только все остальные демоны, но и Белиал с Азмоданом.

– Спасибо и за этот подарок! – взревел Диабло. Поднявшись, он обернулся к толпе и объявил: – Каждый павший в битвах с Пустотным легионом демон, рожденный в Преисподней и сохранивший нам верность, восстанет, дабы плечом к плечу сражаться с Истинным Врагом! Хвала Спящим за этот подарок! Преисподняя будет жить!

Демоны взревели от восторга. Многие упали на колени, другие воздели руки к Спящим. Рокотанки, бесы, черти, ифриты, джины и испепелители, марилиты и ракшасы… а вместе с ними все остальные разумные, включая йожей, воздели руки и, закрыв глаза, прошептали:

– Да не пробудятся Спящие!

Шепот тысяч и тысяч разумных всех возможных рас был таким пронзительным, что у меня защемило сердце. Впервые за долгие века они звучали как единое целое. Я – мы все – наконец-то почувствовали настоящее Единство!

Тиамат, обратившись в драконицу, поднялась в воздух, и ее голос зазвучал над всей Кхаринзой:

– Сегодня завершается одна эпоха и начинается другая. Эпоха вечной войны и разделения закончилась. Начинается эпоха Единства – не того, что принуждает к слепому послушанию, но того, что объединяет разные народы ради общих целей. Все мы дети одного мироздания. Даже боги. И все мы должны его защищать.

Великие князья вновь преклонили колено перед Спящими.

– Да не пробудятся Спящие, – произнес Диабло. – И да будет благословенен их сон, что дарует нам мудрость и силу.

– Да не пробудятся Спящие, – подхватили Белиал и Азмодан.

– Да не пробудятся Спящие! – заревела толпа. – И пусть их сон будет вечен!

И в этом кличе слились голоса демонов и смертных, созданий Хаоса и Упорядоченного, воскрешенных и живых. Не хватало разве что нежити Чумного мора, «зверушек» Нге Н’куллина и Старых богов, но требовалось их только кликнуть, а тут и без них яблоку было негде упасть.

Глядя на воскрешенных великих князей Преисподней рядом с их народом, Спящих богов, даровавших новую жизнь павшим героям, взметнувшийся выше Пика Арно величественный Иггдрасиль, осеняющий всех своими ветвями, я почувствовал, как что-то окончательно изменилось в мире.

Война продолжается. Враг жив, Бездна по-прежнему опасна, да и внешние угрозы, о которых рассказывал Хаген, никуда не делись. Но теперь им противостоят не разрозненные силы, а истинное Единство – союз всех, кто готов сражаться не за власть, а за право жить и строить будущее. Оно начинается прямо сейчас, на этой залитой светом Иггдрасиля площади, где мертвые воскресли, враги стали союзниками, а изгои и изгнанники обрели новый дом.

И в это мгновение наивысшего счастья воздух над горизонтом вздрогнул, словно от далекого грома. Небо потемнело, хотя солнце светило по-прежнему ярко.

Все резко затихли, и только вдалеке было слышно восторженное блеяние слегка перебравшего на радостях сатира Флейгрея.

– Что это? – раздался чей-то детский голос.

– Мерцание заблокировано извне, – мрачно ответил Бегемот. – Похоже, самозванка подобрала ключик.

– Лучше момента не придумаешь, – издал смешок Левиафан и посмотрел на меня.

– Пришел твой час, Защитник, – сказала Тиамат, обратившись ко мне не привычным «инициал».

– Взвесь, – посоветовал Кингу.

– Потом оцени, – добавил Абзу.

В тот же миг в небе разверзлась огромная трещина – черная рана в самой реальности. Из нее хлынул поток тьмы, в которой замелькали кошмарные силуэты.

Мрак расстелился широкой ковровой дорожкой, ведущей с неба прямо к замку.

В клубах мглы показались жрецы Бездны, среди которых я узнал много игроков-превентивов.

Следом полилось живое море из миллионов фанатиков всех мыслимых рас. Люди, эльфы, орки, дворфы, тролли, гномы, дриады, вампиры, огры, кентавры, минотавры – воинство Бездны. Похоже, как и Нергал в свое время, Сверхновая богиня пообещала своим последователям блага и привилегии за участие в этой войне и, в отличие от бога света, наделила их еще и невозможностью окончательно умереть.

Впрочем, это было лишь пушечное мясо. Настоящая армия шла следом – демониаки в телах тварей Пекла. Исполинские пауки, многорукие гиганты с расплавленной плотью, летающие слизняки размером с дракона. Каждая тварь пылала адским огнем, оставляя за собой дымящиеся следы в воздухе.

И над всем этим воинством в небе появилась Она.

Бездна.

Когда она заговорила, ее голос прокатился по острову физической волной, заставив многих упасть на колени.

– Нашла вас, – прозвучали слова, от которых треснули камни на площади. – А вы все тут в сборе… Забавно. Удобно. Думали, вечно будете прятаться?

– Как я и обещал тебе, – донесся до нас детский девчоночий голос.

Рядом с Бездной проявился Истинный Враг в теле моей сестры Лексы. Однако сейчас она напоминала младенца Бета-Меаза, создание Абисмикса: кривые пропорции искаженного тела, увеличенного до титанических размеров. Алые глаза пылали ненавистью, а кожа обрела лимонный оттенок, какой я уже видел у Люция.

– Хватит игр, братик, – прорычала она, найдя меня взглядом. – Пора заканчивать.

Армия Бездны растекалась по небу над островом, затмевая солнце. Миллионы воинов на летающих маунтах и пешком, их питомцы, тысячи тварей Пекла, сотни жрецов с верховной – Пайпер, уже готовой материализовать Эманации бездны…

– Почти как тогда… с Айлин и ее ордой нежити… – пробормотал Краулер.

Точно! Мы же не готовы! Нужно успеть вернуть Большого По и его легатов, призвать Старых богов из Санктуария и Нге Н’куллина с его зверобогами, не забыть Рой… Когда?

«Просто представь, инициал, как сильно перекосило баланс мироздания очередное вмешательство самозванки, – раздался в голове веселый голос Левиафана. – Как думаешь, смог бы обычный смертный, пусть даже верховный жрец, заблокировать наше Мерцание?»

«Вряд ли, – ответил я, подумав. – Это дело рук Бездны, я знаю».

«И да и нет, – рассмеялся Левиафан. – Да, блок поставила она. Это позволило ей зафиксировать Кхаринзу в прежней точке, куда она открыла портал… Но подумай, как вовремя для нас это произошло, да? Мы позволили ей распутать плетения! Понимаешь?»

Ухмыльнувшись, я устремился навстречу врагам. Повиснув точно между двумя армиями, произнес усиленным магией голосом:

– Я, Скиф, Защитник Вселенского закона равновесия, обвиняю Бездну в неоднократном нарушении баланса мироздания и призываю Небесный арбитраж!

Потоки мглы, движение воинов Бездны и тварей Пекла, крики и гомон – все замерло. Тишина стала такой гнетущей, что отчетливо слышалось каждое биение моего сердца. Даже проекция Бездны и Враг замерли.

Воздух вокруг затрещал, покрылся сеткой молний. Небосвод растрескался, словно яичная скорлупа, и из разломов хлынули Арбитры. Их было на порядок больше, чем я видел прежде: десятки, если не сотни сущностей. Они облепили Бездну и Истинного Врага, опутав миниатюрными молниями.

Главный Арбитр протрещал:

– Анализ призыва… Статус призывающего: подтвержден, Защитник Вселенского закона равновесия. Анализ обвинений…

Пауза. Между Арбитрами проскочили неестественно вытянутые искры, связав их цепью.

– Единая богиня всего сущего Бездна: множественные нарушения баланса мироздания без санкции Небесного Арбитража. Статус нарушений… анализ… подтверждается. Прямая агрессия против других божественных сущностей под защитой равновесия. Статус нарушения… подтверждается.

Арбитры затрещали, словно размышляя. Наконец главное Око продолжило:

– Стандартный протокол требует немедленного лишения божественного статуса. Однако… анализ последствий… прямое вмешательство нанесет критический ущерб стабильности мироздания. Зафиксировано присутствие неидентифицируемой сущности-паразита Бездны, единой богини всего сущего. Присвоен ярлык: «Истинный Враг»… Сущность есть блуждающая аномалия, готовая перехватить божественный статус Бездны в случае ее падения. Анализ…

После паузы Главный Арбитр обратился ко мне:

– Защитник Вселенского закона равновесия, невозможно предотвратить событие, которое вы называете Последней битвой. Событие должно состояться. Однако последствия грозят превысить допустимый уровень разрушений. Применяется протокол исключений: событие состоится завтра на рассвете в нейтральной локации. Координаты: Лахарийская пустыня. Обвиняемая, ты можешь сказать слово в свою защиту.

– Это нелепость! – взвизгнула Бездна. – Я отказываюсь! Мы уничтожим всех здесь и сейчас!

– Отказ снимет ограничения и активирует процедуру принудительного разбожествления с заточением в Винкуле, – спокойно ответил Главный Арбитр.

Бездна побледнела и выдавила:

– Я… согласна. Завтра… на рассвете…

И через биение сердца она и все ее воинство исчезли. Дыра в небе затянулась, и только едкий сладковато-тошнотворный запах свидетельствовал о том, что недавно здесь был Истинный Враг.

Арбитры остались, но ненадолго. Приблизившись ко мне, они выстроились вокруг.

– Истинный Враг – блуждающая аномалия, – тихо протрещал Главный Арбитр. – Бесполезно развоплощать тело, это лишь оболочка, которую он сменит на любую другую. Чтобы по-настоящему уничтожить его…

Он замолчал, не закончив мысль. Видимо, уже сказанное было огромным вмешательством.

– … нужно дать ему победить, – прошептал я, ошарашенный своей догадкой.

Несколько раз вспыхнув синим пламенем, причем мерцания были разными по длине, Главный арбитр исчез со словами:

– Во имя равновесия!

Остальные растворились в воздухе вслед за ним. И только тогда я неожиданно вспомнил наш школьный клуб бойскаутов, где нас учили азбуке Морзе.

Он сказал: «Да».