Полукровка – 2

Глава 22

25 ноября 2469 по ЕГК.

…Всю первую половину понедельника я продрых. Спал бы и дальше, но меня поднял Феникс и посоветовал прослушать послание Переверзева. Вот я один глаз и приоткрыл. Потом шевельнул левой рукой, предлагая включить воспроизведение, заставил себя вдуматься в монолог куратора, окончательно проснулся, посмотрел, который час, и прямо из положения «лежа» рванул в ванную — мне надо было нарисоваться в приемной генерал-майора Орлова в семнадцать двадцать, а на сборы, перелет и скитания по зданию Управления оставалось всего пятьдесят пять минут!

Оделся, обулся и привел себя в более-менее благообразный вид всего за четверть часа. Шесть с половиной минут потерял на ожидание лифта. А после того, как дорвался до «Волны», поднял ее в воздух, вбил в навигатор нужный адрес и увидел расчетное время прибытия, чуть-чуть расслабился. Вернее, забравшись на безлимитку и как следует разогнавшись, врубил автопилот и быстренько проглядел архив полученных, но не просмотренных сообщений.

Наткнувшись взглядом на Мишино, сначала потерял дар речи, а потом сообразил, что это проделки квартирного дубля Феникса, врубил, прослушал и выяснил, что Базанин уже на Индигирке, «вот-вот долетит до ИЛА», а через неделю-другую наверняка заслужит первую увольнительную. Ответить на этот крик души из флаера было нереально, поэтому я открыл следующий файл и вчитался в сообщение Мироновой:

«Привет, Тор. Прошу прощения, если разбудила, но мы с Костиной сочли необходимым предупредить, что в наш госпиталь только что привезли новую партию раненых, соответственно, мы выпадем из жизни ориентировочно на сутки-двое. Как закончится аврал, наберем или напишем. От Маши привет. Хорошего дня…»

Я написал, что желаю им спокойного дежурства, хотя догадывался, что это пожелание не сбудется, немного поразмышлял о правильной упертости некоторых дворянок, вспомнил пословицу «В тихом омуте черти водятся…» и, наконец, обратил внимание на подозрительный видеофайл под названием «Посмотри обязательно!»

Включил. Наткнулся взглядом на лицо своего ублюдочного деда по отцовской линии.

Сообразил, что название сообщения переделал Феникс. И нехотя врубил воспроизведение.

Личность, некогда прогнувшаяся перед Алефельдами — датским родом, перебравшимся в Империю лет на тридцать-сорок раньше нас — категорически запретившая Йенсенам заключать браки с представителями других родов, называвшая меня, новорожденного, грязным полукровкой и, в конечном итоге, вынудившая мою семью перебраться с благополучного Липецка в Девятку Смоленска, сочла необязательным задуряться вежеством — уведомила меня о том, что находится на Белогорье, сообщила точный адрес и приказала явиться на аудиенцию двадцать шестого ноября в двенадцать ноль-ноль!

«Империя — это одна большая деревня…» — мысленно повторил я слова Риты, поиграл желваками и наговорил ответ «любимому дедушке». В его же стиле, то есть, не здороваясь:

«Нильс Магнусович, насколько я знаю, семнадцать лет тому назад вы поставили моего отца перед выбором — вышвырнуть на улицу любимую жену с новорожденным наследником, жениться на младшей внучке главы рода Алефельдов и остаться в роду или забыть о том, что мы — родня. Папа сделал выбор, забыл о вашем существовании и всю оставшуюся жизнь вкладывал в нас с матушкой всю душу без остатка. Хотя вы пытались на него давить. Вы выгнали из рода и своего старшего сына — Калле. За то, что он искренне любил брата, его супругу и меня. Так вот, я — плоть от плоти этих личностей и считаю сделанный ими выбор единственно верным, соответственно, вы для меня не существуете. Прощайте…»

Отослав сообщение, отправил айдишку деда в черный список, немного подумал и… набрал Инну, личного консультанта Императорского банка.

Она, как обычно, ответила практически сразу, вежливо поздоровалась, выслушала мое приветствие, и спросила, чем может быть полезна.

Я потер переносицу, собрался с мыслями и изложил свои желания:

— Не знаю, в курсе вы или нет, но я — из тех самых Йенсенов, которые чуть менее века тому назад перебрались в Империю из Союза государств Скандинавии. Большая часть моих родичей по крови проживает на Липецке, а меньшую раскидало по другим планетам. Так вот, мне бы хотелось, чтобы вы изыскали возможность навести справки обо всех представителях моего рода, вынести за скобки тех, кто экономически зависим от его нынешнего главы — Нильса Магнусовича Йенсена — или породнился с Алефельдами, и выяснить, где, как и на что живут все остальные. Это возможно?

Она расфокусировала взгляд, выслушала ответ рабочего ИИ и уверенно кивнула:

— Да, конечно.

Потом задала пяток уточняющих вопросов по критериям сбора инфы, выяснила, какой бюджет я готов выделить на это дело и в какие сроки хотел бы уложиться, пообещала, что их специалисты займутся решением проблемы уже сегодня, пожелала всего хорошего и отключилась. К слову, вовремя — «Волна» уже заходила в коридор замедления — поэтому я перетянул на себя управление, зарулил в летный ангар, притерся к свободному парковочному месту и заглушил движки…

…Наследник престола, обнаружившийся в кабинете Орлова, пребывал в прекраснейшем настроении, поэтому встретил меня немудреной шуткой:

— Тор Ульфович, я отказываюсь понимать, за что вас так невзлюбили «шоколадки», амеры, евры и тюрки, раз затерроризировали свою агентуру требованиями найти и уничтожить любой ценой все три ваши ипостаси! И пусть третья — Дан — добралась всего до сорок шестого места в неофициальном рейтинге самых разыскиваемых агентов ССО СВР, факт остается фактом — вы им определенно чем-то не угодили…

Я «виновато» вздохнул, принял безмолвное приглашение устраиваться поудобнее, опустился в кресло, на которое мне указали, и превратился в слух. А Цесаревич продолжил развлекаться:

— Вот так, в гражданке, вы выглядите самым обычным юным дворянином и вызываете опасения разве что габаритами, пластикой движений хорошего бойца и не по-юношески тяжелым взглядом. Но крупных парней, умеющих за себя постоять, у нас предостаточно. А значит, наши оппоненты неправы…

— Ваше Императорское Высочество, вы предлагаете наказать… всех сразу? — ехидно поинтересовался хозяин кабинета и заставил Ромодановского посерьезнеть:

— Наказать, безусловно, надо. Но в том ключе, который мы выберем сами.

Эту фразу я не понял, поэтому нахмурился. И Игорь Олегович пошел мне навстречу. В смысле, объяснил, о чем идет речь:

— Не далее, как вчера один из агентов глубокого внедрения ССО прислал донесение, в котором сообщил, что выкрал кластер анализаторов нового типа, использующихся для защиты низких орбит,

и нуждается в срочной эвакуации, ибо был вынужден уйти в бега, а Нью-Вашингтон надежно закрыт. В файле, приложенном к сообщению, содержались голографии одного из анализаторов, а за следующие четырнадцать часов мы получили еще несколько независимых подтверждений факта похищения этого самого кластера, но по утверждениям аналитических искинов, все вышеперечисленное — не более, чем игра, целью которой является захват или уничтожение Перуна. Да, образцы анализаторов нам действительно нужны, как воздух, но рисковать вами мы не собираемся. Так что наказывать этих тварей будете вы. Причем так, как сочтете нужным. Дабы информация о ваших планах не ушла на сторону.

Я мысленно хмыкнул, встал и поклонился. Не в пояс, но достаточно глубоко. Наследник престола счел это нормальным — удовлетворенно кивнул, подождал, пока я сяду, и дал понять, что они с Орловым берегут своих людей без дураков. А потом доказал, что и не своих — тоже:

— Приглядываем и за теми, кого вольно или невольно включаем в свои игры. К примеру, сегодня ночью по времени Усть-Неры прикрыли старшего сержанта Завадскую — вытащили из цепких лапок спецгруппы Центрального Разведывательного Управления ССНА, пытавшейся выяснить потолок возможностей Дана в работе со струнами. Да, медикаментозный допрос амеры все-таки провели, выяснили, что вы с трудом уходите в гипер через слабенькие «двоечки» и успели отправить доклад руководству, но зевнули возвращение допрашиваемой в сознание, потеряли одного бойца в коротенькой схватке в подсобном помещении ТРЦ «Пеликан», не смогли воспрепятствовать побегу Марины Вадимовны, во время преследования напоролись на сотрудников СБ этого торгового центра и не ушли. Кстати, наши люди «вели» девушку очень и очень плотно, так что она не пострадала и… заслужила орден Святой Анны четвертой степени, который получит уже в эту пятницу на торжественном построении личного состава ИАССН.

Словосочетание «наши люди „вели“ девушку очень и очень плотно» ни разу не успокоило, так как я понимал, что случайности случаются. Но возмущаться действиями контрразведки — или тех, кто прикрывал Кару — было бессмысленно, поэтому я коротко кивнул в знак того, что все понял и принял, снова порадовал Игоря Олеговича своей реакцией и вслушался в его следующий монолог:

— Показывать записи захвата, допроса и побега Завадской я, конечно же, не буду, так как они демонстрируют методики работы наших спецслужб, но поделюсь своими впечатлениями о поведении этой четверокурсницы: уверен, что, если бы ее не отправили из обычного сна в медикаментозный, то черта с два амерам бы удался бескровный захват. Ну, а ее уход из подсобки заставил зауважать не только Марину Вадимовну, но и ее инструкторов — вернувшись в сознание, молодая девушка чрезвычайно быстро оценила обстановку, каким-то образом выбила из сустава большой палец левой руки, стряхнула наручники, чрезвычайно толково подманила к себе высококлассного профи, убила его одним-единственным ударом, позаимствовала боевой нож, догадалась, как подать сигнал тревоги, и так далее. В общем, я заинтересовался этой личностью и вот-вот определюсь с ее будущим…

После этих слов он вернулся в настоящее, причем не Кары, а мое, очень подробно описал последствия шоу, устроенного нами в Балтиморе, заявил, что результаты «буйства» дубля Феникса донельзя впечатлили и государя, сделал небольшую паузу и… от его имени наградил меня орденом Святого Георгия второй степени. Я попробовал, было, упереться, но куда там — в голосе Игоря Олеговича зазвенела сталь, а первый же аргумент заставил заткнуться:

— Тор Ульфович, монитор «Авраам Линкольн» и десять Ударных флотов, которые дожидались его у Балтимора-два, сразу после торжественного парада должны были начать тотальное уничтожение орбитальных крепостей в наших приграничных системах, а дальнобойность главного калибра этого корабля позволяла работать с дистанций, на которые наши системы вооружений не бьют! И еще: да, мы бы его, конечно же, остановили. Но одна мысль о цене, которую пришлось бы за это заплатить, ввергает в ужас…

…После награждения Цесаревич снова вернул меня в кресло, напомнил, что эту награду я тоже получил закрытым списком, поинтересовался, когда я собираюсь уйти в свободный поиск, выслушал ответ Орлова, согласно кивнул и плавно съехал на неожиданную тему:

— Что ж, в конце недели — так в конце недели. Кстати, а почему бы вам не совместить приятное с полезным, то есть, не улучшить отношения с Дарьей Алексеевной Темниковой? Личность она достойная, пользуется заслуженным уважением даже среди аристократов моего поколения и при самом минимуме усилий с вашей стороны может превратиться в надежный щит от любителей строить из себя Живое Воплощение Благородства. Кстати, по уверениям моих психологов, вы с этой особой одного поля ягоды, а значит, с легкостью найдете общий язык даже в том случае, если начнете строить отношения не на горячей любви к боевым искусствам. И это ни в коем случае не принуждение: я очень неплохо знаю ее отца, несколько раз общался с самой Дарьей Алексеевной и считаю, что она достойна вашего внимания, а вы, соответственно, достойны ее…

Я дипломатично пообещал подумать, выслушал еще несколько ценных указаний, получил в подарок видавший виды рюкзачок-однодневку, упаковал в него футляр с орденом и выполнил приказ отправляться отдыхать. В смысле, встал, попрощался, вышел из кабинета, добрался до «Волны» и вылетел из здания Управления. Комм врубил уже после того, как добрался до безлимитки, удивился аж двенадцати пропущенным звонкам и шести полученным, но не прочитанным сообщениям, собрался, было, открыть Ритино, но был вынужден принять входящий вызов от идентификатора, отсутствовавшего в адресной книге, вслушался в гневный монолог, раздавшийся из динамиков салона, и озверел уже на втором предложении:

— Нильс Магнусович, вы идиот. Причем клинический. Поэтому объясню, что называется, на пальцах: мне плевать на ваше мнение как по этому вопросу, так и по любым другим. Более того, я не вернусь в ваш род даже в том случае, если вы будете умолять об этом, стоя на коленях. И последнее: вы ведете себя, как истеричная баба. Что вызывает омерзение. На этом все. Прощайте…

Оборвав разговор, влез в меню комма и запретил принимать вызовы от лиц, не являющихся абонентами адресной книги. Потом открыл сообщение Верещагиной, вгляделся в ее смеющееся лицо и врубил воспроизведение.

'Привет, Тор! Только что болтала с Дашей и все никак не успокоюсь — она в кои-то веки решила навести справки о парне, сунулась с этим вопросом к дяде и… свела с ума матушку с бабушкой, давным-давно потерявших всякую надежду когда-нибудь выдать эту оторву замуж!

Результат, вне всякого сомнения, ужаснет и тебя: эти Темниковы возжаждали выяснить, что ты из себя представляешь, и уже подняли все свои связи. В общем, бойся! А если серьезно, то их реакция на «самый обычный вопрос» настолько вывела Дашу из себя, что она свалила из дому, вырубила комм и ушла в тину. Задурить — не задурит: в худшем случае заглянет в спортклуб «Олимпиец» на Третьяковке, в котором срывают плохое настроение другие такие же отморозки, набьет пару-тройку морд и успокоится. А потом наверняка захочет вкусно поесть. Но я, увы, на курсах и освобожусь не раньше девяти вечера, а друзей и подруг у Даши раз два и обчелся. В общем, если вдруг она постучится к тебе, то не отталкивай, ладно? Заранее большое спасибо за понимание. Вечером наберу обязательно. Пока-пока…'

В то, что Даша может срывать плохое настроение на других любителях подраться, я поверил с полпинка. А в то, что захочет «постучаться» ко мне — нет. Ибо был уверен, что энтузиазм ее родственниц автоматически уничтожит всякое желание даже вспоминать обо мне. Как выяснилось эдак через полчаса, я просто слишком плохо знал эту личность: Темникова позвонила, совершенно спокойным голосом пожелала мне доброго вечера и задвинула убийственный монолог:

— Тор, я считаю должным предупредить, что ненароком вызвала к тебе крайне нездоровый интерес моих родичей. Связей у них намного больше, чем хотелось бы, поэтому будь готов ко всему на свете, начиная от недовольства своего начальства и заканчивая звонками с требованиями немедленно явиться в наше поместье. На этом все. Извини, если от чего-нибудь отвле— …

— Даш, тормози! — воскликнул я, почувствовав, что она вот-вот сбросит вызов и снова «уйдет в тину». — Что у тебя с настроением?

— Я в бешенстве… — так же спокойно ответила она.

— Ко мне претензии есть?

— А к тебе-то с чего? Это я виновата…

— Тогда слушай внимательно: я последний раз ел вчера вечером, изрядно одурел от очередных ценных указаний непосредственного начальства и жажду хоть немного отвлечься… на что-нибудь вкусное и сытное. Далее, могу… и собираюсь выключить комм. После того, как дорвусь до еды. И точно знаю, что Матвей — на тренировке, Оля с Машей — на дежурстве, Рита — на курсах, а Настя возится с новорожденной племянницей. Дальше объяснять, или как?

— Ужинать в моей компании — дело неблагодарное… — предупредила она. — Согласиться на трапезу в отдельном кабинете только с тобой я не смогу, так как потеряю лицо. А в общем зале нас гарантированно задолбают мои… хм… знакомые.

— Решаемо… — уверенно заявил я, мысленно заменив слово «знакомые» на «фанаты». И объяснил, как именно: — Ты выбираешь ресторан и сообщаешь, где тебя подобрать. А я выделяю морф-маску из своих запасов…

— Так, стоп: морф-маска — это спецсредство, а я — гражданское лицо! — напомнила она.

— Так и есть! — ухмыльнулся я, вспомнил совет Цесаревича и добавил: — Но к разносам мне не привыкать…