Полукровка – 2

Глава 1

Глава 1. Тор Йенсен.

9–10 сентября 2469 по ЕГК [1].

…Подземный ангар в белом секторе космодрома Аникеево, выделенный мне диспетчером, оказался рассчитан на стоянку двух бортов — МДРК и МРК, а значит, изначально проектировался под нужды свободных оперативников ССО. Приятно порадовало и то, что это конкретное помещение закрепили лично за мной. Причем не на день, неделю, месяц или год, а до выпуска из ИАССН. Я сначала неслабо удивился, а потом мысленно поблагодарил Переверзева за эксклюзивную «заботу», подождал, пока Феникс подключит наш кораблик к наземному источнику питания и вернет «Техника» в трюм, жестом попросил поднять аппарель и подошел к новенькому серебристому «Авантюристу», висевшему на посадочных антигравах рядом с нижним шлюзом. Коды доступа к этому флаеру мне прислал все тот же куратор, поэтому бортовой искин откликнулся на тестовый запрос, открыл боковую дверь и поздоровался.

Я забрался в салон, уселся в первое попавшееся кресло, вытянул ноги и сообщил, что мне надо к жилому комплексу «Яр», вроде как, расположенному по адресу Сиреневый бульвар, двадцать два. ИИ поднял машину в воздух, сдвинул в сторону бронеплиту, перекрывавшую вылет в тоннель, спросил, по какому из трех доступных вариантов блокировать ангар, выслушал ответ, подал управляющий сигнал на терминал СКД и врубил «иллюминацию».

Пока летели по хитросплетению подземных коридоров до карусельного лифта, мне пришлось дважды засветить служебный идентификатор. А потом пройти еще одну процедуру на автоматическом КПП. Зато после этого мы, наконец, вырвались на оперативный простор, взмыли по разгонному коридору к пучку воздушных трасс, ведущему к Усть-Нере, и как следует разогнались.

Всю дорогу до столицы я безостановочно крутил головой, разглядывая мегаполис с населением в двадцать с лишним миллионов человек и изредка смотрел вверх. На «звезду» из пяти орбитальных крепостей, прикрывавших не только столицу и предместья, застроенные поместьями самых влиятельных аристократических родов Империи, но и одиннадцать военных академий, в которых училась ее самая перспективная молодежь, полигоны, летные поля и всю остальную инфраструктуру самого милитаризованного города нашего государственного образования.

Кстати, юго-западная часть пригорода, над которой мы, собственно, и неслись, впечатлила донельзя… хм… некоторым переизбытком эффекторов противокосмической и противовоздушной обороны, четырьмя здоровенными «Периметрами», в которых несчастных курсантов академий планетарного десанта и сухопутных войск учили выживать в самых безумных условиях, и двумя военными аэродромами, на которых проводились тренировки пилотов академий ВВС. А потом «Авантюрист» пересек некую невидимую границу и понесся над обычными жилыми кварталами. Причем не обшарпанными, как это обычно бывает на окраинах, а чертовски аккуратными. Вот в моей памяти и всплыло воспоминание из далекого прошлого. Того самого, в котором я был ребенком, а дядя Калле, живой и здоровый, описывал город моей мечты:

'…а еще в Усть-Нере нет ни трущоб, ни рабочих районов, ни крупных предприятий, ни криминала. Нет, назвать его спокойным я не могу: каждые выходные в центре, добром десятке парков, сотне ресторанов и почти во всех увеселительных заведениях идет необъявленная война между курсантами разных академий. Народ конкурирует за все и вся, начиная от особо модных залов для боулинга и заканчивая уютными пляжами на ближайших водоемах. Само собой, обходится без смертоубийств, ибо за условным порядком следят несколько искинов, но драки, в том числе и групповые — обыденность. Ибо за них не наказывают. Хотя нет, не так: не наказывают тех, кто победил или отбился, удачно свалил от патрулей и вернулся из увольнения вовремя. Зато неудачников отправляют на гауптвахты. Причем не на свои. И, тем самым, добавляют страданий.

На первый взгляд, такой бардак не приводит ни к чему хорошему, а значит, недопустим. Но будущий защитник родины не имеет права быть ни трусом, ни мямлей. Поэтому в Усть-Нере закаляются характеры. Кстати, конфликты курсантов с гражданскими лицами случаются крайне редко и наказываются предельно жестко. За одним-единственным исключением — с представителями криминалитета не церемонятся от слова «вообще». Вот он там и не приживается. В общем, учеба на Индигирке — не сахар. Но если ты не будешь халявить на тренировках у Датэ Такуми, то прилетишь туда ни разу не подарком, полюбишь Усть-Неру и не захочешь возвращаться…'

«Я на них не халявил. И прилетел сюда не подарком… — мрачно подумал я, посмотрел на огромный торгово-развлекательный комплекс с фиолетовой ночной подсветкой, и мысленно вздохнул: — Только возвращаться мне уже не к кому. И это убивает…»

Не знаю, сколько времени потребовалось бы мне, чтобы справиться с невовремя накатившей депрессией «в идеальных условиях», но в тот момент, когда настроение ухнуло в пропасть, завибрировал комм. И я, посмотрев на экран, на котором пульсировала пиктограмма входящего вызова, решительно ткнул в нее пальцем и, заодно, перекинул видеосигнал в окошко ТК. А через миг уставился на хмурое лицо вояки с погонами капитана, возникшее перед глазами, и вслушался в его горловой рык:

— Здравствуйте, курсант! По моим сведениям, вы уже на планете. Тем не менее, до сих пор не прибыли к КПП. И как это понимать?

— Здравия желаю, господин капитан… — отозвался я и ответил на наезд в том самом ключе, который рекомендовал Переверзев: — Я действительно уже на планете. Но в данный момент лечу домой. Дабы привести себя в порядок и прибыть к КПП ИАССН в надлежащем виде. И еще: согласно инструкциям, полученным мною от персонального наставника, мне надлежит явиться в Академию и приступить к учебе десятого сентября. А десятое, по местному времени, наступит только через три часа двадцать две минуты.

Вояка, конечно же, разозлился. Но, вероятнее всего, вспомнил о том, что перед ним — не подросток-мещанин, чудом преодолевший «сито» нереального конкурса на первый факультет и опоздавший к началу учебы на девять дней, а личность, сдавшая выпускные экзамены на Императорский Грант, успевшая повоевать, заслужившая две боевые награды, заинтересовавшая высшее руководство ССО и с его подачи зачисленная сразу на второй курс. Вот и сдержал «благородный гнев». В смысле, напомнил о том, что десятого сентября — как, собственно, и в другие дни — «учеба» начнется с подъема в шесть утра и утренней зарядки, а до этого я обязан успеть встать на довольствие, получить обмундирование, быть представленным командиру учебной роты и ее личному составу, куда-то заселиться «и так далее».

Я спровоцировал капитана еще раз — напомнил о том, что он по какой-то причине не счел необходимым представиться, выслушал монолог, который, по логике, должен был прозвучать в самом начале беседы, и заявил, что готов прилететь в Академию к полуночи. Ибо на все перечисленные телодвижения шести часов хватит за глаза…

…На все «телодвижения», перечисленные капитаном Скворцовым, за глаза хватило полутора часов. Поэтому последние полчаса я, прилетевший в ИАССН в четыре утра, просидел на подоконнике в небольшом двухместном «кубрике», выделенном лично мне. На густой бас искина казармы, подавшего команду «подъем» через динамики системы оповещения, среагировал не так, как остальные курсанты — вместо того, чтобы подорваться с кровати и начать одеваться, снял верх от полевого комбеза и футболку, оглядел себя в зеркале, неспешно вышел на «взлетку», идеально отполированную дневальными, и без особой спешки потопал к выходу. По дороге кивнул дежурному по четвертой роте второго курса, стоявшему на тумбочке, вышел на лестницу и спустился на первый этаж. А в холле попался на глаза капитану Ефимову — командиру моей роты, из-за меня проснувшемуся на час раньше обычного, и вслушался в вопрос с подковыркой:

— Курсант, как насчет «десяточки» по пересеченной местности в качестве разогрева перед тяжелым тренировочным днем?

Я прекрасно понимал, что личный состав роты гарантированно обвинит в этой «подлянке» меня, но такая реакция идеально вписывалась в условия боевой задачи, поставленной Переверзевым, так что не напрягала. Не напрягала и озвученная дистанция: да, я нормально не бегал три с лишним месяца, но «база», любовно наработанная под руководством Датэ Такуми, никуда не делась, а ежедневное рубилово с «Рукопашниками» поддерживало функционалку на очень и очень хорошем уровне. В общем, возражать я и не подумал. И почему-то вызвал неудовольствие не очень большого, но начальства. Ну, а срывать это самое неудовольствие на подчиненных он умел более чем хорошо. Поэтому, представив меня им на построении перед началом утренней зарядки, не особо завуалированно дал понять, что благодарить за «десяточку» по пересеченке надо именно меня.

За год учебы в ИАССН курсанты научились понимать и более сложные намеки, так что кинули на меня по многообещающему взгляду, и по команде блондинистого здоровяка перешли сначала на шаг, а затем на бег. Местных трасс для пробежек я, естественно, не знал, зато в свое время чрезвычайно внимательно вдумывался в рассказы любимого дядюшки о нравах, царящих в учебном заведении мечты. Вот и перестраховался. В смысле, уже на первом километре сделал вид, что потихонечку устаю, позволил себя обогнать всей роте, пристроился к замыкающему и полноценно «взял» предложенный темп.

К слову, условия этой тренировки были гуманнее некуда. Само собой, в сравнении с теми, к которым привык я: да, мы неслись по искусственному «бездорожью» достаточно быстро, но не нанося удары соседям, не блокируя их атаки и не уклоняясь от бросков всякой метательной дряни. Кроме того, силу тяжести на полигоне, на который нас загнал блондинчик, не повышали, соответственно, мы бежали при одном-единственном G, что после занятий в спортзале Арбеневых казалось подарком судьбы. В общем, я отдыхал и душой, и телом километров, эдак, пять. А потом особо внимательные курсанты вдруг доперли, что я все никак не устану, и попросили «первопроходимца» чуть-чуть ускориться.

Я не сдох и на следующей «троечке». Кроме того, страшно уязвил двух парней, по разику попытавшихся меня «случайно» уронить, и мужиковатую девицу, вынуждавшую менять темп. А на последнем двухкилометровом круге увернулся от первого уракен-учи[2], «внезапно» выброшенного рыжеволосым «рукопашником», предельно жестко заблокировал второй и точно таким же ударом раздробил дурачку аристократический нос с приличной горбинкой.

К слову, бил аккуратненько. Чтобы ненароком не вырубить этого типа и не вынудить блондинчика устроить семинар по переноске раненого. Поэтому полтора последних километра жертва собственной наглости захлебывалась кровью, соплями и слезами, кидала на меня взгляды, полные ненависти, и раза три прошипела, что мне не жить. А мне было плевать — после завершения пробежки я с удовольствием потренировался на великолепно оборудованном спортивном городке, выполняя простенькие упражнения под руководством все того же блондинчика, походя доказал всей роте, что ни отжиманиями, ни подтягиваниями, ни скручиваниями меня не задолбать, все так же — строем — добежал до казармы и после команды «разойдись» умотал к себе. Принимать душ и все такое…

…Легкое напряжение среди личного состава роты создалось само собой. На первом же построении, на которое я вышел в форме одежды номер четыре и, тем самым, «невольно засветил» не только широкую лычку вдоль погона, но и орденскую планку. Да, прекрасно обошелся бы и без нее, но инструкции полковника Переверзева не оставили никакой свободы для маневра, поэтому я изображал кавалера Георгиевского Креста и ордена Святой Анны четвертых степеней.

Но народу резко поплохело, а блондинчик, оказавшийся в одном звании со мной, вообще выпал в осадок. Да, потом пришел в себя и честно попытался прицепиться, но правила ношения военной формы в меня вбивал специалист классом повыше, так что намерение поставить на место хоть как-нибудь так намерением и осталось. К слову, я не слился и на следующем этапе проверки на вшивость — по дороге в столовую убедительно доказал, что умею ходить строем. А там включилось сарафанное радио. Поэтому не успел я сесть за стол своего отделения, как на меня вылупился весь второй курс.

Во время приема пищи было еще терпимо — на меня просто смотрели. А после завершения трапезы возле стола нарисовалась неслабая толпа «ходоков», и самый авторитетный — к слову, тоже старшина — поинтересовался, за какие-такие заслуги я был пожалован аж двумя боевыми орденами.

Ценные Указания куратора не позволяли проявлять инициативу и в этом вопросе, так что я дал самый короткий ответ из всех, какие мог:

— Немного повоевал.

— И с кем же, если это, конечно, не страшная военная тайна? — язвительно спросил второй старшина в этой компании.

— Не тайна: с амерами и еврами… — равнодушно сообщил я.

— А из какой военной академии вас перевели в нашу, и почему сразу на второй курс? — спросила девица с погонами старшего сержанта.

Отвечать на этот вопрос в рекомендованном ключе очень не хотелось, но я себя заставил:

— Я закончил школу в этом году. На Императорский Грант. А первый факультет выбрал в далеком детстве. Ибо воспитывался в семье свободного оперативника ССО. Вот навыки, наработанные под его чутким руководством, и помогли. Как с выживанием, так и с поступлением.

— Вы хотите сказать, что уровень ваших навыков соответствует второму курсу ИАССН? — хором спросило сразу несколько человек.

Я уставился в глаза самому недовольному и убил всех, кто меня слушал:

— По мнению руководства ССО, средний уровень моих навыков намного выше. Поэтому некоторые предметы — в частности, пилотирование малых разведчиков и МДРК или теорию выхода на струны — я посещать не буду.

— Что за бред⁈ — возмутился «первый» старшина. — Эти предметы — одни из самых важных, соответственно, не освоив их на высочайшем уровне, статус свободного оперативника не получить!

— Все верно… — подтвердил я и нанес слушателям удар милосердия. Так, как требовал Переверзев: — Но этот статус я уже заработал. В том числе и за счет наличия навыков пилотирования «Мороков» и «Химер».

— Не может быть!!! — взвыло человек десять.

Я пожал плечами и морально настроился выслушивать «чрезвычайно весомые аргументы», но в этот момент высказал мнение чернявый парень с улыбкой во все тридцать два зуба, но очень уж неприятным взглядом:

— В случае Тора Ульфовича — может: четырнадцатого июня сего года, то есть, в день начала войны, он разнес два амеровских линкора и два транспорта с боеприпасами у Белогорья-три. За что, вероятнее всего, и был награжден Георгиевским Крестом четвертой степени. Кстати, в тот день он, по уверению моего достаточно близкого и хорошо информированного родича, управлял «Мороком». И — что тоже немаловажно — вошел в систему через зону перехода второй категории. Делайте выводы, дамы и господа…

Не знаю, собирался ли народ делать какие-либо выводы, но стоило оратору замолчать, как себя снова проявил любитель поязвить:

— Раз «Тор Ульфович», значит, датчанин, норвежец или немец. То есть, евр. А фамилия у евра есть, или он ее скрывает, так как воюет против тех, кого предали его предки?

Тут я поднялся из-за стола, развернулся к этому старшине всем телом, поймал взгляд, невесть с чего полный ненависти, и начал вбивать в сознания окружающих слово за словом:

— Во-первых, я не евр, а росс. Причем и по месту рождения, и по крови матушки, и по духу. Во-вторых, мои предки, некогда служившие королю Дании,

его не предавали — как только Клаус Шестой нарушил клятву, данную его предком основателю нашего рода, мой прадед прилетел во дворец, прилюдно назвал короля клятвопреступником, заявил, что с этого момента Йенсены считают себя свободными от вассальной клятвы, пробился к выходу, добрался до родового поместья, собрал всю родню, привез сюда, в Империю, и попросился под руку к Императору Константину Алексеевичу. И, в-третьих, мы, Йенсены, блюдем слово, данное Ромодановским, так же свято, как блюли прежнее. Несмотря на то, что вынуждены временно жить жизнью мещан. А теперь поговорим о вас — вы, вроде как дворянин по рождению, ведете себя, как последнее бы— …

Старшина сорвался в атаку в лучших традициях «шакалят» — выбросил вперед двойку и, вероятнее всего, собирался продолжить ее прямым ударом колена. Благо, стоял достаточно близко и наверняка рассчитывал, что связка пройдет. Ибо отступать мне было некуда. Но я был готов ко всему на свете, привык к подлостям и обожал драться в ближнем бою. Поэтому вместо того, чтобы отшатнуться, рванул из фронтальной стойки вправо-вперед впритирку к левой руке противника, приподнял его голову мощнейшим апперкотом и, как следует раскрутив бедра, полноценно вложился в правый боковой…

[1] ЕГК — Единый Галактический календарь.

[2] Уракен-учи — удар обратной стороной кулака. В данном случае — в горизонтальной плоскости и в сторону.