Полет черного орла

ГЛАВА 2

Годфри быстро шел по улицам города, не обращая внимания на укусы ночного мороза. Он с трудом удерживался от того, чтобы не побежать, но тогда было бы легко поскользнуться на обледенелых камнях и упасть. Улицы были полны народу, и Годфри приходилось проталкиваться сквозь веселящуюся толпу. У него было меньше часа на то, чтобы добраться до маленькой швейной мастерской Мердока, предупредить его и вернуться в резиденцию проктора до того, как его хватятся.

Годфри свернул с главной торговой улицы в переулок, который тянулся вдоль городской стены. Желтый свет ламп падал из окон лавок и таверн на кучи грязного снега. Наконец архидьякон добрался до нужной двери и постучался. Он услышал приближающиеся шаги, и дверь распахнулась.

— Годфри! — Мердок быстро оглядел улицу. — Что, ради всех богов… Скорее входите внутрь, пока вас не увидели!

Годфри вошел в тепло тесной лавки, где единственная свеча бросала странные тени на стены. От тяжелого запаха дешевой шерсти у него на мгновение закружилась голова.

— Что вас привело ко мне? — резко спросил Мердок, нахмурив кустистые брови. — Вы же знаете, как опасно вам здесь появляться.

— Вам нужно немедленно покинуть Марсэй, — выдохнул Годфри.

— Что?

Заставив себя немного успокоиться, Годфри оперся о прилавок и сказал:

— У меня всего несколько минут. Слушайте внимательно. Этим утром Вогн вызвал меня в резиденцию Гильдии и показал мне что-то вроде талисмана. Он называет его Брезайлом и утверждает, что тот может указать на колдуна. Сначала я подумал, что проктор лишился рассудка, но тут выяснилось, что он приказал всем гильдийцам Марсэя явиться к нему и вновь принести присягу ордену. Он хотел, чтобы я, как капеллан Гильдии, был этому свидетелем.

Мердок потянул священника в глубину лавки.

— Продолжайте.

— В зале собралось больше двух сотен гильдийцев. Вогн не сказал им, что на самом деле задумал, но… Мердок, я видел это своими собственными глазами! Камень в чаше засветился! В зале были колдуны!

— Милосердйая Минея! — покачал головой Мердок. — И что случилось потом?

— Это-то и странно! Ничего не случилось. Камень светился несколько мгновений, но потом, как только первый гильдиец подошел к нему, погас и больше не засветился ни разу. Помните, вы говорили мне о злых колдунах? Тех, которых поймал Роберт и которые носили форму Гильдии?

— Малахи?

— Да, малахи. Могли они каким-то образом испортить этот Брезайл, чтобы он их не выдал?

— Не прикасаясь к нему — едва ли. Не думаю… но я не эксперт. Что было потом?

— Все гильдийцы принесли присягу — и камень оставался темным. Вогн пришел в ярость, но поделать ничего не мог.

Мердок кивнул и отвернулся, потирая подбородок.

— Что ж, он наверняка не остановится на этом. Вы правы. Я должен выехать на рассвете — нужно хотя бы предупредить остальных, чтобы они не приближались к столице.

— Но как быть с Робертом? Что, если он вернется в Марсэй?

— Будем надеяться, что этого не случится. Думаю, новость быстро разлетится по стране. Если повезет, он узнает об опасности до того, как станет слишком поздно.

— Еще одно. — Годфри двинулся к двери и положил руку на ручку. — По какой-то причине Вогн был уверен, что одного определенного гильдийца камень выдаст.

— Кого же?

— Нэша.

— И что же?

— Да ничего. Он был первым, кто подвергся испытанию. Не могу сказать, что хорошо знаю Нэша, но он явно пришел в ярость от того, что его вообще вызвали, — и уж он-то заметил Брезайл на столе рядом с проктором. Лично я думаю, что Вогн просто завидует тому влиянию, которое Нэш имеет на Селара. В будущем это может привести к беде.

Мердок отодвинул занавеску и оглядел переулок.

— Знаете, мы ведь не можем быть уверены, что Брезайл действует. Как бы то ни было, когда я завтра уеду, вы останетесь совсем без поддержки. Когда я услышу о том, что Брезайл повезли по стране, — а это, я уверен, обязательно случится, — я постараюсь вернуться и повидаться с вами. — Мердок помолчал, положив руку на плечо Годфри. — Обещайте мне: если вам будет угрожать хоть какая-то опасность, вы немедленно покинете столицу. Отправляйтесь прямиком в аббатство Святого Германуса. Там вам ничто не будет грозить.

Годфри медленно склонил голову и начертил над Мердоком знак триума.

— И вы будьте осторожны, друг мой. — С этими словами он открыл дверь и поспешил по холодным улицам обратно.

— Меня не интересует ваше мнение, де Массе, — рявкнул Нэш, быстро поднимаясь по лестнице. — Я хочу, чтобы все малахи в городе в течение часа сняли одежды гильдийцев — даже те, кого не вызывали к проктору. Вогн не успокоится, пока любой человек, носящий форму Гильдии, не явится на эту трогательную церемонию новой присяги.

Дойдя до двери, Нэш пинком распахнул ее, стянул перчатки, бросил их на пол и сразу направился к своему столу у окна. Де Массе, элегантный, как всегда, вошел следом. Нэш никогда еще не видел человека, который бы пользовался своей красивой внешностью, как доспехами, подобно де Массе. Бывали дни, когда от одного взгляда на малахи Нэша начинало тошнить.

— И где Гилберт? — не сдерживая гнева, бросил Нэш. — Почему его никогда нет на месте, когда он мне нужен?

— Он не носит одежду гильдийца и никогда не носил, — ответил де Массе. — Ему не грозит опасность подвергнуться испытанию.

— При чем тут это? Ему было поручено следить за Вогном. Вот пусть и объяснит мне, как Вогн заполучил эту… эту вещь без его ведома. Скажите мне, неужели все мои помощники никуда не годятся?

Де Массе сделал шаг вперед и развел руками; на каждом пальце сверкнули перстни.

— Послушайте, да такое ли уж случилось несчастье? После того как Вогн устроил эту игру и проиграл, он просто выбросит свою игрушку, решив, что она не работает. На том все и кончится. Есть ли необходимость действовать так скоропалительно?

Нэш медленно вышел из-за стола, не сводя глаз с де Массе.

— Вы что, полный идиот? Вы и в самом деле думаете, что теперь, напав на горячий след, Вогн не станет спешить поймать кого-нибудь и отправить на костер? Мы оба знаем, зачем ему понадобилась эта вещь. Он надеется с ее помощью изловить Роберта Дугласа. У него ничего не выйдет, конечно, — но сколько других попадется в его сети? Я все время удерживаю Селара от всеобщей облавы на колдунов, потому что это сделает трудным для нас перемещение по стране. Не имеет значения, что ваши малахи никогда на самом деле не были гильдийцами, — раз они носят форму, им придется принять участие в затеянном Вогном фарсе. И хорошенько подумайте еще вот о чем: сегодня мне удалось защитить вас и остальных наших людей, но что будет, когда я усну? Или должен буду уехать из города? Вы в самом деле готовы поставить на кон собственную жизнь? Де Массе поднял бровь, но промолчал.

— Не пройдет и нескольких дней, как новость разлетится по всей стране, и тогда тот единственный человек, которого мы рассчитывали выманить, первым скроется.

— Так, значит, вы верите слухам? Что за нападениями на замки Гильдии стоит Дуглас?

— Конечно, он! — бросил Нэш. Раздраженно помотав головой, он налил себе вина и сделал два больших глотка, прежде чем снова повернуться к де Массе. — Вмешательство Вогна принесет нам много бед, и поблагодарите меня за то, что я сумел создать щит, — иначе первой бедой была бы ваша казнь. Теперь нет никакой надежды на внезапный удар по Врагу. Придется быстро переключиться на запасной план. А пока позаботьтесь о том, чтобы наши люди сняли одежды гильдийцев.

Нэш допил вино, но не отшвырнул кубок, как ожидал де Массе.

— Закончив это дело, пришлите ко мне Гилберта — не позднее полудня. Мне нужно отправляться в Клоннет, чтобы повидаться с нашей подопечной. Я должен быть уверен, что с ней все в порядке.

Де Массе послушно удалился, тихо прикрыв за собой дверь. Нэш со вздохом обошел стол и опустился в кресло. Иногда действительно приходится несладко…

Ну почему он вечно должен думать за этих людей? Разве, в конце концов, у них не общая цель?

Впрочем, на самом деле, конечно, нет, но большинству из них об этом знать не обязательно… Даже де Массе не догадывается, хотя и считает, будто ему все известно. Малахи были способны думать только об одном: как бы вырвать Ключ из рук салти пазар. Им и в голову не приходит, что могут быть другие, более великие цели.

Нэш с кряхтением откинулся в кресле и вытянул ногу, чтобы облегчить боль. Это сразу же напомнило ему о том человеке, который причинил ему увечье, — о Враге, Роберте Дугласе.

Рана в основном зажила, но хромота сохранилась, напоминая о поражении Нэша всем вокруг.

О, кровь Бролеха! Разве можно забыть боль — но, главное, унижение — той ночи в Элайте! Ему повезло, конечно, что он остался тогда в живых, но… С каких это пор везение стало играть хоть какую-то роль в его планах? Прошло целых два года, прежде чем Нэш поправился настолько, чтобы покидать свою комнату. Даже теперь боль не оставляла его, препятствуя в стольких делах… Единственный способ по-настоящему восполнить ущерб оставался Нэшу недоступен. Пока ему удалось лишь исправить внешние изъяны, скрыть признаки подступающей старости. Остальное… Что ж, с остальным придется подождать. Своего он в конце концов добьется. О да, он получит желаемое, и никогда уже немощное древнее тело не будет препятствием его действиям!

— Где же ты, друг мой? — прошептал Нэш в пустоту комнаты. — Почему ты прячешься? Или твоя судьба страшит тебя?

В этом-то и загвоздка! Если Дуглас не знает о пророчестве, то почему он не действует открыто? Значит, знает — зачем иначе ему книги, хранящиеся в замках Гильдии? Он знает о пророчестве и ищет другой ответ.

Нет. Шанс, что он повидался с ней, невелик. Нэш узнал бы о таком: его шпионы заметили бы что-нибудь, да и в поведении самой Союзницы что-то изменилось бы. Нет, пока Враг в Клоннете не появлялся. Но это может скоро случиться, особенно теперь, когда Вогн создал этот свой проклятый талисман.

Стук в дверь заставил Нэша поднять глаза. На пороге стоял Гилберт; черный плащ спадал с его плеч, словно крылья ворона. Как малахи он не был особенно силен, но добился высокого положения среди своих единомышленников. Гилберт отличался необыкновенным уродством — в противоположность своему другу детства, красавцу де Массе.

— Где вы были? — выпрямившись в кресле, рявкнул Нэш. — Я давно вас жду.

— Я был занят. Мне сказали, что у вас случилась неприятность?

Нэш поморщился от прозвучавшего в вопросе безразличия. Поднявшись на ноги, он спросил:

— Что вам об этом известно?

— Достаточно, чтобы сообщить: игрушка Вогна называется Брезайл. О подобных вещах есть сообщения в книгах нашей библиотеки в Карахаме. Вы знали бы о нем, если бы взяли на себя труд прочитать их. Впрочем, думаю, что вы были слишком увлечены поисками сведений о Ключе. Поэтому вы интересуетесь и предполагаемой тайной библиотекой Вогна, верно? Вы рассчитываете найти там указания на то, где спрятан Ключ?

Нэш не обратил внимания на вопрос.

— Так как действует Брезайл? Гилберт пожал плечами:

— Очень просто. Похоже, что камешек, который в нем используется, когда-то принадлежал молодому Финлею Дугласу: его отобрали у него, когда схватили в Килфедире лет шесть назад. Аярн указывает на обладающих колдовской силой — особенно если его хозяин обладает талантом искателя. Когда камушек помещают в масло саили, никакого колдовства больше не требуется. Когда-то наши единомышленники использовали подобные устройства для поиска, но потом отказались от них — слишком неудобно было с ними путешествовать, — и развили собственные способности искателей. Я сам никогда не видел ни одного Брезайла.

— Значит, Вогн все-таки владеет древними книгами, спрятанными где-то.

— Несомненно.

— И та потайная комната, которую показывал мне Осберт, — просто уловка Вогна, чтобы сбить меня со следа, — даже если он и не догадывается о моем интересе. Проклятие! У меня нет сейчас времени заниматься поисками, — да если я и попытался бы, Вогн сразу насторожится. Нет, придется пока оставить все как есть.

Гилберт кивнул и сказал:

— Вы должны отправиться со мной. Нахмурившись, Нэш процедил:

— Куда? И зачем?

— Я приказал приготовить лошадей. Уже светает, и к тому времени, когда мы доберемся до городских ворот, их откроют. Нас ждет человек, который желает с вами поговорить. Боюсь, что выбора у вас нет.

— Нет выбора? Такое невозможно!

Однако Гилберт просто повернулся и стал спускаться по лестнице.

— Вы пожалеете, если задержали меня из-за какой-то мелочи! — прошипел Нэш, накидывая плащ.

Зимой холмы, раскинувшиеся вокруг Марсэя на берегах Виталы, не блистали красотой. Вместо снега путники видели только грязь на дороге, которую месили копыта лошадей и колеса повозок.

Гилберт не повез Нэша далеко от города — они удалились только на расстояние, достаточное, чтобы крики о помощи, если таковые начнутся, не привлекли стражников.

Они поднялись на вершину небольшого холма, где три дерева цеплялись корнями за камни. Только добравшись до места, Нэш понял, почему нужно было держать эту встречу в таком секрете.

Ожидавший его человек явно сидел здесь уже давно. Терпение было написано в каждой его черте. Жесткие седые волосы старика были перехвачены медным обручем, глаза, почти бесцветные, смотрели на Нэша так, словно не видели его. Лицо с тяжелым подбородком, сурово сжатыми губами и приплюснутым носом было покрыто загаром, говорившим о том, что человек уже много лет не живет под крышей. Одет старик был — вплоть до сапог — во все белое; даже его конь оказался серым в яблоках, так что всадник легко мог бы раствориться в заснеженном лесу.

Нэш глубоко вздохнул и кинул на Гилберта острый взгляд, потом, повернувшись к старику, сказал:

— Ну-ну! Никогда не думал, что встречу главу дарриет на вражеской территории! И к тому же зимой! Я впечатлен.

— Вор и к тому же лжец, — тихо ответил старик, на которого сарказм Нэша не произвел никакого впечатления.

— А чего ты ожидал, Аамин? Уж не думал ли ты, что я устрою пир в твою честь? — бросил Нэш и повернулся к Гилберту. — Ну так в чем дело? Я не могу зря тратить время!

— Ты вернешь мне то, что мне принадлежит, — перебил его Аамин тем же тихим голосом. — И вернешь сегодня.

— О чем ты говоришь?

— Малахи должны находиться в Карахаме, — ответил Аамин. — Они вернутся туда со мной сегодня.

— Это невозможно! У них дела! — рявкнул Нэш.

— Они вернутся в Карахам и не будут впредь вести с тобой никаких дел. Барон де Массе пренебрегает своими обязанностями правителя Даззира, а мой внук…

Лошадь Гилберта фыркнула и заплясала на месте, так что всаднику пришлось ее успокаивать.

— Мой внук знает свое место, — продолжал Аамин. — Что касается Валены де Кериан, она выбрала твой путь. Она может вернуться с остальными, если пожелает, но может и остаться с тобой.

— Ты не можешь так поступить, — запротестовал Нэш. Он оглянулся на Гилберта, ища поддержки, но не получил ее.

— Могу, Карлан, и тебе меня не остановить. Ты явился ко мне десять лет назад и попросил о помощи. Я отказал тебе, и теперь ты пытаешься добиться своего увертками. Мы и так потеряли слишком много людей от рук Врага. Нужно ли мне напоминать тебе о бойне в Элайте? Мы, дарриет, никогда не одобряли твоего плана и не одобрим. Я терпел участие моих людей в твоей затее в надежде, что это ускорит обнаружение Ключа. Однако… — Аамин помолчал. Хотя он ни разу не повысил голос, от него веяло необыкновенной силой: недаром он уже тридцать лет был властителем своего народа. — Однако теперь, когда в руках ненавистной Гильдии оказался Брезайл, а Дуглас вернулся в Люсару, я не могу позволить нашим людям и дальше подвергаться опасности.

— Я не дам тебе…

— Ты не можешь остановить меня, Карлан. Все уже совершилось. Будь благодарен мне за любезность: я говорю тебе об этом лично. Это ведь больше, чем в свое время сделал для меня ты, Гилберт!

Старик повернул коня и спустился с холма. Гилберт последовал за ним; оглянувшись через плечо на Нэша, он пробормотал:

— Мне очень жаль. У меня не было выбора: я должен слушаться своего деда.

Через мгновение Нэш остался на холме в одиночестве.

Годфри медленно и тщательно укладывал вещи, находя успокоение в размеренных движениях, вбирая в себя покой голых стен своей монастырской кельи. Вогн наконец оставил его в покое, но это ничуть не внесло мира в смятенную душу архидьякона. Поездка, в которую отправлялся Годфри, намечалась уже давно, но сейчас обстоятельства складывались так, что риск, может быть, был слишком велик. Однако что оставалось делать Годфри? Сидеть в четырех стенах, мучаясь невозможностью предпринять хоть что-то?

И его друзья встревожатся, если он без всяких объяснений просто не появится. Герцог Макглашен и граф Пейн и так балансировали над пропастью, и Годфри мог лишь попытаться проявить такую же храбрость.

Может быть, следовало сказать об этой встрече Мердоку… Но нет, заговорщики не захотели бы иметь дело с незнакомым им колдуном, они только усомнились бы в надежности самого Годфри. Он должен отправиться на встречу один.

Годфри очень тщательно все подготовил: должен был появиться посланец — будто бы из родной деревни архидьякона в западной провинции — с известием о болезни его брата. Ни у кого не возникло бы вопросов, если бы после этого Годфри отсутствовал две-три недели.

Еще одна ложь. Еще одно покаяние. В последнее время они накапливались с ужасающей скоростью. Правильно ли он поступает? Будет ли результат стоить всех принесенных жертв?

На такие вопросы лишь боги знали ответ — а они хранили загадочное молчание. Бросив последний взгляд на маленький деревянный триум на стене над постелью, Годфри поднял вьюк и вышел из кельи.

Он мог своим колдовским зрением обнаружить ее приближение, как разгорающуюся зарю погожего утра. Ее шаги по свежевыпавшему снегу были бесшумны, фигура не отбрасывала тени в темноте безлунной ночи. Ему казалось, что она существует в мире только для него.

Люк де Массе вышел из-под скрывавшей его арки на освещенное факелами пространство, чтобы она увидела его.

Валена была одета в плащ из тонкого синего бархата. Откинутый капюшон позволял видеть сияющие золотом и янтарем глаза и улыбку на прелестном лице. Как всегда, ее красота заставила его сердце забиться быстрее. Де Массе взял Валену за руку и увлек ее в тень стены. Одновременно он окинул колдовским зрением лестницу справа от них и переулок за ней. По крайней мере сейчас они были здесь одни.

Губы Валены коснулись его щеки, и она прошептала:

— Я слышала новости. Сколько у вас еще времени?

— Всего несколько минут, любимая. Если я задержусь, ворота запрут, и кто знает, что может случиться, если мне придется провести еще одну ночь в этом городе.

Валена немного отстранилась, и де Массе смог заглянуть ей в лицо. Сейчас перед ним была не полная чувственности соблазнительница, она не пользовалась своей силой малахи, чтобы привлечь его, как делала это с королем. Да в отношении его в том и не было нужды…

— Люк, я боюсь.

— Брезайла?

— Нет. Вы же знаете, я способна создать щит, который не позволит меня разоблачить. Дело в… приготовлениях. Что, если он ошибается?

Де Массе протянул руку и откинул прядь волос с ее лица.

— Мне кажется, вы больше опасаетесь того, что Нэш окажется прав.

— Тут нет разницы. Если ему удастся… Если его с ней соединят Узы, то я…

— Тихо, тихо, любовь моя. Я ведь обещал вам, что никогда не позволю ему причинить вам вред.

Валена кивнула, но в глазах ее все еще отражалась тревога.

— Он больше не разговаривает со мной, как раньше. Когда-то он делился со мной всеми своими планами. Теперь же, после трагедии в Элайте, между нами что-то стоит.

— Но вы же знаете, что он ревнует вас к Селару.

— Я с королем по его приказанию! Если Нэш хочет, чтобы я принадлежала только ему, почему он не найдет мне замену в постели Селара?

Де Массе теснее прижал к себе красавицу, обвив руками ее талию.

— Потому что нет больше никого, кому он мог бы так же доверять. Вы не осквернены теми Узами, которые он налагает на остальных своих подручных. Вы способны мыслить самостоятельно. Даже несмотря на то что Селар полностью под влиянием Нэша, он ведь обладает огромной властью. Нэшу нужно, чтобы рядом с Селаром были вы.

— Но сколько это продлится?

Де Массе мог только пожать плечами. Раздался крик стражника, предупреждающего о закрытии городских ворот. Нужно было уходить.

— Умоляю вас, вернитесь со мной. Расстаньтесь с Нэшем. Он не посмеет тронуть вас, если вы будете защищены всем могуществом малахи.

— Я не могу уехать, Люк. Если я покину его, Нэш останется без помощников — и какую надежду на успех тогда мы будем иметь? Нет, уезжайте без меня.

— Я вернусь, как только смогу. У вас будет по крайней мере несколько спокойных дней: Нэш только что уехал в Клоннет.

Лицо Валены затуманилось. Де Массе привлек ее к себе, стараясь утешить. Она на мгновение прижалась к нему и поцеловала.

— Я не позволю ему причинить вам зло, Валена, — твердо пообещал де Массе. — Верьте мне. Я вернусь быстро.

Он еще раз поцеловал Валену, повернулся и ушел не оглядываясь.

— Годет! — взревел Вогн. — Где наконец горячая вода?

— Несу, господин. — Годет вернулся с ведром горячей воды и вылил его в ванну, где лежал Вогн. — Я подам вам ужин в спальню, дядюшка.

— Почему это?

— Разве вы не собираетесь немного поспать? Вы работаете без отдыха с тех самых пор, как вернулись.

— Не важно. — Вогн закрыл глаза, наслаждаясь обжигающим теплом. — Нэш нашел какой-то способ обмануть Брезайл, но я знаю, что я на верном пути. Я не собираюсь останавливаться ни на минуту, так что отнеси ужин ко мне в кабинет.

Нэш, ехавший во главе отряда солдат, запрокинул голову, подставляя лицо лучам бледного зимнего солнца. Тепло почти не ощущалось, но это было лучше, чем ничего. Нэш потянулся всем телом, разминая затекшие после ночлега на жесткой постели в таверне мышцы.

Ичерн ехал рядом, но, как всегда, почти не раскрывал рта. Ему не хватало ума, чтобы поддерживать разговор на любую тему, кроме лошадей или драки на мечах, — а Нэша ни один из этих предметов не интересовал. Кроме того, ветер доносил уже соленый запах моря, и сердце Нэша билось быстрее, как всегда при приближении к ней, Союзнице.

Только к полудню увидел он первый рыжий каменный пик над песчаными дюнами, а дальше, за ним — блеск моря. Замок Клоннет был далеко не самым красивым в стране, но в нем хранилось сокровище, ценность которого никто не мог себе даже представить. Где-то на этой скале, в одной из неуклюжих башен, окруженных приземистыми стенами, находилась та, ради кого Нэш отправился в это путешествие.

Ее, должно быть, предупредили о приближении отряда, потому что она вышла в узкий двор. На мгновение Нэш забыл, что ему следует спешиться. Он не мог отвести от нее глаз.

Дженнифер Росс, герцогиня Эйр. Союзница. Невысокая и все еще юная, с густыми черными волосами, заплетенными в косу. Ее платье было глубокого красного цвета, а глаза сияли синевой. Дженн небрежно приветствовала мужа, но не смогла скрыть сердечной улыбки при виде Нэша.

— Я никак не рассчитывала так скоро увидеть вас вновь, милорд советник. Как ваше здоровье?

Нэш спрыгнул с коня и склонился над ее рукой.

— Достаточно мне увидеть вас, ваша светлость, и я чувствую себя замечательно.

Ее смех был прекрасен — полный чистого морского воздуха и простора песчаных дюн.

— В зале вас ждет угощение, — добавила Дженн, бросив взгляд на Ичерна. Тот только что-то буркнул и двинулся к двери. С видимым облегчением Дженн снова повернулась к Нэшу: — Может быть, вы предпочтете размяться после долгой езды верхом в саду? Сегодня прекрасный день, хотя и немного ветреный.

— Да, конечно.

Дженн провела его через калитку в единственную часть замка, где ей позволяли хозяйничать. Низкая каменная стена окружала сад, разбитый столетие назад; никаких изысков здесь не было, но даже в это время года все вокруг радовало яркими красками.

— Как дела при дворе? — весело начала Дженн.

— Сплошная скука, как всегда. Впрочем, празднества середины зимы были весьма шумными.

— Мы здесь отмечали праздник очень просто, как обычно. Тем не менее Эндрю сумел очень расшалиться.

Нэш рассмеялся:

— Удивляюсь, как вам удается справляться с этим мальчишкой. Он ужасно своеволен.

— Хотите верьте, хотите — нет, — ответила Дженн, — но мне удается убедить его разумными доводами.

— Разумными доводами? Но ведь ему всего пять лет или около того!

— Без малого шесть. Да, мне это удается — почти всегда. — Дженн остановилась у куста терновника, лишенного листьев и бутонов. — Сколько времени пробудете вы здесь на этот раз?

Нэш глубоко вздохнул:

— Только до завтрашнего утра. — К несчастью… Так всегда: провести здесь одну ночь и уехать, переживая мучительную пустоту и одиночество, вернуться снова и снова уехать… Но скоро, да, очень скоро он явится сюда, чтобы сделать ее своей. Она будет рада, в этом Нэш не сомневался. Три года непрерывных усилий дадут свои плоды.

— Может быть, — тихо сказала Дженн, не глядя на него, — мы сможем уговорить вас задержаться еще на день? Мой супруг, вернувшись в Клоннет, обычно отправляется на соколиную охоту. У нас есть превосходные птицы. Уверена, что вы получите удовольствие.

Нэш оглянулся через плечо, чтобы убедиться: они одни. Только тогда осмелился он осторожно коснуться пальцев Дженн.

— А я уверен, вы знаете: я приезжаю сюда не ради соколиной охоты с вашим супругом.

Дженн испуганно отдернула руку и внимательно посмотрела ему в лицо.

— Простите меня, — тихо добавил Нэш. — Я не хотел… Просто ваша дружба очень много для меня значит. Вы и представить себе не можете, общество каких ничтожеств мне приходится терпеть при дворе. Интересные беседы — это то, чего нам обоим недостает.

— Да, — прошептала Дженн, все еще смущенная.

— Вы ведь знаете, я пытался убедить вашего супруга предоставить вам больше свободы, — солгал Нэш, — но он совершенно непоколебим: представлять вас ко двору он не желает. Приходится радоваться хотя бы тому, что он терпит мои визиты в Клоннет.

— Только вам он и разрешает навещать меня, — с горечью сказала Дженн и отвернулась.

Нэш сделал шаг назад. Ошибка, которую он совершил, была незначительна, да она уже и простила его… И все-таки…

— Пожалуй, я смогу оправдаться перед королем, если задержусь еще на день. Приглашение на охоту остается в силе?

Дженн с улыбкой взглянула на него.

— Конечно. Простите меня. Я просто…

— Не извиняйтесь. Увижу я вас за ужином?

— Я сегодня отправляюсь в город на рынок, но вернусь до наступления сумерек.

— Тогда до встречи. — Нэш поклонился и пошел прочь. Может быть, ему и правда лучше задержаться немного. В следующий раз, когда ему удастся коснуться ее, он должен наложить Узы, а единственный способ совершить это — заставить ее желать его так же сильно, как он желает ее. Да, предстоит еще потрудиться…

Дженн откинула в сторону плащ, чтобы он не мешал, и села на коня. Адди и полдюжины солдат уже ждали ее у ворот. Дженн со вздохом двинулась за ними следом, но не удержалась и оглянулась через плечо на окно, в котором мелькнуло лицо Нэша.

Что в нем было особенного? Почему она могла так свободно разговаривать с ним? Он никогда ничего от нее не требовал, никогда не заставлял ее делать или говорить вещи, которые бы ее смутили, — и все же стоило ему ее коснуться, и она невольно отпрянула.

Проклятие, да ведь он же гильдиец! А она — колдунья. Если только он узнает, ее схватят и сожгут на костре, а он будет стоять рядом и радоваться. Как могла она питать искренние дружеские чувства к такому человеку? Особенно учитывая, что он, кажется…

В неожиданном нетерпении Дженн дернула за повод и поскакала во главе своего эскорта. До города вполне можно было добраться шагом, но Дженн заставила свой маленький отряд пуститься галопом.

Она — замужняя женщина. Почему же он думает, что она отдаст ему свою привязанность только потому, что ни с кем больше дружить ей не позволяют? Конечно, ему известно, что она одинока, но это не делает ее жизнь такой уж невыносимой.

Или все-таки делает?

У нее была преданная Адди, единственная служанка из Элайты, которую ей разрешили сохранить. И еще — отец Джон: надежный друг, лучше не бывает. Даже более того: он тоже колдун, и они оба понимают, какой опасности подвергаются ежедневно.

Так почему же визиты Нэша так ее радуют? Может быть, он в нее влюблен?

И хочет ли она этого?

Ведь сама она ничего подобного к нему не испытывает.

Дорога бежала вниз с холма и вела к серым городским стенам. Все в этой части Люсары было серым — за исключением моря. Оно широко раскинулось за пределами городской гавани. У причалов покачивалось на волнах с дюжину разноцветных кораблей. Дженн не удержалась и подъехала к самому берегу, наслаждаясь редким мгновением свободы.

Может быть, все дело в этом. Когда она бывала в обществе Нэша, она тоже пользовалась некоторой свободой. С ним она могла говорить почти обо всем, и к тому же он умел ее развеселить.

Милосердные боги, ее дни были такими унылыми и пустыми, что почти любое событие казалось ей интересным. Если бы не Эндрю, за эти пять лет она лишилась бы рассудка. Ради него, ради его безопасности можно было терпеть жизнь в тюрьме, которой стал для нее замок Клоннет.

Вернувшись на дорогу, Дженн со вздохом пустила коня шагом. Нет. В этой жизни свободы нет нигде. Обстоятельства сложились так, что она оказалась в паутине лжи и обмана. Нэш не знал, что она колдунья. Отец Джон не подозревал, что Эндрю не сын Ичерна. К кому бы она ни повернулась, всегда оказывалось, что по крайней мере один секрет хранить ей приходится.

Бывали дни, когда отец Джон, казалось, надеялся, что его мечты осуществятся. В отличие от Дженн он поддерживал связь с общиной колдунов. Хотя Финлей больше не пытался мысленно разговаривать с Дженн, каждый раз, когда отец Джон получал письмо или встречался с кем-то из своих, он передавал Дженн одно и то же послание Финлея: когда же она сбежит от мужа и поселится в Анклаве?

Поменять одну тюрьму на другую? Лишить будущего сына?

Сына Роберта!

Въезжая в ворота города, Дженн хмурилась. Отряд остановился у постоялого двора и оставил там лошадей. В сопровождении всего двух солдат Дженн и Адди прошли по улице на рыночную площадь рядом с пристанью. Здесь толпились продавцы и покупатели, все было полно цвета, шума, запахов. Чайки кричали над головой и ныряли вниз, чтобы схватить рыбешку у зазевавшейся торговки. Дженн почти бессознательно сбросила с себя привычное напряжение.

Пять лет, и за все это время ни слова, ни весточки от Роберта. О том, что он жив, Дженн узнавала только от отца Джона, который получал известия от Мердока. И как ни старалась Дженн сдерживать себя, она с нетерпением ждала каждого нового сообщения.

Он сказал, что любит ее и всегда будет любить. Но если это правда, почему он исчез так надолго?

Наверное, потому, что был должен… Потому что этому были причины. Потому что его присутствие рядом с ней было бы опасно, а он поклялся оберегать ее. Потому что она замужем и будущего для них нет. Потому… потому…

Потому что он действительно любит ее.

Дженн цеплялась за эту мысль. Только она и поддерживала ее в долгие темные одинокие ночи, только она и позволяла выносить все испытания, выпавшие на ее долю с того дня в Элайте, когда они попрощались. Да, Дженн за нее держалась, находя в ней опору, хотя и не надежду. Поэтому-то Роберт и сказал, чтобы она помнила о его любви, поэтому он позаботился, чтобы она знала.

Дженн нуждалась в этом воспоминании почти так же, как нуждалась в самом Роберте. Память об их последнем свидании все время поддерживала ее силы, несмотря на боль, несмотря на одиночество. Она сама выбрала свой путь — ради того, чтобы дать сыну все, в чем он нуждался. Никто ее не принуждал. Она сказала тогда Роберту, что не пошла бы за ним, даже если бы он попросил. Теперь было поздно жалеть об этом, как бы ни хотелось Дженн оказаться рядом с любимым.

Дженн с увлечением занялась покупками — купила ткань на одежду для Эндрю, кусок сукна в подарок ко дню рождения Адди, красивую синюю стеклянную вазу для Беллы, хотя только боги знали, когда ей удастся побывать в Мейтланде и повидаться с сестрой.

Дженн не спешила, не обращая внимания на сопровождающих ее солдат. Почти забыв о всех своих горестях, она бродила по рынку, разглядывала выставленные на лотках товары, чувствуя на лице свежий ветер. Но удовольствие не могло длиться вечно. Когда солнце начало клониться к западу, Дженн передала свои покупки Адди и поднялась по ступеням, ведущим к дверям церкви. Традиция была неизменной многие годы: герцогиня, живущая в Клоннете, приходила поклониться Минее в маленькую чистенькую часовню Джарди.

Внутри было холодно, но по крайней мере стражники остались снаружи. В часовне находилось несколько преклонивших колени молящихся. Должно быть, они просили у богов освобождения от тирании Селара; Дженн молилась о том же.

Священник, как всегда, приветствовал Дженн, потом отвел ее к скамье недалеко от алтаря. Дженн опустилась на колени, сложила руки и подняла глаза к триуму, укрепленному на восточной стене. Ее окружило тусклое сияние свечей и запах курений, сквозь витраж струились солнечные лучи. Шум рынка сюда не доносился, и Дженн позволила покою часовни проникнуть в самые глубины ее существа.

Да, она сама выбрала такую жизнь, и даже если она совершила ошибку, исправлять ее было уже слишком поздно. Когда-то она вела бродячую жизнь — бездомная девчонка, свободная от всяких уз. Теперь она стала женой и матерью. Когда-то она мечтала помочь освободить свою страну от Селара, а теперь была такой же узницей, как Люсара. Может быть, она и сделала неверный выбор, но одно искупало все: Эндрю рос, с каждым днем наполняя ее унылую жизнь радостью, какую Дженн раньше не могла и вообразить. Пока у нее есть сын, разве нужны ей мужчины вроде Нэша — или даже Роберта? Эндрю теперь стал всей ее жизнью, и благодаря ему даже подневольное существование было прекрасно.

Дженн начертила триум в воздухе перед собой и села на скамью. У нее было еще несколько минут — чтобы насладиться покоем, прежде чем придется вернуться и заняться…

«Дженн!»

Кровь отхлынула от ее лица. Помимо ее воли сердце начало бешено колотиться.

«Дженн! Ты ведь слышишь меня?»

Дженн громко сглотнула и замерла на скамье. Кто мог обращаться к ней с мысленной речью? Сумеет ли она вспомнить, как нужно отвечать?

«Пожалуйста, скажи что-нибудь, Дженн».

Дженн стиснула руки и послала мысль — единственное слово.

«Финлей?»

«Мне очень жаль, но нет. Его никчемный старший братец».

Сердце Дженн на мгновение перестало биться.

«Роберт!»