Полет черного орла

ГЛАВА 14

Прошло совсем немного времени с тех пор, как они покинули побережье, и Дженн стало казаться, что вся Будланди — это пыльные серые каменистые холмы. На их вершинах солнце палило безжалостно, но в узких долинах было еще хуже: каждый раз, спускаясь, путники чувствовали, что въезжают внутрь раскаленной печи. По пути иногда встречались крошечные селения; каменные строения теснились вокруг источника жизни — колодца, окруженного несколькими костлявыми деревьями. Жители деревушек не обращали никакого внимания на Дженн и Роберта, и лишь козы проявляли к ним ленивый интерес.

К концу первого дня пути Дженн от всего сердца благодарила богиню, надоумившую ее купить шарф. Большую часть времени она ехала, закутав им лицо так, что оставалась лишь узкая щель для глаз: иначе можно было бы задохнуться от пыли. Дженн все время мучила жажда, несмотря на то что Роберт каждый час заставлял ее делать несколько глотков из фляги с водой.

И еще Дженн скучала по Эндрю. Она все время вспоминала и жалела сына: утром, просыпаясь, он не видел матери, вечером, ложась спать, не получал обычного поцелуя.

Конечно, Роберт не позволял, чтобы печальные мысли мучили Дженн слишком долго. Он легко и непринужденно болтал, рассказывая об этой стране и о других, где побывал с Микой задолго до того, как повстречал Дженн. Она понимала, что он старается отвлечь ее от размышлений на гораздо менее приятные темы, но не могла удержаться от смеха, когда Роберт описывал передряги, в которые попадали они с Микой.

О чем Роберт никогда не упоминал, так это о том, что, как темная туча, все время нависало над ними: ни слова о пророчестве, о колдовстве, о Нэше и Селаре. И особенно о войне, которая вот-вот должна была начаться. Казалось, он хочет хотя бы на некоторое время забыть, как все это важно.

Однако как ни старался Роберт не вспоминать о тревогах, омрачающих будущее, в моменты, когда наступало молчание, Дженн отчетливо видела, что в его душе по-прежнему живет и рвется на свободу демон. Роберт не упоминал о нем, как будто того вовсе не существовало. Дженн была единственной, кто сумел разглядеть демона, — этим благословили ее боги в добавление к дару целительницы. Впрочем, было ли такое благословение благом или тяжким бременем? Казалось, прошедшие годы ничего не сделали для того, чтобы ослабить демона; напротив, его присутствие теперь ощущалось отчетливее, чем раньше: он словно оглядывал мир глазами Роберта.

Дженн радовалась относительному покою, который несло с собой их путешествие, ей было приятно беседовать на безопасные темы, и все же какая-то часть ее души тосковала по прежней откровенности Роберта, когда между ними не стояло никаких преград, когда она чувствовала, что лишь ей одной он доверяет, только с ней делится сокровенными мыслями. Именно такого Роберта ей больше всего недоставало в годы их разлуки: человека, который соединил свою душу с ее душой.

Дженн и сейчас тосковала по нему — и по той женщине, которую он любил и с которой расстался более пяти лет назад. Все это время Дженн цеплялась, как за единственную опору, за воспоминание о его любви, а теперь, когда он вернулся, опора исчезла, оставив Дженн одинокой и растерянной.

Теперь она была для него всего лишь обузой, птичкой, запутавшейся в сети пророчества, кем-то, за кем нужно присматривать, о ком нужно заботиться; она только отвлекала его от другой, гораздо более важной цели.

Дженн хотела помочь ему, сыграть собственную роль в освобождении их родины, но, в конце концов, какая от нее могла быть польза? Пытаясь найти свой путь, не станет ли она препятствием на пути Роберта?

Нет, не может быть, чтобы такова была ее судьба!

К концу дня пустыня начала меняться: на далеких холмах появилась зелень — не яркая и свежая зелень Люсары, а унылая поросль, припорошенная вековой пылью. По мере того как путники приближались к ним, зеленые пятна становились деревьями, и впервые Дженн ощутила запах воды.

Роберт углубился в лощину с обрывистыми склонами, поросшими кустарником. Вскоре под копытами коней зашуршала редкая трава. Когда солнце скрылось за горизонтом, Роберт остановился на берегу крошечного ручейка, к которому теснились спасающиеся от жажды деревья. Они с Дженн разбили лагерь и сидели у костра, пока в котелке варился ужин.

Роберт растянулся на земле, сложив руки на животе, спокойный и довольный. Он всегда в большей мере казался самим собой вдали от замков и солдат, от необходимости что-то решать и отдавать приказы. Будь у него выбор, возможно, он предпочел бы жизнь странника?

Задать такой вопрос Дженн не могла. Он казался ей слишком личным: ведь теперь им с такой осторожностью приходилось выбирать слова… Дженн сидела с другой стороны костра, обхватив руками колени. Ночью стало холодно, и ей пришлось закутаться в одеяло, чтобы не замерзнуть.

— Можно спросить тебя кое о чем? — наконец не выдержала она.

— Конечно.

— Ты ведь совершенно не доверяешь Ключу, верно? И не только потому, что шесть лет назад он изгнал тебя из Анклава.

— Не доверяю, — ответил Роберт, по-прежнему глядя на звезды. — Сказать по правде, я никогда не мог понять, почему ему вообще следует доверять… хотя, надо признать, я смотрю на вещи с иной точки зрения, чем все остальные.

Осторожно, чувствуя, что ступает на опасную почву, Дженн спросила:

— Из-за пророчества? Роберт в ответ усмехнулся:

— Ты, должно быть, думаешь, что пророчество определяет все в моей жизни.

— Ты хочешь сказать, что это не так?

Роберт взглянул на Дженн, потом снова стал смотреть в небо.

— У тебя есть дар объективного анализа — вот ты и скажи мне, так ли это. Ключ был создан дюжиной колдунов, которые были против войны с Империей. Совместными усилиями они дали Ключу могущество и, как я подозреваю, в некоторой степени наделили его жизнью. Потом они собрали свои семьи и друзей, покинули Бу и бежали на север, чтобы спастись от резни. Среди них был человек, открывший Слово Уничтожения, и он сообщил его Ключу. Сделал ли он это намеренно или случайно, значения не имеет. Но представь себе, каким должен был быть разум, создавший такое могучее оружие! По какой причине оно понадобилось, для чего было предназначено? Только ли для защиты?

— Именно для этого ты его использовал в Элайте.

— Нет, я вовсе никого не защищал. Ошибочно было бы видеть в моих действиях альтруизм. Я жаждал уничтожать.

— Тебя толкал на это демон, — прошептала Дженн, боясь даже пошевелиться.

Однако Роберт остался спокоен, голос его звучал, как будто речь шла о вещах, мало его касающихся.

— Слово было создано для разрушения — и только для разрушения. Когда Ключ сообщил мне пророчество, он сообщил мне и Слово. Вот и ответь мне: что должен представлять собой Ключ, чтобы вручить такое оружие девятилетнему ребенку? Разве Ключ — талисман, сеющий только добро? А Финлей говорит, что Нэш — прямой потомок человека, открывшего Слово Уничтожения.

— Только одно это не может служить доказательством злого умысла.

— Наверное, нет. Однако разве на моем месте ты испытывала бы к Ключу особую любовь? Если бы я ему поверил, если бы делал все так, как он велел, я потерял бы способность самостоятельно думать, я отказался бы от свободы, на которую все мы имеем право от рождения. Свобода дорога моей душе больше всего на свете, но именно ее и хочет Ключ меня лишить. Вот и скажи мне: ты в самом деле думаешь, что я должен доверять Ключу?

Чтобы выиграть время, Дженн стала доставать из седельной сумы еще одно одеяло. Хотя Роберт и многое рассказал ей, одно, самое важное, оставалось от нее скрыто: окончание пророчества. То, что повлияло на Роберта сильнее всего… Может быть, именно поэтому он и скрывает его от Дженн? Может быть, Роберт не хочет признаться, какой ужас испытывает?

Дженн снова села, накинув на плечи второе одеяло.

— Ты ничего не знаешь наверняка. Почему не предположить, что Слово было создано именно для уничтожения такой мерзости, как Нэш? — Роберт рассмеялся, но Дженн продолжала: — В таком случае это оружие, способное защитить добро, и именно поэтому Ключ его тебе вручил.

— Если ты хочешь верить в такое — пожалуйста, на здоровье. Ты задала вопрос, и я всего лишь на него тебе ответил.

Так-то оно так, но сказал ли Роберт на самом деле что-то, что Дженн было нужно узнать?

— Я понимаю, что тебе, возможно, будут неприятны мои слова, — тихо сказал Роберт, — но я все еще никак не могу поверить, что ты так легко рассталась с Эндрю, — особенно после всего, что вытерпела ради него. Мне кажется, ты считаешь, что со стороны Нэша ему ничего не грозит.

Роберт так резко переменил тему и коснулся такого больного места, что Дженн не сразу нашла слова. Наконец, сделав глубокий вдох, она пробормотала:

— Нет, не грозит.

— Значит, твой сын не обладает колдовской силой?

— Да… то есть нет… Я хочу сказать… — Дженн умолкла. Положение становилось неловким.

— Прости меня, — ровным голосом произнес Роберт. — Я знаю, что ты скучаешь по Эндрю, и подумал, что тебе может быть приятно поговорить о нем.

Дженн испытующе взглянула на него, но Роберт продолжал смотреть на сияющие звезды. Он и не догадывался, насколько это облегчило ситуацию для Дженн.

— Я и в самом деле скучаю по Эндрю, но я уверена: там, где он сейчас, ему ничего не грозит. Малыш обладает колдовской силой, но Нэш не сможет этого заметить. Он никогда не будет видеть в Эндрю угрозы, пока…

— Пока не окажется слишком поздно? — с улыбкой пробормотал Роберт. — Как я понимаю, ты не особенно веришь в мою способность разделаться с нашим Ангелом Тьмы. Очень разумный подход — строить планы на случай моей неудачи.

Дженн смотрела на Роберта, чувствуя, как у нее пересохло в горле. Неудача?

Роберт — и неудача? В схватке с Нэшем?

Он не мог говорить об этом всерьез… и все же его тон был язвителен, как всегда, когда он в чем-то себя винил: вечно острое, вечно ранящее его самого оружие.

Однако если Роберт знает, что проиграет, зачем ввязываться в бой? Как он сказал тогда на корабле — Нэш с радостью убьет его, чтобы заполучить Ключ…

И он все еще отказывается сообщить ей остальную часть пророчества…

— Есть что-то, что ты от меня скрываешь? Насчет Эндрю?

Сердце Дженн замерло. Когда оно снова забилось, оно колотилось с такой силой, что Дженн сама не слышала своего голоса.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, например, почему Нэш не сможет разглядеть его талантов? Или ты нашла какой-то способ установить защиту вокруг сына? Он слишком мал, чтобы можно было наложить на него Печать, но другой способ защитить ребенка мне неизвестен.

— Он… — Дженн с усилием сглотнула, — он сам умеет устанавливать щит. Он всегда это умел. Даже отец Джон ничего не мог обнаружить. Колдовское зрение сказало мне, что Эндрю обладает силой, еще до того, как он родился, но только потом я поняла, что Эндрю с самого начала окружил себя защитой.

— Ну, — с облегчением протянул Роберт, — по крайней мере у малыша хватило сообразительности унаследовать от матери кое-что полезное. Значит, ему не страшен и Брезайл. Насколько я помню, тебя тоже не нужно было учить, как устанавливать щит. Способный мальчишка, надо признать. Мы с ним много болтали по пути в Мейтланд, — добавил Роберт. — Будем молить богов, чтобы по капризу судьбы влияние Беллы не сделало твоего сына похожим на его отца.

Внутри Дженн что-то порвалось, как слишком туго натянутая струна, и она начала смеяться, сначала тихо, потом все громче. Роберт от удивления сел.

— Что с тобой? Разве я сказал что-нибудь смешное? Дженн только помотала головой; впрочем, опасение, что Роберт может начать задавать вопросы, быстро привело ее в себя.

— Нет. Мне только подумалось… Это не имеет значения.

Роберт, нахмурившись, несколько мгновений смотрел на нее в явной растерянности.

— Советую тебе завтра переодеться и спрятать женскую одежду. Нам предстоит пересечь местность, где кишат самые опасные на южном континенте бандиты.

Роберт наклонился над булькающим над углями котелком и помешал похлебку. Доставая из сумы миски, он еще что-то говорил, но Дженн его не слышала.

Пророчество…

Так почему все-таки он не хочет сказать ей, чем оно кончается? Не потому ли, что его судьба — быть побежденным Нэшем?

Роберт не знал, что Эндрю — его сын, да это и не имело сейчас значения. Победа Нэша могла означать только одно.

Его собственную смерть.

«Роберт!»

«Да, я не сплю».

«Ты слышишь?»

«Слышу. Лежи неподвижно и не издавай ни звука. По-моему, их всего трое».

«Они совсем рядом. По-моему, я даже слышу их дыхание».

«Главное — не шевелись. Если что-нибудь случится, вскакивай на коня и скачи вниз по течению ручья. Примерно в лиге отсюда есть деревня. Я вернусь через минуту».

Дженн затаилась; одеяло почти закрывало ее лицо. Глаза Дженн были открыты, но ночь была так темна, что она ничего не видела. Дженн даже не слышала, как поднялся Роберт, пока из кустов не донесся хрип и звук падения тела. Потом ветки начали шевелиться, раздался звон стали, чей-то крик, и наступила тишина.

Тихие шаги…

— Теперь все в порядке.

Дженн резко приподнялась. Над ней стоял Роберт. Мрачно улыбнувшись, он вернулся к собственной постели и положил рядом меч.

— В порядке? Как ты можешь…

— Постарайся снова уснуть, Дженн. Скоро встанет солнце, а нам предстоит проехать через ту деревню.

Уснуть? После случившегося?

Деревушка очаровала Дженн. Она была столь же живописной, как и порт, но менее шумной, хотя и оживленной: на базаре купцы торговали привезенными из южных стран украшениями и восточными коврами.

Роберт и Дженн купили овощей и плоских лепешек и снова пустились в путь, пока еще не началась дневная жара. Никто не обратил внимания на одетую мальчиком Дженн; ее длинные волосы скрывал тюрбан.

Еще час путники ехали по долине. Холмы с обеих сторон становились все более высокими и каменистыми. Они были покрыты деревьями, а ручей превратился в широкий, хотя и мелкий поток.

— Роберт!

— Да?

Дженн хлестнула коня и поехала с ним рядом.

— Я хочу попросить тебя кое о чем, только, пожалуйста, не раздражайся.

— Хорошо, постараюсь, — серьезно ответил Роберт. — Чего ты хочешь?

— Не мог бы ты научить меня владеть мечом? Роберт резко натянул поводья и повернулся к Дженн.

— Это что, шутка?

— Эй, — предостерегающе подняла палец Дженн, — ты обещал не раздражаться.

— Нет, я только сказал, что постараюсь, а это не одно и то же.

— Я серьезно говорю. — Когда Роберт ничего не ответил, Дженн продолжала: — Я все думаю о тех разбойниках прошлой ночью. Что, если бы с тобой что-то случилось? Ты же сам говорил, что мне следует научиться самой себя защищать.

Роберт перебросил ногу через седло и спрыгнул на землю.

— Что за наказание эти женщины, — бормотал он себе под нос, отстегивая ножны от седла. — Нетерпеливые, неразумные, настырные… Проклятие всей моей жизни! И чем я только заслужил…

— Не причитай, Роберт! — Дженн улыбнулась и тоже спешилась.

— Нет, не стой так далеко. Если ты хочешь научиться пользоваться мечом, подойди поближе. Ты хоть удержать его сможешь?

Без всякого предупреждения он бросил Дженн меч в ножнах. Она попыталась поймать его, но действительно оказалась слишком далеко. Меч с зловещим стуком упал на землю, а Роберт возвел глаза к небу.

— Подними его. Пойдем вон туда, на берег. Тогда, если ты изрежешь меня на куски, будет легче обмыть мои раны.

Роберт повернулся и двинулся к песчаному берегу, предоставив Дженн поднимать меч и вприпрыжку бежать следом.

Песок был плотным и ровным; поток в этом месте поворачивал, и Роберт встал у самой воды на выступающей части берега.

— Вынь меч из ножен и держи его обеими руками. Нет, не так! — Роберт вырвал у Дженн клинок и снова вложил его ей в руки, показав, как пальцы должны лежать на рукояти. — А теперь поднимай, пока кончик не окажется примерно на уровне глаз. Нет! Подожди, пока я отойду на безопасное расстояние. О боги, ты пытаешься меня убить!

Дженн с трудом подавила смех. Роберт был таким сердитым! Она сделала, как он сказал, расставила ноги и подняла перед собой меч.

— Держи его крепко. А теперь… да смотри же на меня, а не на меч! Фехтование, как и большинство умений в жизни, требует всего двух вещей: силы и сообразительности. Через несколько минут выяснится, не хватает тебе только одной из них или обеих.

Дженн начала хихикать, но нахмуренные брови Роберта быстро отрезвили ее.

— Думай о мече как о продолжении своих рук. Никогда не пытайся держать такой клинок одной рукой. Даже если ты его не выронишь, управлять им ты не сможешь. Самое главное для тебя — научиться защищаться. — С этими словами Роберт поднял палку, валявшуюся на берегу, и замахнулся ею, кик мечом. — Меч служит не только оружием нападения, но и щитом, никогда об этом не забывай. А сейчас, когда я нанесу тебе удар, подними меч, чтобы парировать его.

Роберт поднял палку над головой и опустил ее на Дженн. Она отчаянно взмахнула мечом, попала по палке, и та разлетелась на куски. Дженн больше не смогла сдерживать смех, но Роберт остался суровым.

— Прости. Я ничего не смогла сделать…

— Так, значит, ты полагаешь, что все это забавно? Ну хорошо. — Роберт схватил другую палку и стал надвигаться на Дженн, оттесняя ее к воде. — Раз ты усвоила первый урок, мы сразу перейдем ко второму: как сохранять равновесие.

Песчаный берег быстро куда-то исчез, сапоги Дженн начали скользить по покрытым водорослями камням. Скоро вода дошла Дженн до колен, и она остановилась, неуверенно балансируя на скользких камнях, но все же подняла острие меча на уровень глаз.

Роберт наступал. Он снова взмахнул палкой, вынуждая Дженн защищаться. На этот раз клинок лишь скользнул по дереву, вырвался у Дженн из рук и отлетел в сторону.

— Не урони меч в воду! Как мне отражать им нападение толп кочевников, если он весь покроется ржавчиной? Ради всех богов, женщина, сосредоточься. Подними меч. Начнем еще раз.

Новый взмах палки… На этот раз Дженн удержала меч, но так шлепнула им по воде, что фонтан брызг полетел Роберту в лицо. Он замер на месте и оглядел свою мокрую одежду. И тут Дженн не выдержала. Наклонившись, она зачерпнула воду и облила Роберта еще раз.

— Ну вот! Теперь я защищаюсь успешно!

Роберт сделал шаг к ней, и Дженн со смехом кинулась прочь, скользя и разбрызгивая воду. Роберт даже не остановился, чтобы поднять меч. Дженн бежала со всех ног, но он бежал быстрее. Все еще смеясь, она попыталась оправдаться:

— Прости меня, Роберт, я не могла удержаться. Обещаю, что буду хорошей! Честно, буду!

— Только сначала я преподам тебе урок, который ты не скоро забудешь! — рявкнул Роберт.

Дженн продолжала бежать, но все еще смеялась, а потому скоро стала задыхаться. Неожиданно руки Роберта стиснули ее талию, она вскрикнула, и они оба упали на землю. Дженн попыталась вывернуться, но Роберт держал ее крепко. Перевернув ее лицом вверх, он прижал ее руки к земле. Взглянув на него, Дженн увидела, что его глаза полны смеха.

Роберт продолжал стискивать ее руки, хотя Дженн больше не сопротивлялась, и на мгновение на его лице появилось совсем другое выражение, в глазах промелькнуло что-то…

Вдруг он резко приподнялся, руки его разжались, и Дженн сумела выскользнуть из-под него. Вскочив на ноги, она снова кинулась бежать, попыталась спрятаться за деревом и вдруг замерла на месте, увидев перед собой четырех всадников.

Роберт остановился рядом с Дженн.

Их окружили четверо вооруженных до зубов воинов; на Роберта они смотрели со странным выражением, весьма напоминавшим отвращение. Вперед выехал человек лет сорока, с седой бородой и суровым лицом.

— Да не покинет вас милость богини, — произнес он традиционное приветствие.

— И тебя пусть благословит Минея, — ответил Роберт.

— Вы не здешние? Чужестранцы?

— Да. Мы из Фланхара. Воин коротко кивнул:

— Я командир здешней стражи. Должен сообщить вам, что ваше поведение непозволительно.

Дженн затаила дыхание и не смела сказать ни слова. Искоса бросив взгляд на Роберта, она заметила, что тот нахмурился.

Начальник стражи продолжал:

— Не знаю, что принято в вашей стране, господин, но здесь мы такого не потерпим. — Воин повернулся к Дженн: — А теперь, паренек, скажи мне правду. Не оскорбил ли тебя твой хозяин действием? Можешь не бояться: любое твое обвинение будет рассмотрено по справедливости.

Обвинение? Оскорбление действием?

Дженн уже открыла рот, чтобы попросить объяснить ей… но тут ужасная правда обрушилась на нее, как весенний ливень.

Взглянув на Роберта, она увидела, что на его лице отражается смесь изумления и растерянности.

— Так вы решили, что меня…

До чего же трудно не рассмеяться! Еле сдерживаясь, Дженн отвернулась.

— Спасибо, господин, но я не собираюсь выдвигать никаких обвинений.

— Тебе нет нужды выгораживать хозяина, парень. Мы видели, как он гнался за тобой и как потом ты еле вырвался из его объятий. Если ты боишься, знай: мы тебя защитим.

Ох, только бы не рассмеяться!

— Да нет же, господин! Все было не так, как вы подумали. Хозяин учил меня защищаться мечом. Пожалуйста, поверьте: мне не нужна ваша помощь.

— Значит, расставаться с ним ты не желаешь?

— Нет, господин.

— Что ж, хорошо. — Воин кивнул, бросил на Роберта еще один суровый взгляд и вместе со своими солдатами поскакал прочь.

Дженн сдерживалась, сколько могла, но, взглянув на Роберта и увидев озадаченное выражение его лица, охнула, согнулась пополам и расхохоталась так, что в конце концов ноги перестали ее держать. Взгляд оскорбленной невинности, который бросил на нее Роберт, только подлил масла в огонь. Теперь уже Дженн каталась по земле, держась за живот, страдая от настоящей боли, но была не в силах перестать смеяться.

Ох, до чего же неожиданная и сладостная месть!

— Ну и как? Нравится тебе?

Дженн стояла на краю того, что когда-то было крепостной стеной, и с высоты сорока футов смотрела на широко раскинувшуюся внизу равнину. Нарушали ее однообразие на многие лиги вокруг редкие заросли кустарника — и дворец Бу.

— Невероятно! — выдохнула Дженн.

Он поражал своими размерами, даже на таком расстоянии. Название «дворец» не очень подходило этому сооружению: оно скорее представляло собой целое селение, лабиринт низких длинных зданий с высокими тонкими башнями по углам и расположенным в центре возвышающимся надо всем куполом. Закат заставлял красный камень стен светиться, подобно углям угасающего костра. Путники находились еще так далеко от дворца Бу, что Дженн не могла разглядеть никаких подробностей, никаких украшений. Единственное строение в бескрайней пустыне, дворец был совершенно безлюден.

Дженн охватил озноб. Много лет назад Ключ послал ей видение о собственном создании. Сейчас перед Дженн было то самое место, где это случилось… да, именно гигантский купол и был местом рождения Ключа. Теперь Дженн сможет увидеть его собственными глазами.

Казалось, она снова слышит пение, которое сопровождало ее видение. Слова на неизвестном языке, низкие, чистые, мягкие голоса… Воспоминание? Или…

— Дженн! — Прикосновение руки Роберта заставило ее вздрогнуть. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Дженн взглянула на него. В последних лучах заходящего солнца лицо Роберта виделось ей совершенно отчетливо: такое знакомое, полное силы, но все же отстраненное. Темные волосы лежали на плечах, как капюшон монашеской рясы, зеленые глаза, которые Дженн так хорошо знала, смотрели открыто, но настороженно.

Пророчество гласило, что он — Враг.

Пророчество также гласило, что их связывают Узы.

Что за всем этим кроется?

Когда Дженн заговорила, голос ее тоже прозвучал отстранение:

— Роберт, почему ты не хочешь сказать мне, чем кончается пророчество?

Его лошадь затанцевала на месте, словно чего-то испугавшись. Роберт успокоил животное, потом взглянул в лицо Дженн.

— Почему тебе так хочется об этом узнать?

Дженн подавила вспышку гнева: опять он уклоняется от ответа! Сделав глубокий вдох, она спокойно ответила:

— Потому, что ты от меня что-то скрываешь.

— Нет, — ровным голосом проговорил Роберт, — ты хочешь узнать пророчество полностью не поэтому.

Сначала Дженн показалось, что Роберт дразнит ее, но потом она поняла, что выражение лица Роберта говорит совсем о другом. Хмурясь, она нерешительно спросила:

— Там… там говорится обо мне? И… что-то плохое?

Роберт молчал, глядя на небо, где начали появляться первые звезды; потом он повернул голову и посмотрел на далекий дворец Бу.

— Роберт!

— Знание, чем кончается пророчество, ни к чему хорошему не приведет.

— Кроме тебя, кто-нибудь знает?

— Только Эйден, но и он тебе ничего не скажет.

— Я… я и не стала бы его спрашивать.

Услышав эти слова, Роберт перевел взгляд на Дженн. В его глазах промелькнуло что-то похожее на облегчение.

— Я просто хотела убедиться, что ты… — Дженн помолчала, подыскивая слова, но потом решительно продолжила: — Что ты поделился с кем-то, что ты не взвалил всю ответственность на себя одного.

Роберт, склонив голову набок, внимательно посмотрел на Дженн, потом глубоко вздохнул и улыбнулся:

— Ответственность остается на мне независимо от того, поделился я с кем-то знанием о пророчестве или нет, но все равно я тебе благодарен.

Он дал шпоры коню и начал спускаться на равнину. Дженн двинулась следом, тоже улыбаясь.

Долгое время тишину нарушал лишь стук копыт по каменистой равнине. После заката все кругом быстро окутала темнота. Дженн не в первый раз пожалела, что не обладает способностью Роберта видеть в темноте: ей хотелось бы по мере приближения к дворцу Бу получше рассмотреть его.

Наконец Роберт остановил коня и спрыгнул на землю. Дженн последовала его примеру, и Роберт взял у нее повод ее лошади. Перед ними чернела пасть огромных распахнутых ворот.

— Роберт…

— Что?

— Ты уверен в том, что здесь безопасно? — пробормотала Дженн; ей вдруг захотелось покинуть эти места, какие бы ответы их тут ни ждали.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты уверен, что здесь никого нет?

— Абсолютно уверен. Я уже час оглядываю окрестности колдовским зрением. Или ты что-то почувствовала?

Вот в зтом-то Дженн и не была уверена. Нахмурившись, она ответила:

— Пожалуй, дело тут не в колдовском зрении. Просто… Роберт положил руку ей на плечо, и сразу же смутное чувство опасности исчезло.

— Не спеши, дай себе привыкнуть к Бу.

Дженн закрыла глаза и позволила своему колдовскому зрению проникнуть во все темные закоулки огромного здания, пытаясь найти то, что вызвало у нее беспокойство. Ей ничего не удалось обнаружить, однако ведь ее способности искательницы всегда были невелики… Тревожное чувство не вернулось к ней, и Дженн открыла глаза.

— Я, должно быть, просто вообразила что-то. Давай войдем. Роберт провел Дженн в находящийся за воротами двор.

Под их ногами песок скрипел на древних камнях. Дженн отчаянно хотелось вызвать колдовской свет, чтобы озарить темные помещения, которые, она чувствовала, окружали их, но такая мысль почему-то воспринималась почти как святотатство.

Они остановились перед высоким строением, темный силуэт которого заслонил усеянное звездами небо. Роберт привязал коней и снял с них вьюки.

— Давай попробуем найти что-нибудь, из чего можно было бы развести костер. Не знаю, как ты, а я голоден.

Дженн молча двинулась за ним; дрожь пробирала ее до костей. Ее нога нащупала ступени портика, потом Роберт распахнул огромные двери, ведущие внутрь здания.

Дженн не видела абсолютно ничего. Она погрузилась в непроглядную тьму и не могла сделать дальше ни шагу.

Ключ. Пророчество. Слово Разрушения…

Это то самое место. Дженн не было нужды видеть огромный купол, ей не требовался солнечный свет, чтобы знать: стены прорезаны узкими высокими окнами. Да, то самое место, место, где был создан Ключ и которое он показал ей в видении, место, где возник демон Роберта за пять столетий до его рождения.

Роберта больше не было рядом, он исчез в густой, как патока, темноте. Дженн слышала, как он ходит по огромному помещению, как носит что-то; его шаги по изъеденному временем камню будили резкое эхо, дыхание звучало гулко, как шум ветра.

Что-то вспыхнуло в темноте, и Дженн зажмурилась; сердце ее заколотилось. Потом золотое сияние осветило улыбающееся лицо Роберта: в руке его горел колдовской свет.

— Иди сюда. Здесь, внутри, еще сохраняется дневное тепло. Пожалуй, нам и костер не понадобится.

Ключ. Пророчество. Слово Разрушения…

Враг.

Собрав все свое мужество, Дженн сделала шаг вперед. Как только ее нога коснулась пола здания, она снова услышала пение. Оно звучало теперь громко, как будто те колдуны были все еще здесь, рядом, все еще пели, все еще создавали Ключ…

Как громко! Как ужасно громко!

Дженн вскрикнула и прижала руки к ушам, пытаясь защититься от этих звуков. Уже падая на колени, она заметила, как Роберт кинулся к ней, но тут тьма сомкнулась и пение поглотило Дженн без остатка.