Полет черного орла

ГЛАВА 22

— О боги, что за неразбериха! — воскликнул Годет.

Вогн остановил коня на вершине холма и оглядел ползущее перед ним войско, почти скрытое струями дождя. Солдаты и лошади по колено увязали в грязи, телеги застревали, сержанты орали на своих людей… За два часа борьбы со стихией исчезли всякий порядок и дисциплина. За три дня марша то, что считалось грозной военной силой, превратилось в толпу унылых крестьян, гадающих, какого черта они здесь делают.

Годет остановил своего коня рядом и поглубже надвинул капюшон.

— Сколько удалось проехать с тех пор, как начался дождь?

— Очень удивлюсь, если мы покрыли больше десяти лиг. Ты прав: неразбериха полная. Любопытно, сумеет ли наш талантливый советник Нэш улучшить ситуацию.

Годет с улыбкой покачал головой:

— Не думаю, что, сколько бы он ни колдовал, ему удастся повлиять на погоду. Если бы я не был уверен в обратном, я сказал бы, что вы сами все это подстроили, дядюшка.

— Я? Ты несправедлив ко мне, племянник. Ты же знаешь, никто больше меня не желает королю успеха в этом походе.

— Несомненно, — со смехом согласился Годет. — Очень жаль, конечно, что обоз с припасами потерялся, правда? В такую погоду потребуется несколько дней, чтобы восполнить потери.

— Просто позор! Ужасно обидно, что эти олухи не поняли моих указаний. — Под непрекращающимся дождем серые люди по серой грязи пытались вскарабкаться на серый холм. По низине, почти не видная в тумане, извивалась вышедшая из берегов река. — Впрочем, как бы мы ни вставляли палки в колеса, мы не в силах положить конец этой затее.

— Однако каждый день, потерянный армией в дороге, дает Тирону больше возможности подготовиться. Не думаю, что Селар начнет вторжение, если обнаружит, что на границе его ждет хорошо вооруженный противник, — особенно когда его собственные солдаты в таком плачевном состоянии.

— До границы все еще больше недели пути. Да и дождь не будет длиться вечно. В конце концов, совместно перенесенные трудности только объединят людей; они станут чувствовать себя братьями по оружию и ударят по врагу сплоченными рядами. Воины будут больше доверять своим командирам и сделаются более опасными.

На глазах у Вогна и Годета одна из телег наехала на скрытый в грязи камень и со скрипом остановилась. Солдаты попытались протолкнуть ее вперед, но от этого только сломалась ось. Телега накренилась, и половина ее поклажи вывалилась на дорогу.

— Мы должны быть в готовности, — продолжал Вогн. — Мы можем замедлять продвижение армии, но если все же она доберется до границы и война в самом деле начнется, Гильдия должна сделать все от нее зависящее, чтобы Селар победил. Сколько бы колдунов ни работало на Нэша, мы не можем стоять в стороне и смотреть, как Тирон Майеннский побеждает. Он не питает особого уважения к Гильдии, если он взойдет на трон нашей любимой Люсары, наше влияние уменьшится вдвое. Гильдия и так уже пострадала от рук Селара, а если победит Тирон, мы вовсе окажемся ни с чем.

— А что говорят слухи?

— Какие слухи ты имеешь в виду?

Годет оглянулся, чтобы удостовериться: они одни, рядом никого нет.

— Что есть еще одно войско, которое движется нам навстречу с побережья. Говорят, его набрали в Будланди и заплатили наемникам золотом Изгнанника. Люди гадают, не встанет ли Дуглас между Селаром и его братом Тироном.

— Больше похоже на то, — хмыкнул Вогн, — что Дуглас придет на помощь своему подручному, Нэшу. Как иначе может Нэш рассчитывать завоевать такую большую страну, как Майенна, имея всего десять тысяч воинов?

Из-за завесы дождя появился всадник; он ловко объехал грязные лужи на дороге и быстро стал подниматься на холм к Вогну. Человек был без шлема; его белые волосы словно сияли на фоне сумрачного неба, а голубая ливрея казалась единственным проблеском цвета в сумраке дождливого дня.

Фыркая и тяжело дыша, конь наконец вынес его на вершину холма; человек отдал честь Вогну.

— Простите меня, милорд проктор, но король требует вас к себе. Он желает обсудить с вами, что делать с мостом.

— Но мост рухнул, — пожал плечами Вогн, — его смыло наводнением. Уж не ожидает ли король, что я лично отправлюсь его чинить?

Посланец ничего не ответил; он терпеливо ждал.

— Хорошо, — вздохнул проктор. — Мы явимся к королю. Где он?

— Для него поставили шатер на берегу реки — вон там, справа.

Вогн кивнул и вместе с Годетом стал спускаться с холма, намеренно выбрав самую длинную дорогу к реке.

Нэш стоял у входа в шатер, там, куда долетал ветерок, но не доставал дождь. Положив руку на поддерживающий полотнище шест, он рассеянно смотрел на ползущую к реке армию. Те солдаты, кто уже добрался до берега, столпились на возвышенности, куда разлившаяся вода не могла добраться.

Позади Нэша в шатре взад и вперед расхаживал Селар, не обращая внимания ни на поднос с обедом, ни на жаровню, у которой можно было бы согреться. Доклад одного из сержантов вызывал у него явное раздражение.

— Мы потеряли пятьдесят лошадей с тех пор, как начался дождь, повелитель, больше половины телег обоза так или иначе поломались. Запасы сена намокли, и через несколько дней лошади откажутся есть гнилье. Быки, которые тянут повозки, выбились из сил. Скоро они начнут дохнуть.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что нам следует вернуться обратно? — рявкнул Селар, и Нзш изобразил подобающую озабоченность. На самом деле его совершенно не интересовал разговор.

— Нет, сир, — пробормотал несчастный сержант, — но нам необходимо остановиться и хоть денек отдохнуть, починить снаряжение, а также пополнить запасы продовольствия. Может быть, и дождь прекратится. Сейчас мы почти не продвигаемся вперед.

— Убирайся! — бросил Селар. — Прочь с глаз моих! Нэш повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как солдат нырнул в дождь. Он подошел к столу и налил себе эля.

— Не стоит убивать посланца, Селар. Он делает все, что может.

— Ну, не многое же он может. Я не собираюсь сидеть здесь лишний час, не говоря уже о целом дне! С такими темпами я успею состариться, прежде чем увижу границу! Если мы разобьем лагерь здесь, к утру вся армия утонет. Река будет разливаться все сильнее. — Селар пнул ногой стул и схватил со стола кубок с вином. — А где мой сын?

— Кенрик, когда я в последний раз его видел, подгонял отставших, — чтобы никто из них не вздумал отказаться от участия в нашем замечательном предприятии.

Селар холодно посмотрел на Нэша.

— Знаете, советник, иногда мне кажется, что вы не так серьезно, как следовало бы, относитесь к нашему делу.

— Поверьте, Селар, я отношусь к нему очень серьезно, — ответил Нэш. — Просто вам следует проявлять немного больше терпения. В конце концов, вы получите то, чего хотите.

— В самом деле? Даже при том хаосе, который меня окружает? — Селар показал на еле передвигающуюся армию. — А ведь меня ждет моя судьба!

— Да, — улыбнулся Нэш, — я знаю. И тем не менее возьмите себя в руки.

— Где же, наконец, этот проклятый проктор?

Селар уже приготовился отдавать приказания, как к шатру в сопровождении своего помощника, Годета, подъехал Вот. Он спешился и с поклоном приблизился к королю.

— Ваше величество желает меня видеть?

— Проклятие, конечно, желает! — немедленно накинулся на него Селар. — Где мост?

— Его снесло половодьем, сир.

— И как же, вы полагаете, я смогу переправиться через реку без моста?

— Существует еще один, сир, в двенадцати лигах вниз по течению.

Селар разразился руганью, но королевский гнев, казалось, ничуть не тронул проктора.

— Что вы мне плетете, идиот! Чтобы добраться туда, придется продираться чуть не через весь Шан Мосс!

Вогн выпрямился во весь рост.

— Сир, я никак не могу понять, чего вы от меня хотите. Я не могу одним мановением руки создать мост — я же не колдун!

Нэш почувствовал, что у него начало покалывать шею; теперь он во все глаза смотрел на проктора. Вогн не обращал на него никакого внимания, но в этом ничего необычного не было. Уже давно Вогн не снисходил до того, чтобы замечать советника.

Что-то такое в этом чувствовалось… Как будто он хотел дать Нэшу понять…

Брезайл. Должно быть, Вогн привез его с собой из Марсэя. Значит, ему известно… Он знает и о де Массе, и о других малахи, смешавшихся с солдатами, — тех, кто тайно покинул Карахам, чтобы помогать Нэшу, кто верил в него и стремился к той же цели.

Что еще мог предпринять Вогн?

— Ради милосердных богов, — бросил Селар, — оставьте вы в покое колдовство! Мне наплевать на ваши трудности! Гильдия обязана строить мосты. Мне нужен мост, и немедленно.

— Сир, — вмешался Нэш, не трогаясь с места, но опустив глаза на свой кубок, — даже Гильдия не может создать мост из ничего. Боюсь, что проктор прав. Единственное, что мы можем сделать, — это двинуться на юг вдоль реки и перейти ее по тому мосту, что в Шан Моссе. Через час войско выберется на более высокие места и станет идти гораздо быстрее. К ночи можно успеть переправиться на тот берег. К тому же лес даст нам укрытие, и люди смогут отдохнуть.

Селар продолжал кипятиться, однако, хоть он этого и не помнил, он давно был связан Узами и не мог противиться тому, что говорил ему Нэш.

— Ну хорошо… Вот вы, Вогн, и отдайте приказания: пора вам испачкать вашу незапятнанную мантию в грязи, как это уже случилось с нами.

Вогн ничем не проявил неудовольствия; степенно поклонившись, он ответил:

— Как пожелаете, сир.

Когда проктор исчез за завесой дождя, Селар бросил:

— Наступит день, когда я заставлю этого мерзавца заплатить за все двадцать лет издевок! Никогда еще я не встречал человека, который был бы в союзе со мной, но вел себя настолько враждебно!

Нэш рассеянно кивнул, глядя, как Вогн на берегу распоряжается солдатами. Решительно, умело, спокойно. Да, спокойно — а ведь если чем проктор и был знаменит, то только не этим качеством.

— Где Осберт? — пробормотал Нэш, знаком приказав стражнику привести коня.

— Откуда, черт возьми, мне знать? — проворчал Селар. — Где-то там, — показал он в сторону движущихся по дороге отрядов.

Нэш завернулся в плащ и вышел под дождь.

— Вам тоже лучше отправляться в путь, если вы хотите добраться до моста еще засветло, сир.

Ночь плотным саваном окутывала лес, заглушая любой звук, любое движение. Дождь, сделавший свое дело, превратился в мелкую морось. Нэш выехал из лагеря, где солдаты с облегчением устраивались на ночлег, и скоро за густыми деревьями не стало слышно шума и криков.

Шан Мосс был самым большим и вызывающим наибольший страх лесом в стране. Он занимал похожую на ромб равнину, одним острым концом почти касающуюся Майенны и тянущуюся до самых подножий Голета. В лесной чаще мало кто жил, да и ездить по ней люди избегали. Шан Мосс пересекала дорога, но она была узкой и заросшей. Путники предпочитали добираться с юга в северную часть страны, минуя Марсэй и далеко объезжая горы. В любое время года почти никто не решался приближаться к суровым вершинам.

В лесу иногда встречались развалины строений, сохранившиеся со времен древней Империи, или жилища храбрецов, которые не видели в Шан Моссе опасности, невзирая на пугающие россказни. Там, где царствует страх, неизменно находится место для суеверий; поэтому-то и процветал спрятавшийся в чаще монастырь: люди смотрели на обитель как на твердыню, где боги обещали им свою защиту. Это всегда забавляло Нэша.

Он относился к Шан Моссу с особенным чувством — видел в нем темное тайное убежище, идеальное место для уединения. На северо-западном краю леса находилась гостиница, хозяином которой был когда-то человек по имени Сев Халлек. Нэш наложил на него Узы, но и без этого Халлек охотно выполнил его желание — взял на воспитание трехлетнюю девочку, которую тайно привез к нему Нэш. Хозяину гостиницы надлежало заботиться о ней, как о собственной дочери, до тех пор, пока Нэш не явился бы за ней. Халлек так никогда и не узнал, что девочка — дочь графа, которой суждено стать самой могущественной колдуньей. Нэш полагал, что в лесной глуши она будет в безопасности; так и было до тех пор, пока ее «отец» не умер.

Нэшу долго не удавалось наведаться в гостиницу. Ему пришлось подвергнуться омоложению, на что ушло почти три года. Превратившись из старика в молодого человека, он вступил в Гильдию и начал делать карьеру, целью которой было оказаться в Марсэе — рядом с Селаром. Это были трудные годы, на Нэша свалилось слишком много дел, чтобы находить время для девочки и следить, не проснется ли ее сила прежде времени, чтобы позаботиться о возможности превратить ее в то, чем он хотел ее видеть.

Да, годы были трудные, и теперь приходилось за это расплачиваться. Она мертва, и он бессилен что-либо изменить.

Никогда уже не соединят их Узы, никогда не будет сына, от которого так многое зависело…

Нэш остановил коня рядом с нависающим над рекой утесом. Вздувшийся быстрый поток в темноте напоминал змею, высасывающую жизненные силы леса. На краю скалы стоял, глядя вниз, де Массе.

— Где он?

Де Массе махнул рукой в сторону густых кустов.

— Там.

— Все еще?

— Не спрашивайте меня, я всего лишь выполняю — как вы мне и велели — его приказания. — Де Массе, хмурясь, бросил взгляд на Нэша. — Не слишком ли он молод для подобных развлечений?

Нэш пожал плечами:

— Ему почти пятнадцать. Принцы удовлетворяют свои прихоти там, где пожелают, — не нам им указывать.

Де Массе насмешливо усмехнулся:

— Верно.

— Есть еще какие-нибудь новости?

— Что? За полдня? Сколько, по-вашему, у меня шпионов в этой проклятой стране?

Нэш поднял брови.

— Мне казалось, их столько, сколько вам угодно, — вы же повелитель дарриет из Даззира. Разве вы сами не говорили мне, что малахи стекаются к вам со всех концов? Решения Аамина не у всего вашего народа находят одобрение.

— Может быть, это и так, но все равно я не могу использовать их всех для службы вам.

— Мой успех необходим и малахи тоже.

— Я знаю, поэтому-то я здесь, — ответил де Массе. — Послушайте, неужели нужно начинать этот разговор снова? Будьте довольны уже тем, что у меня оказался человек в Ааране, — иначе мы ничего не узнали бы о высадке войска Врага.

Нэш почувствовал, что у него нет сил препираться с де Массе.

— Еще неделя, не больше. Это все, что нам нужно. Одна короткая неделя — и он будет в моих руках.

— Вы ничего не знаете наверняка. Мой человек ничего не сообщил о том — что во главе войска — сам Дуглас. Наоборот, всех удивило его отсутствие.

— О, он явится, не беспокойтесь. Эту схватку он никому не уступит. А когда он поймет, что сделал, будет слишком поздно.

Де Массе пристально посмотрел на Нэша.

— Вы уверены? Мне очень трудно представить себе, будто за все это время он так и не узнал, кто вы такой.

— Как он мог узнать? Его братец видел мое лицо один-единственный раз — и он тогда был ранен и отчаянно сражался, чтобы вырваться из окружения. Сомневаюсь, что он разглядел достаточно и мог сообщить обо мне Данлорну. Впрочем, на самом деле это и не важно. Главное другое: через неделю я окажусь лицом к лицу с Врагом.

— И что же это за враг, советник?

Нэш обернулся и увидел выходящего из кустов Кенрика. Чем бы принц ни занимался, его волосы и одежда были в полном порядке.

— Наши противники из Майенны, конечно, мой принц.

Кенрик с сомнением посмотрел на Нэша, но не стал задавать новых вопросов. Он двинулся в сторону лагеря, и де Массе последовал за ним.

Нэш тихо сказал ему вслед:

— Позаботьтесь о том, чтобы никто не видел, как вы привезете сюда Вогна.

— Он вам нужен живым?

— Конечно, но любым способом избавьтесь от этого его племянника. А потом найдите проклятый Брезайл и привезите его мне тоже.

Де Массе кивнул и отправился догонять принца. Нэш снова взглянул на реку, текущую в сторону монастыря. Лунные блики танцевали на воде.

Пора что-то делать с мальчишкой. Он вырос слишком своевольным — едва ли это пойдет ему на пользу. Несмотря на молодость, Кенрик становился точной копией своего отца. Впрочем, раз Нэш сумел справиться с Селаром, почему бы ему не справиться и с его сыном?

Больше всего Нэша беспокоили тайные занятия Кенрика, его эксперименты, о которых ему с трудом удавалось узнавать. Совершенно некстати и очень несвоевременно… Похоже на то, что в мальчишке проснулась сила, — иначе объяснить происходящее было невозможно. Какая жалость, что Нэшу не удалось так усовершенствовать процесс наложения Уз, чтобы не было нужды в согласии… Если в самом скором времени он не сумеет прибрать к рукам Кенрика, перед ним встанет трудная проблема.

— Я желаю знать, что значит это безобразие!

Нэш медленно повернулся; на лице его появилась улыбка. Де Массе связал Вогну руки за спиной и, приставив к его спине меч, заставил пленника остановиться на самом краю утеса.

— Я мог бы задать тот же вопрос, проктор. — Прежде чем продолжать, Нэш удостоверился, что Вогн хорошо понимает, какая опасность ему грозит. — Например, мне было бы интересно услышать, что скажет наш возлюбленный монарх, если ему рассказать о ваших проделках, так мешающих продвижению армии.

— Ничего подобного я не делал! — Вогн попятился от края обрыва и попытался освободить руки. — Я требую, чтобы вы немедленно меня освободили! Я глава Гильдии и ваш начальник! Как смеете вы так со мной обращаться!

Нэш пожал плечами:

— Это ваша собственная вина. Я никогда на вас не давил, никогда ни к чему вас не принуждал. Я проявил великодушие и предоставил вам возможность делать все, что вам угодно, — а вы так навредили армии! Разве это хорошо?

Лицо Вогна скривилось, он плюнул под ноги Нэшу.

— Я знаю, что вы такое! Вы — вампир, высасывающий кровь из невинных! Вы готовы довести до гибели всю страну, чтобы получить желаемое!

— Конечно, — небрежно бросил Нэш. — Это же не моя страна.

— Вы даже не отрицаете этого! — Голос Вогна был полон ненависти. — Вы мерзкий, проклятый колдун!

— Нет необходимости выражаться так грубо.

— И с самого начала вы были в сговоре с Изгнанником!

— Что? — Нэш озадаченно нахмурился.

— Вы знаете, о ком я говорю! Вы уже многие годы делаете при дворе то, чего не может он сам. Вы соблазнили Селара, вы наводнили Гильдию своими приспешниками. Шлюха, которую вы ему подсунули, делит ложе с королем. А теперь Изгнанник ведет войско с юга, и вы собираетесь на блюдечке преподнести ему Селара! Попробуйте отрицать, что вы служите Дугласу!

Нэш открыл рот, но не сразу сообразил, что сказать. Он посмотрел на де Массе, но малахи только недоуменно пожал плечами. Нэш снова повернулся к Вогну:

— Давайте выясним все точно. Вы полагаете, будто я втерся в доверие к Селару и побудил его начать эту войну, потому что работаю на Роберта Дугласа, герцога Хаддона?

— Я же не дурак, — бросил Вогн. — У меня есть глаза. Я же вижу, что вы — одного поля ягоды.

— В большей мере, чем вы предполагаете, — пробормотал Нэш скорее для себя, но тут же не выдержал и расхохотался, согнувшись от смеха пополам. Ну и фарс! — Поверить не могу! — выдохнул он. — Столько ярости, столько желчи — и все почему? Ох, проктор, мне случалось делать в жизни ошибки, но вы меня превзошли! Не могу поверить, что вы все эти годы были так близки к истине и не смогли о ней догадаться!

— О чем вы говорите? — Вогн не желал ни в чем усомниться, несмотря на смех Нэша.

Следует ли ему все рассказать? Проктору пора расплатиться за свое вмешательство, и какой же сладкой была бы такая месть!

— Вы ошибаетесь, Вогн, — и вы самый настоящий дурак! Да, мы с Дугласом очень похожи, но похожи, как противоположные стороны монеты! Я знаю, вы ненавидите и презираете его и делали все, что в ваших силах, чтобы его уничтожить. Вы ради этого даже поставили под удар свое положение при дворе, но позвольте вам сказать: вы все время ошибались! — Нэш сделал шаг вперед и железной рукой стиснул плечо Вог-на, не давая тому отвернуться. — В одном вы, впрочем, правы: я — зло, зло гораздо большее, чем вы можете себе представить. Ох, будь у меня время, я о многом мог бы вам рассказать! Однако Роберт Дуглас — и это следует понимать буквально — моя полная противоположность. В нем нет ни капли зла.

— Но он же колдун!

— Да, но печальная правда заключается в том, что не все колдуны подобны мне. В особенности это относится к Дугласу. Ну на самом деле, Вогн, почему, как вы думаете, ему пришла в голову нелепая мысль, будто он может творить добро, став членом королевского совета? И почему, по-вашему, он оставил Люсару десять лет назад? Потому что не желал продолжать свару с вами. Единственной причиной, заставлявшей его не покидать Данлорн, была его честь — он не мог нарушить данную Селару клятву. Мне очень прискорбно сообщать вам, что этот человек — образец добродетелей с головы до ног: именно поэтому я решительно намерен его уничтожить. Мне известно, что он ведет войска от южного побережья, — но вовсе не для того, чтобы присоединиться ко мне. Он этого еще не знает, но сражаться ему предстоит со мной. Догадываетесь, почему мы здесь, проктор? Меня вовсе не привлекает завоевание Майенны. Единственное, чего я жажду, — это чтобы на землю у моих ног пролилась кровь Дугласа. Вся эта военная авантюра предпринята ради одного — чтобы выманить его из укрытия. — Нэш снова начал смеяться. — Вы так его ненавидите, но удалось вам только одно: замедлить продвижение королевской армии и тем самым отсрочить неизбежный конец Дугласа. Вы, мой милый Вогн, пожалуй, самый большой глупец во всей стране!

Вогн побелел. Челюсть его безвольно отвисла. Дыхание его стало прерывистым, сказать он ничего не мог.

— Вы помните, — Нэш понизил голос до доверительного шепота, — что случилось много лет назад, после смерти епископа Даунхолла? Синод избрал Маккоули главным образом из-за распространившихся тогда слухов. Отшельник, выйдя из этого самого леса, рассказал о видении: Ангел Тьмы явился и разорвал церковь надвое. Вы, как и многие другие, сочли тогда, будто это Дуглас: он как раз вернулся из изгнания. К тому времени я уже давно, больше столетия, жил в Люсаре. Мое рождение было предсказано пророчеством еще в Начале Времен. Да, то пророчество дало мне имя.

Глаза Вогна расширились.

— С тех пор я известен как Ангел Тьмы. — Нэш мгновение помолчал и опустил руку. — И вот уже больше пятнадцати лет вы делаете все, что можете, чтобы уничтожить моего Врага, единственного человека, который в силах остановить меня.

Вогн сделал попытку заговорить, но тут лицо его исказилось от внутренней боли. На глазах у Нэша губы проктора посинели, шея налилась кровью. Нэш покачал головой и снова положил руки на плечи Вогну.

— Пусть мои слова станут подарком вам — замечательным подарком, который вы заберете с собой в могилу.

С этими словами Нэш толкнул Вогна. Беспомощный проктор не мог сопротивляться: он пошатнулся, рухнул с обрыва и покатился вниз. На склоне не было ни дерева, ни камня, которые могли бы задержать его падение. Израненное тело Вогна упало в реку, и быстрое течение сразу же утянуло его в глубину.

— Как вы думаете, что будут говорить в лагере, — протянул стоявший рядом с Нэшем де Массе, — по поводу внезапного исчезновения проктора?

— Какая разница? — Нэш отвернулся от реки. — Присмотрите за его племянником, ладно? Подойдет какой-нибудь несчастный случай. Можно даже подстроить все так, чтобы казалось, будто это Вогн его убил, а потом сбежал. Солдатам будет о чем поговорить. Только сделайте все сегодня же ночью, прежде чем он заметит исчезновение своего любимого дядюшки, А я отправляюсь ужинать с нашим милым принцем.

— Помогите!

Река швыряла его, как тряпичную куклу, била о скалы, о стволы деревьев, которые несло стремительное течение. Ни на секунду не утихающая боль рвала его тело на части; телесная боль не могла вытеснить боль душевную. В этой темной ледяной бездне его то тянуло вниз, то кидало вверх, так что иногда удавалось вдохнуть воздуха пополам с водой. Он умирал, медленно и мучительно, умирал без всякой надежды на спасение.

Рука его коснулась нависшего над рекой куста, и он отчаянно вцепился в мокрые ветки, но куст обломился и рухнул в реку. Еще раз — в последний раз — его выбросило на поверхность, но времени взглянуть на темное небо, помолиться о спасении души не оказалось. Он снова пошел ко дну. Теперь, когда его тело билось о камни, он не чувствовал боли. Когда течение вынесло его на отмель, единственный звук, который он еще услышал, была его собственная мольба о помощи.

Потом не стало ничего.

Де Массе с равнодушным видом бродил по лагерю, пристально всматриваясь колдовским зрением во все, что его окружало. Уже начались перешептывания, среди солдат прошел слух о том, что к исчезновению обозов приложил руку Вогн. К утру уже ни у кого не останется сомнений. Нэш находился у короля, и де Массе легким, как перышко, касанием колдовской силы удостоверился в этом. Значит, у него есть немного времени. Де Массе остановился перед небольшим, но роскошным шатром, оглянулся и скользнул внутрь.

Свечи не были зажжены, шатер освещали лишь пробивающиеся сквозь стены отблески факелов. В темноте де Массе коснулась чья-то рука, нежная, но твердая.

— Я уж думала, ты никогда не придешь, — шепнула ему на ухо Валена. Ее руки обвились вокруг его шеи, де Массе почувствовал головокружение от благовоний, пропитавших одежду красавицы.

Де Массе прижал к себе Валену и стал осыпать поцелуями, с трудом сдерживая бушующую в нем страсть. Потом, сжав лицо Валены в ладонях, он прошептал:

— Я должен ему сказать.

— Когда?

— Не позже чем завтра вечером. Я не могу больше это от него скрывать. Если я промедлю, кто-нибудь донесет, и тогда мне не сносить головы. Думаю, что он сразу же заподозрит и тебя. Откладывая разговор, я рискую обеими нашими жизнями.

Валена кивнула; на ее лице отразился страх.

— Я предпочла бы, чтобы тебе вообще ничего не пришлось говорить. Ведь со времени ее смерти все так переменилось…

— Ты напрасно в этом уверена. Ведь заметил же он племянницу Гилберта, Сайред.

— Что она здесь делает? Я думала, Гилберт отправил ее обратно в Карахам.

— Она просто умоляла меня позволить ей приехать сюда. Хотя она еще и недостаточно обучена, я решил не отказывать.

— Понятно.

Де Массе нахмурился:

— Уж не передумала ли ты?

— Насчет нас? Никогда! Ты же знаешь, как я ненавижу Нэша!

— И он не подозревает о твоей беременности? Валена покачала головой:

— С тех пор как мы покинули Дромму, я всего один раз делила с ним ложе. Думаю, сейчас его голова занята другим. Король тоже ничего не замечает: еще слишком рано, моя внешность не изменилась.

— И тем не менее я хочу, чтобы в ближайшие дни ты соблюдала особую осторожность. Мы слишком близко к концу этого предприятия.

— Ах, я не могу дождаться, когда же он сразится с проклятым Врагом! Я всегда ношу бутылочку на груди. Он ее никогда не видел, ему ничего не донесли. Я все время пользуюсь защитой. Он никогда не узнает, что убила его я, — до тех пор, пока не станет слишком поздно.

Де Массе с улыбкой снова прижал ее к себе.

— А тогда ты позаботишься о том, чтобы он все узнал, да, любовь моя? Что это сделали мы оба?

Валена коснулась губами подбородка де Массе; по его телу снова пробежал огонь.

— Это будет самое большое наслаждение в моей жизни — если не считать кое-чего еще.

Его разбудило чье-то пение; голос был старческий, надтреснутый, мелодия и слова незнакомые. Хотя он не понимал языка, он решил, что слышит гимн. Он открыл глаза: в тусклом свете свечи можно было разглядеть изломанные очертания камней, образующих свод пещеры.

Пошевелиться он не мог — ни один палец не желал ему подчиняться, да и видел он перед собой немногое. Он попытался повернуть голову, и в конце концов это ему удалось, но тут же на него обрушилась боль. Когда он снова открыл глаза, ему удалось разглядеть две толстые желтые свечи на полке из выцветшего от времени дерева и самодельный триум из обглоданных рекой сучьев над ней.

— Нет! Нет! — Пение прекратилось, голос теперь звучал ближе. — Ты не двигайся, друг. Нехорошо, нехорошо. Лежи смирно или умрешь. — Человек склонился над ним. Древнее лицо почти скрывала длинная белая всклокоченная борода. Иссохшую плоть пересекали глубокие морщины, но прозрачные желтые глаза смотрели остро и умно. — Теперь хорошо. Лежи смирно. Хорошо. — Губы старика двигались странным образом, как будто тот отвык говорить. — Чувствуешь себя хорошо?

— Я… — Говорить было трудно, горло пересохло. — Кто ты?

— Кто ты, кто ты… Я отшельник. Здесь давно, давно. Все один, всегда один. Я говорю странно, да? Отвык. Только пою песни богам. А разговариваю редко. — Старик улыбнулся счастливой беззубой улыбкой. Неожиданно отшельник повернулся и исчез, потом снова появился с кружкой в руках. — Пей, станет легче.

Глотая снадобье, он не сводил глаз с отшельника.

— Где я?

— В Шан Моссе, друг. В Шан Моссе. Кто ты?

— Я… — Он напрягся, но неожиданно с растерянностью понял, что не помнит. Его имя было… было…

Так как же его звали?

— Не важно, друг. — Отшельник осторожно помог ему выпить еще воды. — Тебе плохо пришлось в реке. Руки, ноги переломало. Головой ударился. Раны, кровь… Очень плохо.

— Я умираю?

— Теперь нет. Я помог. Скоро станет лучше. — Отшельник сел на пятки и начертил знак триума, коснувшись своих плеч и лба. — Я знал: ты появишься.

— Каким образом?

— Видение. Серинлет говорит со мной. Он сказал — ты появишься, израненный. Я помогу, и ты поправишься, да? Ты поправишься, и когда я отойду, станешь отшельником, да?

— Нет, я… — Почему он ничего не может вспомнить? А вспомнить необходимо! У него было имя. Настоящее имя… и жизнь. Наверняка он все вспомнит! Нужно только отдохнуть, дать костям срастись. Это необходимо!

— Теперь ты придешь к Серинлету, — пробормотал отшельник. — Ты придешь к любви богов, а прежняя жизнь исчезнет. Это хорошо, очень хорошо. Будешь делать добро, уверяю. Останешься здесь, сделаешься отшельником. Будешь делать добро. Ради богов, да?

Он закрыл глаза, не желая слышать настойчивого голоса. Прошлое было пустотой, сквозь которую не проникал его слепой взгляд. Однако у каждого человека есть прошлое. Как он оказался в реке? Может быть, его ищут? И когда не найдут, сочтут погибшим. Или никто даже не заметит его исчезновения?

Кто же он?

Голова его разболелась, и он позволил отшельнику снова напоить его снадобьем. По крайней мере, сейчас ему ничто не грозит, а отшельник, похоже, уверен, что он выживет. Спешить ему некуда, и, может быть, в один прекрасный день память к нему вернется. А до тех пор, пока он не вспомнит, до тех пор, пока не сможет хотя бы двигаться, разве есть у него выбор?