Полет черного орла

ГЛАВА 11

По какой-то причине природа никак не могла решить, чего хочет. Эйден стоял на стене замка Бликстон, спрятавшегося в глуши южного Фланхара, и следил за тем, как в небе сражаются зима и весна. Громады облаков сталкивались, купая землю то в солнечном сиянии, то в дожде, то в снеге, — а иногда и во всех трех разом.

Местные жители почему-то называли замок «Мрачным утесом». Построенная чуть больше столетия назад крепость, окруженная стеной из красноватого камня, располагалась у слияния двух рек, низвергающихся с крутых холмов к северу. Вдалеке на востоке вставала суровая стена гор, а на юге в ясный день была видна сверкающая синева моря. Замок со всех сторон окружал лес — местами густой и мрачный, местами всего лишь молодая поросль. Нетрудно было понять, почему Грант Каванах так любит эти живописные места; догадаться же, почему Бликстон прозвали «Мрачным утесом», Эйден так и не смог.

Каванах собирался подарить замок Роберту, но тот отказался, понимая, что такой подарок был бы лишь попыткой загладить вину: правитель герцогства взялся обеспечить безопасность королевы Розалинды и ее детей, но малахи сумели убить Розалинду, а принца Кенрика вернуть в Люсару. Каванах винил себя в недосмотре.

Принцессе Галиене и Самах, сестре королевы, удалось благополучно переправиться на корабле в южные земли; до Эйдена, правда, давно уже не доходило никаких вестей от их добровольного защитника, графа Кандара. Впрочем, отсутствие новостей по крайней мере означало, что беглецы не были захвачены людьми Селара. Короля мало волновала судьба дочери, но отомстить Кандару он был бы рад.

— Эй, святой отец! — Патрик вскарабкался по крутой лестнице и, пыхтя, подошел к епископу. Длинные волосы Патрика, влажные от дождя, как всегда, падали ему на глаза. — Я уже целую вечность пытаюсь до вас докричаться!

— Зачем? Что случилось? Вы что-нибудь нашли?

— Да нет. Роберт вернулся — и привез с собой Дженн. Вы и не поверите, какие новости я узнал!

Роберт давно уже выбрал для себя комнату в южной башне замка. Она располагалась на втором этаже и представляла собой огромное круглое помещение со стенами такими толстыми, что дверной проем напоминал коридор. В комнате было шесть высоких узких окон, а амбразуры прорезали стены всего в футе от пола. Половина комнаты отгораживалась гобеленом, за которым находились постель и умывальник; в центре помещения располагался тяжелый стол, обычно заваленный книгами и бумагами. В ненастную погоду и по вечерам все освещали свечи в высоких подсвечниках.

Эйдену пришлось посторониться, чтобы пропустить выходящих из комнаты людей. В замке царили шум и суета, вокруг Роберта толпились его соратники. Усталый с дороги, но живой и невредимый Роберт отдавал приказы, выслушивал донесения и вообще пытался навести порядок в этом хаосе. Казалось, что у всех до единого обитателей замка было срочное дело к Роберту. Ему все же удалось переодеться и умыться и даже перекусить; постепенно суматоха улеглась, люди стали — хотя и медленно — расходиться, пока наконец не ушел, закрыв за собой дверь, последний.

В неожиданно наступившей тишине Роберт встретился взглядом с Эйденом и рассмеялся:

— Можно подумать, что меня полгода не было!

— Так оно и есть.

— Я вижу, что из Анклава все добрались благополучно. Да и вообще приготовления идут как надо. Деверин и Оуэн никому не дадут бездельничать. Похоже, мы будем готовы к тому моменту, когда начнут прибывать войска. Если, конечно, начнут.

— А у вас есть сомнения?

Внимание Роберта было уже поглощено лежащими на столе письмами; в ответ на вопрос он только неопределенно пожал плечами.

Эйден уселся в кресло у камина, радуясь теплу, согревшему его ноги. Камень стен замка хранил зимний холод, и епископ, стоя на стене, чертовски замерз. Роберт склонился над столом, одновременно утоляя голод и жажду и просматривая принесенные ему бумаги.

— Вы вернулись позже, чем должны были, — начал Эйден, откинувшись в кресле и переплетя пальцы на животе.

Роберт кивнул:

— У меня возникли некоторые проблемы.

— Я знаю. Патрик все рассказал мне, пока мы шли сюда, так что вам нет нужды повторять. У меня только один вопрос: что здесь делает Дженн?

— Понятия не имею. Разговаривать со мной она не желает.

— Ох…

— Именно «ох». — Роберт отошел от стола, захватив кубок с вином, уселся в кресло напротив Эйдена и наклонился вперед, упершись локтями в колени. — Она нездорова. Думаю, что последние дни ее мучила лихорадка, но самое плохое уже позади. Ее забрала к себе матушка: она всегда знает, что делать. Хотел бы я тоже это знать.

Эйден тщательно обдумал слова, прежде чем сказать следующую фразу:

— Ичерн мертв.

Роберт несколько мгновений не сводил с епископа взгляда; выражение его зеленых глаз стало жестким.

— Да. — После паузы он продолжал: — Дженн скоро оправится от телесных повреждений, но, думаю, ей очень пригодился бы ваш пастырский совет. Я не осмеливаюсь к ней приближаться. Ей и раньше было в чем меня винить. А уж теперь…

— Сделаю все, что смогу, — пообещал Эйден. Роберт какое-то время молча смотрел на огонь. По лицу его ничего нельзя было прочесть, но Эйден догадался, что его гнетут какие-то мрачные воспоминания. Прежде чем епископ успел задать вопрос, Роберт резко переменил позу и устремил на Эйдена спокойный взгляд.

— Вас ведь все еще очень смущает колдовство, верно? Вы так и не смогли с ним примириться.

— Ничего подобного.

— Не лгите мне, епископ, — погрозил ему пальцем Роберт. — Встреча со священниками в Элайте заставила вас снова задаться теми же вопросами. Вы поняли, что никогда не находили на них должного ответа. Ну-ка попробуйте это отрицать!

Эйден вздохнул. Бывали дни, когда от Роберта оказывалось ничего невозможно скрыть.

— Я не знал, что им сказать. У них перед глазами были вы, олицетворение всего, что их учили ненавидеть и бояться, и к тому же они хорошо знали вас. Будь это не так, возможно, они отнеслись бы к колдовству иначе.

— Продолжайте.

Эйден рассеянно начертил рукой знак триума.

— Меня всегда учили, что колдовство — зло само по себе, что греховна колдовская сила, а не человек, ею распоряжающийся. Вы заставили меня увидеть и понять вещи, с которыми до меня не имел дела ни один священник. Я изучал историю колдовства, читал написанные колдунами книги, узнал о многих обрядах. Я знаю теперь о колдовстве столько, сколько доступно смертному, и хотя я никогда не предал бы его проклятию, в глубине сердца я все же… — Эйден не нашел слов, чтобы закончить фразу, и беспомощно посмотрел на Роберта.

— В глубине сердца вы все еще не уверены, — улыбнулся тот. — Я прекрасно вас понимаю, меня самого мучили те же сомнения.

— Неужели?

— Конечно. Мне ведь были преподаны те же уроки, а потому я был поражен в самое сердце, когда узнал, что я сам колдун. А потом Ключ сообщил мне о пророчестве и открыл Слово Уничтожения. Так как же я мог не задаваться вопросом, не является ли колдовство злом?

— И к какому ответу вы пришли?

Роберт поднял брови; в глазах его зажегся насмешливый огонек.

— Ах, все та же ваша наивная вера в меня! Вы меня временами поражаете, епископ! Что заставляет вас думать, будто я нашел ответ?

Эйден огорченно развел руками.

— Что ж, немного же помощи я от вас получил! Какой шанс найти ответ есть у меня, когда вы, самый могущественный колдун из всех когда-либо существовавших, не можете направить меня на верный путь? Пройдет немного недель, и священники, не говоря уже о целой армии, будут ждать от меня объяснений того, почему им следует поддержать вас в этой войне. Что, по вашему мнению, должен я им ответить?

Роберт рассмеялся:

— Я уже говорил вам это раньше, епископ: вы слишком много тревожитесь заранее. Когда придет время, вы будете знать, что сказать.

— А я уже и сосчитать не могу, сколько раз говорил вам: не называйте меня епископом!

Дженн сидела в углу комнаты, поставив ноги на другое кресло и обхватив колени руками. В распахнутое окно с узким подоконником был виден двор замка, где Деверин и Оуэн деловито распоряжались дюжиной мастеровых. Прохладный ветер доносил голоса и веселый смех.

За двором виднелась стена из красного камня с открытой галереей сверху, по которой лениво прохаживались трое или четверо стражников. Если бы Дженн наклонилась вперед, то увидела бы ворота справа, а слева — величественную южную башню. На ее вершине развевался штандарт герцога Фланхара, словно тот находился в замке.

Стены комнаты Дженн ничем не были украшены, да и мебели в ней было немного: только две кровати, стол и несколько стульев. Ярким пятном выделялись рыжие покрывала на постелях да тлеющие в камине угли. Все остальное было серым.

Две недели прошло, и все же Дженн не забыла ни единой мелочи, ни единой секунды той ночи…

Откуда явилась ее сила? Она ведь никогда раньше ничего подобного не совершала, не подозревала даже, что способна на такое. И все же сила явилась. И убила. Убила его. Он мертв, и убила его она, Дженн.

Мгновенно, не задумываясь…

Эндрю все видел. Когда на следующий день она держала его в объятиях, воспоминание заставляло мальчика дрожать. Однако он не горевал по своему погибшему отцу. Вместо этого он поблагодарил человека, который спас его мать.

Ирония случившегося могла бы заставить Дженн заплакать…

Как живется ее малышу? Будут ли после той страшной ночи его преследовать кошмары? Или Белле удастся утешить и успокоить его? Будет ли Эндрю счастлив в Мейтланде? Будет ли свободен?

И еще все кругом гадают, почему она оставила его с сестрой. Почему настаивает на выдумке о своей смерти. Неужели это кому-то может быть непонятно?

Впрочем, возможно, никто не знает… не знает о ее отношениях с Нэшем. Роберт, должно быть, никому ни слова не сказал.

Если только Роберт прав…

Если Нэш — Карлан, Ангел Тьмы, то он тот самый человек, который похитил ее двадцать лет назад и скрыл в лесу Шан Мосс. Она тогда была совсем крошкой и ничего не помнила о своей прежней жизни в Элайте.

Так чего он от нее хотел?

О боги, чего все они от нее хотят? Неужели она и в самом деле должна быть участницей этих ужасных событий? И теперь вся ее жизнь непоправимо разрушена…

Все было бы иначе, если бы она, подобно Роберту, представляла себе, чего требует от нее пророчество. Кажется, она должна стать… стать маяком в борьбе с Ангелом Тьмы… тем самым человеком, который был ее единственным другом в Клоннете последние три года.

Но если она маяк, то что ей следует делать? Пока ее единственные достижения — если не считать рождения сына — дружба с Ангелом Тьмы и отчаяние, которое она поселила в сердце того, кто только и может ему противостоять.

Великолепные достижения!

В ее дверь кто-то тихо постучал. Дженн крикнула: «Войдите!» — и на пороге показался епископ.

— Доброе утро, — пробормотал он, закрывая за собой дверь и протягивая руки к огню. Он слегка хмурился, словно умиротворенность боролась в нем с сомнениями. — Как вы себя сегодня чувствуете?

— Гораздо лучше, спасибо.

— Леди Маргарет говорит, что вы наконец-то стали как следует есть. Это, несомненно, признак вашего скорого выздоровления.

— Леди Маргарет очень добра ко мне, — тихо проговорила Дженн.

— Да, она добрая женщина, — согласился Эйден. — Я часто удивляюсь, как ее угораздило родить такого сына, как Роберт. Финлея я совсем не знаю. Он лучше своего братца?

Дженн вовсе не доставляла удовольствия пустая болтовня, но быть грубой с этим человеком она не могла. В нем было что-то, что заставляло всегда относиться к нему с уважением.

— Не сказала бы. Иногда мне кажется, что он еще хуже. Епископ выразительно поднял глаза к небу, потом отошел от камина и встал у окна. Он выглянул наружу, скрестив руки на груди, как будто этим простым жестом мог смирить все бури уходящей зимы.

— Ваши раны заживают — но только не те, что внутри. Дженн нахмурилась. Эйден посмотрел ей в глаза.

— Может быть, дело в том, что я слишком долго общался с колдунами. Я теперь ясно вижу все признаки… Хорошо помню, что было с Робертом после того, как он прибег к Слову Разрушения… несмотря на все клятвы самому себе, что никогда этого не сделает. Хотя обстоятельства совсем разные, вы страдаете точно так же.

Нет, говорить об этом я не стану. Ни с кем. Никогда.

— Простите меня, святой отец, я знаю, вы хотите помочь, но…

— Но мне это не по силам. Да, я знаю, — спокойно ответил Эйден. — На самом деле единственный человек, которому известно, что вы чувствуете, — это Роберт. Так что я не стану к вам приставать. Отдыхайте. Если захотите поговорить, то мой кабинет в конце коридора. Кстати, там есть книги, которые, возможно, могли бы вас заинтересовать. — Эйден подошел к двери и распахнул ее, но остановился на пороге. — Я знаю, что в настоящий момент вы не очень… расположены к Роберту. Однако мне кажется, что вы должны знать: он не бросил вас в Клоннете. Может быть, мы с вами увидимся сегодня за ужином.

Под напором ветра ставни, которыми были закрыты окна, противно дребезжали, и Эйден, поднявшись из-за стола, засунул между камнем и деревом еще один сложенный лист бумаги. Его донимали не сквозняки, гуляющие по комнате, а мешающий сосредоточиться шум. Щели в рамах обоих окон в длинном помещении были усеяны бумажными затычками, но усилия Эйдена не приносили особых плодов: настырный ветер легко находил себе новую добычу.

Вернувшись к столу, Эйден снова попытался сосредоточиться на документе, который читал. Занятие было долгим и утомительным, но странно захватывающим. Эйден прекрасно понимал, что многие священники нашли бы его странным… Однако кто сказал, что не пришло время для церкви снова заняться проблемой колдовства? Разве колдуны лишены душ? И разве меньше нуждаются они в милосердии богов, чем те, кто не наделен колдовской силой?

Более того, если учение церкви о греховности колдовства верно, то именно колдуны нуждаются в божественном милосердии больше других.

Патрика, как всегда в это время суток, нигде не было видно. Он предпочитал работать до поздней ночи и был готов на все, лишь бы не вставать на рассвете. Впрочем, это не мешало ему оставаться блестящим исследователем и ценным помощником, несмотря на то что временами было трудно сдержать полет его фантазии.

Скрип двери заставил Эйдена удивленно поднять глаза. На пороге стояла Дженн; рука ее лежала на дверной ручке, словно Дженн была готова с радостью тут же покинуть комнату. Эйден поспешно встал.

— Пожалуйста, проходите.

Дженн не сразу воспользовалась приглашением. В колеблющемся отблеске свечей было заметно, насколько она бледна. Платье ей явно кто-то одолжил, и в одежде с чужого плеча Дженн казалась еще более хрупкой, почти тающей в сумраке, нематериальной.

Эйден постарался, чтобы его улыбка была мягкой и приветливой. Так легко снова спугнуть Дженн…

— Прошу вас, садитесь.

Дженн отошла от двери и приблизилась к столу; ее пальцы легко коснулись грубых переплетов дюжины лежавших на нем книг.

— Чем вы занимаетесь?

— Ну, по правде сказать, мы немного углубились в историю колдовства. Некоторые книги Патрик привез из Анклава, но большинство манускриптов… собрано нами недавно. Поэтому их пришлось заново переплести.

Слегка нахмурив брови, Дженн придвинула стул к столу, села и стала перелистывать книги.

— Что вы имели в виду, когда сказали, что Роберт не бросил меня?

О боги… Ничего не поделаешь, придется сказать ей правду.

— Он возвращался в Клоннет.

— Когда? — с недоверием поинтересовалась Дженн.

— Примерно каждые три месяца.

— Что!

Эйден поспешно продолжал:

— К стыду своему, должен признаться, что отговаривал его от этого, но он, как всегда, не обращал на мои уговоры никакого внимания. Вернувшись, он только сообщал, что видел вас издали и что выглядите вы хорошо.

— Так вот откуда он знал… — Дженн умолкла, смущенно поправила выбившуюся прядь волос и постаралась переменить тему. — Вы сказали, что книги собраны вами недавно. Каким образом?

— Э-э… Дело в том, что Роберт… — Впрочем, нет никаких причин скрывать от нее истинное положение дел. — За последние пять лет Роберт много времени посвятил тому, чтобы узнать вашу историю и все, что только можно, о пророчестве. Большинство этих томов… вызволены из резиденций Гильдии. Они с Патриком оба уверены, что можно найти ответы на все вопросы, если удастся прочесть нужные книги.

— Но какие ответы вы рассчитываете найти? Чем книги могут помочь?

— В них рассказывается о событиях шестивековой давности, когда колдуны еще не были прокляты, описана война с Империей и последняя битва при Алузии. Нам удалось найти некоторые очень интересные вещи. Хотите взглянуть?

Дженн подняла на него глаза.

— Да. Хочу.

Эйден уселся с ней рядом и выбрал нужные манускрипты.

— Например, в этом приводится список принадлежавших колдунам дворцов Каббалы, сделанный за семнадцать лет до последней битвы. Вот видите: рядом с названием одного из них, расположенного в Алузии, — Фелкри — есть пометки о том, что за тамошними колдунами приходилось строго присматривать из-за постоянных нарушений дисциплины. А вот здесь описывается встреча наследного принца Империи с предводителем Каббалы во дворце Бу. Никаких подробностей не сообщается, но говорится, что принц получил заверения в том, что безопасности Алузии ничто не грозит, поскольку возникшие проблемы — всего лишь следствие расхождения во мнениях. В более поздней записи, сделанной примерно за год до битвы, признается бессилие Бу подчинить себе Фелкри — все такие попытки окончились неудачей.

— Значит, мог остаться один принадлежащий колдунам центр, не вовлеченный в начавшуюся вскоре войну?

Эйден улыбнулся:

— Заманчивая идея, не так ли? К несчастью, нет никаких свидетельств того, что покинуть Алузию удалось кому-то, кроме немногих израненных колдунов. Нет никаких указаний ни на последующие нападения на Фелкри, ни на новые выступления колдунов против Империи.

— Совсем ничего? Но разве не наводит это на мысль, что Фелкри удалось настолько отмежеваться от остальных колдунов, что Империя перестала обращать на него внимание, — а может быть, даже не знала о его существовании? Также возможно, что те, кто знал о Фелкри, погибли в битве…

— Не обязательно.

Дженн поднялась и стала расхаживать вокруг стола.

— Вам известна причина разрыва между Бу и Фелкри?

— Что тут происходит?

Эйден подпрыгнул в кресле и обернулся. В дверях стоял Роберт. Эйден встал. Как неудачно…

— Я просто…

Роберт взглянул на Дженн, потом поманил Эйдена.

— Могу я поговорить с вами наедине?

Эйден вышел в коридор и закрыл за собой дверь.

— Так чем вы занимались? — спросил Роберт.

— Я рассказывал Дженн о нашей работе, — ровным голосом ответил Эйден.

— Вы сами все решили, верно?

Эйден выпятил губы и прислонился к стене, словно пытаясь найти в ней моральную поддержку. Когда он заговорил, сделал он это, старательно выбирая слова.

— Нельзя же держать ее в неведении вечно, Роберт. Наступит день, когда вам придется все ей объяснить.

— Я ничего не должен объяснять.

— В самом деле? Несмотря на то что пророчество близко ее касается? — покачал головой Эйден. — Дженн не представляет себе, кто она такая, не знает даже, почему вообще она во все вовлечена… а теперь к тому же она разлучена с сыном. Как бы мы ни старались, она никогда не будет чувствовать себя одной из нас, пока мы не откроем ей правды.

— Она и не является одной из нас, — резко ответил Роберт; он и не думал сдаваться. — Я не хочу, чтобы она оказалась вовлечена… Чем меньше она знает, тем меньше шанс…

Эйден решительным жестом прервал его:

— Неужели вы в самом деле думаете, будто ее неведение повлияет на то, сбудется пророчество или нет? Я знаю, вы пытаетесь защитить ее от той судьбы, которая ожидает вас, но не так это следует делать. О боги, Роберт! Иногда вы просто поражаете меня. То вы отказываетесь верить пророчеству, то делаете все от вас зависящее, чтобы не дать ему осуществиться. Неужели вас не смущает такое противоречие?

— Послушайте…

— Нет, Роберт! — Эйден шагнул вперед, как будто этим мог сделать свои доводы более весомыми. — Это именно то, за что вы ненавидите Гильдию: решимость оставлять людей в неведении ради их собственного блага. Если вы не скажете Дженн о том, что происходит, чем, по-вашему, обернется пророчество? И откуда она будет знать, чего следует избегать?

Последовало долгое молчание. Роберт пристально смотрел на Эйдена, а тот словно примерз к месту, не в силах произнести больше ни слова.

Наконец Роберт тихо сказал, словно борясь с болью от все еще свежей раны:

— Все не так просто. Я не могу еще ничего ей открыть. Она не поймет.

Только когда Роберт отвернулся, Эйден перестал ощущать гипнотическое воздействие его взгляда. Мягко, но решительно он сказал:

— Тогда рассказать ей могу я. В конце концов, я единственный, кроме вас, кто обо всем знает.

— Нет, — покачал головой Роберт.

— Все дело в демоне?

При этих словах Роберт выпрямился и напрягся.

— Вы не сообщите ей, чем кончается пророчество.

— Тогда, — вздохнул Эйден, — хотя бы дайте ей шанс принять участие в борьбе с ним — как делаете это сами. Позвольте ей стать одной из нас.

— Даже если этим я приближу угрожающую ей опасность?

Невозможно было не заметить прозвучавшего в голосе Роберта отчаяния. Эйден положил руку ему на плечо.

— Много лет назад вы позволили ей принять решение, определившее ее будущее. Она тогда выбрала возвращение в свою семью, к отцу, — что и положило начало всей цепи последующих событий. Лишать ее права на выбор сейчас не только аморально, но и опасно. Вы знаете ее лучше всех. Она способна к борьбе. Так дайте ей такую возможность и укажите, с чем бороться.

С иронической улыбкой Роберт протянул:

— Предполагается, что вы на моей стороне.

— Так и есть. Пойдемте. Вы узнаете, что нам удалось обнаружить, пока я буду рассказывать об этом Дженн.

Роберт сидел спиной к камину, положив ноги на низкий подоконник, и пересчитывал кусочки бумаги, с помощью которых Эйден пытался не дать ставням дребезжать. За окном кружились подхваченные злым ветром хлопья снега — прощальный подарок зимы. В глубине комнаты ровно звучал голос Эйдена, отвечавшего на многочисленные вопросы Дженн. Роберт намеренно не обращал внимания на их разговор. Ей и так было тяжело находиться с ним в одном помещении; не следовало хотя бы заставлять ее выдерживать его взгляд.

Не смотреть на Дженн ему было трудно, трудно не замечать происшедших в ней перемен. Теперь, когда ему была известна причина, он ясно видел, до какой степени она ушла в себя, насколько лишилась своей прежней общительности. Веселый смех, живой блеск глаз — все это исчезло. Была ли причина в избиениях Ичерном или же она лежала глубже? В том, что она убила Ичерна — и узнала правду о своем друге Нэше?

Как бы то ни было, Эйден, похоже, разобрался во всем правильно. Дженн была захвачена тем, что он рассказывал ей о своей работе, незаметно вовлекая в нее и саму Дженн. Неужели нет иного способа помочь ей, не подвергая опасности и в то же время остановив Нэша? Ведь все происходящее ведет только к осуществлению пророчества!

Дженн считала, что Роберт ей не доверяет, и самое худшее было в том, что он не мог ее разуверить — потому что и сам сомневался. Роберт не мог позволить себе быть откровенным с Дженн: он ведь знал, как много времени она проводила в обществе Нэша, хоть Дженн и утверждала, будто это ничего не значит.

Не было никакого способа выяснить, не оказал ли на нее Нэш воздействия; даже само пребывание Дженн в Бликстоне являлось опасностью. Что из того, что Роберт был рад ее присутствию… Что из того, что, если бы дело касалось его одного, он ей полностью доверился бы…

А может быть, все именно так, как говорит Эйден? Нужно ввести Дженн в курс дела, рассказать о том, что они ищут? Может быть, если дать ей то, в чем она нуждается, — информацию, — то это и позволит Дженн доказать, что на самом деле доверять ей можно?

К тому времени, когда Роберт получит ответ на свой вопрос, будет, наверное, слишком поздно… Что ж, значит, единственная возможность — попытаться.

Попытаться забыть, что он любит ее, а она его больше не любит.

Роберт сделал глубокий вдох, отгоняя печальные мысли, и сосредоточился на том, что обсуждали Эйден и Дженн.

— Значит, мы вернулись к тому, о чем я говорила раньше. То, что о Фелкри нигде ничего не сообщается, не означает, что он был разрушен. Фелкри может существовать до сих пор.

Раз между Фелкри и Бу были разногласия, в Бу могли сохраниться какие-то записи об этом.

Продолжая смотреть в окно, Роберт тихо поведал Дженн:

— Я был в Бу. Дворец абсолютно пуст.

— Ты ничего не рассчитывал найти в пещере Нанмура, а обнаружил там тот серебряный стержень, — резко возразила Дженн. — Правда, с тех пор ты так и не нашел ему применения.

Роберт ничего не ответил. Резкость Дженн было тем труднее вынести, что она была права. Роберт не расставался со стержнем, почему-то уверенный, что будет знать, что с ним делать, когда наступит нужный момент. Глупо, на самом-то деле…

— Кроме того, — безжалостно продолжала Дженн, — ты был в Алузии, но ничего не узнал о том, что там когда-то тоже был дворец Каббалы.

— Так что ты хочешь доказать? — спросил Роберт.

— Между главной твердыней Каббалы — Бу — и Фелкри произошел разрыв. Это могло привести к тому, что Фелкри уцелел, даже когда Бу пал. Разве не в наших интересах выяснить, не существует ли Фелкри до сих пор? Узнать, в чем была причина разрыва? Если на это не обратить внимания, от старинных книг мало проку.

— А будет ли от них прок вообще? — задумчиво протянул Роберт, все еще не оборачиваясь. — В нашем распоряжении ведь очень неполные отчеты. Не сомневаюсь, что существуют и более подробные сообщения, но не вижу, как мы сможем получить их в свои руки в ближайшем будущем — пока еще не оказалось слишком поздно. Кроме того, даже если мы узнаем, что случилось с Фелкри, разве это поможет бороться с пророчеством?

Дженн ничего не ответила, так что Роберту пришлось оглянуться на нее через плечо. Она сидела, пристально глядя на лежащую перед ней книгу. Наконец Дженн медленно произнесла:

— Поможет в том случае, если само пророчество и послужило причиной соперничества. — Изумленный, Роберт выпрямился в кресле. Не обращая на него внимания, Дженн продолжала: — Ключ был создан во дворце Бу, и мы знаем, что именно там он получил пророчество. Давайте на минутку предположим, что существовало два варианта пророчества — один, известный Бу, и другой, известный Фелкри. Если оба противника в споре были неколебимо уверены в своей правоте, это и могло оказаться причиной того, что Фелкри был отлучен от Каббалы. Можете ли вы представить себе другой повод для разрыва в столь напряженный момент? А если все отношения с Фелкри были прерваны до того, как появился Ключ, вполне возможно, что известная ему версия пророчества неверна. Настолько неверна, что Фелкри предпочел устраниться и не принимать никакого участия… О боги! — Дженн внезапно умолкла.

— Что такое?

Несколько мгновений Дженн молчала, потом заговорила — медленно и твердо:

— Каббала проиграла битву, согласно легенде, потому что, откуда ни возьмись, явилась инкарнация богини Минеи и стала сражаться на стороне Империи. Но что, если на самом деле это была колдунья из Фелкри?

— Подождите! — воскликнул Эйден, побагровев. Роберт вскочил и встал между ними.

— С какой стати ей было помогать в уничтожении собственных братьев?

Дженн подняла руку; ее глаза сверкали возбуждением.

— Чтобы сохранить собственную версию пророчества, конечно! Что еще могло бы быть столь же важным?

Возможно ли, что она права? Могло ли случиться, что за прошедшие столетия пророчество претерпело изменения? А если оно существовало задолго до создания Ключа…

Не окажется ли его окончание иным?

— Послушай, Роберт, — начала Дженн, смущенная его молчанием, — это, конечно, только догадки…

На лице Роберта появилась улыбка.

— Все в порядке. Ты меня убедила.

— Убедила? — Дженн удивленно заморгала.

— Ну а меня — нет, — проворчал Эйден. — Минея не раз в своем милосердии принимала человеческую форму, когда люди больше всего в ней нуждались. Мне неизвестно ничего, что давало бы основания иначе смотреть на битву при Алузии.

Роберт едва не расхохотался:

— Что заставляет вас считать, будто Минея не могла принять облик колдуньи? Наши с вами предположения не противоречат друг другу. Кроме того, у меня есть еще одна причина думать, что Дженн, возможно, права.

— Какая же? — явно недовольный, спросил Эйден.

— Я собственными глазами видел поле той битвы. Там сохранились разрушения, говорящие о сверхъестественном вмешательстве, намного превосходящем возможности Каббалы. Недаром многие столетия сохраняются рассказы о том, что сотворила Минея.

— Но это же означает…

— Мы должны туда отправиться, — перебила Эйдена Дженн. — Нужно узнать, что там сохранилось. И узнать, не жив ли кто-то из потомков колдунов Фелкри.

— Может быть, ты и права, — ответил Роберт, — но у нас нет времени на поиски дворца, когда мы и представления не имеем, где его искать. Я должен возглавить выступление против Селара, ты не забыла?

Дженн твердо посмотрела на него; к ней вернулась ее прежняя несгибаемая решительность.

— Ты не собираешься сказать мне, чем заканчивается пророчество?

— Дженн…

— Значит, ты готов рискнуть? Готов сразиться с Карланом, зная, что ему известно больше, чем тебе…

Дженн собралась продолжать, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату ворвался Патрик, еще более растрепанный, чем обычно. Волосы его стояли дыбом, на лице виднелись пятна грязи, одежда была измята.

— Роберт! Благодарение богам — ты здесь!

— В чем дело?

— Тот второй дворец… — еле переводя дух, выпалил Патрик. — Разрыв произошел из-за пророчества! Тут все описано! — Он помахал перед носом Роберта древним свитком. — Самого слова «пророчество» автор не употребляет, он говорит северном пути и о ереси, о разных судьбах и о прочем в таком же роде. Манускрипт был создан за шесть месяцев до битвы при Алузии, но обнаружили его через два года солдаты Гильдии, посланные, чтобы забрать из опустевшего дворца все опасные документы. Только боги ведают, что еще они там нашли! У меня вся ночь ушла на то, чтобы перевести свиток.

Как зачарованный Роберт медленно протянул руку, взял свиток, развернул его и взглянул на выцветшие строки.

— Ты уверен, что здесь говорится о пророчестве? — внезапно почувствовав, что ему не хватает воздуха, спросил он. Если это так, если Ключ ошибся, то его судьба… Может быть, ему не придется…

— Абсолютно уверен, Роберт. — Патрик не мог устоять на месте. — Это невероятно! Здесь описаны первые стычки между Каббалой и Империей, выражается сожаление по поводу разрыва с Фелкри, который выбрал иной путь. Самое же важное — это указание на «истину, высеченную в камне».

— Что? — так и подскочила Дженн. — Ты хочешь сказать, что пророчество где-то записано? Высечено на камне?

— Мне кажется, что именно об этом и идет речь. Единственный способ удостовериться — отправиться в Бу и поискать. Или, может быть, в Алузию: вдруг удастся найти остатки Фелкри? Так или иначе, похоже, существует еще один источник, откуда можно узнать пророчество. Мы должны найти его, Роберт!

Роберт оторвал глаза от свитка. Патрик кипел энтузиазмом, на лице Эйдена был написан мягкий скептицизм. Наконец он взглянул на Дженн. Та внимательно смотрела на него, ожидая, что он изменит решение, поддастся на уговоры.

Роберт резко отвернулся к окну. У него нет времени для поездки в Алузию… и все же, может ли он позволить себе не отправиться туда? Проклятие, Дженн права! Но у него действительно нет времени! Еще немного недель, и здесь соберется войско мятежников. Что они станут делать, если Мика сообщит, что армия Селара выступает в поход, а Роберта не окажется на месте?

Однако есть шанс, что пророчество ложно…

— Сколько времени нужно, чтобы добраться до Алузии? — спросила Патрика Дженн, и Роберт немедленно ощутил озноб предчувствия.

— Нет, — решительно сказал он, поворачиваясь к собравшимся. — Патрик может отправиться туда, но ты останешься здесь.

— Роберт… — начал Эйден, но Роберт не позволил ему продолжить.

— Я знаю Алузию, и это последнее место, куда я отпущу Дженн без сильного эскорта. Патрик за последние шесть лет стал опытным путешественником. Ему удастся пробраться туда много легче, если он будет один.

Дженн бросила на него гневный взгляд:

— Тогда я отправлюсь в Будланди!

— Да помогут нам боги! — в отчаянии вскинул руки Роберт. — Говорю вам, я видел дворец Бу. Здание уцелело, но в нем ничего нет. Там пусто.

— Но стены стоят, а пророчество, должно быть, высечено на них! Ты ничего подобного там не заметил?

— Конечно, заметил.

— Ты мог прочесть надпись?

Роберт прикусил язык, но не ответить теперь он не мог.

— Нет, большей части я не разобрал. Но ты просто не имеешь представления о том, насколько там опасно. Ты всего неделю назад впервые покинула пределы Люсары. Чего ты пытаешься добиться?

— Найти выход из ловушки для нас обоих! — бросила Дженн со сверкающими глазами. — Если там записано пророчество, я найду его!

— Ты погибнешь, ничего не совершив.

— Ты не можешь меня остановить.

— Вот как? — Роберт сделал шаг вперед, и Дженн невольно отступила, наткнувшись на стол.

О боги, что он делает! Обращается с ней так же, как Ичерн!

Но ведь Дженн не проживет и пяти минут в разбойничьих городах и безводных пустынях Будланди!

Роберт попытался задушить всепоглощающее желание заслонить Дженн от всего, что могло ей угрожать. Ее доводы были очень вескими, и отмахнуться от них он не мог. Если существует другой вариант пророчества, то всем пойдет на пользу, если он его узнает — и быстро, до того, как столкнется с Нэшем.

Значит, выбора у него нет. К тому же Бу гораздо ближе, чем Алузия.

— Хорошо, — со вздохом сказал Роберт. — Я не стану пытаться тебя остановить. Я придумал кое-что получше. Я сам отправлюсь с тобой.

Маргарет чуть не бежала, отчаянно пытаясь не отстать от Роберта, обходившего замок с Деверином и Оуэном. Роберт отдавал приказания и пересматривал планы. Выслушивая возражения, он продолжал настаивать на своем.

— Последние припасы прибудут примерно через неделю. Займитесь их размещением, а также соберите мастеров, изготовляющих стрелы, и проверьте их работу. Я совсем не хочу, чтобы наши лучники стреляли на юг, а стрелы летели на север. Когда прибудут остальные военачальники, сообщите им, что я скоро вернусь. Выступление Пейна и Макглашена даст нам передышку — по крайней мере месяц. В последнем сообщении Мики говорится, что там все спокойно, но если он даст знать, что войско Селара готово выступить, не дожидаясь лета, разошлите приготовленные мной письма и оставьте сообщение для меня в порту. Посадите тех воинов, что будете к этому времени иметь, на корабли: Каванах обещал мне, что они будут ждать. Даже если мы выступим с опозданием, мы все равно сможем добраться до места раньше Селара. И что бы ни случилось, не дожидайтесь меня. Вам гораздо дольше добираться до границ Майенны, чем мне, путешествующему в одиночку. Впрочем, очень может быть, что я вернусь до того, как вам придется что-то предпринимать.

— И сколько же времени уйдет на ваше путешествие? — спросил Оуэн, которому явно очень не нравилось решение Роберта.

— Не больше двух недель, а может быть, и меньше. — Роберт остановился на ступенях, ведущих в башню, и повернулся к остальным: — Не тревожьтесь. Чтобы дождаться такой возможности, мне потребовалось двадцать лет, и я не собираюсь ее упустить; уверяю вас, я и не подумал бы отправиться в Будланди, если бы это не было так важно.

С этими словами Роберт скрылся в башне, а его расстроенные помощники разошлись, качая головами.

Маргарет прошла за сыном в его комнату и стала смотреть, как он упаковывает одежду в седельную суму.

— В чем дело, матушка? У меня очень мало времени. Через несколько минут мы должны выехать.

— Я понимаю, что ты торопишься, но не могу понять твоего решения. Как можешь ты сейчас уехать?

— Епископ Эйден все тебе объяснит.

— Но неужели и Дженн тоже обязательно в этом участвовать? Едва ли такое путешествие пойдет ей на пользу.

— Матушка, — ответил Роберт, продолжая кидать в суму вещи, — ты и представления не имеешь, как бы я хотел, чтобы она осталась.

— Разве ты не можешь ее остановить?

Роберт подошел к столу, у которого сидела его мать, и положил на него суму. Застегивая ее, он несколько секунд молчал.

— Не могу, не причинив ей боли, а такого больше я не выдержу. Иногда мне кажется, что чем больше я стараюсь ее защитить, тем дороже она за это платит. Кроме того, нужно смотреть фактам в лицо: в последнее время я не слишком удачлив.

Маргарет взяла руку сына и крепко стиснула ее. Пять лет она почти ничего не знала о нем, и вот теперь, всего через несколько дней после возвращения, он снова исчезает. Маргарет прикоснулась к щеке Роберта, на которой еще не зажил новый шрам, и улыбнулась:

— Ты все еще ее любишь.

Эти слова заставили его поднять глаза, и на мгновение он показался Маргарет удивительно юным.

— Что это? Неужели все знают? Неужели мои чувства так очевидны?

Маргарет начала смеяться, но тут пришел Патрик, и Роберт повернулся к нему:

— Ты, друг мой, будь осторожен в Алузии. Не высовывайся и слушайся Соклара. Ему можно доверять. Если сразу не сможешь найти его в порту, подожди несколько дней, и он обязательно появится. У тебя есть все, что нужно?

Патрик с широкой улыбкой кивнул:

— Только подумать, что всего несколько лет назад я и носа не высовывал из Анклава! Ты тоже будь осторожен, Роберт, и благополучно доставь Дженн обратно. Если я что-нибудь найду, я сразу пошлю весть.

— Будем надеяться, что так оно и будет.