Полет черного орла

ГЛАВА 29

— Селар! — рявкнул Роберт, вытаскивая меч из тела сраженного им королевского гвардейца. Отшвырнув убитого в сторону, он кинулся вдогонку за удаляющейся фигурой. — Селар! Не убегайте, сразитесь со мной!

Поскользнувшись в грязи, Роберт упал, но откатился в сторону и вскочил на ноги вовремя, чтобы отразить удар еще одного воина, преградившего ему дорогу к королю. Клинок гвардейца едва не снес Роберту голову, но тот увернулся и, пригнувшись, рубанул противника по ногам. Не задерживаясь, чтобы добить упавшего врага, Роберт побежал дальше, разбрызгивая глинистую жижу.

— Селар, будьте вы прокляты! Вы не уйдете от меня, даже если мне придется гнаться за вами до края земли!

Селар пытался скрыться в лесу; Роберт ускользнул от нового гвардейца и продолжал гнаться за королем. Селар тоже поскользнулся и упал, и Роберт с победным кличем преодолел разделяющее их расстояние.

Они оказались на маленькой прогалине, окруженной высокими деревьями. Селар встал, вытащил меч из ножен и поднял его перед собой, тяжело дыша после неудачного бегства.

— Ха! Наконец-то вы готовы сразиться со мной, — выдохнул Роберт. — Теперь у вас нет другого выбора!

— Назад, Данлорн! Сейчас здесь будут мои люди!

— Вам меня не запугать — с какой стати мне бояться? Следовало убить вас еще раньше!

Селар попятился. В его глазах Роберт прочел внезапный ужас.

— Значит, вы уже тогда были глупцом!

— Да. Я верил, будто в глубине души вы хороший человек. Действительно, какой глупец! — Роберт остановился перед Селаром, размеренно, возвращая себе спокойствие, позволяя ярости заполнить все его существо. Ощущение было прекрасным! — Вы не собираетесь поинтересоваться своей дочерью?

Селар вздрогнул и отступил еще на шаг. Его взгляд метался по сторонам; король надеялся на появление спешащих на помощь гвардейцев. Однако никто не появлялся: солдаты за деревьями не видели противников.

— Чем тут интересоваться? Вы женились на ней, чтобы захватить мою корону. Девчонка — шлюха, такая же, какой была ее мать.

— Девчонка, — с жестокой улыбкой протянул Роберт, — мертва. Убита вашим собственным сыном. Она, как и ее мать, не была шлюхой. Галиена была настоящей патриоткой — вы слишком слабый человек, чтобы это понять.

Селар с яростным воплем взмахнул мечом, чтобы обрушить его на Роберта. Роберт со смехом вскинул свой клинок. Сталь с оглушительным звоном ударилась о сталь.

— В чем дело, колдун? — прошипел Селар. Лицо его побагровело. — Где ваше хваленое могущество? Или вы слишком устали, чтобы поразить меня молнией? А может быть, вы просто слишком трусливы, чтобы убить меня?

— О, чтобы убить вас, мне не требуется колдовство, — злорадно бросил Роберт. — Это уже проделал кое-кто другой.

Селар, оскалив зубы, рванулся в сторону, пытаясь нанести удар сбоку. Снова Роберт поймал его меч своим клинком и удерживал его так долго, что стало заметно: Селар теряет силы. Наконец Селару удалось высвободиться. Он попятился, потом опять стал наступать. Роберт охотно отступал, легко отражая каждый выпад. Он не мог сдержать смеха. Неужели демон способен так его радовать?

— Сражайтесь, будьте вы прокляты! — рявкнул Селар, снова поднимая меч. Мощный удар переломил клинок Роберта пополам; отлетевшее острие вонзилось Роберту в бок, пробив кольчугу.

Не задумываясь, Роберт изо всех сил всадил обломок меча между пластинами королевского панциря. Удар был так силен, что рассек плоть и кости; лезвие ушло в грудь Селара по самую рукоять.

Селар застыл на месте, смертельно побледнев. Меч выпал из его обессилевшей руки, король, шатаясь, сделал шаг назад, хватаясь за торчащий из его груди обломок. На лице Селара отразилось изумление, он попытался что-то сказать, но не смог.

Роберт тоже схватился рукой за рану. Только сейчас он почувствовал ужасную боль в левом боку. Демон ликовал, но боль заглушила его радостный клич. Кровь сочилась между пальцами Роберта, он согнулся пополам, но не мог отвести глаз от Селара. Тот все еще оставался на ногах, хотя колени его и подгибались. Он тоже смотрел на Роберта. Вдруг ноги Селара подломились, и он осел на землю.

— Вам… — прошептал он, безуспешно пытаясь втянуть в себя воздух, — следовало… вернуться.

Селар упал навзничь. Теперь его глаза смотрели вверх, на вершины деревьев. Превозмогая боль, Роберт опустился на колени рядом с королем. Слабые пальцы ухватили его за рукав.

— Вы слишком горды. Карлан… остался… со мной. Голос Селара пресекся; король больше не дышал. Селара сковала неподвижность смерти.

— В чем дело, ваша светлость? — спросил Нэш. Дождь словно не касался его, и даже гром вдалеке гремел робко, словно боясь этого человека. — Разве вам нечего мне сказать?

Дженн хватала ртом воздух, изо всех сил стараясь вернуть себе спокойствие. Почему он выглядит так же, как и раньше? О боги, в нем нет и намека на что-то угрожающее!

Так почему же она испытывает такой ужас?

— Не могу винить вас за то, что вы бежали, Ичерн с самого начала был неподходящим супругом для вас. Я воспрепятствовал бы свадьбе, но Селар действовал, не посоветовавшись со мной. Впрочем, теперь это не имеет значения, верно?

— Чего вы хотите? — выдавила из себя Дженн, пятясь и пытаясь ухватиться за узду коня. Нэш стоял перед ней, не двигаясь с места. — Кто вы?

Нэш добродушно улыбнулся:

— Вы очень хорошо знаете, кто я такой. Ваш друг, только и всего. Друг, которому теперь хватит смелости признаться в более глубоких чувствах, — раньше это было невозможно. Я открылся бы вам уже давно, но все мы были захвачены неожиданными событиями. Вы ужасно напугали меня тем спектаклем, что разыграли в Клоннете. Скажите, очень вы переживали, когда Враг женился на маленькой принцессе?

Дженн вздрогнула.

— Откуда вы знаете?

— О, прошу вас!.. Я не прожил бы так долго, если бы не обладал некоторыми особыми умениями. Все-таки чей это был выбор: его или ваш?

— Вас это не касается. — Дженн передвинулась еще ближе к коню. Зачем она явилась сюда? Как могла она думать, будто способна справиться с этим человеком?

— Если Враг причинил вам боль, я хочу об этом знать. Может быть, в моих силах помочь.

— Каким образом? — бросила Дженн. — Убив его?

— Именно так он поступил с Ичерном.

— Нет. Ичерна убила я. Уж не хотите ли вы сказать, что сделали бы подобную вещь для меня? — Дженн наконец совсем приблизилась к коню, и на этот раз тот стоял смирно.

Однако теперь бежать Дженн было невозможно: Нэш подошел совсем близко, все еще загадочно-спокойный и добродушный. Он остановился всего в шаге и странным жестом поднял руку. Неожиданно Дженн почувствовала, что не может пошевелиться. Она была в ловушке, полностью во власти Нэша.

— Я никогда не причинил бы вам зла, Дженнифер. Я просто не смог бы: сердце мне не позволило бы. Сначала я думал, будто смогу быть с вами рядом и не потерять голову. В этом я ошибался, и очень рад теперь своей ошибке. Ваша красота заставляла сильнее биться мое сердце каждый раз, когда я вас видел. Все, что я делал, я делал для того, чтобы защитить вас. В Клоннете вам никогда не грозила опасность, даже со стороны Брезайла. Все изменилось, только когда явился Враг и похитил вас. Заботился ли он о вашей безопасности? Стало бы его войско защищать вас?

— Не он привез меня сюда… — начала возражать Дженн, прежде чем сумела одернуть себя.

— Он мог удержать вас от приезда — если бы действительно, подобно мне, любил вас. Он женился на другой, оставив вас, не обращая внимания на пророчество. И более того: он ведь ничего вам не сообщил. Разве обеспечивает это вам безопасность? Вы должны знать свою судьбу, чтобы быть к ней готовой. Я же готов разделить с вами все, чем обладаю. Если вы будете со мной, я подарю вам бессмертие. Может ли Враг обещать вам то же?

Теперь он был совсем рядом… Дженн не могла отвести глаз, как ни старалась.

— Неужели он никогда не говорил вам, что вам суждено быть со мной?

— Нет! — вскрикнула Дженн.

— В глубине сердца вы ведь знаете, что это правда. Поэтому-то вы никогда ничего не говорили ему обо мне. Вы и не смогли бы меня предать. — Нэш протянул руку и взял ее за подборок. Дженн, скованная его силой, ничего не могла поделать. Его лицо все приближалось, и наконец его губы прильнули к ее губам — теплые, а не холодные, как ожидала Дженн.

— Пожалуйста, — простонала она, — отпустите меня.

— Конечно. — Нэш улыбнулся и сделал какой-то еле заметный жест. — Вы имеете столько свободы, сколько хотите. Но вы сами пожелаете прийти ко мне. И скоро.

Он сделал шаг назад. Дженн почувствовала, что больше ее ничто не держит, и хотя ноги под ней подгибались, поспешно вскарабкалась в седло, не решаясь отвести глаз от Нэша. Ни слова не говоря, она рванула поводья и вонзила шпоры в бока коню.

Только углубившись в лес, Дженн оглянулась, но Нэш исчез.

Мика ходил перед шатром, стараясь не хромать. Все его тело болело так, как он считал просто невозможным, самым заветным его желанием было лечь и хоть немного отдохнуть, позволить этого себе он не мог.

— Мика, будь добр, сядь и позволь мне перебинтовать тебе руку, — дернула его за рукав леди Маргарет.

— Другим раненым ваша помощь нужнее, миледи. Старая дама мягко улыбнулась:

— Ими занимаются другие, Мика. Ну же!

Еще раз оглянувшись через плечо, Мика сел там, где она указала, положил руку на стол и осмотрелся. До захода солнца оставалось еще не менее часа, но небо уже потемнело, затянутое тяжелыми тучами.

Всюду, куда хватал взгляд, на земле лежали раненые и измученные люди. Некоторые из них никогда уже не поднимутся… Хотя костры были разложены давно, только теперь, когда дождь прекратился, они разгорелись как следует. Уцелевшие солдаты, усталые после битвы, помогали своим товарищам или молча сидели у огня. Между группами людей ходили священники, молясь и за живых, и за мертвых. Однако какими бы мучительными ни были раны, все воины до единого не могли оторвать глаз от того, что высилось в самом центре лагеря.

Там располагался единственный шатер, высоко поднятые полотнища которого позволяли видеть два катафалка с зажженными рядом с ними свечами и два неподвижных тела на них. Мика тоже не мог отвести глаз от траурного шатра.

— Что же нам делать?

Леди Маргарет сняла окровавленную повязку и промыла рану чистой водой. Епископ одной рукой подал ей бинт, а другой — кружку эля Мике.

— Да ничего мы не можем сделать, — ответил Маккоули.

— Как вы можете так говорить? — прошептал Мика, оглядываясь на окружающих их мужчин, тоже обсуждавших положение. — Неужели вы ничего не можете предпринять?

Леди Маргарет туго затянула повязку на его руке.

— Я пыталась. Он не желает сдвинуться с места.

— Но он же ранен! Нельзя позволить ему просто сидеть там!

— А где Финлей?

— Меня просить бесполезно. — Из-за шатра к ним подошел Финлей. Рука его была на перевязи, правый глаз заплыл из-за пореза на щеке; двигался Финлей, как старик. — Я уже пытался. Роберт просто велел мне уйти — в своей обычной любезной манере.

— Но должны же мы что-то сделать, — настаивал Мика. Он пытался говорить тихо, но усталость не позволила ему справиться с собой. — Вы не видели его раны. Он умрет от потери крови, если им немедленно не займется целитель.

Мика собрался продолжать, но в это время все повернулись к подъехавшей к шатру всаднице. Дженн. Среди военачальников немедленно начались тихие перешептывания.

— Что случилось? С Робертом все в порядке? — спросила Дженн, поспешно прячась от любопытных глаз за Маккоули. Ее взгляд метался по сторонам, словно она искала что-то, что боялась найти.

— Роберт жив. Битва, — ровным голосом ответил епископ, — так или иначе закончилась.

— И что?

— Победы не добился никто. Заключено перемирие, чтобы можно было позаботиться о раненых и похоронить погибших. Сегодня сражение не возобновится.

Дженн встревоженно огляделась широко раскрытыми глазами.

— А где Роберт?

— Вон там, — показал Мика. — Он убил Селара.

— О боги! — выдохнула Дженн.

— Роберт приказал устроить Селару торжественное погребение — вместе с Галиеной. Один Серинлет знает, что теперь будет. — Мика подошел к Дженн, здоровой рукой обнял ее за плечи и отвел в сторону. — Роберт ранен, Дженн. Не знаю, насколько тяжела рана, но он сидит там уже час и отказывается двинуться с места.

Дженн смотрела на Мику, и в ее синих глазах, печальных и серьезных, отражалось хмурое небо. Выглядела она так, словно ей только что явился призрак.

— С вами все в порядке? Дженн кивнула.

— Я пойду и поговорю с ним. — С этими словами она по подсыхающей грязи двинулась к шатру, на мгновение задержалась перед ним, потом вошла внутрь. Мика смотрел ей вслед, боясь пошевелиться.

Роберт сидел в кресле около катафалка Селара, не глядя ни на своего старого друга, ни на свою молодую жену. Дженн остановилась рядом с ним и стала смотреть на холодные безжизненные тела, потом повернулась к Роберту.

Тот медленно поднял на нее глаза. Никто из них не произнес ни слова. Дженн протянула руку и коснулась плеча Роберта. Несколько долгих мгновений он оставался неподвижным; наконец его рука шевельнулась и накрыла собой руку Дженн. Медленно, с мучительным усилием Роберт поднялся на ноги и вышел из шатра. Дженн двинулась за ним следом, но помедлила, бросив последний взгляд на неподвижные безмолвные тела. Потом и она тоже покинула шатер.

— Мне очень жаль, милорд, — хриплым голосом доложил Деверин, — новости могли бы быть и получше.

Роберт махнул рукой, предлагая воину сесть, и поморщился, когда мать наложила тугую повязку на его рану. Шатер был полон народу; все были в той или иной степени изранены. Финлей хотел опустить поднятые полотнища шатра, но Роберт воспротивился: вокруг расположились его солдаты, которым пришлось еще хуже, чем военачальникам, и он счел невозможным отгораживаться от них.

Роберт приказал разжечь еще костры — темнота быстро сгущалась — и раздать людям по кружке эля, однако поднять настроение своих воинов ему было нечем. Целый день беспощадной битвы — и единственное достижение: убитый король. Если Кенрик находится под таким же влиянием Нэша, как был его отец, армия Селара все еще может сделать попытку пересечь границу Майенны: Нэш по-прежнему горит желанием найти Ключ.

Роберт кивнул Деверину и взял поданный Микой кубок с подогретым вином.

— Продолжайте. Я хочу знать самое плохое.

— Если завтра снова будет бой, хорошо если нам удастся выставить три тысячи бойцов.

Среди военачальников началось перешептывание, но Роберт не обратил на это внимания.

— А как дела у противника?

— Четыре тысячи свежих солдат — тех, что оставались в резерве, помимо примерно трех тысяч, оставшихся в живых после сегодняшнего сражения. Их перевес будет больше чем двойным.

Роберт оглядел столпившихся вокруг него людей.

— Что еще? Деверин сглотнул.

— Мы потеряли Аларда Бейна, милорд. Пейн ранен, а Макглашен… Макглашен убит.

Роберт зажмурился. Сколько их будет еще? Новые сражения… Новые смерти…

И живущий в нем демон! Сколько жертв себе он еще потребует?

Роберт выпрямился в кресле, когда леди Маргарет закончила перевязку, и надел рубашку. Пошатываясь, он поднялся на ноги и высоко поднял свой кубок.

— За Макглашена!

Все, кто был в шатре, встали, подняли кубки и повторили за Робертом:

— За Макглашена!

Потом все расселись снова, а Роберт, держась за спинку кресла, чтобы не показать слабости, распорядился:

— Данн и Гарольд, разместите на западной стороне лагеря ваших самых боеспособных воинов. И еще нужно проверить, что с поля боя унесли всех — нельзя забыть ни об одном человеке. Выставьте часовых на вершине холма. Отец Честер, Дэниел — на вас восточная сторона. Арли и Медлок, вы тоже должны организовать охрану лагеря. Я знаю, ваши люди измучены, но выбора у нас нет. Девушке-малахи, нашей пленнице, дайте еще снотворного снадобья. Сколько малахи погибло в сражении?

— Дюжина, не больше, — ответил Мердок. — Точно сказать трудно: мертвецов мы отличить колдовским зрением не можем.

— Я попозже выйду и произведу подсчет.

— Роберт, — предостерегла его леди Маргарет, — ты не в таком состоянии, чтобы двигаться, еще по крайней мере несколько часов.

Роберт ничего не ответил ей и снова повернулся к остальным.

— Расходитесь и постарайтесь хоть немного поспать. Идите каждый к своим людям и сделайте все, чтобы к утру быть готовыми к бою.

— Что вы собираетесь делать? Если мы не смогли победить сегодня, завтра надежды на победу еще меньше, — сказал Маккоули, выражая общие сомнения.

— Завтра нам будет противостоять совсем другая армия, — тихо ответил Роберт, глядя на темно-красное вино в своем кубке. — Король теперь Кенрик, четырнадцатилетний подросток. Его садланийские наемники перебиты. Он попытается устрашить нас, но сражаться не станет.

По шатру снова пробежал шепот, однако Маккоули восстановил тишину, подняв руку.

— Откуда вы знаете?

— Он… — Роберт взглянул на епископа, — неопытный правитель. Не знаю, что еще может случиться, но одно мне известно точно: Кенрик не задержится здесь достаточно долго, чтобы нанести нам заметный урон. В остальном же… Отряд моих сподвижников-колдунов нападет на тылы армии Кенрика — да, и будет пользоваться колдовством в максимальной степени. Прошу прощения, отец аббат, но больше мы не можем позволить себе ограничиваться тем, чтобы пользоваться суеверными страхами противника. Теперь их опасения должны оправдаться. Мы займем те же позиции, что и накануне, оставив тысячу человек в резерве. При первой же атаке мы отойдем назад: пусть Кенрик решит, будто мы отступаем. Когда же королевская армия окажется между двумя холмами, мы замкнем кольцо. А дальше — как решат боги!

— Неужели, — донесся голос откуда-то из задних рядов, — вы все еще считаете, что мы можем победить?

Роберт отошел от кресла, чтобы все видели: он твердо держится на ногах. Ему это далось нелегко, однако он справился.

— Я не считаю, друг мой, я знаю. Местность здесь такова, что нам не понадобится так уж много воинов. Мы долго шли к своей победе, долго ждали. Все мы потеряли многих из тех, кого любили, но родине, которую мы любим больше всего, все еще грозит опасность. Если противник завтра выйдет на поле битвы, мы будем ему противостоять. Я не двинусь с места, пока мы не победим. А теперь, — Роберт помолчал и осушил свой кубок, — прежде чем вы разойдетесь, я должен сделать еще кое-что. Мне предстоит еще много дел, но это нельзя больше откладывать.

Глядя на суровое лицо Роберта, люди стали переминаться с ноги на ногу. Роберт вышел на свободное пространство между столами.

— Мика!

— Да, милорд?

— Иди сюда!

— Да, милорд. — Мика протиснулся между воинами: по какой-то странной причине до сих пор он предпочитал прятаться за их спинами.

— Где знамя?

— Перед шатром, — заикаясь, выдавил из себя Мика. Устремленные на него взгляды смутили его. — Я сам его там установил.

— Так я и думал. Дэниел, пожалуйста, одолжите мне меч — мой куда-то делся.

Дэниел замер на месте, потом поспешно вытащил из ножен меч, теперь уже вычищенный после битвы, и протянул Роберту рукоятью вперед.

— Мне уже давно кажется, что нам чего-то не хватает, — чего-то важного. Удивительно, почему мне потребовалось так много времени, чтобы это осознать; остается только предположить, что мне пришлось заниматься множеством дел, и в результате очевидные вещи оказались вне поля моего зрения. Мика, на колени!

Мика судорожно сглотнул, но все же опустился на колени. Даже теперь его доверие Роберту было абсолютным.

Роберт поднял меч.

— Вот уже больше двадцати лет ты верно мне служишь, не раз спасал мне жизнь. За один сегодняшний день я насчитал шесть случаев, когда погиб бы, если бы не твоя помощь. Тебе это было нелегко: ведь на протяжении всей битвы ты высоко держал мое знамя, а потом доставил его сюда. Любой человек с десятой частью твоего мужества и верности заслуживал бы того отличия, которое сегодня я дарую тебе.

У Мики перехватило дыхание. Роберт с улыбкой медленно опустил меч и коснулся им правого плеча Мики.

— Нарекаю тебя рыцарем. — Голос Роберта дрогнул. Почему ему понадобилось так много времени, чтобы догадаться о столь необходимой вещи? — Пусть всю жизнь ты проживешь с честью, которой так полна твоя душа. Твой пример — маяк, свет которого будет освещать путь нам всем. Поднимись, сэр Мика Маклин.

Мгновение Мика оставался неподвижным, потом медленно поднялся на ноги. На лице его отражались противоречивые чувства. Собравшиеся разразились приветственными криками, стали хлопать Мику по плечам и поздравлять. Когда военачальники постепенно разошлись, Мика озадаченно посмотрел на Роберта.

— Вы никогда не говорили… Я…

— Ты не понимаешь? — улыбнулся Роберт и обнял Мику, наслаждаясь растерянностью и радостью своего верного друга. — Не сомневаюсь: это-то и делает тебя таким мне дорогим. А теперь иди и поешь. Отчитать меня ты еще успеешь. Иди.

Мика повернулся к выходу, помедлил и снова взглянул на Роберта.

— Ох, никогда мне не понять вас, доживи я хоть до ста лет!

— Иди, иди, — рассмеялся Роберт.

Качая головой и по-детски хихикая, Мика наконец ушел, и Роберт с облегчением опустился в кресло. В шатре оставались теперь только Маккоули, леди Маргарет и Финлей. Все они улыбались.

— Это, — сказал Финлей, поднимая кубок, — была твоя самая лучшая мысль за много лет.

— Благодарю, братец.

— Я думал, у бедняги глаза вылезут на лоб, когда вы подняли меч, — добавил Маккоули. — Вы изобретательная шельма!

— Ну, знаете ли! — оскорбленно посмотрела на него леди Маргарет, и Маккоули замахал руками, торопливо извиняясь.

Отсмеявшись, Роберт повернулся к Финлею:

— Где Дженн?

— Где-то прячется. По лагерю, знаешь ли, уже ходят слухи. Между нами говоря, кое-кто уже всерьез начал верить в призраков.

Роберт улыбнулся:

— Когда допьешь вино, не смог бы ты привести сюда Арли?

— Зачем?

— Мне нужно, чтобы он избавил меня от боли.

— Тебе так плохо? Он еще спрашивает!

— Достаточно плохо: я с трудом двигаюсь. Финлей с озабоченным видом наклонился вперед:

— Ты уверен, что схватки с Нэшем не миновать?

— Ни в чем в жизни я еще не был так уверен. Он скоро явится. Я ранен, измучен и соглашусь на что угодно, лишь бы не было новой битвы. Он подстроил мне прекрасную ловушку, он знал, что я в нее попадусь. Пока Нэш жив, на поле битвы нас завтра будет ждать противник, — а может быть, и раньше. Ну а теперь, Финлей, можешь сказать мне, что я все понимаю неправильно.

Финлей мгновение смотрел брату в глаза, потом одним глотком осушил кубок и поднялся на ноги.

— Хотел бы я, чтобы мне это удалось. Сейчас приведу Арли. И пожалуйста, пока меня нет, не пытайся больше никого посвящать в рыцари.

Когда темнота окончательно сгустилась, Дженн накинула плащ и выскользнула из шатра Маккоули. Воздух был сухим и холодным, небо почти очистилось от туч, и в свете вечных звезд стали видны даже дальние холмы. Опустив капюшон на лицо, Дженн бродила по лагерю, больше прислушиваясь, чем присматриваясь. Тишина, опустившаяся на всю окрестность, заставляла ее дрожать сильнее, чем ночная прохлада.

Редкие стоны, тихие голоса, обсуждающие битву… До Дженн долетали обрывки рассказов о геройстве, о погибших друзьях, об оставшихся дома возлюбленных. Однако ни слова о том, что может ожидать воинов завтра, Дженн не услышала.

Дженн продолжала идти вперед, стараясь обходить грязные лужи. Свет костров придавал лагерю уют, которого на самом деле не было, но никто на это не жаловался. Те, кто сейчас здесь находился, давно уже знали, что будут сражаться за любимую родину и свой народ, но не могли они не понимать и того, что сражаются с соотечественниками.

Иногда Дженн слышала упоминания о людях, которых знала. Оуэн лишился глаза, спасая двух солдат от дюжины гильдий-цев. Гарольд Холланд сумел усидеть на своем коне, несмотря на бесчисленные попытки выбить его из седла. Даже мягкий и скромный Дэниел Куртнэ отличился: ему удалось сохранить большую часть своего отряда, нанеся при этом ощутимый урон врагу. О гибели Макглашена говорили немного и с искренним сожалением.

А вот похвала Мике звучала со всех сторон. Быть знаменосцем в битве значило проявить высочайшую честь и мужество. Мика играл очень важную роль — не только для командующего, но и для всего войска: развевающееся знамя было символом, напоминанием о том, что предводитель жив и сражается в первых рядах. Поэтому враг особенно яростно нападал на знаменосца, и посвящение Мики в рыцари встречало среди солдат общее одобрение.

О мертвых короле и принцессе перешептывались тихо и осторожно.

Именем же, которое упоминалось чаще всего, было имя Роберта. Его произносили с благоговением и уважением; воины преклонялись перед своим вождем. Они говорили о его подвигах на поле брани и о его простоте: Роберт обошел лагерь, для всякого находя нужные слова. Никто и не вспоминал о других его талантах, помимо полководческих. Солдаты верили Роберту, потому что своими глазами видели его отвагу и самоотверженность. Однако это не мешало им бояться колдовства и тех странных помощников, которых привел с собой Роберт.

Больше часа ходила Дженн по лагерю; никто не обращал на нее внимания. Наконец она добралась до линии часовых, выставленных у холмов, за которыми скрывалась река. Собрав в кулак все свое мужество, Дженн прибегла к колдовскому зрению, пытаясь обнаружить знакомую ауру. Мысль о том, что она может в любой момент заметить ее, заставляла Дженн ежиться от страха. Однако ее поиск ничего не дал. Казалось, Нэш бесследно исчез.

Почему он ее отпустил? На самом ли деле он верит, что она к нему вернется? Как может он так обманываться?

Впрочем, обманываются же все, с кем она потом говорила… Только отец Эйден задал ей вопрос, да и он, по-видимо-у, поверил, когда она ответила, что не нашла Нэша. Однако себя Дженн обмануть не могла, не могла избавиться от болезненного чувства при воспоминании о прикосновении Нэша. Не могла избавиться от страха…

— Тебе не следует здесь находиться.

Дженн резко обернулась — за ее спиной стоял Роберт. Он был в плаще, но откинутый капюшон позволял видеть бледное лицо. Запекшаяся кровь над левым глазом и на щеке была единственным признаком того, что из битвы он не вышел невредимым. Остальных ран Дженн видеть не могла — как не видела сейчас и демона.

— Как ты себя чувствуешь? — тревожно спросила Дженн. Почему не может она разглядеть демона?

— Прекрасно. — Роберт подошел и встал рядом. Он внимательно оглядывал холмы, отмечая мельчайшие детали. — Но тебе и в самом деле не следует здесь бродить. По лагерю и так уже ходят всякие слухи. Достаточно и того, что неизвестно откуда появился Финлей, — в его смерти многие сомневались. С тобой дело обстоит иначе. Очень многие тебя узнали, и теперь новость быстро распространится.

— Это имеет значение?

— Не знаю. Все зависит от того, нравится ли тебе считаться призраком — если не хуже.

Дженн повернулась к нему лицом.

— Я слышала о Макглашене. Мне так жаль…

— Он был хороший человек и надежный друг. Лучший из всех. Пейн винит себя в его гибели. Макглашен был именно тем из военачальников, кто убедил меня жениться на Галиене. А теперь они оба мертвы, и король тоже.

— Роберт, ты…

— Не нужно меня утешать. — Роберт пристально взглянул на Дженн, его лоб прорезала морщина. — Эйден рассказал мне, что ты сегодня сделала.

Ледяной холод внезапно охватил Дженн; она растерянно искала слова, чтобы все объяснить.

— Ох, я знаю, что ты собираешься сказать. Да, признаю, это было глупо с моей стороны…

— Я собирался сказать «необдуманно», но «глупо» тоже вполне подходит. Я надеялся, что Ключ отучит тебя от подобных выходок, но, возможно, ему нужно для этого больше времени. Едва ли ты расскажешь мне, почему туда отправилась.

— Ты знаешь почему.

— Да, — глухо пробормотал Роберт, — знаю.

Дженн посмотрела ему в лицо, но ничего не смогла прочесть на нем. Голос Роберта был ровным и спокойным, однако в нем прозвучала обреченность. Роберт не позволял Дженн коснуться себя, как бы она того ни хотела, как бы в том ни нуждалась. Стена была непроницаемой.

— Твои люди много о тебе говорят. — Роберт поднял брови. — До сегодняшнего дня ты был для них единственным героем. Теперь же…

— А что говорят о Мике и остальных?

— Только хорошее.

Роберт кивнул и снова оглядел темные холмы.

— Ты могла явиться сюда и одна. Спасибо за то, что захватила Финлея. Это много значит для нас обоих.

Роберт повернулся и исчез в темноте, оставив Дженн в одиночестве на краю лагеря усталой, измученной армии.

Нет, больше он ей не доверяет, как и говорил. Только из-за одного ли Ключа лишилась она его доверия?

Прохладный воздух ночи принес в шатер покой и тишину. Последний приказ был отдан, последнее донесение получено. Теперь можно было отдыхать, восстанавливать силы и делать все возможное, чтобы не думать о завтрашнем дне.

В жаровне потрескивали дрова, язычки пламени выбивались вверх. Роберт наклонился, чтобы добавить еще одно полешко, прижав руку к боку. Потом он откинулся на спинку кресла, устроившись так, чтобы твердое дерево не касалось ран. Можно было бы взять несколько подушек, но Роберт слишком устал, такое усилие было сейчас не для него.

Сидевший у стола Мика возился со своим мечом. Он протирал клинок тряпкой, шлифовал его до блеска, точил. Повязка на руке не мешала ему работать, а в неярком свете лампы синяк на лбу был почти незаметен. В битве Мике повезло: не очень много повреждений, почти не останется шрамов.

И это не было результатом усилий Роберта: Мика остался почти невредим потому, что был умелым бойцом. Напротив, Роберт втянул его в эту войну — как и тех, кто лежал сейчас у костров вокруг шатра. Выжил Мика сегодня не благодаря Роберту, а несмотря на его действия. И завтра он так легко может погибнуть…

Твоими собственными усилиями, деяниями собственных рук станешь ты орудием разрушения.

Еще и Дженн здесь, в лагере, бродит вокруг, не обращая внимания на опасность, которая ей грозит. Что за пытка! Как может он схватиться с Нэшем, зная, что она рядом, что в любой момент пророчество может исполниться — просто потому, что ему не хватит сил сдержать демона?

Как не хватило их ему сегодня…

Селар, Галиена, Макглашен, все остальные — они сражались за свою страну, каждый по-своему, но почему на самом деле оказались они здесь?

Почему здесь оказалась Дженн?

Из-за пророчества, которое дало власть двоим, битва между которыми предначертана судьбой!

Селар выступил в поход только потому, что им распоряжался Нэш. Роберт явился сюда только потому, что кто-то должен остановить это безумие…

Остановить уничтожение…

Спасая, принесешь ты гибель, разрушишь то, что больше всего любишь.

Роберт со свистом втянул в себя воздух; в свете тлеющих углей он увидел перед собой истину.

Пророчество уже сбывается. Оно и не может не сбыться, потому что он уже стал разрушителем!

Роберт зажмурился и откинул голову на спинку кресла. Слишком поздно. Слишком поздно было всегда. Благой Се-ринлет, почему он раньше этого не понял?

Роберт услышал какой-то высокий звук. Кто-то насвистывал за работой. Так знакомо, мучительно знакомо — он слышал это еще в детстве.

Роберт открыл глаза и огляделся. Мика склонился над столом, полностью погруженный в свое занятие, ничего вокруг не замечающий.

Схорони свои мысли, Роберт, схорони их глубоко. Да, позволь демону проглотить их все…

Роберт скрестил руки на груди, вздохнул так глубоко, как только позволяли его раны, и выдавил из себя улыбку.

— Если ты не остановишься, то совсем сточишь свой меч. Только что посвященный рыцарь не может выйти на свою первую битву с тоненькой полоской металла в руке вместо меча. Тебе теперь, друг мой, придется придерживаться древней традиции.

На лице Мики появилась смущенная улыбка.

— Нужно было раньше предупредить. Откуда я знал, что у вас на уме?

— Ну, не уверен. Совсем наоборот: у меня есть доказательства, что ты прекрасно умеешь читать мои мысли. А вот в чем я уверен, — Роберт не сводил глаз с пламенно-рыжих кудрей, — так это в том, что ты слишком долго остаешься со мной.

Мика перестал точить меч и убрал его в ножны. Только после этого он, хмурясь, взглянул на Роберта.

— Что это значит?

— Это значит, что пришло время тебе меня покинуть.

— Нет.

— Я говорю серьезно, Мика. Мы с тобой вместе уже больше двух десятков лет. Пора тебе меня оставить.

— Нет.

— Когда мы закончим наше дело здесь, я хочу, чтобы ты уехал. Ты должен жить собственной жизнью. Жизнью, которая не зависела бы от моей участи, как бы она ни сложилась. Возвращайся в Дромму и преодолей сложности с Сайред. Заведи семью, создай себе дом. Я в самом деле не хочу, чтобы ты оставался при мне.

Мика несколько мгновений смотрел на Роберта; его голубые глаза потемнели.

— Ну и лжец! Роберт поднял брови.

— Если вы хотите, чтобы у меня была собственная жизнь, для этого не нужно отсылать меня.

— Ты твердо решил мне противиться?

— Кем бы я был, если бы этого не сделал? — Мика встал, его глаза блеснули сталью. — Уж не думаете ли вы, что я у вас ничему не научился?

— Мика…

— Нет уж! Вы что, думали, что я так просто уйду? Нет, Роберт, читать ваши мысли я не умею, но знаю вас хорошо. Вы не рассчитываете, что завтра останетесь в живых, верно?

Роберт отвернулся и стал смотреть в огонь.

— Конечно, я останусь в живых.

— Клянусь богами, ну и лжец же вы!

— Чему ты так удивляешься! Я и раньше тебя обманывал, тебе это прекрасно известно.

— Не смейте!.. — Мика выпятил подбородок; блеск в глазах выдавал его мысли. — Я не смогу вас остановить? Ничего не смогу сказать, чтобы переубедить?..

Роберт медленно поднялся и положил руку на плечо Мике.

— Ты и представить себе не можешь, что значила для меня твоя дружба все эти годы. Однако что бы ни случилось завтра, обещай мне, что сделаешь, как я прошу. Я хочу, чтобы у тебя была лучшая жизнь, чем до сих пор. Ты это заслужил. Если ты меня любишь, ты уедешь.

На лице Мики отразилась внутренняя борьба; он опустил голову.

— Вы не понимаете. Я не могу.

— Но ты должен, — мягко возразил Роберт. — Если не ради чего другого, так хоть ради той радости, которую доставишь своему отцу.

У Мики невольно вырвался лукавый смешок.

— Боюсь, что скорее он умрет от изумления.

— Тогда тебе следует сообщить ему новость осторожно. Убить собственного отца — не лучший способ начать новую жизнь.

Мика сглотнул, улыбка сбежала с его лица.

— Так вот ради чего вы все затеяли? Я имею в виду посвящение меня в рыцари.

— В определенной мере. Однако я никогда еще не встречал человека, который бы больше заслуживал этого. Смотри на посвящение как на мой прощальный подарок. Не так уж много для начала новой жизни, но, к несчастью, мне больше нечего тебе дать. — Роберт снова отвернулся и стал смотреть в огонь. Разговор давался ему труднее, чем он ожидал.

Несколько долгих минут Мика молча стоял у него за спиной, и Роберт не мог догадаться, о чем тот думает. Наконец Мика тихо заговорил:

— Двадцать лет — долгое время, долгое для нас обоих. После Элайты вы предоставили мне выбор, а теперь лишаете меня его. Вы правы: я заслуживаю лучшей доли.

Роберт не слышал больше ни звука до тех пор, пока полотнище шатра не хлопнуло, опустившись за Микой. Он снова остался один.

Дженн сидела на постели, глядя на тонкую полотняную стену шатра, освещенную снаружи тусклым светом лагерных костров; на ней виднелось только одно темное пятно — тень чего-то футах в двадцати от шатра.

Дженн нельзя было уснуть. Этой ночью кто-то должен был нести стражу и следить за демоном.

Все, что у Дженн оставалось, была эта холодная тишина. И воспоминания.

Если сейчас явится Нэш, она не увидит его колдовским зрением. Он наверняка установит защиту, спрячется в ночной тьме — так же, как Роберт.

Впрочем, Роберт больше не мог скрыться — скрыться от демона. Демон почти поглотил его ауру. Скоро, может быть, всего через несколько часов, ничего не останется от воли Роберта, которая могла бы сдержать демона.

«Ты здесь?»

«Мы всегда здесь, малышка, Союзница».

«Ты можешь его спасти? Можешь остановить демона?»

«Мы не должны этого делать».

«Но ты можешь?»

«Ничто не может остановить демона».

«Ведь Роберт же умрет!»

«Утешься, малышка: у тебя есть мы».

«Ты мне не нужен!»

«Тогда ты должна заставить его выжить».

«Как?»

«Мы не знаем. Мы не понимаем того демона, которого ты имеешь в виду».

Не понимает демона? А она сама понимает ли его?

«Что Роберт больше всего любит?»

«Мы не знаем, малышка. Он не желает с нами говорить».

Нет. Ни с кем не желает говорить. Он окружен близкими друзьями, людьми, которым он готов доверить собственную жизнь, — но только не свое проклятие.

Подавив вздох, Дженн плотнее закуталась в одеяло и постаралась избавиться от страха — так же, как от холода.

Ночная тьма скрывала его продвижение. Теперь не светили ни звезды, ни луна. Костры погасли, люди вокруг них спали. Через несколько часов взойдет солнце, и больше такой возможности ему не представится.

Мика затаился в тени, присматриваясь к шатру, который охраняли двое салти пазар. Несмотря на усталость, они не теряли бдительность и наверняка уже заметили его приближение. Мика выпрямился и решительно двинулся вперед, притворяясь уверенным в себе и в своем праве явиться сюда.

— Она спит?

— Как дитя. Три часа назад ей снова дали снадобье. До рассвета она не проснется.

— Хорошо, — кивнул Мика. Он поднял полотнище и вошел внутрь, ничего не объясняя, не ссылаясь ни на какой приказ. Впрочем, значения это не имело: стражи не пытались его остановить.

Внутри было темно. Мика с трудом различил узкую подстилку, а спящую на ней Сайред мог только представить себе.

Двигаясь осторожно, он подошел, опустился на колени и потянулся к углам подстилки, к которым были привязаны руки девушки. Арли проявил доброту: под веревками руки Сайред были обмотаны тряпками. Конечно, удобства это не прибавляло, но по крайней мере предупредило отеки. И еще Сайред была укрыта одеялами.

Пальцы Мики скользнули по лицу девушки, коснулись нежной кожи сомкнутых век, губ. Мика наклонился и поцеловал Сайред, а потом прижался щекой к ее щеке.

Завтра. Завтра решится ее судьба, и он никак не сможет повлиять на приговор, даже если расскажет правду.

Если же завтра Роберт погибнет, Сайред убьют из чистой мести.

Мика потеряет их обоих.

О боги, зачем только она сюда явилась? Увидеться с ним? Она была слишком необученной, чтобы принимать участие в битве. Да, она явилась из-за него — и к тому же пыталась его выгородить: ничего не сказала, когда ее допрашивал Роберт.

Нужно действовать, иначе стражи могут войти в шатер. Нужно уходить…

Мика замер, услышав странный звук за стеной. Поднявшись на ноги, он повернулся ко входу в шатер.

На небе появились первые краски рассвета. Финлей бежал через лагерь, не обращая внимания на боль в колене. Резкие порывы ветра, обещающего ненастный день, раздували его плащ. Войско уже пришло в движение: тихое, но целенаправленное. Финлей миновал дозор, направлявшийся к границе лагеря, и ворвался в шатер Роберта.

В помещении, где проходили военные советы, никого не было, и Финлей в отчаянии рванулся к двери в спальню Роберта. Тот лежал на постели, вытянувшись во весь рост; одеяло прикрывало его ноги. На груди Роберта — той ее части, что не была скрыта под повязками, — темнели кровоподтеки и многочисленные запекшиеся мелкие раны.

— Роберт! — Финлей положил руку на плечо брату и осторожно его встряхнул. — Роберт, проснись!

Роберт потряс головой и с усилием открыл глаза.

— В чем дело?

— Вставай. Уже почти рассвело.

— Рассвело? — сонно переспросил Роберт. Он сел и свесил ноги с постели. Этого движения оказалось достаточно: Роберт застонал и схватился за бок. — Почему меня раньше не разбудили?

— Не знаю. — Финлей едва мог сдержать нетерпение. — Ты должен поторопиться.

— Почему? Враг уже строится перед битвой?

— Нет, дело в другом.

Роберт нахмурился и потянулся за рубашкой.

— В чем же?

— Случилась неприятность. Несколько человек пострадали. — Финлей медленно втянул воздух. — И еще: исчез Мика.