Поле Битвы

Глава 24

Саня и его люди очень быстро сработались. Они во множестве передвигались по трём параллельным улицам — той, по которой шли мы, и по обеим её сторонам. У отрядов была крайне простая тактика — наступать шеренгой и заливать всё непохожее на людей, огромным количеством картечи и пуль.

Самые крупные Ловчие были серьёзной проблемой, а в таком деле лишних рук не бывает. Как рассказывал Саня, первый, который с рёвом выскочил из тумана, был страшен — но он и назначенный им офицер в форме сумели подняться и выстрелить, и с ними было достаточно добровольцев, чтобы свалить тварь, прежде чем она успела завершить атаку. После того, как они своими глазами увидели, что враг может истечь кровью и сдохнуть, всё поменялось. Добровольцы шли вперёд, убивая Ловчих, чьи копья, хотя и были устрашающими и разрушительными, на самом деле не годились для перестрелки с помповыми дробовиками, когда их было по пять-шесть против одного.

Как враги, так и твари Зимы уступили такому натиску, к их обоюдному смятению. Люди, которых эти существа обычно считали за добычу, открыли глаза, вооружились и были готовы к бою. На данный момент добровольцы превосходили противника численностью, и фоморы отступили, оставив территорию Палящей-Во-Всё-Живое Бригаде.

Не знаю, как долго я был вне сражения. Баттерс сказал мне позже, что прошло всего несколько минут. Всё, что я знаю, это то, что через некоторое время физическая боль начала отступать и я почувствовал, как Зимняя мантия прикрывает меня вновь.

Я понял, что Саня сломал мне нос. Нельзя сказать, что я не заслужил значительно худшего расклада. Истерически рыдать со сломанным носом не слишком-то прилично. Или практично, например, для дыхания. Мне потребовалось полминуты кашля и сплёвывания, чтобы всё прочистилось. К тому времени, как я вытер глаза чистым участком рукава пыльника, жжение в сломанном носу и боль снова исчезли под плотным покровом Зимней мантии.

Не считая ожога на руке.

Он болел. Временами.

Раньше мне уже приходилось иметь дело с ожогами. Этот был не самым худшим, что я получал. Тем временем, он трепетал и пульсировал, заставляя меня чувствовать лёгкую дурноту и дрожь.

Это заставляло меня ощущать себя... человеком.

Мне не кажется, что боль — это то, что определяет нас как людей. Но во многом именно она нас объединяет. Нам всем понятно, когда другие люди испытывают боль. Чёрт побери, почти все мы готовы что-то сделать, видя это. Она наш общий враг, хотя на самом деле и не враг. Боль — это учитель, по крайней мере, когда наши тела правильно функционируют. Действительно жёсткий, очень строгий и совершенно справедливый учитель.

Мне не нравилась постоянно пульсирующая боль, исходящая от ожога, нанесённого мне священным Мечом.

Однако меня это очень обнадёживало.

Боль внутри меня была чем-то совсем другим.

Я осторожно отложил её в сторону. Я не стремился похоронить её или заморозить. Я просто поместил это в отдельную комнату в своём разуме и запер дверь.

Позже будет ещё время прочувствовать всё это. Целиком.

Впрочем, я и раньше терял людей. В том-то и дело, что я — сирота. Горе — величина известная. Утрата — это член семьи. Конечно, будет больно. Это может разорвать меня на куски. Пустое место, где была она, на какое-то время сделает меня дрожащей сучкой.

Но всё это потом.

Для начала я собираюсь закончить то, что мы намеревались сделать: защитить город.

Кроме того, пока я делаю это, я обеспечу Мёрф достойным сопровождением к тому, что будет после.

Подоспел Баттерс с моим посохом и передал его мне.

Я кивнул ему. Я не знал, где Рудольф и что с ним сделали Баттерс и Саня. Да и не хотел знать. Рудольф не был моей проблемой. Не мог ей быть. Я нес слишком большую ответственность перед городом, друзьями, моей семьёй.

Ударив концом посоха об асфальт, я поднялся на ноги. Кажется, кто-то пытался по дороге поговорить со мной. Я не слушал. И ни слова не говоря, я вернулся к телу Мёрф.

Она была такой крошечной на самом деле.

Теперь, когда она ушла, тело как будто ещё уменьшилось.

Я взял Мёрф на руки. Она почти ничего не весила.

Прижав её тело к своей груди трепещущей рукой, я быстро пошел через кварталы назад к Миллениум-парку, где Мэб все еще ждала позади своей группы воинов-сидхе — но вместо того, чтобы встречать надвигающуюся угрозу, её ищущий взгляд ожидал когда я выйду из тумана.

Видимого сигнала она не подала, но единорог двинулся, прокладывая себе путь сквозь сидхе, и королева Воздуха и Тьмы выехала ко мне.

Она взглянула на бледное лицо Мёрфи, на мое окровавленное тело и сказала лишь:

— Ты вернулся.

— Да, — сказал я. — Она — истребительница Йотунов. И заслуживает достойного погребения.

— И она получит его, — согласилась Мэб.

Она повернулась и указала пальцем на один из ожидающих отрядов воинов-сидхе. Полдюжины из них, моментально синхронно отделились от строя и направились к нам.

— Проследи, чтобы этого воина уложили там, — сказала она и резким жестом указала головой на Фасолину. — Она разделила с нами наших врагов и заслужила наше уважение, и да будет сие известно каждому моему вассалу, даже в самых отдалённых уголках моего королевства.

Сидхе отсалютовали, прижав кулаки к сердцам, их странные металлические доспехи звякнули, как колокольчики или музыкальные подвески. Один из них подставил длинный узкий щит, а остальные выстроились по обе стороны от него.

Она не была тяжёлой.

Однако я не мог нести её и делать то, что мы планировали.

Я положил её на щит максимально осторожно. И здорово постарался, укладывая её. Блёклые, как-то съежившиеся останки не были Мёрфи. Но они заслуживали большего почтения, большей милости, чем мог предложить я.

Я снова положил руку на её голову. Еще раз коснулся волос.

Затем я сказал:

— Ладно.

Сидхе понесли тело Мёрфи. Я отправился с ними, чтобы убедиться, что они всё сделают правильно.

Они действительно это сделали. Может быть, окровавленный, избитый, злой Зимний Рыцарь, стоящий над ними, вдохновил их. Может быть, это действительно было настоящее уважение. Зимний двор и смерть — дальние родственники. Единственный раз, когда я видел, как Зима добровольно показала что-то похожее на человечность, это когда кто-то погиб.

Возможно, это всё, что они себе оставили.

Моя левая рука пульсировала и горела, когда они положили Мёрфи в гроб, сделанный из ящиков из-под оружия.

Воины сидхе отсалютовали телу и вышли.

И только тогда я заметил, что все они — женщины.

Я смотрел на тело Мёрфи, лежащее на ящиках. Когда б не кровь и не серая кожа, можно было подумать, что она спит.

Только она не спала.

— Мне пора, — тихо произнес я. Я не был уверен, с кем говорю. Полагаю, ее смерть могла оставить какую-то тень, но не в этом дело. Потребуется некоторое время, чтобы тень могла собраться. После того, как я ненадолго принял участие в загробной жизни, она стала для меня еще более запутанной, чем раньше.

— Этниу уже почти здесь. Мэб готова заставить её выступить. Я должен быть там.

Один из ее локонов упал на глаз. Я откинул локон назад. Он тут же снова упал ей на глаз.

Я улыбнулся сквозь слёзы.

Даже мёртвую, я по-прежнему не могу заставить её что-то делать.

Я наклонился и поцеловал её в лоб.

— Я уже сильно скучаю по тебе, — тихо сказал я. — Прощай, Мёрф.

Поднявшись, чтобы уйти, я чуть не налетел на Мэб, стоявшую точно у меня за спиной.

Я качнулся вперёд, но сдержал шаг. Никто не спотыкается о королеву Воздуха и Тьмы. Так просто не делают.

Мэб взирала на тело с нечитаемым выражением лица. Затем она возвела на меня испытывающий взгляд. Она находилась в своем человеческом облике и была ниже меня, едва ли не на фут. Звездный свет, струящийся в ее волосах, был поистине прекрасен.

Без единого слова, она потянулась и взяла меня за левую руку. Невзирая на мой дискомфорт, она закатала рукав моего пыльника и мгновение изучала ожог. А затем она произнесла тихим медленным голосом, в котором послышалась нотка ревности:

— Должно быть больно.

— Именно так, — ответил я.

Она на миг закрыла глаза и глубоко вздохнула.

А когда она вновь открыла их, к ней вернулся ее невозмутимый деловой вид.

— Ты в состоянии сражаться?

— Сама увидишь.

— Увижу, — подтвердила она. — И ты увидишь нечто, что мир не видел уже многие годы.

— И что же это?

— Воюющую Мэб, — буднично сообщила она. Ее взгляд переместился в сторону. — Твои малыши обнаружили короля Корба. Он сошел на берег к Востоку отсюда и присоединился к Этниу. Время пришло.

Она перевела взгляд обратно на меня.

— Когда настанет подходящий момент, именно ты должен позвать ее по имени.

Я знал, о ком она говорит. Объяснений не требовалось.

— Почему я?

— На твой призыв она отзовется — сказала Мэб. — Как отозвалась ранее.

Я выдохнул.

— Ох. Понял.

— Славно. — Мэб еще раз коснулась моей обожженной руки, а затем отдернула свою руку. — Есть вероятность, что сегодняшней ночью мне суждено пасть.

— Ты бессмертна, — заметил я.

— Бессмертна. Не вечна. Нам противостоит сила истинно древнего мира. Этого достаточно, чтобы подобное случилось. — Ее глаза сузились. — Если я паду, у меня есть один последний приказ, который ты мудро выполнишь.

Я вопросительно склонил голову набок.

— Убей Молли Карпентер, — спокойно произнесла она. — Столь быстро, сколь сможешь.

— Забавно, — ответил я.

Мэб смотрела на меня.

Разумеется. Она и не думала шутить.

В любой нормальный день моя реакция была бы куда более жесткой. Сегодня же я уже испытал целый океан боли, что почти не заметил в нем новой порции огорчения. Мэб хотела, чтобы я кого-то убил. Как обычно. В этом, вроде как, и состояла моя работа..

Я лишь глупо нахмурил брови.

— Почему?

— Как Зимняя Леди, она подает надежды, — объяснила Мэб. — Но она не готова стать Мэб. Последствия будут... тревожными. Для вас обоих. Возможно и для всей Зимы.

Я попытался представить, какого рода ситуации Мэб нашла бы тревожными. Мой разум шарахнулся от этих мыслей.

— Это не станет проблемой, — заявил я. — Потому что этой ночью ты не погибнешь. Когда я похороню Мерф, она будет держать в руках разбитый ключ от камеры этой титанической суки, проводящей остаток вечности на Пределе Демона.

Лицо Мэб расплылось в хищной ухмылке.

— Не Око?

— В жопу Око, — сказал я.

Она и в самом деле подняла руку, чтобы прикрыть свои губы. Но я видел ее глаза... улыбающимися. Это было чертовски жутко.

— Все на поле боя сегодня ночью возжелают это оружие. Включая твой Белый Совет. Эта их главная причина сражаться.

Я моргнул.

Я посмотрел на красноватое марево за окном и выругался.

Ну конечно. Вот почему все они решили драться на стороне Мэб. Не для того, чтобы соблюсти пакт, во всяком случае не все из них. А ради обладания оружием, способным дать им невиданное преимущество над другими Нациями Соглашений. Тот, кто его получит, будет представлять угрозу даже для таких бессмертных, как Мэб. Я мог себе представить, что сказал бы на это Совет Старейшин, если бы я обвинил и их тоже. «Слишком опасно, может вызвать разрушения, мы не можем позволить этим монстрам забрать его, мы сможем запереть его и сохранить в безопасности, хм-м-м, хм-м-м».

— Ты понимаешь, что в случае нашей победы, они вцепятся друг другу в глотки, — продолжала Мэб. Ее пронизывающий взгляд заставил меня поежиться. — Так кому же достанется Око?

Снаружи упомянутое Око снова наполнило ночь светом и разрушением. Теперь я мог слышать, как падает здание, совершенно четко. Проклятье. Всего в паре кварталов к Северу. Возможно то самое, где был детский сад, обороняемый Брэдли.

— Мне хватит сил и самому обрушить здание, — сказал я и постучал себя по лбу. — И третий глаз у меня уже есть. Что, черт возьми, я буду делать с еще одним, да еще таким большим и уродливым?

— Действительно, что? — произнесла Мэб так, как будто я ничего не говорил. Она прикрыла глаза и сказала. — Должна признаться, я уже давно всерьез не принимала участие в бою, мой Рыцарь. — Ее зубы сверкнули. — Я думаю, это будет довольно... весело.

Я хлопнул глазами.

— Весело?

Мэб открыла глаза, и они блеснули. Просто блеснули.

А затем она развернулась в волне шелковистых волос и звездного света и вышла из Фасолины на поле боя.

— Адские колокола, — пробормотал я ей вслед.

Я, на самом деле, ничего не услышал. Но мой разум предоставил мне идеальное воспроизведение смешка Мерф, полного сухого веселья.

Я повернулся к останкам Мерф и коснулся ее щеки тыльной стороной пальцев на левой руке. И замер.

Ее Зиг, ее любимый пистолет все еще находился в наплечной кобуре под пальто.

По традиции героев хоронят вместе с их оружием.

Но эта битва еще продолжалась.

Я очень нежно достал пушку из ее кобуры. Это было небольшое оружие, но оно достаточно неплохо легло в мою руку, чтобы стать моим напарником на сегодня.

— Напарник, — проговорил я. — Не против, если я одолжу это ненадолго?

Мерф ничего не ответила.

Но когда я передвинул ее, чтобы достать пистолет, ее пальто с шорохом распахнулось еще немного, показывая запасные обоймы, которые она приготовила.

— Спасибо, Мерф, — прошептал я.

Я взял обоймы и Напарника.

И вышел наружу, чтобы сразиться за этот город.